***
Олег смотрел на Марину, пришедшую к нему на ужин, и немного беспокоился. Женщина была задумчивой, слегка вялой и очень уставшей. Последнее было неудивительно: Нарочинская понабрала смен и работала без выходных. Причин такого рвения она, конечно же, не объясняла. Хорошо еще, что завтра отдыхала. Даже в столь утомившемся состоянии Марина была безумно красивой. Олег залип и не сразу заметил, что привлек этим внимание. — Брагин, ты чего? — А ты чего? — прятаться за вопросами и шуточками ему всегда было проще. Нарочинская нахмурилась: — Что-то не так? Олег дал себе воображаемую оплеуху и отрицательно помотал головой: — Все в порядке, — поспешил успокоить и, решив, что ничего страшного не произойдет, объяснил. — Просто засмотрелся на вас, Марина Владимировна. — То-то мне кусок в горло не лезет, — фыркнула она. Но Брагин видел, что Нарочинская не всерьез. Особо не разговаривали, уделив внимание блюдам. А потом в мысли ушла уже Марина. И, кажется, возвращаться не планировала. Брагин закинул посуду в раковину и вернулся к гостье: — Марин, ты где? — Что? — Нарочинская подняла на него прозрачные глаза. — Да будто не здесь находишься, — объяснил Олег. Марина вполне искренне улыбнулась, чем успокоила его. Хотя Брагин не был уверен до конца — слишком мало еще знал эту загадочную женщину. — Задумалась. Олег подсел ближе: — Случилось че? — Просто устала. — Тем более надо расслабиться, голову отключить. — Угу, — Нарочинская положила эту самую голову Брагину на плечо. Он улыбнулся такой сдержанной нежности: — Хотя мне кажется, ты вообще не умеешь этого делать. Не видел. — Ты не только видел, ты еще в этом участвовал. Олег поиграл бровями: — Это намек? — Констатация. Брагин прижал Марину к себе, зарывшись носом в ее волосы, и начал гладить по спине. Нарочинская выдохнула, но все равно осталась немного скованной. Не из-за мужчины, из-за себя — полностью погрузилась в проблемы, умела это мастерски. Еще и организм всячески саботировал — например, прямо сейчас свело ногу. Видимо, вдобавок к многочисленным мыслям, из-за которых голова казалась очень тяжелой. — Че такое? — Олег заметил, что Нарочинская сжимает-разжимает пальцы на ноге. Марина выразительно поморщилась: — Свело. Сейчас пройдет. — Так ты на ходулях своих все время, — Брагин, не раздумывая, уложил конечности женщины себе на колени и стал бережно разминать ей стопы. Нарочинская даже пикнуть не успела. А потом уже не захотела, потому что профессиональные движения стали просто спасением: дискомфорт сначала уменьшился, а затем и вовсе уступил место приятным ощущениям. «Интересно, Брагин всех желающих массирует или это только мне так повезло?» — Ты че, массажистом подрабатываешь? — усмехнулась она. Олег очаровательно улыбнулся, не прерывая своего занятия: — Не. Я пытался, но я слишком сексуальный для этой работы, — буднично поведал он. Марина хохотнула: — В каком смысле? — В прямом: клиентки домогались во время сеансов, — невозможно было понять, врет Брагин или нет, но что-то Нарочинской подсказывало, что фантазирует. — Эффекта от массажа никакого. — Так надо было массировать мужчин, — саркастично «подсказала» она. Олег вытянул губы трубочкой: — Тю, это неинтересно, — посмотрел на Марину. — Полегче? Нарочинская кивнула, благодарно улыбнулась, и Брагин опять притянул ее к себе. — Вино будешь? — через пару минут поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, пошел к холодильнику. Марина хмыкнула: — Хочешь меня споить и повторить ночь после автобуса? Олег цокнул языком и снова подошел к дивану: — Ты сама себя споила. И вообще, Нарочинская, хватит везде искать подвох, — возмутился и уже мягче добавил. — Просто хочу, чтобы ты расслабилась, — Брагин разлил напиток по бокалам и вместе с бутылкой поставил их на стол. Его забота нравилась. Марина коротко рассмеялась: — Думала, другими методами пойдешь, — так, кажется, ей уже и алкоголь не нужен, и без него несет что-то не то. Но Олегу подобная откровенность пришлась по вкусу: — И ими тоже, если хочешь, — он скользнул губами по щеке Нарочинской, а затем захватил губы. Женщина ответила, и Брагин почувствовал, что она улыбается. Ощущая, что его подозрительно быстро ведет, Олег отстранился и потянулся за бокалами. Когда те опустошились, подлил вновь: — Может, — сделал невинное личико, — на брудершафт? — А, в этом дело, — Марина снова залилась приятным грудным смехом. Мужчине безумно нравился ее низкий голос, особенно когда в нем не было этих начальнических ноток. — Возражения? — Да нет. Нарочинская любила целоваться, с Брагиным — особенно, потому что он делал это изумительно. Ох. Даже больше чем изумительно. Марина увлеклась и не заметила, как, отвечая на нежно-требовательные и ласково-предлагающие губы, оказалась в лежачем положении. Пришла в себя, когда Олег, нависая над ней, по очереди убрал бокалы из рук. Но Брагин тут же склонился обратно, и Нарочинская потерялась в ощущениях. Утонула в тяжелом, будоражащем дыхании. Захлебнулась самодовольством от того, как он реагирует на нее и ее действия. Марина пахла упоительно: запредельно сладко, но с легкой ноткой горечи, которую все время хотелось распробовать и которая все время коварно ускользала. От поцелуев закружилась голова, несмотря на то, что Олег почти лежал, а от прикосновений тонких пальцев по коже поползли импульсы, приносящие острое удовольствие. Стенки горла словно склеились. Нарочинская, не переставая гладить Брагина по затылку, потянулась за вином. Понимая, что не достает, отодвинулась и громко выдохнула, когда мужчина перешел с поцелуями на ключицы. От напитка стало немного легче, и Марина облизнула припухшие губы. Олег поднял на нее черные глаза со зрачками во всю радужку: — Так и становятся алкоголиками, Марина Владимировна, — опустился к белоснежной шее. — Иди к черту. — А женский алкоголизм неизлечим, между прочим, — Брагин засмеялся и стал зацеловывать лицо. Нарочинская вдавила пальцы ему в плечи, чувствуя, что внутри все уже не просто горит, а полыхает: — Ты, видимо, и клиенток своих всех споил. Губы требовали влаги, во рту катастрофически пересохло, но оторваться от Нарочинской Брагин просто не мог. И терпеть не мог больше, потому проник руками под ее одежду: — Сами справились, потому что я им не достался.***
Олег вышел из ванной. Нарочинская неподвижно стояла у окна и на его появление не отреагировала. — Марин. Она обернулась и, глядя на Брагина в одном полотенце, улыбнулась. Мужчина уже хотел поинтересоваться, что смешного, но заметил, что у Марины грустные глаза. Или ему показалось. Олег подошел ближе и взял ее за руки: — Чего ты? — Знаешь, сколько градусов на улице? Не показалось. — Сколько? — Двадцать три, — в голосе женщины отчетливо послышались печальные нотки. — Хорошо же, — осторожно сказал Брагин. — А то уже лето скоро, а мы все мерзнем и мерзнем. Нарочинская снова улыбнулась, хотя взгляд ее стал еще тоскливее: — Скоро лето. Так вся жизнь пройдет, и не заметим, — она криво усмехнулась, догадываясь, что скрыть настроение не удалось. Марина отсчитывала каждый месяц со смерти папы — сегодня был очередной. Естественно, никому об этом не говорила. И старалась держаться. Олег с детства впитывал эмоции окружающих — так уж он был устроен. Со временем научился отстраняться от большинства посторонних, иначе бы не стал врачом, но в целом ситуация осталась прежней. Вот и сейчас. Он не мог спокойно смотреть на такую Нарочинскую, хотя не понимал, что творится у нее на душе: — Давай сделаем, что не пройдет, — бережно прижал Марину к себе и начал целовать щеки. Она осталась безучастной, и Брагин предложил. — Пойдем гулять, а? — Гулять? — Нарочинская слегка отстранилась. Олег, почуяв заинтересованность, энергично кивнул: — Ну да. Тепло же. — Ты же работаешь. — Так я с двух, а сейчас, — Брагин глянул на часы, — десять утра. Пойдем? Он с надеждой заглянул в синие глаза, которые наконец-то начали улыбаться: — Ну пойдем.