Научи меня быть

— Есть хочешь? — спросила Нарочинская, лишь бы что-то сказать и заполнить звенящую тишину. — Правда в холодильнике только пельмени. И яйца еще были. Брагин не ответил. Он поставил на пол сумки, которые взял у Марины несколько минут назад, снял обувь и застыл в прихожей. — Олег, ты проходи. Он сбросил куртку, дошел до гостиной и рухнул на стул. Чувствуя, что с каждой секундой решимости становится все меньше, заговорил: — Ее звали Лариса, она работала у нас. В Склифе ее и, — Брагин не слышал свой голос, не подозревал, что тот звучит совершенно чужеродно. — Упырь один хотел стащить лекарства, а она увидела… Олег сглотнул ком в горле и потер глаза. И не заметил, с каким лицом смотрит на него Марина. — Он пырнул ее скальпелем в живот, повредил брюшную аорту. — Брагин сделал большую паузу и хрипло закончил, почти выплюнул. — Мы ничего не смогли. Я не смог. Нарочинская слушала повествование, практически не дыша. В словах мужчины было столько непрожитого горя, что оно выливалось в каждом звуке и заполняло все вокруг — воздух, предметы, саму Марину. Олег винил себя за то, в чем виноват не был. Олег винил себя за то, на что никак не мог повлиять. Нарочинская дернула плечами и, зацепившись за воспоминание, тихо уточнила: — Ты о Куликовой говоришь? Марина слышала об этом трагическом случае от Нины. Но ни Дубровская, ни кто-либо еще ни разу не упоминал о связи предыдущей заведующей с Брагиным. Нарочинская и подумать не могла… Господи. Вот почему Олег так психовал, когда на нее кинулся пациент со скальпелем. Марина не представляла, какой ужас ему пришлось пережить. — Да, она бывшая жена Сереги, — ответил Брагин и уточнил, не желая, чтобы его подозревали в чем-то еще. — Не из-за меня, они раньше развелись. Мы вместе были, а потом у Куликова опухоль нашли, Лариса метаться начала, у них же еще Никитос.… Я отпустил. И через полтора месяца, — он не договорил и уперся лбом в замок из рук. У Марины все сжалось внутри и разжиматься не хотело. Олег жил с этим целый год, ни с кем не делясь, скорее всего, и никого не нагружая. Иначе Брагин просто не умел. Нарочинская подошла к нему и осторожно обняла со спины: — Мне очень жаль, — Марина понимала, что ее слова слишком слабые, но других подобрать не смогла. — Эмка поэтому за меня не пошла, — глухо произнес Олег, оставаясь в том же положении. — Видела, как я на Ларису смотрю, хотя у нас не было ничего еще, — сейчас он говорил очень отрывисто. — А этому уроду всего пять лет дали — батя у него шишка какая-то. Чуть всех нас вместо него не посадили, — последнее предложение Брагин процедил сквозь зубы. Нарочинская погладила его по голове и прижалась губами к макушке. Олег застыл, погружаясь в прикосновения, медленно выпрямился, со вздохом сбрасывая часть напряжения, и повернулся к Марине. Помолчали, глядя друг другу в глаза, а потом женщина неожиданно спросила: — Он ненормальный какой-то? — Наркоша. — Тогда у него проблемы со здоровьем. — Да плевал я на его здоровье! Она знала, что Брагин взорвется, поэтому не испугалась: — В тюрьме ему станет хуже. Может, он даже не выйдет оттуда. Или выйдет, но будет мучиться всю оставшуюся жизнь. Олег растерянно заморгал: никогда не рассматривал ситуацию с такой стороны. Только Ларису все равно не вернуть. — Я должен был ее спасти, понимаешь? — прошептал он с усталой закостенелой болью. Нарочинская обняла его снова, и Брагин, отчаянно вдыхая запах ее кожи, почему-то подумал, что Лариса была бы за него рада.

***

Так стыдно Брагину еще не было никогда. Мало того, что сначала сильно обидел Марину, так потом еще и вывалил на нее всю подноготную предыдущего романа. А вдруг она решила, что он пытается забыть с ее помощью Ларису? Брагину от одной только мысли поплохело. Он боялся, что теперь Нарочинская пошлет его окончательно. Марина и без того его вчера пожалела: они долго разговаривали, а потом Олег вырубился прямо на диване, и она не стала будить, не выгнала, хотя имела полное право. Нарочинская слышала, что Брагин не спит, но не спешила его «разоблачать». Она не оправдывала поведение мужчины, но теперь лучше понимала его и от этого несколько иначе относилась к некоторым моментам. То, что произошло год назад, было ужасно и слишком больно. Но Марина не могла это изменить — ни тогда, ни тем более сейчас. Никто не мог. И нужно было хотя бы попытаться донести это до Олега. А с остальным они потом разберутся. Надо жить дальше и не обвинять себя за это. Такие мысли придавали сил. Может быть еще и потому, что сегодня Нарочинская выспалась. Спокойнее стало как-то, да и переживания отступили. Устала она держаться, а держаться пришлось основательно. Чтобы не испортить праздник. Марго, конечно, видела, что с Мариной что-то не то. Но не настаивала, потому что знала: самое страшное Нарочинская скрывать не стала бы, а чтобы поделиться остальным, ей нужно созреть. Брагин не выдержал и резко сел: — Мариш, прости меня. Нарочинская разлила кофе по кружкам, принесла их в гостиную и поставила на стол: — Олег, все нормально. От его собачьего взгляда у Марины сердце запрыгнуло в горло. Но молчать было нельзя: — В жизни происходят ситуации, которые не должны происходить. В этом нет нашей вины, понимаешь? — она села рядом. — Мы не боги, Брагин, а все предугадать невозможно, — в голосе Нарочинской слышалось принятие вперемешку с тоской. Брагин среагировал мгновенно: прижал Марину к себе, поглаживая по спине. Нарочинская немного отстранилась, прикоснулась пальцами к его лицу, и мужчина, как котенок, потерся о них щекой. — Терять близких очень больно. Всегда, — она знала, о чем говорила. И Олег это понимал. — Все время кажется, что ты мог сделать что-то еще, но это ложное ощущение. Ты сделал все, что мог, Олег. Марина так уверенно это сказала, что Брагина начало отпускать. Хотя основная тема была не закрыта. Он выдохнул, прижался лбом ко лбу женщины: — Я не должен был так с тобой разговаривать. — Да, не должен был. За это ты уже извинился. — Марина не хотела снова поднимать тему и надеялась, что Олег не будет вести себя подобным образом в дальнейшем. — Пей кофе, пока не остыл, я пойду яичницу сделаю. Брагин остановил: — Посиди со мной. Нарочинская, ничего не сказав, осталась в объятиях, и Олег почувствовал, как расслабляются мышцы во всем теле. — Расскажешь, куда ездила? — Брагин провел пальцами по волосам Марины. — В Питер на свадьбу. — Надеюсь, не на свою? — избито пошутил, пытаясь хоть как-нибудь разрядить обстановку, которую сам и накалил. Нарочинская оценила его старание: — К Марго. Билеты заранее купила, про дату помнила, а с графиком сравнить забыла. Спохватилась — никто не мог подменить, пришлось звонить тебе. — Что значит «пришлось»? — Олег нахмурился. — Почему сразу не позвонила? — Ты вторую неделю без выходных был. Все время кого-то подменял, а тут я. Многое он хотел сказать сейчас, но из-за эмоций не получилось: — Да какая!.. Ты же знаешь… — Знаю. Но отдыхать тоже надо, Брагин. Зачесались глаза, и мужчина посмотрел в сторону. Давно о нем так не заботились. Причем не напоказ и не чтобы он обязательно узнал и оценил. — Марин. — Олег заставил себя посмотреть на Нарочинскую. — Я не пытаюсь заменить ее тобой. От ответа стало легче дышать: — Я понимаю. Марина не знала о романе Брагина и Куликовой до вчерашнего вечера. Но ни разу не замечала, чтобы Олег относился к ней, Нарочинской, как-то потребительски, с кем-то сравнивал или пытался отвлечься на нее, лишь бы отвлечься. Потому что этого не было. Как и не было никого постороннего в их отношениях. Марина видела, что переживания Брагина обусловлены не застарелыми чувствами, а болью от смерти когда-то близкого человека. Неожиданной смерти, а от того еще более несправедливой. Ничего похожего на ревность Нарочинская не испытывала. Олег резко выдохнул и уткнулся ей в шею: — Как съездила? — Хорошо. Маргошка потом фотографии скинет, если интересно, покажу. — Интересно, мне все интересно... — Брагин вскинул голову и посмотрел на Марину виноватыми глазами. — Слушай, это, ты только сильно не нервничай. — Что? — ожидаемо напряглась она. Олег столь же виновато улыбнулся: — Нинка знает, — и поспешил оправдаться. — Без подробностей. Я не говорил, она увидела, как я психую, и догадалась. Нарочинская оценила открывшиеся перед ней перспективы и глубоко вздохнула: — Ну, ты больше так не психуй. Внимание одной Нины я еще вынесу как-нибудь, но всех остальных... Мужчина усмехнулся и снова стал серьезным: — Мариш, а я тебе по телефону тоже че-то наговорил, что ты примчалась? Она покачала головой из стороны в сторону: — У тебя просто голос был, — замялась, подбирая слова, — я подумала, скорую пора вызывать. Но ты утверждал, что все нормально, вот и, — у Брагина по щекам резко покатились слезы, и Марина смешалась. — Ну что ты… Олег опять уткнулся ей в шею. — Не подумала бы, что после разговоров со мной мужчины будут рыдать, — Нарочинская окончательно растерялась. — Да это я, — Брагин зашмыгал носом, но постарался спрятаться за нарочито веселым голосом — Старею, совсем сентиментальный стал. С губ Марины слетел непроизвольный смешок. Олег поднял голову и забыл обо всем: утонул в глазах, которые вернули себе прежнюю яркость. И не было ни единого шанса противостоять признанию, рванувшемуся из глубины души, как птица из клетки: — Соскучился. Слишком многое заложил в одно слово. Поэтому и произносить его было страшно. А не произносить — нельзя. Нарочинская замерла. Брагин, перестав дышать, тоже замер. Только чувствовал, как участившийся пульс отдает в уши. Пауза успела показаться Олегу вечностью, прежде чем женщина, ставшая для него безумно важной за эти полгода, медленно кивнула: — Я тоже. Брагин секундно улыбнулся, но тихо и серьезно продолжил: — Я хочу быть с тобой, Марин, — он до ужаса боялся говорить такие вещи, но чувствовал, что иначе никак.— Всегда. Слышишь? — Слышу, — отозвалась Нарочинская и, аккуратно вытерев мужчине слезы, добавила. — Будь. Олег просиял, поцеловал ее ладони и хрипло попросил: — Не бросай меня больше. Лучше это… коленями на горох там или язык на забор намотать. — Я тебе его оторву в следующий раз, понял? — с демонстративно-непроницаемым лицом предупредила Марина. Ее выдавали смешинки в глазах. И Брагин эти смешинки увидел: — Или Марго своей расскажешь. — Обязательно. В этот раз просто не стала портить ей настроение. — Договорились, — с легкостью согласился Олег. Он был абсолютно убежден, что сделает все, чтобы следующий раз никогда не повторился.