Цена игрушечной жизни

      Прислонившись к пыльной вокзальной стене, я наблюдал за стоящими рядом фигурами и заставлял себя вежливо молчать. Зубы время от времени поскрипывали, пальцы отбивали на предплечьях раздражённый ритм, а взгляд то и дело приковывался к висящим над входом на перрон огромным круглым часам. Сколько можно прощаться?       Со стороны улицы доносились радостные крики: толпа, занявшая почти все площади Парижа, ликовала.       — Спасибо тебе, Адриан, — улыбнулся Фу, когда блондин помог ему занести чемоданы в вагон. — Правда, я всё ещё не могу вспомнить тебя, но ты кажешься мне замечательным человеком. Оставайся таким всегда.       — Благодарю, мсье.       Стоящая возле них старушка, одетая так, будто на дворе до сих пор была середина пятидесятых, спрятала смех в кулаке.       — Поезд скоро отбудет, дорогой, — напомнила она и переплела с Фу руки. Мне же захотелось провалиться сквозь асфальт, пробить своим телом многолетнюю земную кору и оказаться на другом конце планеты, лишь бы только не видеть воркование двух пожилых стариков. Сколько им вообще осталось? Лет пять? Вот уж действительно — любовь до гробовой доски. Скорее бы она настала.       — Ты права, Марианна, — вздохнув Фу поднял с земли спортивную сумку и закинул на плечо. — Надеюсь, мы ещё не раз встретимся с тобой, Адриан, — помахав ему ладонью на прощание, он неожиданно повернулся ко мне. — До свидания. Спасибо, что пришёл проводить, хотя я тебя совсем не помню. И ещё, — на мгновение нахмурившись, Фу покачал головой. — Перестаньте курить, юноша.       Мне захотелось его ударить, и от необдуманного поступка смогла остановить только рука Адриана, крепко сжавшая моё плечо. Поезд с шумом тронулся, и от бессильной ярости я прикрыл глаза.       — Не злись, — прошептал блондин и поцеловал в щёку. — Я сам на это согласился.       — Именно на это я и злюсь, — пробормотал я, но по взгляду зелёных глаз понял, что Адриан нисколько мне не поверил. Вздохнув, я отвёл глаза.       Присев на скамейку, Адриан уставился на железнодорожные пути. Темнело, и совсем скоро металлические рельсы перестали быть видны в тёмной от смога траве.       Тишину прорезал тихий всхлип, и мы с Адрианом удивленно переглянулись. Всхлип повторился.       — Плагг? — неловко позвал блондин, и спустя мгновение из сумки вылетел возмущённый квами.       — Я не реву! Даже не плачу! — воскликнул он, хотя покрасневшие глаза полностью его выдавали. — С чего бы мне реветь? И вообще, — вытерев с глаз влагу, он отвернулся, будто истратил все свои силы на эту небольшую гневную тираду. — У меня кончился камамбер.       Во всё той же сумке послышалось копошение, и наружу высунулся Нууру с залитым слезами лицом. Охнув, Адриан аккуратно взял его в ладони и, прижимая к груди, принялся нашёптывать какую-то успокаивающую чепуху.       Я опустился рядом и глянул туда, куда ещё минуту назад так старательно смотрел блондин.       Как же всё-таки глупо получилось. Сколько планов было мною придумано, сколько различных вариантов крутились в голове. А в итоге всё решил чёртов адриановский альтруизм. Просто однажды он заявился ко мне домой, поставил на стол тяжёлую чёрную шкатулку и заявил, что отныне вроде как стал хранителем талисманов. Я тогда разбил любимую чашку.       — Есть одна женщина, — сказал он мне тогда, когда я смог перестать давиться чаем. — Они с мастером знакомы уже много лет. Полвека, кажется. Они вместе защищали шкатулку, а потом им пришлось расстаться.       — Большинство людей рано или поздно расстаются, — проворчал я, с опаской поглядывая на шкатулку, будто из неё в любой момент мог выпрыгнуть Фу и уличить нас во всех грехах.       — Они любили друг друга, Мишель. И что с того, что большинство расстаётся? — вдруг вздохнул Адриан, поджимая губы. — Это в любом случае заслуживает сочувствия. Так вот. Её зовут мадам Ленуар. Она пообещала ждать его, пока он не разберётся со шкатулкой.       — И ждала его… сколько, ты говоришь? Полвека?       — Да, — Адриан кивнул. — Мастер попросил меня отнести ей письмо, и так мы познакомились.       — Стоп. Подожди, — пробормотал я, окончательно потеряв нить рассуждения. — Они расстались, верно? Но, раз уж ты смог поработать почтовым голубем, она до сих пор оставалась в Париже, так? В чём заключался смысл расставания? Они жили в паре кварталов друг от друга и ни разу не встретились? И страдали пятьдесят лет?       Замерев, Адриан пару раз удивлённо хлопнул глазами и потёр подбородок.       — Фу сказал, что сделал это ради того, чтобы она была в безопасности, — неуверенно произнёс он, но я замотал головой.       — Ещё лучше, — фыркнул я. — От чего он хотел её защитить? Бражник кошмарил город всего год, до этого всё было относительно спокойно. И как он мог подвергнуть её опасности? Если она аккуматизируется, то, конечно, ничего хорошего это не принесёт, но не принесёт исключительно для Фу. А их отношения на аккум никак не влияли. Бражник не знал Фу в лицо, он никак не мог на неё выйти. Это какая-то бессмыслица.       — Ты прав, — согласился блондин, потирая затылок. — Это… действительно странно.       — Это глупо.       — Вернёмся к истории, — остановил меня Адриан и, дотянувшись до моей чашки, отхлебнул. — В письме он признался ей в любви, и она расплакалась.       — Почему? — выгнул бровь я. Сопливые мелодрамы, которые так любила смотреть Эмма, имели подозрительно схожий с рассказом сюжет.       — Потому что он не пришёл. Мадам Ленуар ждала его всю жизнь, и всё вышло так плохо, — уставившись в чашку, Адриан прикрыл глаза. — Мне кажется, она испугалась того, что не доживёт до их воссоединения.       — И ты пошёл к Фу, чтобы его переубедить, — констатировал я, ни капли не удивившись, получив в ответ согласный кивок. — И у тебя получилось. Как?       — Я рассказал ему правду, — вздохнул блондин, и я чуть не упал со стула. — Да, это было глупо, непредусмотрительно, и ты наверняка был бы против. Но он бы не оставил свой пост, если бы Бражник всё ещё владел талисманом. Я рассказал ему про отца, Мишель.       Я упал лицом на стол, не находя в себе ни единого слова.       — Ты! — выпалил я, вцепившись пальцами в деревянную поверхность. — Ты хоть понимаешь, что мог бы всё потерять! Адриан? Если бы в Фу было бы малейшее зерно рациональности, он бы забрал у тебя талисман! Оба! Или вовсе избавился бы от свидетелей, прикопав нас с тобой в ближайшей лесополосе, и отправился бы к своей ненаглядной делать маленьких азиатов!       — Не думаю, что в их возрасте у них бы получились маленькие азиаты, — пробормотал Адриан, неловко отводя глаза. — Я очень хотел, чтобы у них всё получилось, — потеребив воротник рубашки, он всё же осмелился поднять взгляд. — Прости?       И я мгновенно простил. Во-первых, всё уже закончилось хорошо, а махать кулаками после драки было глупостью. Во-вторых, я, наверное, уже никогда не смогу по-настоящему злиться на Адриана. Даже если бы угроза с лесополосой была исполнена.       — Проехали, — пробубнил я, потирая виски. — Но я всё равно не понимаю. Ты — сын Бражника. Фу не мог подумать, что ты захочешь осуществить желание отца?       — Я сказал, что нет.       — И он поверил?       — У меня были хорошие учителя, знаешь ли, — усмехнувшись и подперев щёку рукой, он взглянул на меня. Я рассмеялся.       — Значит, он отдал тебе шкатулку, — под нос себе произнёс я. — Это хорошо. Просто отлично. Фу всё ещё у себя дома? Мне хочется поговорить с ним.       Улыбка с лица Адриана медленно сползла, и я сразу понял, что что-то здесь определённо было не так. Жаль, что я не ошибся.       — Тут такое дело…       Гудок поезда вырвал из воспоминаний. К нашей платформе медленно подъехал новый состав, двери с шумом распахнулись, и в ночную прохладу вывалилось множество громких спешащих людей. Мы с Адрианом переглянулись и, не сговариваясь, направились к выходу. Огни поезда осветили платформу, и в ухе блондина блеснула серьга-гвоздик с каким-то дорогим блестящим камнем — подарок от тёти на прошедшее недавно шестнадцатилетие.       Вспышка озарила небо, и над нашими головами рассыпались искры праздничного салюта. Париж праздновал победу над Бражником.       Вызвав на ковёр Леди Баг, Фу коротко объяснил положение дел: рассказал про личности Бражника и Маюры, дал весьма туманный совет оставлять прошлое в прошлом, настоятельно попросил по-прежнему держать личности в строжайшей тайне и объявил, что Супер Кот будет надёжным хранителем шкатулки. О том, как отнеслась к подобным новостям сама Леди Баг, Адриан не упоминал. Мне же Фу отправил короткое сообщение со списком бюджетных врачей, если мигрень вновь вернётся. Неслыханная щедрость.       О, такой расклад кажется по-настоящему замечательным. Проблема была только одна: перестав быть хранителем, Фу потерял память. Вообще.       Он забыл всё. Не помнил ни семьи, ни детства, ни юности, ни своего чёртового монастыря и шкатулки с талисманами. Даже на травы, знания о которых уже давно стали его частью, Фу смотрел пусть и с исследовательским интересом, но без капли какого-либо узнавания. Будто и не проживал он жизнь длиною почти в два столетия, будто и не было такого человека вовсе. Что ж, мне стоило забрать назад свои слова о полной недальновидности тибетских монахов. Кое-как защитить шкатулку они всё же пытались.       Но теперь хранителем был мой Адриан. От мысли, что вся его память может быть в любой момент стёрта, меня начинало потряхивать.       — Хватит думать об этом, — я вздрогнул, когда почувствовал на запястье крепкую, но бережную хватку. Остановившись, Адриан внимательно смотрел мне в глаза. — Фу всё мне рассказал, и я знал, на что иду. Да и не рано ли переживать? — улыбнувшись, блондин взял меня за руку и повёл вперёд. — Пока я сам не откажусь от шкатулки, память моя никуда не денется. Тем более, что мастер всё равно смог сохранить свои чувства к мадам Ленуар.       — Он буквально забыл её имя, — замотал головой я. — Забыл всё, что их связывает. Может, сейчас он и похож на мастера Фу, но является совершенно другим человеком. В конце концов, им придётся начинать всё сначала.       — Да, это печально, но, Мишель, — Адриан неожиданно улыбнулся. — А ты бы начал ради меня всё с самого начала?       — Да, — без задней мысли ответил я, и слово это сорвалось с языка раньше, чем я успел осмыслить вопрос. — Ради тебя — что угодно.       — Значит, мне совершено не о чем волноваться, — спрятав смех за ладонью, Адриан потащил меня по улице. — Сегодня праздник. Купим сахарной ваты?       Стоило выйти на центральную улицу, как мы попали в толпу. О том, что Бражник побеждён, было объявлено всего несколько часов назад, а город уже пестрил праздничными атрибутами. Стоило увидеть в небе гигантскую копию Леди Баг, как мой глаз непроизвольно дёрнулся. Как они надули это так быстро?       Заметив ларёк с фруктами, щедро расставленными на деревянном прилавке, я подошёл к нему и, отстояв небольшую очередь, взял небольшую коробку с крупными синими ягодами, после чего опустил её в сумку. Найдя взглядом Адриана, уже сжимавшего две ваты, я помахал ему рукой.       — Всё равно не найдём свободных скамеек, — произнёс я, опускаясь на газон. Блондин с готовностью кивнул и через мгновение оказался рядом.       — Мэр Буржуа скоро начнёт выступать с речью, — сказал он, кивая в сторону Эйфелевой башни. Стараясь не смотреть на уродливое строение, я промычал что-то согласное. Из вежливости взял одну протянутую вату, хотя заранее знал, что отдам её Адриану. Приторность мне никогда не нравилась.       В небе опять показался салют, и толпа заполнилась возгласами. Скосив глаза вниз, я хмыкнул, когда заметил Нууру. Дожёвывая ягоду, он восторженно наблюдал за разноцветными искрами, пляшущими над головами.       Адриан замер, и я почувствовал, как напряглось его тело. Проследив за его взглядом, я наткнулся на сидящую недалеко компанию и прислушался к чужому разговору.       — …Да я говорю тебе! — яростно доказывал что-то очкастый парень. — Леди Баг и Супер Кот обязательно придут сюда. Это их праздник, не могут же они оставить нас одних в такой день!       Адриан поджал губы, а потом вдруг резко повалил меня на себя. Теперь я практически лежал на нём, упираясь лопатками в его грудь.       — А вот и не пойду никуда, — прошептал он мне на ухо, прижимая к себе. — Хочу быть здесь и смотреть с тобой на салют.       — Конечно, — с преувеличенным спокойствием кивнул я и устроился поудобнее. — Будто бы я куда-то тебя сейчас отпустил.       — Граждане! — раздался над площадью громкий звучный голос, и следом за ним последовала всеобщая тишина. — Я рад приветствовать вас в этот знаменательный и, не побоюсь этого слова, судьбоносный день для всей Франции!       — Как можно было написать такую длинную речь за такой короткий промежуток времени? — пробормотал я пятнадцатью минутами спустя, уже даже не стараясь вслушиваться в чужие слова. К этому времени Адриан умудрился расправиться с обеими сахарными ватами и теперь задумчиво поглаживал мои пальцы.       — Ну, это его работа, — пожал он плечами. — Без долгих официальных речей Франция перестанет быть Францией.       Фыркнув, я бросил взгляд за спину. Вопреки ожиданиям, Адриан тоже не обращал на заунывную речь никакого внимания. Он с лёгкой, почти незаметной улыбкой смотрел в небо, и его губы блестели в тусклом лунном свете. Ладонью очертив контур аккуратного подбородка, я мягко повернул его к себе.       Губы у Адриана были не только блестящие, но и головокружительно сладкие от сахара. Накрыв их своими, я мял и водил по ним языком, пробуя на вкус.       — Здесь же полно народа, — сбивчиво забормотал блондин, стоило мне отстраниться. Но, вопреки своим словам, сам же притянул меня к себе ближе и втянул в новый поцелуй, сминая ткань моей рубашки.       Поцеловаться с Адрианом было приятно. Он всё ещё очаровательно смущался, когда языки задевали друг друга, и краснел, стоило моим рукам приподнять край футболки и легонько огладить обнажённую, пышущую жаром кожу.       Я всегда целовал его в лицо: в губы, щёки, нос, волосы. Иногда сцеловывал слёзы с пушистых ресниц, но дальше не заходил никогда. Раньше этого было достаточно. Но сейчас я не мог задаваться вопросом: каково это — целовать Адриана везде? Ведомый этой мыслью, я губами очертил дорожку к шее и, вдохнув запах разгорячённой кожи, провёл по ней языком. Адриан вздрогнул, притягивая меня ближе, и от его тихого стона мир поплыл перед глазами.       Рядом раздался негромкий смешок, сердце пропустило удар, и мы мгновенно отстранились друг от друга. Лицо Адриана полыхало, и, прежде чем обернуться на звук, я успел заметить на его шее розовый, едва заметный в темноте след. Что-то внутри довольно заурчало.       Стоило найти источник звука, как глаз дёрнулся, и мне срочно захотелось удариться обо что-то головой.       Буквально в нескольких шагах от нас сидел весьма заинтересованный Лука, сложив ноги на турецкий манер и подперев ладонью голову. Его сестра, красная до самых корней волос, стыдливо пряталась за его спиной и отчаянно мотала головой, будто это могло помочь стереть воспоминания о произошедшем. Заметив наши взгляды, Лука удивлённо выпрямился и виновато вздохнул.       — Простите, — вполне искренне проговорил он, прикладывая руку к груди. — Мне не хотелось прерывать вас. Не думал, что вы услышите.       — Какого чёрта? — пробормотал я. А если бы не услышали? Он что, собирался сидеть и наслаждаться бесплатным шоу? Улица так похожа на стрипушник? Возмущение не умаляло даже то, что этот самый стрипушник организовал лично я. Около губ оставались следы слюны, и я поспешил их стереть. Адриан неловко помахал ладонью.       — Привет, — выдавил из себя блондин. — Тоже пришли на праздник?       — Ага, — кивнул Лука, встревожено посматривая на Джуллеку. — Хотели поддержать Леди Баг и Супер Кота.       — Спасибо, — зачем-то мяукнул Адриан и тут же поспешил исправиться. — Они бы точно сказали вам спасибо, если бы узнали.       Лука благодарно улыбнулся, и разговор сам собой потух. Слышно было только непрекращающуюся речь мэра и тихие сбивчивые бормотания Джуллеки, когда Лука успокаивающе водил рукой по её плечу.       Наши с Адрианом взгляды пересеклись. Смущённо потирая шею, он подарил мне застенчивую улыбку, и я накрыл его ладонь своей. Моё сердце всё ещё колотилось о грудную клетку.       — Пошли отсюда, — шепнул ему я, и Адриан спрятал в кулаке смешок, принимаясь собирать с травы выпавшие из сумки вещи.       — Доброй ночи, — пожелал Лука нам в след, и я могу поклясться, что видел его хитрый прищур, которым он провожал наши спины. — Я действительно рад за вас обоих. Закатив глаза, я прибавил шагу.       — Откуда вы вообще знаете друг друга? — поинтересовался я, пробираясь сквозь толпу и стараясь не терять Адриана из виду. Тот шёл чуть позади.       — Он же брат Джуллеки, — пожал плечами блондин. — Иногда она приглашала нас к себе домой, — задумчиво посмотрев на сцену, с которой вещал Буржуа, блондин взял меня за руку и потянул в другую сторону. — Тётя Амели остановилась в отеле недалеко отсюда, и сейчас я тоже живу там. Может, на этот раз переночуем у меня?       Я фыркнул, крепче сжимая ладонь. Обходить людей было неудобно, и несколько раз чужие локти ощутимо прошлись по моей спине. Потому, стоило сбившемуся в кучу народу остаться за спиной, я припал к стене какого-то здания и не смог сдержать облегчённого вздоха. Адриан понимающе остановился рядом и, покопошившись в сумке, протянул мне бутылку воды.       — …От лица всех граждан Парижа хочу сказать спасибо тем, кто всё это время стоял на защите нашего города — Леди Баг и Супер Коту!       Площадь взорвалась радостными возгласами. Голоса людей и грохот салюта сложились в бессвязную какофонию громких звуков, от которых у меня зазвенело в ушах. Слишком шумно.       — Леди Баг! — прокричал первый человек, и его возглас тут же подхватили другие.       — Пошли? — наклонил голову Адриан, и я, рассеянно кивнув, последовал за ним, но замер после нескольких шагов.       Народ скандировал только одно имя. Выкрикивал его громко и чётко, подбрасывая вверх цветы и редкие шляпы. Но только одно.       — Что-то не так? — оглянувшись через плечо, Адриан обеспокоенно нахмурился.       — А ты разве не слышишь? — спросил я, стараясь не задыхаться от бессильной ярости. Мой Адриан рисковал своей жизнью ради них, ради этой оболваненной толпы незнакомцев. Он никогда не просил ничего взамен, всегда старался помочь каждому идиоту, что в этой помощи нуждался. Делал всё, начиная с борьбы с аккуматизированными злодеями и заканчивая снятием котят с деревьев. И ни один, даже самый тихий голос не удосужился поблагодарить его хотя бы единственным восклицанием. Почему? Взгляд наткнулся на маленькую девочку, однажды спасённую Супер Котом от очередного придурковатого монстра. Та, прижав к груди детские кулачки, весело повторяла имя героини, будто бы это не Адриан ловил её, когда та падала с крыши, отброшенная взрывной волной. Мне захотелось вырвать языки этой толпе неблагодарных свиней.       — Что я должен услышать? — Адриан непонимающе потёр затылок, и я отвернулся. Как можно быть таким?       Зажмурившись, я набрал в грудь побольше воздуха и что есть силы закричал:       — Супер Кот!       Горло пронзило острой, колючей болью. Затишье продлилось секунду.       — Супер Кот! — послышалось откуда-то из середины толпы.       — Ура Супер Коту! — раздалось совсем рядом, и народ с жаром принялся повторять его имя. Громкие возгласы сливались друг с другом, заполняя пространство на многие километры в стороны. Так же невыносимо громко, но теперь звон в ушах вызывал глубокое чувство удовлетворения.       Улыбнувшись, я поморщился от ноющей боли в горле и развернулся. И застыл, когда увидел застывшие в зелёных глазах слёзы. Быстро стерев их ребром ладони, Адриан заключил меня в объятия.       — Спасибо, — проговорил он, утыкаясь в моё плечо. — Я… Не стоило, правда. Она ведь наш лидер и…       — Не говори глупостей, — пробормотал я, давя неестественный хрип. — Конечно стоило, — сорванное горло напомнило о себе вспышкой боли, и я зашёлся в сдавленном кашле. — Напомни, где ты живёшь?

***

      Отель действительно находился совсем недалеко: из его окон без труда можно было увидеть Эйфелеву башню. Насчитав ровно пять сверкающих звёзд над входом, я задумчиво поджал губы и проследовал за бодро шагающим блондином. Обычно я обходил такие места стороной. Белоснежный мраморный вестибюль казался мне жутко холодным.       Упав на широкую кровать, места в которой с лихвой бы хватило и на троих, я блаженно зажмурил глаза и сбросил с ног предложенные блондином тапочки. Какая же она, чёрт возьми, мягкая. Никогда не сравнится с приютской.       — Сколько ты будешь жить здесь? — поинтересовался я, укутываясь в пушистые простыни. Постель рядом прогнулась, и в мои волосы зарылась ласковая рука.       — До выпуска. Потом перееду в общежитие, когда поступлю в лицей, — ответил Адриан, перебирая пряди.       Я усмехнулся. И почему всех тепличных цветочков так тянет в общагу? На ум сразу пришли мои немногочисленные быстросменяемые соседи, копающиеся в моих вещах, пользующиеся моими расчёской и шампунем, берущие мою еду из холодильника. Считающие, будто сам факт того, что живём мы теперь в одной комнате, обрекает нас на крепкую и вечную дружбу. Так странно, что многие к этому стремятся, когда есть альтернатива.       — В гостиной есть ещё одна кровать, — произнёс Адриан, и я возмущённо приоткрыл глаза. — Но она нам не понадобится, верно?       — Верно, — расплывшись в довольной улыбке, я рывком поднялся с кровати и, ухватив Адриана за плечи, повалил его рядом с собой. Смущённо засмеявшись, он спрятал заалевшее лицо в груде покрывал.       Наблюдая за ним, я подпёр ладонью щёку. Взгляд сам собой приклеился к небольшому розовому следу. Кажется, за прошедшее время пятно несколько побледнело, но всё равно легко угадывалось на безупречной коже. Заметив моё внимание, Адриан замер, как-то странно, абсолютно незнакомо мне вздохнул и чуть оттянул воротник. Настала моя очередь застыть.       — Тётушка убьёт тебя, если заметит, — пробормотал блондин, пройдясь кончиками пальцев по следу. — И меня с тобой заодно.       Адриан улыбнулся, а после поддался вперёд и целомудренно ткнулся в губы.       Окно было распахнуто, и через него в комнату вместе с ветром проникали ликующие крики толпы, даже не думающие стихать. В небе взрывались салюты, окрашивая ночные облака в тёплые краски. Звуки электронной гитары не стали неожиданностью: Стоун не мог не выступить на радость возбуждённому народу. Удивительным было скорее то, что собрался он так поздно.       Поцелуй, начавшийся так тягуче и невинно, перерос во что-то мокрое, жадное, разносящее огонь по кровеносной системе. У Адриана сильные руки — чувствовать их прикосновения на коже приятно. Ещё приятнее — касаться самому. Ерошить волосы, гладить шею, блуждать пальцами по выступам позвонков на спине, забраться под мешающую футболку и с нажимом провести по пояснице, ощущая ответную дрожь. А после, окончательно осмелев, сжать узкие стройные бёдра.       Губы у Адриана распухли, стали совсем красными. Мне хотелось провести по ним пальцами, рассмотреть их под микроскопом и каждый день вспоминать их цвет перед сном, но на затылок легла горячая ладонь и требовательно заставила вернуться к прерванному поцелую. Чужой напор вызывал восторг.       — Какой ты красивый, — бездумно зашептал Адриан, оторвавшись от губ и расцеловывая лицо. — Какой замечательный. Какой…       Слова обрывались, растворились в чувственном вздохе, когда моё колено задело его пах. Скулы блондина приобрели пунцовый, почти болезненный оттенок, пока я утонул в блаженном самодовольстве от мысли, что у Адриана на меня встал. Растерянность и желание, смешанные во взгляде зелёных глаз в гремучую смесь, вытеснили из головы рассудок.       В последний раз поцеловав невероятные губы, я потянул Адриана к краю кровати и, сползя на устеленный ковром пол, оказался перед ним на коленях. Огладив напряжённые бёдра, я без единого сомнения потянулся к пряжке ремня.       Не то чтобы у меня был опыт. Огромного кропотливого труда мне стоило достать несколько эротических изображений. Весьма скучных, стоит сказать. Даже я, ни капли не искушённый в этой теме, знал, что бывает намного интереснее. Мои запястья перехватили.       — Не нужно, — хрипло прошептал блондин, сжимая мои руки дрожащими пальцами. — Ты не должен. Я… я просто схожу в душ и…       — Почему? — задал вопрос я.       — Потому что, — прерывисто вздохнув, Адриан отвёл глаза. — Потому что тебе будет неприятно.       — Адриан, — поцеловав костяшки пальцев, я улыбнулся. — Поверь: ты даже не представляешь, как мне будет приятно, — проведя ладонью по чужому колену, я вдруг замер, и, чуть отстранившись, нахмурился. — Если ты, конечно, этого хочешь. Здесь. Со мной.       А Адриан хотел. Не говоря ни слова, он выпустил из рук мои запястья, и я, упиваясь огнём в его глазах, расстегнул пуговицы на его джинсах.       — Смотри только на меня, — прошептал я, отчаянно желая чувствовать на себе его взгляд. Солоноватый вкус разлился во рту, тяжесть на языке заставила коротко простонать и взять ещё глубже.       И Адриан смотрел.