Королева одиночества

Следующим утром я подтащила чемодан к выходу и уже собиралась нажать на ручку двери, как папа, затягивая галстук потуже, бегом слетел с лестницы и направился ко мне. — Поедем вместе, — он вышел на улицу, а я только сейчас вспомнила, что он решил связать свою жизнь со школой… Со школой, где учусь я! — Пап, зачем? — хныча, забормотала я, воздевая сокрушенно руки к небу. Там наверху сгущалась серая кучерявая туча, крутила свои тёмные кудри, создавая себе своеобразную причёску. На мой театрализованный выпад папа ничего не ответил, а лишь хмыкнул, застегивая пиджак. В руках он держал кожаный портфель, в котором он, должно быть, нёс важные документы и материалы урока. — Как я объясню всем, что ты из бизнесмена превратился в учителя истории? — сверлила его прямую спину упрямым взглядом, пока мы выходили за пределы участка, топая в сторону автобусной остановки. — Скажи им правду. Смысла скрывать что-то не вижу смысла. Слухи быстро распространяются, а ложь до добра не доводит, — он обернулся на ходу через плечо и доброжелательно улыбнулся. Мне не нравится папин оптимизм, ведь правда - испортит жизнь нам всем. — Как она должна звучать? Мол мой папа облажался? — отец ничего не ответил, подходя к остановке, где стояла пара человек. Я уныло наблюдала за погодой, за серым асфальтом, полосой деревьев, начавших желтеть, да и вообще за всем городом в целом. Машины вяло текли по дорогам, люди спешили на работу и учёбу. Всё было одновременно и в движении, и в какой-то вязкой утомительности. Мы зашли во внутрь подъехавшего автобуса и поехали молча до школы. Я слушала музыку и пыталась найти хоть одну причину, по которой я должна была радоваться сегодняшнему дню. Не получилось. Итак, здание школы выросло на горизонте слишком быстро, хотя я надеялась оттянуть момент прибытия на более поздний срок. Автобус с пыхтящим звуком остановился, выплюнул пассажиров на остановке и уехал восвояси. — Выше нос, Мэй. Не всё так плохо, как тебе кажется, — пробормотал папа, когда двери школы открылись перед нами. Мы шли с ним по оживленному коридору, где все готовились к очередному учебному дню, а я вздыхала, думая, как избежать урока истории, который будет третьим по списку. Засесть в медпункте? Свалить из школы? Мысли хаотично прыгали из угла в угол моего сознания и превращались в суетной хоровод. Папа скрылся за поворотом, а я стала пытаться открыть дверцу шкафчика, которая не желала открываться. Опять заел замок. — Мэйви, привет, — раздался весёлый голос Лоры. Я судорожно задергала дверцу шкафчика, ожидая дальнейших слов подруги. Она уже видела отца и сейчас скажет об этом? Ладони неожиданно вспотели, а жар пробежал молниеносно по спине. — Как дела? Судя по твоей одежде, ты совсем забыла о школьной форме, — с долей насмешки проворковала Лора, и в этот момент дверца поддалась и резко открылась, открывая вид на книги и мелкие вещицы внутри. — Я больше не ношу школьную форму, — оглядела себя с ног, замечая про себя, что ходить в джинсах и обычном худи значительно удобно, чем в чопорной юбке и рубашке. На самом деле в моей смене школьного стиля не было никакого порыва, бунтарства и прозрения: я просто не могла оплачивать химчистку, вот и всё. Лора благосклонно покивала мне головой, словно поддерживала мой выбор. — Это круто. Теперь ты не будешь выглядеть так странно. Ведь клетчатые юбки и белые рубашки — это прошлый век. Тем более для школы это так… Странно? — захихикала она и сложила перед собой руки. — Какой у тебя сейчас урок? — Английский, — я взяла учебники в охапку и повернулась наконец к подруге. Лора накрасила губы малиновой помадой, которая ей не шла и делала её вид слегка вульгарным. Для школы это так странно. — Мне тут птичка нашептала, что грядет вечеринка. У кого - пока не ясно, — пожала она невинно плечами и улыбнулась, надувая слегка губы. — Но мы-то знаем, что там обязательно должны быть мы. Я, как претендентка на звание «королевы школы», должна везде светиться и общаться с «избирателями», — она вновь издала смешок, и мы плавно двинулись по коридору. — А ты должна мне во всём помогать. Я до сих пор не могу разгадать твой секрет успеха. Чем ты всех так подкупила? — Как я говорила ранее, я просто была самой собой. Вот и весь секрет. — Ты мне поможешь, — утвердительно повторила она и закивала еле видно головой. — Ты будешь моим ментором, — она помахала мне и пошлепала в нужном направлении, размахивая каскадом блестящих прямых волос. Я стояла и сжимала нервно учебники, прижимая их сильнее к груди, где гулко дребезжало сердце. По вискам пробежал разряд нервозности, прошелся по шее и сдавил трахею. Я попыталась набрать в легкие воздуха, но невидимые руки сжимали мою бедную шею в своих удушающих объятиях. Я вспомнила, что сегодня надо будет появиться на работе, но встреча с Хэвардом не сильно прельщала, а наоборот отталкивала. Не хочу видеться с этим чудаком, который возомнил, что может построить со мной дружеские отношения и полезть с советами. Я опустилась на стул, сложила ровной стопкой учебники на край стола и принялась ждать, поглядывая на медленные стрелки часов, тихо тикающих на стене. Класс небыстро наполнялся шумной толпой ребят, а я поглядывала на время и старалась поймать каждую ускользающую секунду. Пожалуйста, время, иди медленнее. Однако у времени не стоило ждать пощады, оно уходило и уходило слишком стремительно для меня. Последними в класс зашли несколько парней, прыская со смеху, чем привлекли моё рассеянное внимание. Питер и Джетт заходили в класс, перебрасываясь мимолётными фразами. Зелёные глаза с янтарными искорками заскользили по кабинету и наткнулись на мои. Я в ожидании глядела на него, затаив дыхание. Вспоминая вчерашний инцидент, я медленно выдохнула и залилась краской. Стыда ли или злости, возможно, всем сразу, однако Пит тоже пришёл в некое замешательство, глядя на меня. Он сел сбоку, неотрывно глядя на меня, в то время пока я смотрела искоса в ответ и пыталась отдышаться от нахлынувшей волны эмоций. Скажи хоть что-нибудь. Прошу, не молчи. Джетт продолжал тараторить, повернувшись к другу, а я лишь отвернулась и стала выжидающе глядеть на дверь, теперь желая, чтобы время ускорилось и урок начался скорее. Женщина вошла и захлопнула дверь, привлекая к себе внимание и прерывая все завязавшиеся разговоры своим появлением. Я машинально открыла тетрадь и взяла ручку, стараясь не обращать на короткие взгляды Пита никакого внимания. В середине урока, когда учительница отвернулась к доске, указывая карандашом на текст, Питер протянул мне сложенный вчетверо клетчатый лист и положил на край парты. Я посмотрела на квадратик бумаги, потом на Пита, который скорбно поджал губы и и перевел взгляд на учителя. Я сжала бумажку в ладонях и тихонько развернула её под столешницей. «Ты выглядишь очаровательно. Мне нравится, как голубое худи смотрится на тебе» В конце послания он пририсовал сердечко, и я безжалостно стиснула бумагу в ладонях. Во мне проснулось два непреодолимых желания: скомкать лист и кинуть в сторону или прижать к сердцу, а потом наброситься на Пита. Парень всё время, что я посветила чтению, наблюдал за эмоциями и действиями с моей стороны, и, когда я сжала лист бумаги, то доля печали появилась у него на лице. Всё оставшееся время я только и думала о словах на бумаге, пропуская мимо ушей непрерывный поток информации, исходившей от учительницы. Звонок протрещал, все схватили вещи, и послышалось далёкое: — Хорошего дня, — учительница уселась на стул и стала наблюдать за тем, как народ в классе стал рассасываться с каждой секундой. — Мэйви, — Пит, конечно, догнал меня, когда я вылетела пробкой из класса и пошла куда глаза глядят, — прошу, давай поговорим. — О чём? Может, о вчерашнем дне? — я замедлила шаг, на что Пит благодарно вздохнул и взял мою руку в свою. Она была теплая и большая, поэтому сразу согрела мои ледяные пальцы в своеобразных объятиях. — Давай, — мы завернули за угол, а потом за ещё один и вышли прямо к дверям заднего входа, что выходили к стадиону и летней террасе. Эту дверь с недавнего времени стали закрывать на ключ, преграждая школьникам самовольно выходить на улицу и курить. Пит дернул за ручку двери, и она поддалась, тихо открывая выход на улицу. Значит, какая-то группа занимается на улице, и у нас есть пара минут на переговоры, чтобы всё выяснить. — У меня не было причин для возмущений, но твой друг Джетт меня обидел своими словами, — мой словесный поток Пит перебил, успокаивающе задвигая в воздухе руками. Мы приближались к трибунам, прилегающим к стадиону, где звонко звенел свисток, а физрук гонял спортсменов, подбадривая самым невообразимым образом. Как всегда, это были слова, которые должны были по сути вызвать всплеск мотивации, но вызывали лишь недоумение и раздражение. — Шевелитесь, девочки! — прокричал он команде, состоящей только из парней, пока мы с Питом прятались за возвышающимся склоном сидений, стараясь быть не замеченными. Если нас застукают здесь, то прямиком отправят к директору. — Я понимаю, что тебе было неприятно, — хотелось фыркнуть. «Неприятно» — это ещё мягко сказано. — Поверь, я поговорил с ним. Он ведёт себя иногда очень странно, но ему сейчас тяжело, ты тоже должна понять, — сказал опечаленно Питер, ловя руками моё лицо. Сейчас я буравила землю под ногами упрямым взглядом и не намеревалась смотреть в лицо парню, который мне так сильно нравился. Один лишь молящий взгляд заставит меня растаять и передумать что-либо выяснять. — Но это не означает, что все должны страдать из-за его поведения, — упрямо бормотала я, прикрывая глаза, спасаясь от сражающего приёма Питера. Он провёл подушечками пальцев по моим щекам, рисуя лёгкие дуги. — Согласен. Я сказал ему это. А теперь, Мэйвис, прошу, посмотри на меня, — сказал он, и я ощутила тёплое, скользящее по лицу дыхание. Мои ресницы, как по сигналу, задрожали, и я всё же открыла глаза, глядя Питеру прямо в глаза. Его лицо было настолько близко, что было даже трудно сфокусировать зрение, однако я как вкопанная стояла и не смела произносить ни единого звука, как под гипнозом. — Скажи, ты меня любишь? — Да, — не задумываясь, пролепетала я, не заметив, как слова прозвучали чересчур резко. Парень ухмыльнулся, переводя взгляд на мои дрожащие губы. Мне было и холодно, и грустно одновременно. Но больше всего я дрожала от такой близости к Питеру. — А ты меня? — Люблю, — выдохнул он, повторяя движение пальцами по щекам, и прикоснулся губами к моим, мягко целуя, заставляя вновь прикрыть глаза. Я стала проваливаться в мягкую и вязкую пучину каких-то ярко-ванильных эмоций. Питер Уайт, в которого я такое долгое время была влюблена, стоит сейчас со мной на заднем дворе школы и целует. Не об этом ли я мечтала всё время? Мы можем попасться в любую секунду и огрести по шее, но сочетание адреналина с мягким поцелуем превращались в жгучую смесь, сгорающую внутри меня ярким пламенем. — Ты очень мне нравишься, — зашептал он, отрываясь от моего лица и улыбаясь, замечая мой обескураженный взгляд. Мир вокруг вращался, а я держалась на ногах только благодаря рукам Питера. Сзади послышался грозный вопль физрука, который построил в ряд спорстменов. — Нам пора уходить, — пролепетала я, а парень кивнул, аккуратно выполз вместе со мной из укрытия и, пригибаясь на уровень окон, побежал скорее ко входу. Я не сдержалась и прыснула со смеху, забегая в теплое помещение школы. Адреналин ударял с каждым ударом сердца в голову, а я продолжала заливаться смехом. — Пойдём скорее, — хохотал вместе со мной Питер и крепко держал за руку, уводя прочь с места преступления. Мы промчались пулей мимо кабинета директора, мимо библиотеки, где я чуть не упала, спотыкаясь о ноги… Хэварда. Он хмуро глянул на меня, но я даже не успела опомниться, как Питер притянул к себе и потащил дальше. — Мне нужно бежать и переодеваться на тренировку. Встретимся позже, ладно? — я хотела сказать ему что-то, но не успела, ощутив вновь мягкие губы парня. Его руки вплелись в волосы, но быстро вынырнули оттуда, а сам парень улетел по коридору на занятия. Я, опьяненная происходящим, ещё долго не могла собраться с мыслями, но в итоге, когда наступил третий урок, мои мозги потихоньку встали на место. Кэри, Лора, Пит и Джетт были со мной вместе в группе по истории, однако теперь я бы очень хотела, чтобы нас как-нибудь расформировали и поделили на две. Я сидела и нервно отбивала дробь карандашом по листку тетради, ожидающе глядя на дверь. Вот-вот она распахнётся и впустит в недра класса нового преподавателя истории. Чего ожидать от уроков, я не представляла, но точно знала: если папа будет пытаться шутить, я сползу под парту и пожелаю раствориться в воздухе навсегда. Дверь открылась, и в эту же секунду я распрощалась с прежней жизнью. Лора ошарашено повернула голову в мою сторону, а я сделала вид, что так и должно быть. — Всем добрый день! — поприветствовал всех папа, вновь поправляя галстук, который итак был нормально затянут, и прошелся к рабочему месту. Он мгновенно нашёл меня и улыбнулся шире. О Боже… — Меня зовут Томас Андерсон, я ваш новый учитель по истории, — он взял в руки маркер и написал своё имя размашистым почерком на белой доске. Кто-то захихикал. Я мгновенно нашла лицо того, кому вдруг стало смешно, и узнала в нём Джетта. Я густо залилилась румянцем и приложила прохладные ладони, заставляя остыть горячие щёки. — Вы прямо, как герой из «Матрицы», — проронил парень и повернулся ко мне. На его лице было написано самодовольство. — Можно вас называть Нео? — Категорически нет, — заключил папа, состроив невинную физиономию, и принялся чиркать красным маркером по доске. — Новейшая история. Считаю, не заслуженно укороченной темой, которую оставляют обычно на конец года. Но теперь наша программа будет построена иначе, — заключил было папа и повернулся, закрывая колпачком маркер. — Кто-нибудь назовёт мне периоды новейшего времени? — глаза стали блуждать по классу в поисках заинтересованного человека. Таких в нашем классе было не очень много. — Двадцатый век тире двадцать первый, — сказала Кэри, укладывая голову на кулаки. Сегодня она выглядела намного лучше, что, конечно, же радовало не только её саму, но и озабоченную состоянием подруги Лору. — Верно. Как тебя зовут? — у меня в горле застрял мучительный вздох, но я подавила его, уводя взгляд куда-то в сторону. Этот урок будет длиться вечно, и каждая проведенная минута будет сводить меня с ума. — Мистер Андерсон, — над головами возникла рука Лоры, на которой блеснул браслет от Картье, — а почему вы работаете в школе? — Давайте будем задавать вопросы, касающиеся темы уроков? Это будет одно из правил наших занятий, — уверенно сказал папа, доброжелательно улыбаясь всем в классе. — Правил? Мы типо здесь ещё и правила будем какие-то соблюдать? — подал голос снова Джетт. Оказывается в нашей группе очень любят болтать. Раньше такого ажиотажа на уроках истории не было. Возможно, это потому, что прошлый учитель не особо интересно вёл уроки, да и вообще не заморачивался над тем, чтобы зародить интерес к своему предмету в наших головах. — Типо того, — утвердительно кивнул папа и записал что-то на листочке. — Правила - это важно. Я считаю, что правила - фундамент всего, что есть на свете. Всё и вся подчиняются каким-то определённым правилам. Иначе наступит хаос, — философски изрёк он и уселся на кресло. — Итак, мы остановились на Новейшем времени, не так ли? Прошу, — он взял список класса в руки и пробежался глазами, — Мэйвис, знаешь ли ты, что наша Конституция самая старая в мире среди действующих? Я подняла глаза и исподлобья просверлила в папиной голове дырку. — Допустим, — проворчала я и посмотрела на часы. — Но как это относится к Новейшему времени? Это был восемнадцатый век, если я не ошибаюсь. — Хорошо, — он удовлетворенно кивнул и посмотрел на список, спрашивая наугад очередного человека, проверяя и дальше знания и внимательность. Все были увлечены и озадачены прошедшим уроком, но всё это было со знаком плюс. Новый учитель по истории — Томас Андерсон по кличке, которую ему придумали мгновенно, Нео, произвёл хорошее впечатление на всех. Кто-то назвал его «весёлым» и «своим в доску», кто-то «обычным», и только Лора с Кэри подбежали ко мне после занятий с расспросами. — Почему твой папа теперь работает здесь? — Лора вытаращила на меня накрашенные глаза и сделала два сигнальных моргания: это всегда означало только одно: она ждёт объяснений. — Он, — правда застряла в горле и заставила на несколько секунд почувствовать приступ асфиксии на собственной шкуре, однако я взяла себя в руки и выплюнула её, — он потерял работу и решил пойти работать сюда, потому что это его изначальная профессия, — изрекла на одном дыхании и прямо посмотрела на Лору, в то время как Кэри изучала меня взглядом, выражающим подозрение. — Оу, — увяла Лора и приземлилась рядом со мной, — жаль. Но это так непривычно видеть его здесь, — она задумчиво поглядела на меня и пожала плечами. — Как он мог потерять работу, если он был начальником? — срывается тупой вопрос с губ Кэри, и я поднимаю на неё глаза, делая вид, что и забыла о её присутствии напрочь. — Не знаю. Тебе так важно это знать? — парирую ей и изображаю искреннее удивление. Кэри хмурит брови и вздыхает. — Да нет. Мне не так это и интересно, — девушка поправляет сумку на предплечье. — Кстати, я сегодня иду в молл. Пойдете со мной? — я лишь качаю головой и встаю на ноги. Мой отрицательный ответ удовлетворяет девушку. — Мы сегодня переезжаем. Кстати, в нашем доме будет жить Джетт и его родня, — бормочу себе под нос, а лицо Лоры озаряется улыбкой. Имя парня работает на неё, как волшебное заклинание. Влюбилась подруга, ничего не скажешь. Желание сказать правду пересилило, поэтому я решила сказать всё, пока имею в себе всю ту храбрость и уверенность, что обычно отсутствует в моей повседневной жизни. Правда позволяет почувствовать себя лучше… Мне показалось, что невидимый камень на душе рухнул вниз и исчез. — Ты опоздала, — фыркнул мне тихо Хэвард, пока я завязывала фартук за спиной и пыталась проанализировать ход работы. На крайних столах лежала гора мусора, которую требовалось незамедлительно убрать. — Да, я знаю. Извини, — шепчу я и скорее принимаюсь выполнять свои обязанности. На протяжении всего рабочего дня мы не обменивались ни фразами, ни взглядами с Хэвардом, и в принципе меня всё устраивало. Под конец дня поток людей прекращается, и мы в полной тишине стоим и занимаемся каждый своим делом. Начищая до превосходства белые чашки, я иногда кошусь на Хэварда, листающего ленту в своём телефоне. Со входа доносится дверной хлопок, оповещающий о новом посетителе, и мы, как по щелчку, поднимаем глаза и смотрим на вошедшего человека. Среднего роста девушка с роскошной копной курчавых каштановых волос с любопытством рассматривает меня, словно я новый экспонат музея, в который она ходит каждый день. Девушка подходит к кассе и, упираясь ладонями в столешницу, фривольно наклоняется к лицу Хэварда. У меня возникает недоумение, а следом секундный шок, что заставляет открыть рот и распахнуть широко глаза, когда гостья пытается поцеловать парня на кассе. — Миранда, я же тебе говорил, что на работе я не буду этого делать, — сдерживается, чтобы не рассмеяться, а сам даже и не пытается противостоять попыткам этой самой Миранды. Радует факт, что они хотя бы знакомы. Шок отступает, но я всё ещё продолжаю пристально наблюдать за разворачивающейся сценой, протирая керамическую чашку в руках. — Я просто соскучилась, — в своё оправдание шепчет она, пока я пытаюсь просканировать зал на наличие других посетителей. Один мужчина забился в угол и печатал на ноутбуке, и, судя по его нашейному бейджику с надписью «пресса», этот человек — журналист. Большие глаза устремляются в мою сторону, и девушка тихонечко произносит слова прямо на ухо Хэварда, которые всё равно долетают и до меня: — Наверное, не стоит смущать твою новую коллегу, — наконец гостья выпрямляется и обычным тембром произносит. — Мне американо и миндальное печенье, — Миранда кокетливо подмигивает Хэварду и уходит, садясь на высокий барный стул около окна. Хэвард ничего мне не поясняет, но кидает в мою сторону взгляд, словно оценивает реакцию на происходящее. Я опускаю глаза и заканчиваю с последней чашкой, когда с её идеально отполированной поверхности смотрит усталый взгляд. Синяки под глазами в этом центрическом отражении выглядят ещё страшнее, чем в обычном зеркале. — Я всё сделала, — бормочу я и гляжу на то, как готовый кофе ставится на кассу вместе с маленьким бумажным пакетом, а девушка напротив легко спрыгивает с места и подлетает к нам. — Уже почти восемь, ты можешь уйти пораньше, — парень не обращает на меня никакого внимания, поглощённый видом кучерявой посетительницы. Мне любопытно, очень любопытно узнать, кто она, но сразу вспоминаю собственную фразу, брошенную вчера: «Мы не друзья, понимаешь?» Значит, если мы не друзья, то и говорить и думать о чём-то личном друг друга не будем. — Ладно, — я быстро избавляюсь от фартука и вешаю его на крючок при входе в подсобку. Когда я прохожу мимо незнакомки, она кидает на меня дружелюбный взгляд, а следом поворачивается к Хэварду. Не знаю, что было дальше, ведь я открыла дверь навстречу холодному вечеру и слилась с мрачным городским пейзажем. Сглотнула, взирая на тучи, подсвеченные огнями улиц, и потопала в сторону нового адреса, который мне прислала мама. Мне было страшно и одиноко, но у меня было время обо всём подумать, пока я шла по знакомым улицам и рассматривала лица прохожих. Этот вечер был холодный и промозглый, и я старалась согреться, сжимая себя отчаянно руками, нуждаясь в тепле. Зуб на зуб не попадал, места сменялись, и примерно через полчаса я оказалась на длинной улице, простирающейся вдаль. По обе стороны стояли миловидные с виду домики, но каждый из домов был разделён на две части перпендикуляром забора. Заборы были разные: от мала до велика, и все разных цветов и фактур. Кажется, я на месте. Дом 18А/2… Нужный дом стоял почти в конце улицы, и во всех его окнах горел свет. Я остановилась и решила постоять недолго за забором. Один, два, три… Всем известный метод успокоения, и хоть мне он не помогает, я всё равно решила попробовать, сославшись на чудо. Четыре, пять, шесть… Сердце замедлило темп, прекращая так сильно биться о стенки рёбер. Семь, восемь, девять… Я открыла калитку, которая разрезала тишину улицы ужасным скрипом, и сильно поморщилась, скорее закрывая дверцу обратно. Прошлась по прямой каменной дорожке к двери и нажала на ручку. Входная дверь не скрипела, что уже было плюсом, и я вошла медленно в дом, привыкая к освещению. Глаза изучающе бегали по пространству дома, нос уловил запах. У каждого дома есть запах, и этот был приятным. Ещё один плюс. Я продвинулась дальше, проходя вдоль «аллеи» из сумок, и наткнулась на спящую на диване маму. Она лежала, укрытая пледом, и слегка посапывала. Со стороны лестницы раздались шаги, и папа тихо поприветствовал меня, подхватил аккуратно маму на руки, которая мгновенно заворчала спросонья себе недовольно под нос, и пошёл с ней, видимо, укладывать спать. Я недолго посидела в раздумьях на диване, изучающе рассматривая пол, стены, потолок, отметила приличный ремонт, но…. Поняла одну вещь: здесь никогда не будет так, как в старом доме. Здесь никогда не будет такого же уюта и тепла, как там. Смогу ли я почувствовать себя здесь «как дома» или нет? Даже разорённый судебными приставами мой родной дом не потерял своего уюта. Это было то, что будет жить в его стенах вечно.