Другая история одного серого льва

Уже через десять дней после того, как я очнулся – я смог окончательно прийти в норму и заняться своими, Королевскими, делами. Первым делом, встретился с главами травоядных стад, что поселились на «моих» землях – и теми из них, кто изначально пришел ко мне, когда я объявил о том, что собираюсь стать Королем и создать новое Королевство, и теми, что привели свои стада на земли Акацуки пока я валялся в пещере и восстанавливал свои силы. А еще – с вожаками хищников, что привели свои кланы, одиночками гепардами и прочими, что кланов не имели, но тоже пришли в мое Королевство и решили остаться здесь. Узнавал о том, как им живется на моих землях, узнавал о том, не нарушает ли кто правил Круга Жизни. Навещал львов-защитников моих земель, которые определились с местом, в котором решили жить и уже несколько дней обитали там. Тибул, Азури, Коса – этими львами пока были лишь они. Но каждый из них был уверен, что скоро – довольно скоро, - их компания станет куда больше. И пообещали мне, что лично проследят, чтобы подобными новичками не стали кто-то из таких ублюдков, что, странствуя по пустошам, любят вести себя как настоящие мрази. Ну а пока… Как и полагается одиноким львам, особенно когда их так немного, они стали целью пристального внимания почти всей женской части моего прайда. Честно! Я аж обалдел, когда, вернувшись вечером к Скале Рода – так мы назвали место, в котором теперь жил мой прайд, - с очередного обхода земель Королевства, вдруг услышал, как Сафари, Махани, Урами, Соня и еще одна львица бывшего прайда Зиры – Илуми, - мурлыкали и смеялись, обсуждая моих приятелей, их положительные и немного отрицательные черты. И кто из них мог бы стать хорошим отцом для будущих львят. Впрочем, вернувшись к себе в пещеру и пораскинув мозгами, я не мог не признать, что такой поворот событий – был вполне ожидаем. И я не смел этому препятствовать, а должен был только радоваться, что все так. Ведь это значило, что прайд, мой прайд, будет жить и существовать еще долго. … И особенно более очевидно это стало, когда – уже спустя месяц, после того, как я стал Королем, - мне поступило предложение от Короля еще одного – не Королевства Симбы, - Королевства о заключении союза. Король того Королевства был уже не молод, да и земли его Королевства были невелики. Но его Королевство – Королевство Солнца, - существовало уже довольно давно и еще ни разу не подвергалось упадку. Так что – да, - союз с ними нам был выгоден. Но подобные союзы строились на семейных узах. А у меня не было пока детей, что я и передал этому Королю. На что он ответил, что это не страшно. Ведь он знал, что у меня были брат и сестра. … Но и тут я сказал – нет. Знаете, почему? Потому что точно знал, чьими супругами они станут. И в какое Королевство отправятся после этого жить. Но был рад, когда Король Раджика не обиделся на меня за мой отказ. Его старший сын был женат и вот-вот должен был сменить отца, стать следующим Королем Солнца и, как и я, пока не имел детей. Так что – когда они родятся, у них уже будут возможно мои дети в роли спутников жизни. Подобное вполне устраивало нас обоих. А еще меня просто не могло не устраивать то, как складывались теперь отношения наших с Симбой прайдов, да и мои – с ним самим. После того, как я пришел в норму, мы пару раз встречались с ним на границе наших земель и много говорили, прогуливаясь вдоль них. О том, что было, о том, к чему нам теперь следует стремиться. Даже вскользь уже общались об отношениях наших родных и, что я, что он, дали друг другу понять, что мы не против их отношений и, возможных, чувств. Львицы наших прайдов тоже стали много общаться. Я не редко замечал хоть кого-то из моего и его прайдов, мирно говорящих все там-же – около границ. Чаще всего это были Шира и Сараби. Они были почти что подругами раньше и теперь, когда им точно нечего было делить, явно решили вновь возобновить эти отношения. И, думается мне, их дружба становилась все крепче. Единственную, кого я не видел у границ, так это Налу. Она словно избегала подобных встреч, не желала иметь с бывшими львицами Зиры ничего общего. Да и со мной – ее сыном и сыном Шрама, - тоже. Видимо, я казался ей таким-же монстром, каким были они, а особенно – он. И если сперва это было лишь моим предположением, то потом Киара подтвердила его. Сказала мне с грустью, в очередной раз навестив мое Королевство, мой прайд, Кову, что ее мама мягко, но намекала ей стараться держать со мной и моими львицами ухо востро. Но особенно – именно со мной. И это не могло меня не печалить. Ведь я не был моим отцом и Нала… Я помнил, как она хотела быть моим другом. И до сих пор хранил в сердце те теплые моменты, когда мы были рядом. И жалел, что этого больше никогда не будет. Что мы… Более не сможем никогда хотя бы поговорить, как раньше. Она точно ненавидела Шрама. И меня – как тень Шрама. … Но, меж тем, спустя полгода моего правления Акацуки, когда Кову подрос и я отправил сообщение Симбе, что хотел бы обговорить с ним помолвку моего брата и его дочери – Нала вдруг, совсем одна, объявилась «на моем пороге». Точнее, пришла к Скале Рода и сказала, что пришла поговорить со мной. Наедине. И я пригласил ее в пещеру, в которой ночевал с Хазури. И пусть ей явно уютней было бы со мной именно на улице, где у нее точно был шанс удрать – она, напрягшись и ощетинившись, явно помня, как и я, что сделал с ней в подобной пещере однажды Шрам, - все-же зашла в нее следом за мной. Но, в то время как я прошел глубже и блаженно развалился на подстилке из травы, на которой обычно спал – она остановилась недалеко от выхода, не сделав дальше и шагу. На что я понимающе хмыкнул. И первым подал голос, начал разговор: - Зачем ты пришла сюда, Нала? Я, конечно, не против тебя на моих землях, твоего визита, но все-же – тебе самой явно неуютно тут. Да еще и рядом со мной. - Это верно, - не стала спорить она, и явно нервно дернула хвостом, и произнесла, серьезно посмотрев мне в глаза. – Но я все-же должна была прийти. - Зачем-же? – дернул ухом я. - Затем, чтобы сказать, что не против помолвки Кову и Киары, - ответила мне она. – Но… - тут она дернулась, словно от удара, шагнула ко мне ближе, явно не без страха в глазах, и чуть ли не с мольбой выдохнула. – Симба хочет попросить взамен твоего разрешения на помолвку Копы и… Витани. Прошу, откажи ему в этом! … Если честно, я немного оторопел, услышав это. И, вдруг, неожиданно даже для самого себя, прижав уши, чуть ли не прорычал с настоящей, плохо скрываемой угрозой в голосе. - С чего бы это? От чего Нала вновь дернулась, ощетинилась сильнее и даже попятилась. Но не ушла. И вновь заговорила, сказала, чуть ли не плача: - С того, что я… Я не хочу и не смогу видеть ее рядом с ним. В моем доме… Ее… И ты должен понимать, почему. - Прости, но не понимаю, - вновь прорычал я. Но уже тише. И, выше приподняв голову, чуть ли не с презрением, которого от себя же не ожидал, но которое и сдержать вдруг не смог, посмотрел на нее. – Неужели из-за того, что она твоя дочь? Дочь, которую ты бросила? Мои слова явно ударили ее по больному. И она вдруг дернулась вперед, словно на миг захотела наброситься на меня и лишь с трудом сдержалась. После чего прикрыла глаза, наклонила голову, глубоко вогнав когти в пыль под своими лапами. И, постояв так немного, вновь посмотрела на меня и горько выдохнула: - Да. Потому что она моя дочь, которую я… Бросила. Бросила, ведь боялась, презирала, ненавидела и любила ее одновременно так сильно, что это чуть не сломало меня изнутри, когда я, одновременно желая убить ее и желая ей счастья, отдала ее Зире. Ее слова прозвучали с такой болью, что я вдруг, за то, как только что вел себя с ней, почувствовал себя настоящей мразью. Но только и успел выдохнуть: - Нала, я… … Как вдруг за ее спиной, как мне показалось из самого солнечного света, словно выросло две львиные фигуры. Одна из которых, сгорбившись и ощетинившись, вдруг чуть ли не простонала. Произнесла голосом Витани – моей сестры, что давно знала, что Зире не родная, но при этом даже не ведала, кто ее настоящая мать. - Это… Это правда? И когда, чуть ли не припав к земле, Нала, прижав хвост, резко оглянулась на нее, со слезами на глазах, спросила громче: - Это правда? Ты моя мать? - Мам, это правда? – ошарашенно спросил стоящий рядом с ней Копа. И Нала, явно растерявшись, вдруг хрипло произнесла. - Это… Это, вы слышали наш разговор? И явно этим дала понять моей сестре, что – да, это было правдой. Что она была ее матерью. И, услышав это, Ви попятилась, качнув головой. И, посмотрев на старшую львицу – свою мать, - с болью и гневом, со слезами на глазах стремительно бросилась прочь. - Ви! – подорвавшись на лапы, крикнул я ей вслед. И, поняв, что она не остановится, бросил растерявшемуся Копе. – Догони ее! Не оставляй сейчас одну! И, увидев, как он уверенно и стремительно рванул за ней, грозно шагнул к прижавшейся к земле Нале. И чуть ли не рявкнул: - Ты! Я не говорил ей, что ты ее – мать! Мой прайд молчал об этом, хоть я и уверен – все львицы в нем знали, что это ты! Но… Теперь я понимаю, что так быть не должно! Что она должна была это знать! Что я должен был сказать ей правду раньше! – и с трудом, но вновь сумев сдержать гнев, качнув головой, хрипло выдохнул – горько, с болью. – Но я этого не сделал. И теперь мне не искупить этой вины. Но я знаю, что теперь сделаю, что должен сделать. Сперва, - посмотрел я на Налу сверху вниз. – Я сейчас пойду к ней и попробую попросить прощения. И даже если она меня не простит – я приму это. И… Я не сделаю ей еще больней, чем ей есть сейчас. Я не отниму – ни за что! – у нее того, кто ее действительно любит! Я… - посмотрев прямо в наполненные болью глаза Налы, уверенно и грозно, я произнес. – Я не откажу Симбе в ее помолвке и свадьбе с Копой. Они любят друг друга. И я не стану вставать между ними! И тебе… Тебе, отказавшейся от нее однажды, отдавшей ее настоящему монстру, которым всегда была Зира, не стоит более даже пытаться сделать этого. Ведь пусть тебе больно – ты причинила ей, ранее – львенку, - теперь – молодой львице, - куда больше боли, - и прошептал, горько и тихо, но так оглушительно сейчас в сводах пещеры. – Разве нет? И, стремительно и уверенно шагнув мимо Налы, бросился из пещеры. Чуть не столкнувшись с Хазури, что с волнением в глазах только подбежала к ней. - Что случилось? – спросила она. - Не сейчас – расскажу потом! – ответил я ей и, на миг притормозив, спросил сам. – Не видела Витани и Копу? - Они бежали в сторону цветущих кустарников, когда я увидела их, - ответила она. И я, кивнув ей, бросился туда. Но когда до цветущих кустарников – самого красивого места на моих землях, - осталось недалеко, сбавил шаг и чуть ли не подкрался к ним. Кустам, что цвели красивыми и пахучими цветами, переплетающимися меж собой так плотно, что в центр этой цветущей «рощицы» можно было пролезть только ползком. Но то – того стоило. Ведь кусты окружали просторную поляну, лежащую вокруг практически круглого небольшого озерца, в котором красиво отражались не только сами кусты, но и небо, солнце. Но особенно красиво – ночью звезды, луна. За что мы назвали это озерцо – Звездным Зеркалом. Его питали подземные источники. Оттого вода Зеркала была всегда холодной и чистой. И в обычную для наших мест жару – около него всегда было прохладно. И… Спокойно. Ви любила это место. И не было ничего удивительного в том, что, когда ей было плохо – она бежала сюда. И теперь – я четко ощутил ее запах у кустов, когда подошел к ним. Ее запах и запах Копы. И, глубоко вдохнув, медленно пополз под кустами вперед. Готовый сейчас даже к тому, что, выбравшись на поляну у озера получу от нее или него когтями по носу. За то, что скрыл от нее правду, которую знал, и которая была действительно важна для нее. Но когда я выбрался из кустов - никто не напал на меня. Витани и Копа лежали около озерца спиной ко мне. Прижавшись боками, переплетя хвосты. И, услышав, как я, пыхтя, выбираюсь из кустов, лишь медленно оглянулись на меня. А когда я смог встать, разогнуть лапы – лишь тогда моя сестра тоже поднялась на лапы и, прижав уши, посмотрев на меня с болью и грустью, вдруг… Бросилась ко мне и спрятала свою морду в моей гриве, прижалась ко мне грудью. И тихо произнесла: - Брат… Почему… За что нам досталась такая судьба? Она… Не злилась на меня. Она словно чувствовала, как и мне было тяжело от той правды, что я скрывал от нее. И, прекрасно помня, как мы жили, что нам довелось пройти, точно понимала, отчего я молчал. И я просто не смог ею не восхититься. И, как и она, едва сдерживая сейчас слезы, хрипло произнес: - Не за что. Мы с тобой просто… Родились, наверно, не в то время и не в том месте. Но… Мы выросли, выжили, перенесли все то, что стремилось нас сломить. И что бы еще не случилось – мы сможем преодолеть. Вместе. Ведь мы семья. - Настоящая? – отодвинувшись от меня и чуть ли не со страхом посмотрев мне в глаза, словно боялась, что я сейчас скажу – нет, - произнесла моя маленькая, дорогая сестра. И, улыбнувшись ей, я сказал – уверенно и тепло. - Да. Настоящая. И всегда ею будем, куда бы ты не отправилась в будущем, что бы не решила делать дальше. - Куда бы не отправилась? – явно почувствовав себя лучше, но в легком недоумении спросила она. - Да, - ухмыльнулся я. И, покосившись на Копу, чуть ли не мурлыкнул. – Ведь твой муж явно не покинет свой прайд и ты отправишься жить туда. Тут мне показалось, что она немного покраснела. Но тут же вновь немного погрустнела. - Меня там не примут… - Тогда мы вернемся в Королевство Акацуки и будем жить здесь! – чуть ли не сердито, но точно уверенно, громко, произнес Копа, шагнув к нам. И, потеревшись головой о ее шею, тоже чуть ли не промурлыкал. – Ведь я люблю тебя Ви. И пусть там у меня и останется сестра, будут приемный отец и мать – ты… Ты самое дорогое, что у меня есть. И я всегда буду на твоей стороне, буду с тобой. Что бы не случилось и где бы мы не оказались. - Копа… - чуть ли не счастливо прошептала она и я, улыбнувшись, попятился от них обратно к кустам. И, кивнув им, развернулся и, оставив их, пополз обратно под кусты. Ведь более сейчас тут был не нужен. … Когда я вернулся к Скале Рода – Налы уже там не было. Она ушла. И я, получив от Симбы согласие на помолвку Кову и Киары, действительно получил вместе с этим предложение от него о помолвке Копы и Витани. И не стал отвечать на это отказом. И, из-за подготовки сразу к двум этим событиям его и мои львицы стали часто навещать соседние для себя – мое и его, - Королевства. Все суетились, но эта суета была радостной, торжественной, в ней не было и капли несогласия с тем, что должно было произойти. Наши прайды ждали этих торжеств, жаждали их. Ведь они означали, что нас будет ждать мир – настоящий, а не то негласное перемирие, что установилось между нашими семьями, когда я создал свое Королевство. Они означали, что вражда наших прайдов наконец-то действительно прекратится. Единственную, кого я не видел у нас из прайда Симбы за эти дни – это была она, Нала. И пусть в душе надеялся, что она все-же сможет перебороть себя и придти к нам еще раз до торжеств, что нас ожидали, все-же немного удивился действительно вновь увидев эту львицу на своих землях. Особенно – в тот миг, когда она и Симба, уже сидели рядом с Витани и говорили с ней. А потом – еще больше я удивился, увидев, как сперва Нала обняла ее, а потом и Симба обнял их обеих со слезами на глазах. … Нала рассказала ему. Рассказала ему о том, что у нее есть дочь от Шрама и что эта дочь – Витани. И пусть ему это тоже и причинило боль – он не возненавидел за это, не стал призирать свою жену и ее дочь, мою сестру. И это, наверно именно это, помогло Нале примириться с собой, своими чувствами, воспоминаниями, и попросить у Ви прощения. За все. И моя сестра, не знавшая настоящей материнской любви, но явно в тайне жаждущая хотя бы немного чего-то подобного, нашла в себе силы простить ее. И, знаете, смотря на них со стороны – я… Вдруг просто не смог не позавидовать им. Ведь… У меня тоже была мать. Которая… Ненавидела меня. Так я думал и так точно было. Но… Меж тем, еще спустя полгода – когда уже отгремели пышные свадьбы моих родных и родных Симбы, когда Ви и Кову поселились на Великих Землях, оставив меня, когда я наконец смог пересилить свою «человеческую природу» и «отдать» Хазури первый и единственный раз свой «супружеский долг», и когда она родила мне троих замечательных львят, - Зира вдруг объявилась на границе моего Королевства. Тощая. С глубокой рваной раной на брюхе. Раной… Что уже сильно гнила и примерзко воняла. Ее привели ко мне Тибул и Азури. И, шатаясь подойдя ко мне, стоящему у подножья Скалы Рода, она буквально рухнула к моим лапам и, посмотрев на меня снизу-вверх, вдруг… Улыбнулась и произнесла: - Какой… Ты большой стал. Ее голос прозвучал хрипло, но почти что нежно. И я даже дрогнул, услышав, как он прозвучал. И тут же разозлившись и на нее, и на себя, ощетинился и громко рявкнул: - Да, я вырос, Зира! А вот тебе – я велел более не попадаться мне на глаза, какой бы ты ни стала! Но ты снова тут… Снова что-то вынюхиваешь? Даже… - тут я чуть не поперхнулся своими же словами. – В таком-то состоянии? Она прикрыла глаза. - Ничего. - Тогда… Что же ты тут забыла? - Я… - выдохнула она и, вдруг закашлялась. С кровью. И я невольно отшатнулся от нее. От брезгливости, что на миг овладела мной. А потом, совладав с собой, мотнув головой, я обернулся и громко крикнул. - Позовите Фарибу! – а на вновь попытавшуюся что-то сказать Зиру вновь рявкнул. – Тебе нужна помощь! А поговорить мы сможем и потом! И, увидев, с каким удивлением она посмотрела на меня, но в то же время и не притворным, точно искренним теплом, вновь дрогнул и поспешил уйти в свою пещеру. Оставив Зиру на своих львов. Ведь вдруг… Меня охватило смятение. Я не смог оставаться с ней рядом еще хоть миг. Ведь… Ненавидел ее. Но в то же время и… Безумно жалел. Не потому что она была моей матерью. А просто потому… Что она явно умирала и перед смертью… Даже зная, что ее явно здесь никто не любит… Пришла к своему прайду. Ко мне. Зира… Мама? Я сердито тряхнул головой, прежде чем зайти в пещеру. Постарался успокоиться. Ведь там была Хазури. Она кормила львят – моих детей, - и я не должен был давать ей много поводов нервничать. Но… Так и не сумев совладать с собой, уселся у входа в пещеру и со своего места, сверху, как безумец, не то безразлично, не то слишком уж нервно, стал наблюдать за тем, что творилась внизу. А внизу… К Зире прибежал Фарибу. Осмотрел ее рану. Мрачно велел Тибулу и Азури перенести ее в его в пещеру, в которой ночевал сам, когда не возвращался домой – на высокое старое дерево, что росло на моих землях, и что он выбрал своим жильем. Я смотрел, как Зиру заносят туда, внутрь пещеры. А потом… Я долго сидел, смотря перед собой, но, по-моему, не видя ничего. Пока меня за плечо, непонятно как сумевший незамеченным подобраться ко мне – я действительно не понял, когда он ко мне подошел! – Фарибу не тронул меня за плечо. - А? – чуть ли не подпрыгнул тогда я. А он, грустно и хмуро посмотрев на меня, сказал. - Она звала тебя, - и зашагал вниз, обратно к своей пещере. И я, на негнущихся, вдруг ставшими очень тяжелыми, лапах медленно двинулся за ним. - Она… - Она не жилец, - поняв, что я хочу спросить, покачал головой он. – Рана… Слишком запущенная. Да и глубокая. Большая. Чудо вообще, что она еще жива. И я… - тут молодой бабуин вдруг остановился и, не оглядываясь на меня, горько произнес. – Я не смогу ей помочь. Мне ее не спасти. Он наверно думал, что я начну рычать на него, ругаться, требовать от него невозможного. Но я и сам все понял, лишь увидев Зиру. И я знал на что способен был Фарибу. И потому… Дружески боднув его головой, хрипло произнес, когда он, дрогнув, обернулся ко мне: - Значит – это ее конец, что предрешен ей судьбой. Не вини себя. Я точно не стану. И, увидев его грусную улыбку, почувствовав, как сквозь сон, как он погладил меня рукой по гриве, шагнул мимо него и теперь сам пошел впереди него. Первым шагнул в его пещеру. И… Медленно подошел к лежащей на подстилке из трав Зире. Зире, рану которой покрывал толстый слой кашицы из каких-то трав. Зире, что смотрела на меня полуприкрытыми глазами и так страшно хрипела… Но меня словно уже и не видела. Но словно почувствовала, когда я подошел к ней. И, вновь улыбнувшись, хрипло, с надрывом в голосе, произнесла: - Ты… Нука, это ведь ты? Ты… Пришел ко мне? - Ведь ты звала, - едва смог выдавить из себя я. И она словно улыбнулась чуточку ярче. - Нука… Наш со Шрамом малыш… - и прежде чем я успел зарычать, услышав вновь, кто мой отец, как она вдруг всхлипнула и прошептала. – Ты такой маленький… Твой отец так смотрит на тебя… Он тебя любит. Он дает тебе твое имя… Он счастлив, когда глядит на тебя… О, Нука! Как же я счастлива, что ты родился, как же я люблю тебя! Это она говорит, точно в бреду. И я на миг теряюсь, не знаю, что на это сказать. Просто стою рядом и… Продолжаю слушать ее слова. - Нука… - меж тем шепчет она, словно на миг придя в себя. – Ты стал Королем? Стал отцом? Можно… Можно… - со слезами на глазах, не шепчет она. – Я посмотрю на твоих детей? Пожалуйста! Пожалуйста… И я, вдруг не сумев ей отказать, киваю Фарибу. И он, тоже кивнув, вновь покидает пещеру. Уходит за Хазури и львятами, которым мы еще не придумали имена. А я остаюсь один на один с умирающей львицей. И, сев рядом с ней, мягко касаюсь ее головы носом. Шепчу: - Потерпи… Они сейчас придут. И она вдруг снова бредит. Выдыхает, сквозь кровь, что начинает течь тонкой струйкой с уголка ее губ: - Кто? Шрам? Нет… Нет… Кто это – Шрам? Я… Я не знаю такого льва. Не он придет… Придет… Придут… Мама? Папа? … И я вдруг, когда она сказала это, я увидел словно шагнувших из самих теней пещеры, полупрозрачных льва и львицу. Они медленно подошли к Зире и, сев рядом с ней, посмотрели на меня, кивнули мне, и грустно посмотрели на нее. А она, явно и дальше находясь в бреду, своем собственном Рае или Аду, пока лично я находился не то в шоке, не то в тихом ужасе, продолжила шептать: - Пап… Ты тут. И мама… Вы… - тут она заплакала, не открывая глаз. – Вы со мной рядом? Снова… Мама, папа… Знаете… Я так устала… Я… Мне так страшно… А я спать хочу… Но не могу… Вы… Вы снова рядом, да? Так, пожалуйста… Мама, побудь рядом… Она сказала это, и призрачная львица легла рядом с ней, прижалась к ней боком. - Папа… Папа, спой мне как раньше, спой мне, как делал всякий раз, когда я ложилась спать. И призрачный лев улыбнулся мне. И я услышал в своей голове чужой, бархатистый голос: «Спой. Спой ей, внук мой». И прежде чем я успел спросить – что? – этот лев прикрыл глаза. И в моей голове раздались слова песни. И я лег пред Зирой. И, собравшись с силами, вдохнув поглубже, выдохнул, хрипло запел: - Зира, Принцесса, глаза закрывай – Встретимся в свете луны. Пускай колыбельная ветром несет – По звездам, по небу, сквозь сны. Мир и покой в темноте береги В твоей же душе – пустота! Зира, ты всей не узнала любви… Прости, но судьба так слепа… Зира, ты всей не узнала любви – Быть может, спастись ты б могла… И прости, что судьба так слепа… И, пропев это, я словно услышал, понял, что должен дополнить в эту песню от себя лично. И, дав волю чувствам, дав волю призрачному львенку, что вдруг появился рядом со мной, прижался головой к ее голове и хрипло, чуть ли не плача пропел. Закончил песню словами: - Лишь годы видны нам, Разлук и пустоты! Но я не желал – Такой для нас судьбы! Пусть сжалится время - Молюсь теперь всегда!... Люблю… И скучаю… Через все года… Пусть тебе звезды дарят сны. В колыбели света, луны. И прочь все печали - Боль, невзгод. Когда мечтаю – Я к тебе лечу, вперед! Спи… Спи… Спи… * … И пока пел, даже сам не понял, когда она начала тихонько мурлыкать. Но четко почувствовал, когда она, уже после моих последних слов, чуть заметно пошевелилась. И, чуть отстранившись от нее, увидел, с каким теплом она посмотрела мимо меня. И прошептала: - О, Нука! Они так прекрасны! И, оглянувшись, в свете заходящего солнца, что заглянул в пещеру Фарибу, увидел стоящего его на проходе, стоящую Хазури. И троих львят, что они держали. И, знаете, сейчас, они мне показались действительно такими славными, какими не казались те три дня, что прожили уже в этом мире, и те три дня, за которые я старался на них отчего-то совсем не смотреть. И я улыбнулся. Им и Хазури. И меня словно наполнило теплом, когда глаза моей жены вдруг словно засверкали от счастья. … А уже еще через час, попросив меня, чтобы я назвал одного из своих сыновей именем ее отца – Зира умерла. Зира, что ненавидела меня… И любила. Действительно любила. И я велел похоронить ее у границ моего Королевства. И… Не нашлось тех, кто был бы против этого. И когда ее – мою маму, - уже поглотила земля, - никто не сказал ни единого дурного слова о ней. Все мои львицы – ее львицы, что долго знали ее, - вдруг стали вспоминать о ней лишь хорошее. И плакали над ее могилой… Действительно искренне. Действительно от горя. А я… Еще пару дней не мог понять, что же действительно, и действительно я чувствую по этому поводу. Часто сидел в одиночестве на краю каменного уступа, на котором превратился в Короля, и думал об этом. И в итоге… Многие могут этого не понять, но в итоге – я понял, что мне все-же горько от того, что она умерла. Ведь как бы то ни было… Она была матерью, пусть и не до конца моей, но – МОЕЙ. Матерью, которую я – а не только настоящий, маленький Нука, - все-же немного, но просто не мог не любить. Но – в то же время, - часть меня все-же радовалась ее смерти. Ведь… Ее, единственную, кто точно продолжал ненавидеть Симбу и его прайд – теперь не стало. А это означало – что теперь точно и надолго между нашими прайдами, Королевствами, установится не просто перемирие - установится Мир. И, посмотрев через неделю после смерти Зиры на восход солнца, я подумал, что хочу, чтобы это продлилось как можно дольше. Этот наш Мир… И, улыбнувшись, вдруг не удержался и громко, радостно зарычал, приветствуя этот свет. Свет, что озарял наше будущее.