Письмо от старого друга

      Венти в очередной раз мурлыкал балладу о занесённом многовековыми снегами Драконьем Хребте, но уже гораздо тише, чем в начале вечера – ищи дурака уже под утро драть горло, когда большая часть пьянчуг уже совсем пьяна вусмерть, а остальные давно разбрелись по домам. Чарльз скучающе потирал и без того чистые бокалы, когда к нему прицепился очередной умник. И Венти бы не обратил на это внимания, если бы на диалог не откликнулся Кэйа. Капитан кавалерии в городе, где вся кавалерия уведена в неизвестность, занимался чем-то совершенно другим – сидел по тавернам да грел уши по вопросу любой сплетни, а нередко даже сам их распускал. Венти слушает ветра, Венти знает, что творит этот несносный мальчишка. Кэйа тоже знает, что Венти знает, а потому частенько угощает вином.       Покончив с балладой, бард замер и призадумался, не закончить ли ему с выступлением на сегодня. Всё-таки до рассвета не так уж много времени, а он тоже хочет влить в себя пару бокалов вина. Надо переговорить об этом с Чарльзом.       – Оп-па! – Венти прыжком взобрался на барный стул, слегка покачнувшись и нелепо взмахнув руками, чтобы не перевернуться вместе с ним.       – А вот и мастер бард, которого вы искали, – довольно сообщил капитан, невежливо кивнув на Венти.       – Этот юноша…–мужчина был Венти не знаком, но, судя по одежде, из Ли Юэ; он озадаченно осмотрел Венти, тот приветливо заулыбался.       – Это единственный «бард с двумя косичками», которого я знаю, – настоял Кэйа, и Венти жутко захотелось сказать что-то вроде «я вообще-то тоже всё ещё здесь».       Но вместо этого он сказал:       – Приветствую гостя Мондштадта, да хранят тебя ветра.       Мужчина быстро взял себя в руки, вежливо поклонился – точно из Ли Юэ.       – Господин Чжунли, мой добрый знакомый, узнав, что я отправляюсь в Мондштадт очень просил найти барда с тёмными косичками и передать ему письмо.       Мужчина вытащил из внутреннего кармана конверт и протянул ему. Венти озадаченно осмотрел сначала конверт, а потом и самого посыльного:       – Но я не знаю никого с именем Чжунли, – Венти старался говорить как можно вежливее, потому что, честно говоря, растерялся. Не каждый день ему просят передать письмо.       – Он сказал, что вы можете не сразу его вспомнить. Но я уверен, что это именно вы. Возьмите.       И Венти покорно взял конверт в руки, уставился на тёмную восковую печать с неизвестным гербом, и не заметил даже, как попрощался и как посыльный покинул таверну. Зато очухался, когда Кэйа заглянул через его плечо. Любопытный кхаэнрийский ребёнок. Ну и ничего, детям и положено быть любопытными, а иначе они наверняка больны.       – Ах, как невежливо, сэр Кэйа, а вдруг это письма от давнего любовника? Это же вмешательство в частную жизнь.       Знал бы Венти, чем всё в итоге обернётся, даже под страхом смерти не стал бы об этом шутить.

***

      Взобраться между крупных нижних ветвей столетнего древа в какой-то мере даже приятно, словно в колыбель, в которой Венти, впрочем, никогда не бывал. Но он, как бард, никогда не был обделён воображением. Было даже любопытно, кто же ему решил написать письмо и что это за герб бюро «Ваншен» на конверте.       Венти оборвал уголок конверта и из него в ладонь вывалилась монета. Мора. Только чуть больше по размеру. Новая, недавно отчеканенная с сияющим золотом профилем Моракса в его драконьем обличии, в котором он не появлялся ещё со времён Войны Архонтов, кажется. Странный подарок для первого знакомства.       Но стоило открыть конверт, как всё встало на свои места: никто не писал письма так, как писал их Моракс.       Здравствуй, старый друг. Уверен, дела твои идут удачно, поскольку даже Ли Юэ полнится слухами о чудесном пении молодого барда Венти из города песен, ветров и свободы.       Что же касается меня, каждый труд заслуживает своего почтения, и невозможно трудиться вечно, у всего есть свой конец.       В самом же деле, я пишу это письмо для того, чтобы ты знал, что я признаю себя глупцом и хочу сказать, что ты был прав. Как вольному ветру дано знать о свободе, так и скале дано оставаться неизменным столетиями.       Как бы то ни было, ты не хуже меня знаешь, что буквально со дня на день в столице пройдёт большой праздник Церемонии Сошествия, когда Гео Архонт нисходит на земли гавани. И я был бы весьма благодарен, если бы ты оказал мне честь и согласился посетить его в моей компании.       Пожалуйста, приходи, если тебе удобно. Если неудобно, всё равно приходи. В этот раз, я уверен, будет кое-что удивительное.       Найти меня теперь гораздо проще, чем раньше, я оставляю адрес на обороте письма. Впрочем, для тебя это никогда не было проблемой.       Ветра и скалы больше не способны тебя хранить, поэтому береги себя сам.Твой старый дракон Чжунли.       Венти понял, что улыбается, перекатывая в пальцах монетку с явственным элементальным отпечатком. Такой бывает исключительно у только что отчеканенной самим Мораксом моры.       Старый дурак отправил письмо таким экстравагантным способом. Хотя мог ведь связаться с ним по тайному каналу. Канал рабочий, но столь древний, что использовать его могут только они двое, долгожители. Произнеси вслух и это будет звучать как шутка. Обидно было разве что то, что вообще-то Церемония Сошествия была сегодня. Ну, вчера, получается. Ему надо раздобыть бутылочку одуванчикового вина. Не дело это – идти в гости с пустыми руками.

***

      Но кому как не ветру знать о том, что представляет собой скорость. Так что с рассветом в гавани объявился бард из Мондштадта. Только вот город был не таким, какого от него ждал Венти. Гавань жужжала, как улей, гавань гудела, как скала во время камнепада, гавань трещала по швам.       Бард вдруг почувствовал, что не уверен, хочет ли он знать, в чём дело.       «Гео Архонт умер»       «Рекс Ляпис упал прямо во время церемонии»       «Ах, только представь! Как мы будем…»       «Адепты в ярости, Цисин, кажется, что-то скрывают»       Вот о чём переговаривались жители. Кто-то шёпотом, кто-то – испуганно восклицая. Если это действительно так, то Венти больше не хочет ничего слышать. Он не хочет ничего знать. Он просто хочет ветром взвиться куда-нибудь под пики скал и дождаться, пока собственные чувства перестанут разрывать его на части.       Бутылка оглушающе раскололась о мостовую. Руки Барбатоса дрожали так, как не дрожали даже когда он пил больше, чем мог пить человек.       Сама мысль о том, что Моракс умер казалась до невозможного нелепой. Когда Барбатос стал Анемо Архонтом, Рекс Ляпис уже был. Когда Барбатос превратился в Венти и отправился в путешествия, Рекс Ляпис был тоже. Отвратительно. Ужасно. Мерзко.        Венти не хотел слушать, но слушал:       –Говорят, Цисин так и не отдали тело Лорда Ваншен. А что если они сами…       –Тише! Как ты можешь?!       Ваншен, верно. Похоронное бюро Ваншен. Наверняка они должны знать, где тело, даже если не получили его сами. Наверняка будут проводить какие-то церемонии. Он бы разозлился, если бы не.       Венти должен увидеть его в последний раз, чтобы потом вернуться в Мондштадт и сделать вид, что он просто был в логове Ужаса Бури и вообще не имеет никаких связей с Ли Юэ. Ему потребуется время.       Неожиданно Венти разозлился. Что имел в виду Моракс этим своим письмом? Что он собирается умереть и звал его на делёжку наследства?! Барбатос был в ярости, ветра есть ветра, и даже в Ли Юэ они были готовы подняться штормом от чувств барда. Он должен немедленно оказаться в Ваншен.       Сложно выспросить у местных, где найти бюро, если твой голос дрожит. Венти и не спрашивает. Ветра приводят его сами.

***

      У дверей бюро стояли двое. И Венти уверен, что знал одного из них. Потому что не узнать этот голос было просто невозможно. Моракс вёл беседу с каким-то рыжим юношей. Тот улыбался ярко и вёл себя вполне дружелюбно. Но Венти долго не мог сдвинуться с места. В конце концов, он стоял там, даже когда они попрощались и разошлись.       Барбатос всегда гордился близостью к людям и их чувствам, но всё равно никак не мог решить: хочет он ударить Моракса, растерзать его силой ветров до тех пор, пока под натиском не лопнет миллионом осколков прочный яшмовый щит, или стиснуть его в объятьях, панически прижимая к себе, или накричать до хрипа слабого человечьего горла. Рассмеяться от облегчения или расплакаться от обиды. Может быть развернуться и уйти? Вцепиться зубами в плечо на манер злобного волка, до крови, золотящейся от концентрированного гео элемента? Что он должен сделать?       Пока он застыл в нерешительности, Моракс решил всё сам. Как всегда.       Подошёл и, положив удивительно горячие для очень большой ящерицы ладони на плечи юноши, крепко прижал к себе. Венти слышал, как гулко бьётся в чужой груди сердце.

“Я рад видеть тебя, старый друг“

      Бард вцепился в ткань чужого плаща как утопающий в обломок лодки. По крайней мере, Моракс жив, а значит у него ещё есть время решить.