Май
Вы почти вышли из своего гостиничного номера, когда зазвонил телефон. Вы остановились так резко, что чуть не опрокинули свой чемодан, развернувшись, чтобы схватить его до четвертого звонка. — Алло? — Как прошла встреча, красавица? Голос Джека заставил твой желудок сжаться, и ты горячо покраснела, понизив голос, несмотря на то, что была единственным человеком в комнате. — Осторожнее с такими словами, мистер Уолтен. Что, если бы ваша жена услышала нас? — Она, вероятно, согласилась бы со мной. Годы, последовавшие за его поступлением, придали новую динамику вашим рабочим отношениям с Джеком. Несмотря на ваши заявления о том, что вы остаетесь профессионалами, вы все равно иногда мило беседовали друг с другом, когда у вас была возможность уединиться. Это никогда не было чем-то большим, чем кокетливые ласкательные имена или нежные прикосновения рук, но даже этого было бы достаточно, чтобы разрушить вашу репутацию, если бы вас поймали. Вы оставалась очень сдержанной. — Ты флиртуешь, — ты ухмыльнулась, глядя на горизонт Нью-Йорка через окно отеля, — Встреча прошла хорошо. С ребятами из Киберфана справиться проще, чем вы с Феликсом думаете. Вообще-то я как раз собираюсь ехать обратно. — Во сколько ты вернешься в город? — Хмм… — ты прищурилась, смотря на часы над своей гостиничной кроватью, — … боже, довольно поздно. По крайней мере, до девяти. А что такое? — Черт. Я надеялся попросить тебя об одолжении. — О чем же? — ты задумчиво крутила телефонный шнур вокруг пальца, просто позволяя себе потеряться в жидком шоколаде, которым был его голос. — О, Эдд и Молли устраивают школьную вечеринку… дискотека с танцами… дело в том, что это будет поздно вечером. Я слишком занят, чтобы отвезти и забрать их, и собирался посмотреть, сможешь ли ты это сделать. — Оу, — ты нахмурилась, — Извини, Джек, я бы так и сделала, если бы вернулась раньше. Разве Рози не может это сделать? — Она везет Софи к дантисту. Ничего страшного, я могу просто спросить Феликса. — Ты думаешь, Линда действительно позволит ему так долго не попадаться ей на глаза? По телефону вы слышали, как он хихикнул. — Она сделает это, если я так скажу. Обязательно позвони мне, когда вернешься домой, хорошо? Я не хочу потерять лучшего артиста компании. — Говоришь как настоящий владелец бизнеса, — улыбка проскользнула на твоем лице, — Я позабочусь об этом. Не волнуйся, красавчик. — Обнимаю тебя. Я поговорю с тобой позже вечером. — Ммм, пока-пока, Джек. — Пока, дорогая. Он повесил трубку прежде, чем ты смогла предложить остроумный ответ, отчего у тебя закружилась голова и ослабли колени. Этот человек всегда знал, как нажать на все твои кнопки. Более легким пружинистым шагом вы вернулись к двери и подняли свой чемодан. Почему-то теперь поездка обратно в Мичиган казалась немного легче.***
Ночь уже давно наступила к тому времени, когда ты въехала на свою подъездную дорожку, окоченевшая от многочасовой езды и просто взволнованная тем, что наконец-то дома. Нежные весенние звуки сверчков и далекого уличного движения сопровождали вас, когда вы вылезли из машины и подошли к входной двери, перебирая ключи. Как только вы это сделали, вы осознали отдаленный, приглушенный звук: тот, который вы изначально потеряли на фоне весеннего вечера. Твой телефон звонил. — Черт возьми, — пробормотала ты, наконец найдя ключ от своего дома и вставив его в замок, — Я только что вернулся домой, Джек, дай мне хотя бы минутку расслабиться. В жуткой тишине темного дома одинокая трель твоего телефона странно тревожила. Вы вслепую ощупывали стену, пока не нашли выключатель света, включили его и пересекли фойе, где на маленьком столике стоял ваш телефон. Пронзительный металлический звонок оборвался, когда вы поднесли трубку к уху. — Алло? Джек ахнул, как будто вынырнул из воды, твое имя вырвалось из его легких. — О мой бог, как же хорошо что ты дома. — Конечно, да, поездка была не такой уж плохой… — Слушай, слушай, — настойчиво сказал он. Его дыхание было прерывистым, и это звучало так, словно он был на грани слез. Холодок пробежал у тебя по спине: что-то было очень не так, — Мне нужно, чтобы ты прямо сейчас поехала к Феликсу домой. — Почему? — Я попросил его привезти Эдда и Молли домой почти час назад, и… и я ничего не слышал. Он не звонил. Их даже здесь нет. Я не… — его голос сорвался, — Я не знаю, где мои дети. — Боже, Джек… Успокойся, — настойчиво пробормотала ты, пытаясь успокоить его испуганный голос, — Я уверена, что все в порядке. Сейчас только десять, может быть, он все еще с ними. Я поеду туда прямо сейчас, хорошо? — А что, если их нет у него дома? — он звучал так беспомощно, так сильно, что у тебя кровь застыла в жилах. — Я поеду в школу и посмотрю, видел ли кто-нибудь из персонала, как они уходили. Они не могут быть далеко. Просто сохраняй спокойствие, и я позвоню тебе, как только смогу. — … да, хорошо, — пробормотал он, пытаясь успокоить дыхание даже через телефон, — Обещай, что позвонишь мне, как только найдешь их? — Я обещаю, Джек. Я доставлю Эдда и Молли домой в целости и сохранности. Мы скоро увидимся. — Пожалуйста, сделай это. Я… я скоро увижу вас троих, — мужчина сделал паузу, его голос был нечетким из-за плохой связи, — И, пожалуйста… ты... тоже будь в безопасности. А потом он повесил трубку, прежде чем ты успела даже попрощаться. Вы не осознавали, что у вас дрожат руки, пока не попытались положить телефон обратно на трубку, только для того, чтобы пластик неприятно дребезжал в процессе. Ты сделала глубокий, судорожный вдох, пытаясь подавить прилив адреналина в крови. Когда вы возвращались к своей машине, даже не потрудившись выключить свет в доме, вы ломали голову в поисках возможных решений. Может быть, Феликс просто опаздывал? Или дети хотели остаться еще немного подольше? С тех пор как Джек и Феликс сшили Ракету, Молли сходила с ума, если кролик пропадал из ее поля зрения больше, чем на несколько секунд. Возможно, они задержались с поисками. Могло случиться все, что угодно. И все же, когда вы завели двигатель и выехали с подъездной дорожки, в глубине вашего сознания раздался гораздо более мрачный, зловещий голос. Что, если бы Феликс был пьян? «Нет, — рассуждала ты про себя, — он не сделал бы такой глупости. Только не когда нянчишься с детьми». Когда фары твоей машины проследили путь по дороге, освещая двойные желтые линии впереди вас, ты сузила глаза. В последнее время Феликс пьет все больше и больше. Ты была так поглощена работой, что почти не проводила время с Феликсом вне работы в ресторане. Конечно, они с Джеком все еще были неразлучны. Что касается вас, то между вашими поездками в Нью-Йорк на встречи в штаб-квартире Киберфан и поздними ночами, которые вы проводили, тестируя аниматроников со Сьюзен, вы практически удалились от семьи Уолтен. Рози приглашала тебя на обеды или присматривать за детьми, но ты всегда отказывалась. Ты не хотела, чтобы она видела, как ты смотришь на ее мужа… или как он смотрит на тебя. Но что касается Феликса… Когда вы в последний раз по-настоящему разговаривали с ним? Ночное небо внезапно закрыли деревья, сигнализируя о вашем въезде в лес Святой Хуаны. Это всегда был жуткий отрезок пути, особенно ночью, но вы едва ли думали о том, что вас окружает, когда осторожно поворачивали машину за каждым поворотом. Даже слепой мог бы заметить, что Линда искала выход. Они с Феликсом были женаты достаточно долго, чтобы у нее было время привыкнуть ко всем его неврозам и саморазрушительным привычкам; тем же самым, которые отпугивали вас, когда вы встречались в колледже. Он был одним из тех мечтателей, которые были одержимы разрушением, полагаясь на систему поддержки своих друзей и отношений, чтобы не сбиться с пути. Но когда он начал пить… «Господи, — подумала ты, стиснув зубы, — почему я не уехала из Нью-Йорка раньше?» Когда вы завернули за следующий поворот, яркий свет фар вспыхнул на вашем лобовом стекле. Твой адреналин подскочил, и ты издала сдавленный вздох, нажала на тормоз и рванулась вперед, резко остановившись. Ты сидела, сжимая руль побелевшими костяшками пальцев, с широко раскрытыми глазами, сердце колотилось внутри твоей грудной клетки. Вам потребовалось несколько глубоких вдохов, чтобы обрести самообладание, адреналин покинул ваш организм так же быстро, как и вошел, и оставил после себя жуткое отсутствие. То, что вы приняли за машину на вашей полосе, вместо этого съехало с обочины, ее фары были направлены в заросли за ней. Холодок пробежал у вас по спине, когда вы съехали с дороги на противоположную обочину, выключили двигатель и неуклюже выбрались с водительского сиденья. Это была машина Феликса. — О боже… — прошептала ты. Его сорвало с дороги и прямо на дерево. Вся передняя половина была смята, как игрушка, и пар валил из разбитых щелей автомобиля, как будто это был умирающий зверь, испускающий последний вздох. Двигатель все еще работал на холостом ходу, но, перейдя тихую улицу и посмотрев в окно со стороны водителя, вы увидели, что в нем никого нет. Твой пульс стучал в ушах, когда ты смотрела широко раскрытыми глазами в темноту леса за окном. — О мой бог… Ты сложила ладони рупором и начал кричать, твои парализованные конечности не желали вести тебя вперед, к деревьям. «ЭДД! МОЛЛИ! ФЕЛИКС!» Единственным ответом, который вы получили, были звуки сверчков, гармонирующие с гулом двигателя. Твои руки были как лед. Ты сухо сглотнула, заставляя себя двигаться вперед шаг за шагом. Все инстинкты кричали тебе развернуться, сесть в машину, доехать до ближайшего дома и позвонить в полицию. Но что, если бы они отправились на поиски помощи и заблудились? Они были твоей семьей. Ты не могла просто бросить их. Джек рассчитывал на тебя. Твоя тень простиралась по толстому ковру листьев и сосновых игл, когда ты шла вперед в лес, освещенная удаляющимися фарами разбитой машины Феликса. Где-то в темноте ухнула сова. — Феликс? — ты попыталась снова, твой голос был тонким и напряженным. В лесу было невероятно темно. Под твоей ногой хрустнула ветка, и ты подпрыгнула. Твое сердце колотилось о пустую вмятину на внутренней стороне груди, и ты почувствовала, как холодный пот увлажнил твою шею и заднюю часть рубашки. Потребовалась вся сила воли, чтобы стоять на месте, закрыв глаза и прислушиваясь к лесу в поисках любого звука, любого знака. Последовало многозначительное молчание. А затем, сквозь далекий гул ожидающего двигателя и ночной хор леса, вы услышали ровный скрежет металла о землю в нескольких сотнях футов слева от вас. Вы медленно шли в его направлении, затаив дыхание. Твои глаза наконец-то привыкли к лунному свету, проникающему сквозь деревья, и когда ты пробралась через колючие заросли на поляну за ними, ты почувствовала, что твои последние привязи к реальности медленно ослабевают. Феликс неуверенно покачивался, сжимая лопату в окровавленных руках, когда он отчаянно копался в мягкой земле внизу. Его затрудненное дыхание было едва слышно за звуками копания. Он дрожал, время от времени прерывисто всхлипывая, когда сосредоточился на втором из двух неглубоких отверстий. Несколько лет прошло за те несколько мгновений, которые потребовались вам, чтобы осознать, что стоит за ним. Там, на лесной подстилке, лежали два бесформенных комка, неуклюже прикрытых парой зимних пальто. В бледном свете луны можно было разглядеть белую, неподвижную, ужасно маленькую руку, высунувшуюся из-под одного из них. — … Феликс…? Он резко обернулся, этот человек, которого вы знали пятнадцать лет, был неузнаваем. Кровь выступила на его бледном, желтоватом лице, и его глаза изо всех сил пытались сфокусироваться на тебе за блестящими стеклами очков. Липкий пот пропитал его рубашку, и смесь крови и грязи запятнала его руки почти до локтя. Его лицо было искажено ужасающей смесью ярости и отчаяния. Вы практически могли видеть, как от него поднимаются пары алкоголя. Он прошептал твое имя. Шок лишил тебя всего: твоих реакций, твоих эмоций. Огромная пустота захлестнула тебя и загрохотала в твоем мозгу, как телевизионные помехи. Ты оглянулась на два свертка, невероятно неподвижные на фоне ковра из листьев, на маленькую белую ручку, которая манила тебя и говорила тебе все раскрытой ладонью. Голос, который слетел с твоих губ, не принадлежал тебе. — Почему ты хоронишь их, Феликс? Феликс издал долгий, низкий стон ужаса и начал всхлипывать. — Машина… она съехала… съехала с дороги… — его руки крепче сжали лопату, когда он перенес на нее свой вес, чуть не опрокинувшись, — Ты не можешь сказать… не можешь сказать Джеку… Ты сделала один шаг назад, стараясь не смотреть на свертки. Вместо этого ты уставилась на Феликса, этого незнакомца в обличии друга, и сжала свои бесполезные руки в кулаки. — …ты пьян, — сказала ты тихо, скорее как объяснение, чем как обвинение. — Пожалуйста! — воскликнул он, волоча за собой лопату, и шагнул к тебе. Твой желудок сжался. Его глаза расширились, когда он попытался сосредоточиться, а хриплое дыхание сдавило горло, — Я не… ты… ты не можешь сказать Джеку! — Положи лопату, Феликс, — ты подняла обе руки, твой инстинкт выживания пересилил твой шок, — Помоги мне отнести их обратно в машину, и мы сможем отвезти их в больницу. — Уже слишком поздно! — он сплюнул, выпучив глаза, — Разве ты не видишь?! Я… я убил их! — Мы еще этого не знаем... Его прерывистый голос внезапно оборвался, погрузившись в тишину, от которой у тебя скрутило живот. Его водянистые глаза метнулись через плечо, а затем снова на тебя, и его маска горя исказилась в медленной, подозрительной гримасе. Ты почувствовала, как твоя кровь превратилась в лед, когда он сделал еще один шаг к тебе. — Ты собираешься сказать ему, — простонал Феликс, сжимая лопату побелевшими костяшками пальцев, — Ты… ты все испортишь, как делала это раньше… — О чем, черт возьми, ты говоришь? Его глаза сверкнули. — Я видел тебя. Два года назад. Вы с Джеком… когда вы были в ресторане… Он замолчал, его пустые, глухие рыдания только опустошали тебя еще больше. — Феликс, я не… — Не лги мне, блядь, — прошипел он, — Я знаю, что я видел. Все эти разговоры о дружбе и поддержке, и… и ты просто использовала меня, чтобы сблизиться с ним! Кто знает, какого черта ты делал с ним за моей спиной?! Твой желудок резко сжался. — Феликс, ты возьмешь себя в руки? У нас есть более важные вещи, о которых нужно беспокоиться! Ты… ты просто несешь бессмысленную чушь, в то время как Эдд и Молли… — МЕРТВЫ! ОНИ МЕРТВЫ! Неужели ты не понимаешь?! — внезапно закричал он, вены на его шее вздулись. Он выглядел полубезумным. Ты отпрянула назад, сердце подскочило к горлу, — Я думал, ты моя гребаная подруга! А теперь ты собираешься сказать Джеку, что я убил его детей и я… я не могу этого допустить… — слюна слетела с его губ, и его голос дрогнул, — Ты, блять, собираешься отнять ЕГО у МЕНЯ! Ты ничего не сказала. Паника приковала вас к месту и оставила парализованным, неспособным бежать. — Феликс… — слабо произнесла ты, — Пожалуйста. Краем глаза ты заметила, как бледная рука, торчащая из-под пальто, дернулась. Со сдавленным криком ярости твой лучший друг оскалил зубы и замахнулся лопатой так сильно, как только мог. У тебя было время только на то, чтобы осознать звук, который он издал, когда столкнулся с твоей черепной коробкой, а потом… ничего.Июнь
Тебе больно. Каждая часть твоего тела была скручена и вывернута на место, гибкая плоть была втиснута в неподатливый корпус, и вокруг ощущались провода и винтики. Такое чувство, будто с тебя содрали кожу и наткнулись на наждачную бумагу. Жгучая боль от того, что твои кости скребутся друг о друга, никогда не кончалась. Больше, чем боль в твоем теле, была боль в том, что раньше было твоей грудью. Иногда вы могли слышать детский смех, гремящий вокруг вашей металлической тюрьмы, когда вы пели песню за песней, и вам было больно, потому что они звучали так же, как Эдд и Молли. Это была особая боль — слышать детский смех и не видеть ничего, кроме мертвых белых рук, выкарабкивающихся из свежевскопанной земли. Больше не было ощущения времени. Никакого чувства собственного «я». Вы были собой, но в то же время… кем вы были? Кроме боли и туманных воспоминаний, которые окутывали тебя, как туман, не было ничего. Ты вспомнила Эдда и Молли… но только чуть-чуть. Вы чувствовали только ноющую пустоту, которая разверзлась внутри вас, как всеобъемлющая пустота. Вы услышали невинный смех и увидели красноватую черноту. Время шло. Тебе по-прежнему было больно. Почему это была твоя жизнь? Что случилось? Ты заслуживаешьэто? Время шло. Медленно ты начала гармонизировать движения своей металлической оболочки с твоей кровоточащей плотью. Ваше сознание распространилось за пределы тумана боли достаточно далеко, чтобы вы могли определить, где находятся края вашего тела. Когда ваши пальцы согнулись, принося с собой покалывающее облегчение от перемещения отекшей конечности, вы поняли, что из пустоты появляются размытые очертания. Твоя челюсть щелкнула, открываясь и закрываясь, и твои сухие глаза вращались в своих металлических глазницах с острыми, как иглы, визгами, которые могла слышать только ты. Очертания медленно расплывались в фокусе. Суетливые, мясистые существа, которые окружали тебя хлопающими ртами и хрупкими на вид руками. — По-моему, он выглядит прекрасно. — Все его движения дрожат. Должно быть что-то заедает шестеренки. Как только вы услышали их голоса, вы почувствовали прилив чистой ненависти, такой сильной, что она чуть не унесла вас обратно в пустоту. Ты боролась за то, чтобы сохранить хоть каплю контроля, вглядываясь своими механическими глазами в двух людей под тобой. Женщина, невысокая, с суровым лицом, грызла кончик ручки, переводя взгляд с тебя на планшет и обратно. Ее манеры были быстрыми, отрывистыми, как будто у нее все чесалось. Нервный мужчина, стоявший рядом с ней, уставился на вас из-за очков в роговой оправе. — Ну, по крайней мере, его движения глаз работают, — объявила женщина. Ты не смотрела на нее. Вместо этого ты уставилась на мужчину. Феликс. Все нахлынуло обратно, принося с собой волну такой сильной боли, что на секунду у тебя потемнело в глазах. Ты вспомнила. Феликс был твоим другом. Феликс убил Эдда и Молли. Вы были на пути к тому, чтобы рассказать… рассказать… Джек. Ты любила Джека. И Феликс убил тебя. Он убил тебя в лесу Святой Хуаны, похоронил Эдда и Молли и поехал обратно в ресторан, чтобы запихнуть твое едва дышащее тело в одного из аниматроников. Ощущение в твоей груди… ты все еще была жива. Ты пыталась закричать беззвучно, протянуть руку и свернуть ему шею. Тебе хотелось впиться пальцами в его глаза и растереть их в кровавую массу. Тебе хотелось бить его кулаком по лицу снова и снова, пока от него не останется ничего, кроме выбитых зубов и мяса для гамбургера. Ты ненавидела его. Тыненавиделаего. — О, я думаю, он тебе улыбается! — весело сказала женщина, стоявшая рядом с Феликсом. Феликс — твой убийца — ничего не сказал. Пот блестел у него на лбу, когда он вглядывался в твое неподвижное лицо. Тебе хотелось вскрыть его и посмотреть, как его внутренности вываливаются на твои пальцы. Он поправил очки и повернулся к женщине, Сьюзен, жестом приглашая ее следовать за ним, когда он исчезнет из поля вашего зрения. Свет погас, и их тихие голоса медленно затихли вдали, оставив тебя в одиночестве. Ты кипела. Ты ненавидела. Ты позволяешь своим воспоминаниям о Уолтенах, о Феликсе, обо всем пронизывать тебя и заставлять тебя наполняться ими. Туманный красный гнев проник в самое ваше существо и заполнил вашу механическую тюрьму, позволяя вам почувствовать каждый нерв, винтик и провод. Ты сосредоточила всю свою энергию на своей ненависти, да так сильно, что почувствовала себя самой собой. Прошло некоторое время. В конце концов, свет снова включился. Женщина, Сьюзен, вошла в поле вашего зрения и посмотрела вам в лицо с выражением неодобрения. — Хотела бы я знать, что с тобой не так… — тихо пробормотала она, постукивая ногой по покрытому ковром полу, — Феликс не знает, о чем говорит. Тебе явно нужна настройка. Когда она повернулась к тележке с инструментами позади нее и начала рыться в ней, вы почувствовали странное спокойствие, перекрывающее огромную ярость, накопившуюся в вашем сердце. Ты мог бы добраться до Феликса: может быть, если бы ты попытался, ты даже смог бы снова увидеть Джека. Ты бы справился со всеми, кто стоял у тебя на пути. Она просто должна была быть первой. Твоя правая рука дернулась.Июль
Каждый день дети приходили навестить тебя. Ты и твои друзья пели веселые песни, а они все смеялись и смеялись. Тебе нравились дети. Ты пела: «С днем рождения, с днем рождения, с днем рождения тебя!» и смотрела, как они улыбаются и играют. Ты хотела сделать всех своих друзей красивыми. Ты хотела быть окруженным ими и видеть, как они улыбаются. Первой была Сьюзен, затем Чарльз. Ты сделала своих друзей красивыми, пока терпеливо ждала возвращения Джека. Иногда тебе бывает больно. Твое тело чувствовало себя так, словно оно гниет внутри своей скорлупы. Вы могли чувствовать, как провода проникают сквозь вашу кожу. Но потом ты бы подумала о том, чтобы снова увидеть Софи, Эдда и Молли, и ты бы улыбнулась, и все было бы хорошо. И Джек, подумала ты. Джек, Софи, Эдд и Молли вернутся ко мне, и у меня снова будет моя семья. Моя прекрасная семья. Иногда ты могла говорить. Если бы вы хорошенько подумали, вы бы прошептали слова, о которых думали, и дети посмотрели бы на вас забавно. Ты мало разговаривала с детьми. После того, как дети уходили, в ресторане становилось темно, и вы уходили за кулисы, где было тихо, думали о своей семье и были счастливы. Несмотря на ужасную боль, скрежет твоих костей, то, как твоя застывающая кровь смазывала механизмы твоего тела, ты улыбалась и улыбалась, когда думала о Софи, Эдде, Молли и- — Джек? О. Это была она. Отработанными движениями ты бесшумно двинула свое ноющее тело по коридору за кулисами и выглянул в ресторан. Женщина, которая каждый вечер приходила искать своего мужа, стояла перед сценой, заламывая руки со слезами на глазах. Ты ее помнила. В глубине души вы могли видеть образы ее улыбающегося лица и чувствовать странное тепло, которое стало вам чуждым. Воспоминания приходили и уходили, как обрывки песни, застрявшие в твоей голове. Вы видели вспышки веселой улыбки, красивое свадебное платье, улыбающееся лицо за бокалом вина. Ты знала ее. И все же теплые воспоминания принесли с собой что-то еще, чувство, на котором было гораздо легче сосредоточиться. Ревность — Джек? — снова позвала она. Ее голос был напряжен, — Ты здесь? Нет, нет, нет, нет. Она не имела права иметь Джека. Ты любила Джека. Джек был твоей семьей. Не ее. Но она могла бы снова завести хорошего друга. У тебя была комната. Твой металлический голос проскрежетал в темноте ресторана, маня ее, как мотылек на пламя. - Я знаю, где он… Рози…