Под сводами Каситы.

      На перекрестке они сговорились не задерживаться. Что Камило, что Долорес были несколько обеспокоены поведением младшего брата. Никогда ранее Антонио не оставался на попечении чужаков так легко, оттого старшие дети Пеппы немного нервничали. Было странно и страшно осознавать, что какая-то девчонка, приехавшая только вчера, сумела втереться в доверие младшего братца так сильно, что он сам с распростертыми объятиями предпочел ее, а не потенциальную возможность выбраться в город вместе со старшей родней.       Так или иначе, но договор оказался совершенно пустой тратой времени. Брат и сестра вспомнили об обещании на перекрестке как раз в тот момент, когда небо потемнело достаточно сильно, чтобы на улице начали зажигаться фонари. Камило, вроде бы жертва переутомления и обладатель ноющих мышц, крайне энергично спустился вниз по водосточной трубе, покидая чужую территорию. Кто бы мог подумать, что друга Камило будет вынужден навестить самым варварским способом, а именно путем покорения неровных стен? Злая матушка Бруно закрыла сына в комнате, которая так неудачно располагалась на втором этаже. Видеть гостей несчастная женщина не желала, а Камило не рискнул вступить в прямую конфронтацию. Пришлось пойти на хитрость и маленький, совершенно крошечный вандализм во имя дружбы!       «Только бы никто не прознал!».       Дела у Долорес сложились чуть приятнее. Во время игры Мариано поймал лицом мяч. Старшая дочь Пеппы была готова поклясться, что это событие стало лучшим за последние несколько месяцев. Нос первого красавца пригорода немного пострадал и Долорес, как и подобает прекрасной чувственной девушке с большим сердцем и серьезными намерениями, отдала своему чудесному принцу не только сердце, но и носовой платок, чтобы несчастный мог приостановить хлыщущую кровь. Момент вышел романтичным. Потом, конечно, молодежь гурьбой отправилась в одну единственную забегаловку в черте пригорода, где и засиделась допоздна.       Встретились родственники на пороге. Огромная лампа, висящая над входной дверью, сухо потрескивала, а со стороны окна слышались голоса. Отец, как минимум, успел вернуться. Холодок коснулся шеи Камило. Средний ребенок сглотнул. Формально — именно его попросили последить за Антонио, а значит все шишки полетят именно в его сторону. Рука Камило потянулась к карману, где лежало купленное в ближайшем магазинчике шоколадное яйцо. — Как думаешь, мне есть смысл заходить?       Долорес пожала плечами. Как бы оно не было, но часть вины старшая чувствовала и за собой. Она ведь планировала не задерживаться сильно, а за спиной, вон, уже висела луна. Быть может ей стоило надавить на своем? Футбол, в конце концов, обычно нравится мальчишкам! Да и Антонио, признаться честно, дом практически не покидал. Походы в детский сад не считались. — Оно хоть того стоило? — Тихо спросила Долорес, не сводя взгляда с закрытой двери. — Мы сыграли в приставку. — Камило равнодушно дернул плечом, искренне скрывая злорадство. Несчастный Бруно проиграл подчистую, пока Мадригаль откровенно гордился собой. Не имея дома такой технической приблуды, Камило одержал сокрушительную победу. — А у тебя?       Долорес не ответила, но смущенно отвела взгляд. Смуглые щеки зарделись. Камило беззлобно усмехнулся и несколько покровительственно стукнул сестру по плечу, про себя радуясь, что склизкое розовое болото под названием «первая влюбленность» ему удалось миновать. Набрав в легкие побольше воздуха, старший сын Феликса толкнул дверь вперед и прошел внутрь. Долорес гуськом пошла следом, тихо отбивая ритм низенькими каблучками. Стоило старшим детям войти в дом, как тут же их носов коснулся восхитительный запах свежей выпечки. Родственники переглянулись. — Клянусь, для врача ты готовишь великолепно! — Голос Феликса был полон чистого, почти детского восторга. — Бывшего врача. — Спокойно отозвалась Джульетта, хоть голос ее таил оттенок глубокой печали. — Я больше не практикую. Решила уйти в готовку. — Мама еще и не такое умеет! — А это уже говорила Мирабель, страшно гордясь чужими достижениями. — Вы еще не пробовали ее облеас! — Милая, осторожно!       Несмело, мягко ступая по полу, Камило прошел дальше и заглянул в дверной проем. Чуть выше его макушки нарисовалась голова Долорес. Кухня, некогда помещение достаточно больших размеров, превратилась в филиал мелкого базара. Туда-сюда сновали люди. Джульетта Мадригаль, та самая женщина с грустными глазами, вертелась из стороны в сторону, хватая то масло, то тесто, то что-то, что Камило не знал. Рядом с ней, подобно спутнику планеты, крутился и Феликс. Он подавал посуду и внимательно смотрел за тем, что именно делала женщина. Мирабель же в компании Антонио жевала свежие арепас, когда высокая девица, получившая от Долорес прозвище «Великанша», угрожающе нависла над крупной кулинарной книгой и водила пальцем вверх-вниз, стараясь что-то найти. Про себя Долорес успела ругнуться. И какой черт ее угораздил вообще идти в ту кафешку, да еще и наедать суточную норму углеводов?! Кусок кукурузы за зубом, словно в насмешку, попался под язык. — Мне уже не терпится попробовать! — Честно ответил Феликс, сложив руки у сердца.       Джульетта на такую искреннюю похвалу не ответила, хоть и легонько улыбнулась. Луиза же сердито нахмурилась и неодобрительно взглянула на сестру. — Мирабель, это уже третья арепас! Ты так объешься и располнеешь! — Ты ведь будешь меня любить и такой? — Обладательница зеленых очков невинно улыбнулась, пожевывая угощение. Ягодная начинка оставляла после себя приятное послевкусие. — Объелся! — Антонио стукнул себя по животу, а Камило скривил губы. Шоколадное яйцо для младшего брата потеряло всякую привлекательность в качестве трофея.       Луиза обреченно закатила глаза к потолку, но все же ответной улыбки сдержать не смогла: — Да, я буду любить тебя и такой, но учти — втискиваться в двери будешь сама. — Луиза заправила прядь волос за ухо и вновь вернулась к поваренной книге. Все же чердак был в силах предложить великое множество интересного хлама. — Я ведь говорила, что ты моя самая любимая сестра?       Бледное рельефное лицо Луизы тут же смущенно покраснело. Средняя дочь Джульетты резко отвернулась, чем вызвала новую улыбку до ушей у Мирабель. — Это очень вкусно! — Антонио облизал поблескивающие от масла пальцы. — Вы точно не фея? — Эх… Если бы. — Джульетта наклонилась к работающей духовке, где медленно румянился пирог. — Феликс, она точно исправна? — Обижаешь. — Отец Камило горделиво выпятил грудь. — Еще бы ей не быть исправной, учитывая сколько времени я на нее потратил!       Камило и Долорес переглянулись между собой. Мама, кажется, говорила, что папа быть может сам вернется раньше, но насколько?! Незримая петля на шеях старших отпрысков начала затягиваться. «Может улизнем пока не поздно?» — Камило взглянул на сестру. «Неплохая идея.» — Долорес стушевано поджала ярко-накрашенные губы.       Они уже были готовы мало помалу, шаг за шагом уйти прочь, чтобы переночевать под мостом во имя искупления фантомных грехов, или что более вероятно, просто проторчать в материнском саду до самого рассвета, копаясь в ненавистной растительности, но зоркая Луиза их заметила. — А это что за диверсанты? — На лице средней дочери Джульетты появилась улыбка.       Гомон умолк и Камило с Долорес на мгновение притянули к себе всеобщее внимание. Впрочем, состояние это продлилось считанные секунды, после чего движение и галдеж воцарились опять. Антонио что-то шепнул наклонившейся к нему Мирабель, Джульетта уточнила у Луизы грамовку, Феликс переспросил о температуре и темпе размешивания теста. Странные чужаки в компании отца и брата словно и не заметили прибывших подростков.       В некотором роде самолюбие оных оказалось задето. Камило вовсе ощутил себя невидимкой. Знай он, что его возвращение не принесет никаких проблем, он бы не мялся на пороге как нерешительная девчонка перед свиданием! Долорес же, казалось, облегченно выдохнула. — А что здесь происходит? — Тихо спросила единственная дочь Феликса. — Кулинария. — Феликс развел руками в сторону. — Ваш старик решил покорить новые горизонты.       …и протоптать новую дорожку к такому капризному сердцу Пеппы, но об этом отпрыскам знать было необязательно совершенно. Феликс горделиво сверкнул белыми, подобно жемчугу, зубами и указал на работающую духовку, которая, казалось, не включалась в этом доме никогда. — Вау… То есть, мы будем есть что-то кроме яичницы? — Камило выразительно взглянул на отца. — Все зависит от твоего поведения. — Что, собственно, и требовалось ожидать. — Если так дела пойдут дальше, будешь хрустеть сухими макаронами на ступнях.       Сын и отец засмеялись, а Мирабель показалось, что здесь нужно плакать. Трудно было представить, что именно было хуже: ежедневное питание одним и тем же или угроза выставить прочь, всучив в руки только пачку макарошек. Челюсть швеи заработала быстрее. — Ну что встали? — Феликс недовольно упер руки в боки. — Нужно особенное приглашение или как?       Долорес была вынуждена отказаться, а вот Камило, полный энергии и интереса, проскользнул и без того заполненную кухню. Стул рядом с Антонио заскрипел. — А давай картинки будем собирать?! — Самый младший ребенок Феликса и Пеппы резко оживился. — У меня еще мозаика есть!       Камило, который было открыл рот, чтобы поинтересоваться касательно прошедшего дня, потрясенно уставился на брата, чье внимание было поглощено странной девчонкой в очках Ленона. — Никаких картинок! — Феликс обернулся. Его маленькие темные глаза оказались чуть сощурены. Отчаянно, до коликов в животике, мужчина старался корчить серьезность. — Птички уснули, рыбки уснули и вам пора спать, молодой человек! Время уже позднее.       Губы Антонио мелко дрогнули, но силы противиться мальчик в себе не нашел. Камило немного отодвинулся и заглянул под стол. Шорты, не так давно висевшие на бельевой веревке в первозданной чистоте, успели впитать в себя пару крупных пятен от травы и грязи. Рубашка, также некогда живой памятник дню стирки, лишилась прежней свежести, что не могло напрягать. — Эй, не переживай. — Мирабель легко стукнула мальчонку по спине. — Завтра продолжим. Хорошо?       «Продолжим? Что?!» — Настало время Камило обиженно поджимать губы. Его, черт побери, не было всего лишь один световой день, но складывалось ощущение, будто он отсутствовал семь лет и восемь месяцев. Антонио, обычно липший к старшим родственникам как банный лист, резко присмирил и нашел предмет обожания в совершенно ином человеке. — Правда? — Антонио шмыгнул носом. — Обещаю. — Мирабель даже протянула мизинец. — Завтра утром и паззлы соберем, и ящериц половим, и картинки раскрасим. Сделаем все, что ты только захочешь. — Если повезет, я заберу телек. — Встрял Феликс. — О, Джульетта, я рассказывал какой у нас классный телевизор? Это просто бомба!       Пока взрослые говорили о своем, Антонио сжал мизинец Мирабель. Голос Луизы громовым раскатом прозвучал над макушками обоих: — Но завтра я вас снимать с деревьев не буду. — А мы туда больше и не полезем. — Мирабель стукнула себя в грудь. — Обещаю. — Я тоже! Я тоже! — Тогда вперед чистить зубы и по кроватям? — Мирабель энергично дернула рукой. — Ну что, кто прибежит в ванную первым?       Дважды повторять не пришлось. Стулья застучали, стоило двум телам мгновенно соскочить на пол. Голые загорелые пятки и край все той же щедро украшенной юбки — это было последним, что увидел Камило. Ни Антонио, ни Мирабель даже не обернулись. — Я завтра останусь дома. — Пробормотал Камило, протягивая руку в блюдо с теплыми арепас. Со стороны угощение мало чем отличалось от тех же арепас, но из местных забегаловок. — Дождь пойдет. — Феликс хохотнул. — А что так, всех друзей посадили под домашние замки?       И это тоже, но Камило покосился в сторону дверного проема, куда унеслись Мадригали. Что-то ему подсказывало, что такими темпами его имя будет если не вычеркнуто из истории, то явно затащено в самые далекие недра повествования. Камило мог думать об этом долго, но едва его язык соприкоснулся с начинкой арепас, как в голове воцарилась пустота.       Это было слишком вкусно!       Время медленно шло вперед, Антонио успел выслушать весьма короткую сказку перед сном, почистить зубы и спрятаться под одеяло. Мирабель также сбегала в еще пока пустующую ванную (со стороны кухни все еще слышались голоса, но теперь в общем шуме выделялась чуть встревоженная женская речь) и даже успела немного отмокнуть после крайне активного дня. Немного ныли ноги, побаливали колени, но в целом собой Мирабель была довольна. Мальчишка, брошенный ей на попечение, странным образом напоминал о доме и всей той ребятне, что оказалась брошена. Это грело душу, гнало тоску и освобождало от созерцания унылых зеленых стен.       Думая о своем, младшая дочь Джульетты покинула ванную комнату. Влажные волосы приятно давили на плечи, а легкий хлопок ночной рубашки ощущался сущим облаком. Усталость навалилась на плечи, но Мирабель этого ждала сильнее всего. Сон ее обещал быть крепким и долгим. — Эй!       Звонкий юношеский голос прозвучал неожиданно. Мирабель просто чудом не поскользнулась, а Камило, все еще пожевывающий стащенное со стола угощение, внутренне успел немного умереть. Почему-то почти каждое его взаимодействие с новенькой соседкой выливалась во что-то до странного нелепое. — Напугал! — И тут же Мирабель зарделась, скинула полотенце с головы и обернула им плечи. — И вообще, что ты здесь забыл?!       Робкие плюсы местного проживания мгновенно померкли, стоило досадному напоминанию собственной бесправности нарисоваться на чужом этаже. Камило, к счастью или сожалению, причины данного смущения не понял, ровно как и такого странного настроя. — Пришел поблагодарить. — Спокойно отозвался старший брат Антонио. — Спасибо, что выручила.       Рука Мадригаля полезла в карман. Во тьме небольшого коридорчика что-то мелькнуло и Мирабель, видит Ктулху, поймала неизвестный предмет лишь чудом. Нечто овальное, круглое и в шелестящей обертке. — Знаю, что этого мало, но спасибо. — Камило развел руками. — Спасибо, что последила за Тонито, но завтра я сам. Пока обживайся, соседушка.       И странный юнец развернулся, после чего зашагал прочь, оставляя недоуменную Мирабель один на один с чуть растаявшим шоколадным яйцом.