Под сводами Каситы.

      Если подумать, у Пеппы к дочери всегда были вопросы. Не смотря на свое прилежное поведение, крайнее послушание и образцовую репутацию, Долорес странностей лишена не была. На ее полках алели корешки Маркеса и все бы ничего, но «Сто лет одиночества» в одиннадцати изданиях не было шуткой. При этом единственная дочурка вряд ли открывала хоть одну из многочисленных книжек, не говоря уже о том, чтобы просто прочесть весь роман целиком. Феликс звал подобные странности дочки причудами, когда противный голосок внутри головы твердил о патологическом накопительстве. В воображении Пеппы то и дело представали комнаты, вдоль и поперек заваленные хламом в виде пусть и хороших, но все же поддержанных книг колумбийского классика.       Но, ладно, книги пусть и наводили смутные страхи, но не вызывали чувства, близкого к панике. В это утро женская ванная комната оказалась пуста. Долорес, ранняя пташка, не просто не чистила зубы, но и не прикасалась к воде, чтобы умыться. Обычно так начинался сценарий болезни, который Пеппа очень сильно не любила. — Милая, ты в порядке?       Под рукой у заботливой матери удобно расположился короб со всеми медикаментами, накопленными за годы жизни в этом месте. Чувствительные уши Пеппы были готовы в любую минуту уловить кашель, а тревожное материнское сердце заочно обливалось кровью от одной только мысли, что ее милая малышка лежит там, на кровати, ничком.       Реальность от бурного воображения родительницы отличалась мало. Долорес действительно лежала ничком, с красным лицом и носом полным соплей, но только вот Пеппа и представить себе не могла, что причиной столь плачевного состояния стал рев ночь напролет. Несколько часов подряд Долорес давилась собственными слезами и безнадежно ощупывала твердую, как карамель, шевелюру. Мариано, истинный красавец, с какой стороны ты не посмотри, оказался сплошь и рядом окружен уродами. Не в характере Долорес было так резко оценивать людей, но факты оказались на лицо. Один из приятелей первого парня на деревне без разбору поливал гостей праздника кленовым сиропом, когда второму показалось, что классно поставить обеденный стол целого козла. Долорес просто не повезло. Именно ее головокружительная прическа привлекла к себе внимание животного. Если бы не подоспел Камило с ножом для резки торта, вся голова Долорес быстро бы превратилась в угощение для травоядного. Старшая дочь Пеппы ощупала рукой место, где отчетливо недоставало куска и разревелась сильнее от вселенской несправедливости.       Ночью, когда родители вернулись, старшая Мадригаль проскочила в ванную и опустила голову в воду, но сироп оказался таким клейким, а волосы густыми, что ничего не могло помочь. Темные пряди просто застряли в сетке треклятого сиропа, который на момент промывки волос успел застыть, превратившись в маленькую карамельную крошку, что бусинами усеивала голову несчастной. — Да! — Крикнула Долорес, с трудом подавляя отчаяние. — Я в поря-я-я-ядке!       Сердце Пеппы сделало кульбит. Голос ее любимой ягодки звучал до удивительного паршиво. Материнское сердце налилось кровью сильнее. Прильнув к двери, Пеппа с трудом подавила желание резко ввалиться в комнату и сунуть градусник прежде, чем Долорес успеет моргнуть. — Может, я все-таки зайду? — Нет, надо. — Долорес тяжело шмыгнула носом. — Ты з-заболе-е-ешь.       Вторжение матери в комнату значило лишь одно — смерть. Ну, или тонну неуместных вопросов, которые лишь сильнее ранят и без того измученную Долорес. Камило притаился за углом точно хищник. Он щурил глаза, внимательно следя за родительницей. — Я могу пропустить этот день на работе. — Пеппа точно начала что-то подозревать. Ее длинные пальцы свободной руки мусолили кисточку волос, что выглядывала из-под резинки. — Твое здоровье — это важно.       Стоило коварному «это» прозвучат в утвердительной форме, как все. Можно было паковать вещи. Пеппа обхватила дверную ручку, будучи полна намерения вторгнуться в чужое пространство, как Камило выскочил из своего укрытия. Самой непринужденной походкой из всех средний ребенок кинулся к матери. — Лучше давай я этим займусь. — И не дожидаясь ответа, младший Мадригаль перехватил коробок с лекарствами под мышку. — Мам, не переживай и иди на работу. Оставь малышку Долли в надежных руках.       Пеппа удивленно посмотрела на сына. С одной стороны, тепло разлилось в сознании Пеппы, едва Камило, плод правильного воспитания, участливо покосился на дверь. Но, с другой, Камило был Камило. Чистота его намерений могла оказаться весьма относительной. — Разве ты не должен играть с Антонио?       Заметив, как недоверчиво мама нахмурилась, Камило почти физически ощутил холодок, щекочущий затылок. Под таким взглядом неизменно хотелось вылезти из своей кожи и скрыться где-нибудь в тени. — Не, он больше заинтересован в той очковой кобре. — Какой кобре?! — Худощавое бледное лицо Пеппы Мадригаль вытянулось в суеверном ужасе. Она, казалось, уже была готова рвануть в сторону гостиной, где всего двадцать минут назад ее младший сын катал машинки. — В доме змея?! — Э… Нет! Нет! Он с Мирабель играет. — Имя потенциальной соперницы обожгло губы. Не смотря на оказанную услугу, эта девица все еще не вызывала особого позитива. — Та, с очками. — А… — Пеппа будто опомнилась ото сна. — Мирабель… Что ж, может ей булочку купить? Ладно. Камило, рассчитываю на тебя. Надень маску и не подхвати ничего от сестры. А ты, Долли, строго выполняй волю брата и не пытайся поливать микстурами мои цветы!       Пеппа чмокнула Камило в две щеки, послала воздушный поцелуй в сторону двери и оперативно поспешила вперед. В силах мамы было успеть на работу. Смотря за тем, как родительница удаляется прочь, Камило мысленно выдохнул. На работе, конечно, до нее дойдут слухи о вечеринке и той трагедии, что произошла на ней, но пока что можно сделать вид, что вечера не существует. Мама прошла до калитки, периодически поворачиваясь и шля воздушные поцелуи. Потом, едва нога ее коснулась плитки тротуара, Пеппа Мадригаль превратилась в совершенно иного человека. Она прекратила судорожно оборачиваться и шаг ее ускорился. Полы сдержанно-желтого платья энергично закачались туда-сюда. Камило проследил за мамой вплоть до того момента, когда ее фигура скрылась совсем. Слава святой Марии, Пеппа так и не заметила брошенного велосипеда в кустах у дома.       Гора рухнула с плеч. Отбросив ненужный короб с медикаментами в сторону, про себя клятвенно пообещав собрать все на место и положить коробку туда, где ей самое место. — Кончай реветь. Брат пришел. — Камило трижды стукнул в дверь сестринской комнаты. — Вылезай, я подарок тебе принес. — Если это не новые волосы, то я не выйду! — Я принес кое-что лучше. — Камило притянул из угла, где он стоял всего несколько минут назад, пакет. — Я принес парики!       Долорес в комнате стихла совершенно. Камило был готов поспорить, что его старшая сестрица вспоминает соседку, чья морщинистая лысина скрывалась под париком настолько отвратительным, что со стороны казалось, будто пожилая дама носит дохлую собачку, а не кусок синтетических волос. — Ладно, я пошутил. — Камило зашелестел пакетом. — Мне можно войти или как? — Открыто.       Крякнула Долорес. Дурная привычка, всякий раз выдающая откровенную ложь, проявилась лишь сейчас. Камило коротко усмехнулся и проскользнул в сестринскую комнату. Первое, что Долорес увидела, это целый ворох шампуня, заполнивший девичью кровать. Второе, с чем столкнулась несчастная, оказалось мочалками разного вида. Третьим, он же причина огромных пятен пота под мышками у Камило и полностью мокрой юношеской спины под все той же рубахой, оказалось несколько растений с грязными корневищами. Средний ребенок Пеппы скинул с себя руану. Если бы Долорес только знала, как отчаянно ее младший братец крутил педали, чтобы получить ЭТО как можно быстрее. — Я не в настроении для цветов. — Но все же Долорес едва заметно улыбнулась. Хоть кто-то в этом мире будет помнить какой она была, когда ее красивые кудри… — Это не цветы, балда! — Камило потряс растениями, невольно раскидывая кусочки почвы по комнате. — Это мыльные корни! Если все то тебя не возьмет, то это точно поможет.       Вообще-то Антонио думал, что возвращение телевизора в дом окажется тем самым событием, которое целиком и полностью поглотит его внимание. Большой ящик мама с папой привезли еще вчера ночью, а сегодня утром папа оставил небольшую книжечку, инструкцию по включению, на случай, если соседи захотят посмотреть новости. На первых порах все было именно так. Антонию читал инструкцию вслух, когда Мирабель скользила глазами по тексту и время от времени давала указания Луизе, которая активно вертела «усики» антенны и нажимала на какие-то кнопки позади кинескопа.       Некоторое время такой порядок вещей действительно занимал собой все внимание, но потом Камило и Долорес пошли в ванную комнату. Антонио сначала не признал старшей сестры. С ног и до головы завернутая в простынь, старшая сестра быстро пролетела у дверного проема. Раздался плеск воды, а после… — БОЛЬНО! — Терпи! — Камило, ай! Куда ты… Больно! — Сказал же, терпи!       Как-то отмахнуться от чужих завываний и подозрительного звука трения не получилось. Иногда крики превращались в скулеж. Со стороны складывалось ощущение, словно Камило орудовал наждачкой, желая помочь любимой сестренке. Мирабель заткнула Антонио уши. — Долорес, если тебе нужна помощь… — ВСЕ ОТЛИЧНО! АЙ! — Все пучком. — А вот Камило оказался до убийственного лаконичен. — Не обращайте внимание! — Ты ей там кожу заживо снимаешь?! — Луиза уже намеревалась оставить антенну и разведать, что же там такое. — Не-а. — ЭТО ЧТО, КРОВЬ?       Увлекательнейшее повествование могло длиться вечно, но со стороны лестницы послышались частые, но тяжелые шаги. Мирабель сглотнула и про себя понадеялась, что теперь-то уши заткнут именно ей. Ритм, сила и пылкость чужого шага ей была прекрасно знакома. Луиза, внушительная рослая девушка, отошла назад и присела на корточки, мечтая спрятаться по ту сторону телевизора. В гостиной повисла тишина, пророчащая страшную бурю. Даже Антонио понял, что что-то здесь не так.       Исабелла никогда не грубила до обеда. Главным образом потому, что в это время она либо находилась на учебе, либо отсыпалась, тем самым компенсируя часы ночной зубрежки. Даже невероятно активная по утрам Альма смирилась с этой особенностью внучки. В конце концов, для нее это не было особой проблемой. Исабелла, гордость семьи, студентка-ботаник, оказалась первой из всех Мадригалей, кому хватило смекалки и упорства для получения высшего образования. — Эти ребята были славными… — Шепнула Луиза, когда разгневанная заспанная старшая сестра пронеслась мимо дверного проема, настроенная исключительно на убийство.       Мирабель неуверенно кивнула, а крики из ванной комнаты продолжились. Долорес искренне старалась держать рот на замке, но Камило просто не оставлял возможности. Шампуни не помогали, не спасали мочалки и даже новенькая губка для посуды, купленная на сдачу, волосы рвала, но не очищала их от застывшей карамели. Мелкие коренья тоже работали как-то странно. Не мылились, хотя мама Бруно говорила, что они должны давать пену или что-то вроде того. — Мы точно все делаем правильно? — Скуля от боли, спросила Долорес. — Да. — Камило хотелось бы сказать нет, но тогда сердце его родной сестры будет разбито. Дверная ручка запрыгала вперед-назад. — Тонито, тут занято. Иди в друг…       Это был не Тонито. Безжалостно пнув дверь, Исабелла, безжалостная и опасная, сердито засверкала глазами. Прекрасная, даже будучи заспанной, старшая дочь Джульетты опасно размахивала полотенцем, твердо намереваясь с его помощью отправить кого-то в нокаут. Впрочем, желание это быстро испарилось, едва на глаза студентки попалась удивительно странная картина. Камило натирал грязными корневищами волосы старшей сестры так, словно в руках его был медиатор, а волосы походили на струны. — Что вы такое творите?! — Мелодичный голосок оказался полон яда.       Камило ехидно улыбнулся. — Разве не видишь? Наводим красоту!       Теперь настала очередь сына Пеппы орать во все горло. Размахивая теплым мыльным полотенцем, злая Исабелла демоном гналась за природным террористом. Большего унижения несчастные коренья на себе просто не могли испытать. А та несчастная девушка?! Господи, какие же муки выпали на ее голову?! — ЧТОБЫ Я ТЕБЯ БОЛЬШЕ НЕ ВИДЕЛА! — Исабелла раздраженно бросила полотенце вслед удирающему юнцу. — ВАНДАЛ!       Дверь в ванную комнату хлопнула опять. Долорес, подобно загнанному зверьку, забилась в угол. Каждый волосок на ее голове наливался болью, хотя, если верить урокам биологии, там не было нервных окончаний. Мысль о стрижке на лысо перестала казаться такой уж страшной. Да и парик, издалека похожий на мертвого песика, тоже отличное решение некоторых проблем. Да, о Мариано надлежало забыть, но только вот в силах Долорес было уйти в горы лет на пятнадцать, превратиться в городскую легенду, а после устроить налет на родной пригород и стащить неудачного возлюбленного. На тот момент о ней все равно никто не подумает.       Смотреть на прекрасную Исабеллу в не менее прекрасной сорочке было невыносимо. Прекрасная, как ангел, она солью на кровоточащей ране давала о себе знать. — Твой брат редкий глупец. — Даже голос и тот звучал не хуже ручейка. Иса покачала головой и запустила руку в чужие кудри. Несчастные корешки поломались и их обломки торчали из чужих волос. — Кто так пользуется корнем? — Как умеем, так и пользуемся. — Долорес обиженно шмыгнула носом. Хотелось нахамить, но заплаканный голос звучал не внушительнее, чем писк ребенка. — Ты сама-то знаешь, как это работает? — Подожди немного.       Исабелла собрала корешки в руку и к великому удивлению Долорес, покинула ванную комнату. Единственная дочь Пеппы почувствовала что-то, что отдаленно походило на надежду, но в тот же момент это чувство погибло под натиском собственного недоверия. Эта дьяволица и поможет ей?! Глупости!       Долорес уставилась на пальцы своих ног. Цветастая желтая блуза намокла, юбка тоже заметно отяжелела под действием воды. Сделалось как-то грустно. К варианту побега в горы добавилась перспектива поселиться прямо тут, покрыться плесенью и начать выращивать на себе грибы, чтобы прокормиться. Жалость к себе оказалась настолько заразительной, что Долорес и не заметила ход времени. Когда Исабелла появилась с небольшой кастрюлькой, дочь Пеппы почти расписала план на грядущую жизнь. Она решила поселиться в стенах дома, в тайне от родных и разводить там плесень. Или крыс. Или что-то, что могло оказаться полезным. — Та-да! — Исабелла поставила кастрюльку на бортик старой ванной. — Вот это мыльный корень!       Так странно, малость драматично и спонтанно появилась история об удивительном знакомстве, которая найдет отражение в будущих главах.