Под сводами Каситы.

      Смотря на Камило, который прижимался затылком к стене, Долорес чувствовала сильное желание съехать куда-нибудь далеко и надолго. Желательно, в одиночную квартирку где-нибудь в нелюдимом районе. Смотря на Камило, жмущегося к стене, дочь Пеппы бессильно поджимала губы и вязала крепкие узлы. Отчасти Камило был похож на гаечный ключ, который спрятан всегда, когда в нем нуждаешься, но при этом лежит на глазах всякий день, когда надобности нет.              — Камило, не вставай на носочки. Это не честно. — Мариано осуждающе взглянул на приятеля, после чего поставил карандашную отметку. — Хм… Никакой ошибки. Мирабель правильно тебя измерила. И Долорес.              — Может все-таки они ошиблись? Ну? На па-а-а-ару сантиметров.              Смотря на то, как младший брат безуспешно старается добавить себе в росте, Долорес медленно, но верно закипала. Желание придушить якорь на своей шее, тем самым освободиться хоть немного, окутало дочку Пеппы плотным грозовым облаком.              — Камило, Мариано здесь ненадолго. — От того, чтобы подмигивать при каждом слове, Долорес сдерживали кое-какие остатки самоуважения. — Поэтому не надо его нагружать такими глупостями.              — Нет, все хорошо. — Мариано хохотнул. — Это не трудно. Я даже вспомнил, как сам просил бабушку отмерить рост. Эх, где же мои беззаботные тринадцать…              — Мне пятнадцать вообще-то.              Все же вазу с фруктами стоило установить в гостиной. Или купить еще десяток подобных вазочек, а после раскидать их по всему дому, выложив в каждой несколько восковых яблок, специально для того, чтобы закрывать Камило рот. Долорес раздраженно задышала. Редкая удача остаться один на один с любовью всей ее жизни превратилась в издевку судьбы, которая подкинула проблемного братца.              Как же мало общего у Камило было со спокойным Антонио! Долорес посмотрела на маленького брата, который что-то рисовал на вырванных тетрадных листах. Вдох умиления сам поселился где-то в легких.              — Не переживай ты так. — Мариано одобряюще потрепал Камило за плечо. — Еще успеешь вырасти.              Судя по осунувшемуся лицу Мадригаля, вполне справедливое замечание показалось ему злой шуткой. Тем-то было лучше. Долорес ощутила как вновь влюбляется в Мариано.              — Да ничего я не переживаю! Просто… Просто прощупываю почву! — Камило деловито сложил руки на груди. — Бедняжка Тонито боится, что не сможет вырасти таким большим, как мама! Он каждый день смотрит на маленькую Долорес, потом на…              — Это все очень интересно, но мы действительно очень заняты. — Мариано едва не вскрикнул, когда хорошенькие ноготки Долорес вцепились прямо в кожу. — Мне очень нужно перетащить шкаф! И я была бы рада, если бы ты пошел куда-нибудь погулять.              Камило пару раз моргнул, а Долорес ненароком дотронулась до сережки на левом ухе. Пока непосвященные думали о чем-то своем, брат с сестрой активно обменивались информацией. В частности Долорес намекнула на нежелательность подслушивания. Это Камило лишь раззадорило. Тяжелая весть о собственном росте срочно требовала чего-то, что могло бы подсластить бренное существование.              — Было бы зачем. Я лучше телевизор посмотрю.              — Или можешь помочь нам!              Долорес опешила. Между улыбкой Мариано и автомобильными фарами было одно важное сходство — и то, и другое было в силе рассеять темноту. Но только не в этом случае. Судя по огоньку в глазах Камило, слова возлюбленного упали на прекрасную почву.              — Конечно, дружище. Как я могу оставаться в стороне, когда Долорес так страдает с этим шкафом!              Мрачная усмешка коснулась красных девичьих губ. Говоря о шкафе, Камило явно подразумевал не то, что нужно. Мариано одобрительно засмеялся.              — Знаешь, это неплохое начало для того, чтобы накачать мышцы, а с мышцами придет и чувство объема.              Камило не понял, что это значило, но все же вежливо кивнул.              — И все же мне не кажется, что это хорошая идея. — Лицо Долорес болело от неловкой улыбки. — Камило же такой… Такой… Хрупкий, глядишь и поломается.              Младший брат дернулся. Определение, часто мелькающее в сестринских книжках в отношении кисейных барышень, больно задело самолюбие. Вежливо оскалившись сестре, Камило принялся думать касательно тактики грядущего сражения. Игра на чужих нервах немного помогала принести покой в душу, поэтому за выпавший шанс Мадригаль схватился изо всех сил. В конце концов, что между этими двумя могло произойти?              В голову тут же пришел обыденный сценарий. Долорес начнет заикаться, Мариано ее не поймет и день пройдет точно также, как должен был. Конечно, если за дело не возьмется самый лучший в мире брат.              — Спасибо сестренка. Мне так приятно, когда ты обо мне заботишься. — Это была его лучшая роль. Приложив одну руку к сердцу, а другой закрыв глаза, Камило зашмыгал сухим носом. — Иногда я даже не понимаю почему мне так повезло. Долорес, ты замечательная!              — Вау… У тебя такие классные отношения с братом. — Прошептал Мариано на ухо. Волоски на девичьем затылке тут же приподнялись вверх.              — Д-да. Хах. Классные.              От похвалы кровь прилила к лицу, а в груди стало так тесно, что Долорес стало плохо. Ее собственное дыхание оглушало изнутри. Подумать только, Мариано ее похвалил!              — Она чу-у-у-удесная сестра. — Руки Камило оплели тонкие плечи Долорес. — Она добрая, веселая и совершенно невероятная. Даже не знаю, как я бы жил, если не она!              Вообще-то все было жирной иронией. Камило так старался, что перебор был слышен с самого первого слога. Даже впечатлительный Антонио, верящий во все и вся, недоуменно поднял глаза от рисунка. Но даже так Мариано воспринял сказанное за чистую монету.              — Ты действительно прекрасна, Долорес. У тебя доброе сердце.              На глаза будто натянули розовую пленку, а на заднем фоне включили музыку из «Титаника». Ладони предательски вспотели. Имя Мариано растаяло на губах, оставляя после себя сладкое-сладкое послевкусие. Голос Селин Дион ангельской трелью раздался где-то в голове, и это не было первым шагом к помешательству.              — Да-да-да, Долорес. — Камило, подобно змею-искусителю, улыбнулся. — Как же повезет тому парню, который с тобой будет встречаться.              А вот это уже было опасной темой. Не долго думая, Долорес наступила пяткой на чужую ногу. В глубине души Мадригаль расплакалась. Чудесные лаковые туфельки с каблучком стояли в коридоре. Голая пятка и близко не казалась устрашающим оружием.              — Конечно повезет! Красивая снаружи и прекрасная внутри. Уверен, каждый будет мечтать о такой девушке.              Сам того не подозревая, Мариано открыл девичью грудь и забрал оттуда сердце. Снова. Неожиданно Камило преобразился. Из коварного вечно портящего все брата Мадригаль превратился в единственную опору. Лишь он и его тщедушное тельце сдерживали Долорес от того, чтобы рухнуть на пол.              — Знаешь, тебе бы не есть после шести. — Прошептал Камило, покраснев от натуги. — Ты тяжелая.              Но это все было не важно. Мариано считал ее прекрасной. Внешне и внутреннее. Долорес или почудилось, или везде зацвели цветы. Призрачные ароматы защекотали нос. Для полноты картины не хватало лишь розовых лепестков, медленно падающих с неба.              Долорес тряхнула головой, но розовое наваждение не спало.              «А вдруг лучше признаться сейчас? Вот сейчас-сейчас?»              Что-то подобное часто мелькало в книгах. Взгляд главных героев пересекался, руки невольно касались друг друга, между глаз пробегала искра и заветные слова сами слетали с губ. Долорес покорно посмотрела в глаза своего прекрасного принца и морально настроилась. Этим днем самый желанный деревенский парень был просто обязан стать ее.              — Мариано, знаешь я-.кха…-я.-я.кхм-я…              Правильные слова капризной птицей застряли в горле. Проклятое «я» зазвучало так, будто Долорес была не человеком, а граммофоном, под чью иглу попала испорченная пластинка. Но даже так, Мадригаль упорно продолжала идти вперед, искренне надеясь зацепиться за суть.              На бумаге герой понимал все самостоятельно, без посторонней помощи. Робкая надежда на то, что на самом деле Мариано все осознал, заблестела где-то в глубине души.              «Он может меня проверять! Смогу ли я или нет?»              — Я понимаю. — Гузман неожиданно заговорил. Склонив голову на бок, Мариано протянул крупную ладонь к круглому девичьему лицу. — Здесь нечего стыдиться.              — Ох. — Так звучало истинное облегчение. Огромный невидимый камень шлепнулся с души, а после угодил в метафорическую реку. — Мариано, я так…              — Болеть совершенно нормально!              — …рада.              Мир перестал существовать на ближайшее время.       Камило и не знал, стоит ли ему хихикать как гиена, или лучше посочувствовать сестре. Судя по тому, каким пустым сделался взгляд Долорес, бытие с ее точки зрения потеряло всякий смысл. Камило похлопал сестру по плечу.              -От Мирабель подцепила. — Ткнув Долорес в направление дивана, Камило хрустнул шеей. — А перестановка не может подождать? Я только сейчас вспомнил о делах. Важных. Очень.              На предложение Долорес никак не отреагировала. Молча, она села на диван и сконцентрировалась на стене. Антонио прижал к себе плюшевого гепарда, едва завидел пустые глаза сестры. Перестановка, как обыкновенный повод побыть наедине, потеряла всякую привлекательность. Мариано нахмурился.              — Так-то я и сам могу…              — Не-не-не. Так не принято. — Камило нарочито громко кашлянул в кулак. — Я вообще не понимаю зачем она тебя сюда притащила. Мы ж здесь все. Кхе! Больные!              От того, чтобы плеваться слюной и имитировать тяжелый насморк, Камило останавливали правила приличия. Антонио поддакивающее хрюкнул.              — Вот. Видишь?              Мариано скептически нахмурился. Странная перемена в атмосфере заставила его напрячься. Чувство, что что-то здесь не так, подкралось совершенно незаметно. Это напрягало даже сильнее, чем замолкшая Долорес.              — Кхе-кхе-кхе-кхе…              — Водички? Я могу принести!              Парней сестра выбирать не умела. Камило мысленно помолился всем богам, прежде чем замолчать. Эстафету по кашлянью, которое больше напоминало куриное кудахтанье, перехватил Антонио.              — Беги, глупец. Просто…кхе…беги.              — Л-ладно?              Шел к выходу Мариано так медленно и оборачивался так часто, что Камило невольно забеспокоился. Не переборщил ли их маленький театр? Но, с другой стороны, едва дверь хлопнула, мир продолжил вращаться как обычно. Лишь Долорес сидела неподвижно, тщетно стараясь обдумать все произошедшее. Зрелище вышло настолько безрадостным, что Камило даже захотелось поделиться своим мороженым и, быть может, уступить очередь в ванной.              — Ничего. И на твоей улице перевернется грузовик с арапес.              Сказанное сестру не обрадовало, но Камило сделал все что смог. Рухнув на пол, Мадригаль подполз к младшему брату, который тоже заслужил награду. Вездесущая Мирабель спряталась в своей комнате и, если верить треску швейной машинки, который больше тянул на дробь отбойного молотка, во всю творила. Это и восхищало, и пугало. Восхищало из-за рвения и темпа работы, а пугало из-за того, что дизайны Камило оказались где-то в мусоре.              Предвкушение было сильно. Про себя Камило решил, что если однофамилица сделает что-то сложнее клоунского колпака, ярмарка точно удастся.              «Надо подумать о программе…»              Настроение немного испортилось. Подобные вещи действовали нагнетающее, но как бы Камило не верил в силу импровизации, публика и реальная жизнь требовали хоть намека на подготовку.              — А что ты рисуешь? — Не особо стремясь найти пищу для вдохновения в детских рисунках, Камило скользнул взглядом по нарисованным чудовищам. — Это гигантская сосиска-монстр?              — Это котик.                     — А…              Внутренне Камило негодовал. Вновь повернув голову в бок, Мадригаль присмотрелся. Иной ракурс котика не дал. И еще один тоже ушел в пустую. Дивное продолговатое существо в современном мире могло быть либо сосиской в тесте, либо ужом, либо чем-то, о чем юные мальчики и девочки узнавали на человеческой биологии в классе седьмом-восьмом.              Со стороны лестницы раздались торопливые шажки. Думая о великом, Камило и не заметил, как грохот швейной машины стих. Мирабель влетела в гостиную и сразу же плюхнулась рядом с Антонио.              — Красивый котик. — Смотря на рисунок даже меньше, чем Камило, дочь Джульетты поправила очки. — Так, у нас есть еще ткань?              «Да какой там котик?!»              — Да какая ткань? — Мысли совсем перемешались. — То есть, разве мы не взяли все, что нам нужно?              Мирабель опасливо покосилась в сторону Долорес, которая активно изображала статую, но Камило отмахнулся.              — Этого мало. То есть, на брюки-юбки-рубашки хватает но нужно что-то еще, чтобы разнообразить это.              — А штора?              «Забудь про нее!»              — Эм… Не пойдет. Она красная, та ткань тоже красная. Понимаешь?              Хотелось еще добавить, что красный не был удачным для нее цветом, но Мирабель смолчала. В условиях дефицита выбирать не приходилось.              — Но они же, типо, разные красные, нет?              — Будет выглядеть смешно.              — Так в этом и есть вся суть ярморок. Надо, чтобы все было весело, интересно и смешно, Мира. Поэтому будь проще, будь красной.              — Смешно — ладно, но в этой шторе мы будем выглядеть как посмещища.              Камило нахмурился. Ситуация вырисовывалась крайне неприятной.              — Так, не переживать. Капитан Камило знает, что нужно делать. Эй, Долорес, кое что из вещей одолжишь?