***
«Уважаемые пассажиры. С вами говорит первый пилот Станислав Семененко. Наш самолет только что совершил посадку в аэропорту Домодедово в Москве. Просим вас соблюдать меры предосторожности и социальную дистанцию. Как только трапп будет подан, бортпроводники помогут вам покинуть самолет. Желаю всем хорошего дня».
Женя, заметив оживленное движение в салоне, вытащил наушники из ушей и приподнялся со своего места. Екатерина Григорьевна, сидящая рядом, убрала в сумку исторический роман и очки и вопросительно посмотрела на сына. — Подожди, — женщина дернула его за руку, заставляя принять сидячее положение, — сейчас толпа рассосется, и мы выйдем. — Я до папы, — бросил парень и, выскользнув в проход между местами, направился вместе с другими пассажирами к выходу. Бортпроводник, узнав в Жене сына капитана, проводил его до кабины пилотов, где оставался только Станислав Игоревич. — А ты чего тут забыл? — обернувшись, мужчина увидел Женю и нахмурился, — Вообще-то здесь запрещено находиться посторонним. — С каких пор родной сын стал для тебя посторонним? — парень присел на место второго пилота, наблюдая за отцом, который, усмехаясь, складывал документы в свой портфель. — Ты еще долго? — Не бойся, на рейс не опоздаете, — ответил Станислав Игоревич, допивая остывший кофе, — без капитана самолет не взлетит, а значит, пока я стою перед тобой, об этом можно не переживать. — А если она не захочет слушать меня?.. — неожиданно заговорил Женя, опустив голову. Казалось, он нервничал больше, чем тогда, когда признался девушке в своих чувствах, которые, к счастью, оказались взаимными. Парень весь полет подбирал правильные слова, пытаясь убедиться в их уместности, но у него это совершенно не получалось. — Если не попробуешь, будешь всю жизнь винить себя, — Станислав Игоревич встал с места и ободряюще похлопал сына по плечу, — не нужно придумывать речь, будто идешь на приём к президенту; просто говори, как есть, от сердца. Уверен, что твоя искренность окупится её прощением. — Надеюсь, — парень замолчал, тяжело вздохнув. Мужчина встал с кресла и, поправив костюм, надел пальто и фуражку. — Ты идешь, торопыга? Нам еще маму надо с собой захватить, — взяв портфель, Станислав Игоревич остановился около двери, бросив свой взгляд на Женю. Парень, взъерошив волосы, поднялся на ноги и покинул кабину.***
— Регистрацию уже объявили, — Инна, взглянув на табло, стояла с родителями, положив руки на плечи младшей сестры. Вся семья Щербаковых, отменив дела, отправилась в аэропорт, чтобы проводить Аню на сборы в Красноярск, а оттуда и в Пекин. — Ну что, пора прощаться, — девушка, опершись на чемодан, посмотрела на Этери Георгиевну, которая взглядом просила её поторопиться, и улыбнулась Яне, бросившейся обнимать её. — Помни, что ты обещала привезти мне китайского медведя, — девочка отошла в сторону, уступая свое место Инне. Она также обняла Аню, поправив капюшон её толстовки. — Не забывай писать; мы будем держать за тебя кулачки, — старшая сестра поцеловала фигуристку в щечку и пристроилась около Яны, которая обхватила её за талию своими маленькими ручками. Станислав Михайлович не был многословен: пожелал удачи и, чмокнув дочь в лоб, бросил взгляд на жену. Юлия Владимировна волновалась, выглядывая кого-то в толпе. — Мам, все в порядке? — Аня сама подошла к женщине, взяв её за руку. — Ты ждешь кого-то? — Нет, с чего ты взяла? — соврала Юлия Владимировна, посмотрев на девушку, которая даже не подозревала, какая встреча её ожидает. — Я просто смотрю, где девочки. Ты же не будешь стоять здесь одна, когда мы уйдем. — Они вон там, — Щербакова кивнула в сторону тренерского штаба и других фигуристок, давно попрощавшихся со своими близкими, — мам, меня уже ждут. Женщина молча прижала Аню к себе, расцеловывая её лицо. Девушка еле сдерживала слезы; ожидание предстоящих Игр, которые могут перевернуть всю её жизнь, давило на виски, но это была далеко не единственная причина, заставлявшая её сердце разрываться на части. — Доченька, просто знай, что мы все любим тебя такую, какая ты есть, — Юлия Владимировна заметила пару наблюдающих за ними глаз и отстранилась от дочери, предварительно крепко обняв её, — и никакие медали не изменят наше отношение к тебе. — Я буду скучать по вам, — девушка утерла слезинки с щек и, напоследок улыбнувшись родным, взяла чемодан за ручку, зашагав к машущей ей Камиле. Однако мужская фигура, появившаяся из ниоткуда, преградила ей путь, заставив врезаться в подкаченную грудь. — Пожалуйста, выслушай меня, — Женя положил руки на Анины плечи, но она тут же сбросила их, пытаясь обойти парня. — Мне некогда слушать твои сказки, — сделав несколько шагов, девушка вновь остановилась: мужская ладонь крепкой хваткой вцепилась в её локоть. — Ты видела мои сообщения? — Нет. — А звонки? — Нет. — Хотя бы цветы ты получала? — Нет. — Ты не устала говорить «нет»? — Нет. — Тогда послушай меня, — Женя отпустил её руку, потому что знал: она не уйдет. Аня подняла на парня свой заинтересованный взгляд, и он продолжил, — у тебя есть полное право злиться на меня, да я и сам себя ненавижу за то, что сделал, но все это только ради тебя. Ты невероятно талантливая спортсменка, и твое место всегда должно быть на самой высокой ступеньке пьедестала. Я решил, что эти отношения тянут нас вниз, не дают возможности совершенствоваться, пока не понял, что именно твоя любовь придавала мне сил, когда хотелось лезть на стену от безысходности. Не лед заставлял меня забывать о проблемах, а твоя широкая улыбка на экране телефона, не музыка выступала спасательным кругом в моменты отчаяния, а твой голос, нежный и сладкий. Ты луч света в моем темном царстве, хрустально-чистый ангел в моем круге ада, главная героиня моего ужасного романа, моя Маргарита. Я безумно люблю тебя, и если ты дашь мне еще один шанс, то моему счастью не будет предела. Ну так что? — Нет. Крах… — Тогда мне остается только уйти. — Нет, — Женя поднял голову, и девушка, обхватив мужское лицо руками, нежно коснулась его губ своими. Парень вновь почувствовал на языке привкус её блеска для губ, вдохнул аромат цветочных духов, дотронулся до её желанного тела. Из девичьих глаз потекли слезы, оставляющие мокрые следы на щеках: Аня наконец-то позволила себе стать слабой в его крепких мужских руках.***
— Этери, мы так и будем смотреть на это? — Глейхенгауз еле сдерживал себя, чтобы не подойти к паре и прекратить этот, по его мнению, спектакль. Дудаков молчал: не ожидая такого упрямства со стороны парня, он не мог подобрать слов. — Дань, предлагаешь присоединиться? — Тутберидзе неотрывно смотрела на целующихся молодых людей, тихо усмехаясь. — Мне кажется, мы уже не в том возрасте, чтобы вести себя, как подростки. — Надо что-то сделать; она только начала приходить в себя, а тут опять этот Семененко, будь он неладен… — Его зовут Женя, — перебив коллегу, заявила женщина, убрав руки в карманы пальто. Даниил перевел взгляд на Этери, удивленно вскинув брови. — Давно ли ты стала всяких молокососов по имени называть? — Этот молокосос, как ты выразился, вопреки нашим ожиданиям не сдался и сделал все, чтобы быть с ней, — Тутберидзе холодно взглянула на мужчину, заставив мурашки побежать по его телу, — тебя так кто-нибудь любил? — Нет, — Глейхенгауз отвернулся от коллеги, обращая внимание на других учениц, которые наблюдали за возлюбленными и перешептывались, искренне радуясь за свою подругу. — Оно и видно, — женщина улыбнулась и, вытащив ручку чемодана, направилась к стойке регистрации, — пойдемте, мы уже на регистрацию опаздываем.***
Разорвав поцелуй, Аня бросилась на парня с объятиями. Женя, подхватив её за талию, крепко прижал фигуристку к себе, уткнувшись в девичье плечо. Родители молодых людей стояли поодаль и наблюдали за этой картиной. Они быстро нашли общий язык, разговаривая на самые разнообразные темы. — Слушайте, а где вы остановились? — Юлия Владимировна, обнимая за плечи свою младшую дочь, обратилась к новоиспеченным приятелям. — Может, у нас переночуете? Места всем хватит, заодно и познакомимся поближе. — Я поддерживаю Юлю, — Станислав Михайлович положил руку на талию жены, кивая головой, — нечего по гостиницам мотаться: мы же уже не чужие друг для друга люди. — Почему бы и нет? — Станислав Игоревич, прижимая к себе Екатерину Григорьевну, ответил за двоих, — только мне еще надо детей на сборы отвезти, но к 7 я успею вернуться. — Ну вот и решили; Стас тоже в это время с работы приезжает, — сказала Щербакова-старшая, улыбнувшись, — а пока наши мужья будут заняты, мы с Катей ужин приготовим. — Хорошая идея, — произнесла мама Жени, — с меня фирменная шарлотка…***
— Кажется, у родителей дела обстоят лучше, чем у нас, — Женя поставил Аню на ноги и посмотрел на неё. В её глазах вновь появился огонек, озарявший всю его жизнь своим блеском. — Помнишь, я сказала тебе, что не готова к серьезным отношениям? — девушка улыбнулась, ощутив себя по-настоящему счастливой, — знаешь, я рада, что это была ошибка.