***
Краска не попала на лицо и глаза, но плечи, руки и волосы полностью были заляпаны липкой зелёной жижей; Зонтик вскрикнул, резко садясь на кровати, а Вару с громким хохотом выбежал из комнаты, крича "Тряпка!" и громыхая уже пустым ведром. Раздался громкий мат — о, а вот и Пикуля проснулся! Ну, пусть попробует наказать, и его волосы станут зеленее волос Зонтика! Опёршись о косяк двери Вару противно захихикал, смотря на плачущего Зонтика, который прижимал испачканные руки к лицу, давясь слезами и всхлипывая. — Тряпка! — крикнул Вару, пока не спеша прятаться в комнату. — Сопли свои вытри, святоша! — Что за шум? — чёрт, плохо дело! Сорвавшись с места, Вару резко забежал в свою комнату, заперев дверь на замок. Убедившись, что к нему никто не войдёт, валет сполз по стенке в немом хохоте: слёзы и истерика Зонтика гарантировали отличное настроение на весь день. Как же его смешило то, что эта тряпка даже не пытается сопротивляться, говоря Куромаку и всем остальным о том, что он обливается сам, а Вару тут ни при чём. Да, всё складывается как нельзя лучше для него: Куромаку откровенно гнобит Зонтика за каждую ошибку, Пик занят империей, остальные проблемы не замечают, а он, Вару, может мучить этого святошу как ему угодно! "Вот проблем-то было бы, если бы эта тряпка рассказала всё Куро", — подумал валет, слушая, как Зонтик что-то тихонько объясняет Пику срывающимся от слёз жалобным голосом. От мысли о том, насколько ему сейчас больно и страшно, у Вару снесло голову от удовольствия. Захотелось большего, так что он напустил на себя крайне сонный вид и нарочито не торопясь вышел из комнаты, пряча горящие от наслаждения и радости глаза за зелёными очками. — Ну что у вас тут происходит? — наигранно сонным тоном осведомился он, глядя на Зонтика, который безудержно рыдал на испачканной краской кровати. Рядом с ним сидел Пик, слегка гладя его по мягким волосам. — Это я тебя хотел спросить, — зло бросил Пик, яростно глядя на Вару горящими жёлтыми глазами. — А я что, а я ничего, я спал вообще-то! — заявил Вару, сонно потягиваясь. — А чего тут случилось? — Не знаю. Просыпаюсь от твоего смеха и слёз Зонтика, прихожу сюда — он плачет, — Пик кивнул на рыдающего валета. — Как ты это объяснишь? —Я же сказал, я спал! — Вару возмущённо скрестил руки на груди, изображая недовольство. — Приснилось тебе, приснилось! — П-пик, я с-сам ур-рон-нил, — выдавил Зонтик, задыхаясь от слёз, — В-вару н-не в-вин-новат, — тут он снова разрыдался, ткнувшись лицом в подушку и плача на весь дом. — Я так сильно похож на дебила? — Пик встал, подходя к Вару и сжимая кулаки. — Говори, что ты сделал с Зонтиком?! — Да ничего я с ним не делал, он же сам сказал! — дерзко заявил валет, поудобнее устраиваясь спиной на косяке. — Чего ты привязался? — Доберусь я до тебя... — ну, допустим, в том, что Пик ему поверил, Вару категорически сомневался, но королю явно было не до него: подойдя к Зонтику и чуть приобняв его за плечи, он усадил его на кровати, поцеловав в запачканный лоб. — Тихо, хватит реветь, — грубовато, но искренне попросил Пик, чуть покачав его из стороны в сторону. — Угу... — Зонтик расплакался ещё горче, закрывая ладонями глаза. — Сбегай за Куромаку, быстро! — приказал Пик, нетерпеливо дёрнув головой. Вару решил не перечить. Сорвавшись с места, он за долю секунды добежал до комнаты трефового, с громким треском распахивая дверь и крича на всю комнату: — Курилка, подъём, опять там твоя тряпка панихиду развела! — Куро сонно сел на кровати, протирая серые глаза и недовольно глядя на Вару. — Шевелись, он сейчас там на сопли изойдёт! — Вару, замолчи! — Куромаку встал, поправляя тонкую серую футболку на плечах и беря вещи. — Я сейчас приведу себя в порядок, а потом поговорим. — Это срочно, там Пик сдохнет скоро! — продолжил кричать Вару, подталкивая Куромаку к двери. — Да отстань ты, прекрати! — Куро, хоть и был слабее, вырвался из рук Вару и направился к двери. — Мне понадобится пятнадцать минут. — Поторопись! — с этими словами Вару унёсся в комнату к Зонтику, затаившись в уголке и с наслаждением слушая рыдания жертвы. Валет всё никак не мог успокоиться, плача и всхлипывая на весь дом, закрывая дрожащими худенькими руками глаза. Пик пытался его успокоить, но то ли у него не было такого таланта, то ли Зонтик слишком сильно испугался, однако успокоить его не получалось, а истерика всё усиливалась. Рыдания уже были слышны на весь дом, кто-то даже проснулся, а Куромаку вовсе не торопился выходить из душа. Вышел он только через двадцать минут, и просидел бы дольше, если бы Пик не стукнул бы как следует по двери ванной. — Да выхожу я, выхожу, чего орать? — недовольно пробормотал Куро, потягиваясь и поправляя очки. Выглядел он как обычно: костюм, волосы причёсаны, на лице привычное холодное и сухое выражение. — Зонтик опять плачет. Иди и успокой! — приказал Пик. — Он же твой валет, а ты им совсем не занимаешься! — Иду-иду, — Куро подошёл к двери, из-за которой раздавались жалобные, горькие всхлипы. — Валет, ну почему ты опять плачешь? — Я выйду, — Пик отошёл в коридор, прикрыв за собой дверь. Зонтик, услышав голос короля, сжался в комок и почти перестал плакать, лишь изредка всхлипывая. Вару задался в угол, пытаясь не дышать и стать как можно более незаметным. Куромаку уселся на кровать, поправляя волосы и глядя на плачущего подопечного. — Ну и по какой причине ты опять разбудил весь дом своими истериками? — недовольно спросил Куромаку, холодно и презрительно осматривая сжавшегося от страха Зонтика, который, тихо всхлипывая, поспешно утирал глаза испачканными тонкими руками. — П-прости, К-куро, я н-не хот-тел. Я уже усп-покоился, п-правда, — сквозь всхлипы прошептал валет, запинаясь и постоянно останавливаясь, прижимая кулаки к трясущейся от спазмов груди. — Если ты немедленно не прекратишь ныть и не приведёшь себя в порядок... — угрожающе начал Куромаку, но Зонтик перебил его: схватив его за руки и жалобно заглядывая в серые глаза короля, он снова расплакался, жалобно уговаривая его: — Пожалуйста, Куро, не делай ничего, я правда-правда уже успокоился, правда, не надо, не делай ничего, я уже в порядке, — Куромаку брезгливо вырвал руки из вспотевших маленьких ладошек Зонтика, фыркнул и закатил глаза. — Ну Куро! — Всё, тема закрыта. Сядь сейчас и успокойся. Тихо, молчи, — приказал Куромаку, холодно глядя на валета. — Считай до ста, потом обратно. — Угу, — Зонтика трясло, худые плечи ходили ходуном, руки дрожали, из глаз по щекам стекали слёзы до самого подбородка. Оперевшись лбом о ладони он тихо всхлипывал, дрожа от боли и слёз. — Ну, успокоился наконец? — спросил Куромаку, когда Зонтик чуть притих, лишь изредка всхлипывая и дрожа. Тот только тихонько кивнул в ответ, прикусывая губу и опуская глаза в пол. — Угу... — прошептал валет, задохнувшись от всхлипов. — Ты можешь мне объяснить, какого чёрта ты разбудил весь дом? — сердито поинтересовался Куромаку, скрещивая руки на груди; очки сердито блеснули. — Нет... — всё так же тихо прошептал Зонтик, жмуря глаза и пытаясь не расплакаться: из глаз снова закапали редкие слезинки. — Значит, ты не выйдешь из комнаты до тех пор, пока не приведёшь себя в порядок и не объяснишь мне, почему ты так себя повёл. В душ можешь пройти. Я очень недоволен тобой, — Куро поднялся, холодно смотря на то, как Зонтик тщетно прижался к нему, надеясь на столь редкое для него тепло. — Всё, отойди, сегодня мы с тобой не общаемся, — в ответ подросток только крепче обнял его, ткнувшись носиком в плечо короля, словно выпрашивая ласки. — Не трогай меня, мне неприятно. — Ну Куро, ну прости... — взмолился Зонтик, складывая тонкие руки и с мольбой глядя на короля. — Ну пожалуйста, ну хотя бы обними, ну мне же очень больно! — Нет. Посиди и подумай над своим поведением, — холодно ответил Куромаку, вырвав руку из ладошек Зонтика. — Ну у меня же никого нету кроме тебя! — отчаянно, на высокой истеричной ноте закричал подросток. — Ну не уходи, ну останься хоть на минуту! Ну пожалуйста, ну умоляю, я сделаю всё что прикажешь, только не уходи! — Нет. Ты наказан. До вечера не выходишь. Всё, до свидания, — с этими словами король вышел из комнаты. Зонтик повалился на кровать, рыдая и комкая в кулаках заляпанную краской простыню. Уткнувшись носом в подушку он застонал, захлёбываясь слезами и шепча что-то про себя.***
Вару тихонько наблюдал за этим диалогом, приоткрыв рот и почти не дыша от испуга. Конечно, он многое предполагал, но всё-таки не это. А голове носились самые разные мысли: с одной стороны Куромаку прав, если сюсюкаться с этим святошей, он тряпкой так и останется, но с другой... Ну больно человеку, неужели так сложно утешить, тем более что Зонтик намного младше, слабее и видит в Куромаку защитника? Зачем идти на принцип? Вару потряс головой, прогоняя непонятные мысли, столь противоречивые и странные. Какая ему в самом деле разница до отношений "святоши" и "курилки"? Именно, что никакой. Главное-то именно то, что если Куро так холодно относится к собственному валету, то у Зонтика фактически нету никакой защиты. Фёдор дома бывал редко, чаще пропадая на киностудии или таскаясь по разным городам в обнимку с охапкой мерча, поэтому он, конечно, не мог контролировать всё, что происходило дома с его непутёвыми копиями. Конечно, когда он был дома, он разбирался с проблемами на максимум, утешал, мирил, объяснял и вообще восстанавливал мир в маленьком уютном домике. Но вот большинство клонов жить спокойно не желали и устраивали перепалки, подшучивая друг над другом. Вообще-то основная проблема заключалась в том, что практически все короли не присматривали за своими валетами, занимаясь куда более важными для них делами, ну или попросту перегибали палку. Ромео чуть что начинал психовать и сюсюкаться с Феликсом, умоляя его не калечиться, Пик орал и бил его, Вару, по затылку, даже не разбираясь кто прав, а кто виноват, а Куромаку... Об этом валет пока мало что мог сказать, но чувствовал, что такие отношения — не норма, и надо кому-то сказать. Лишь в бубновой масти царили мир, добро и согласие; Габриэль охотно соглашался на медитацию вместе с Данте и Феликсом, мирно и тихо занимался своими делами в свободное время или тихонько мурлыкал, прося одного из королей рассказать ему сказку. Никто решительно не понимал, как это Данте практически один справляется со всеми валетами кроме Вару в одиночку, да никто и не интересовался особо. Но конечным результатом всех этих размышлений была радостная, удовлетворённая мысль, подтвержденная кучей фактов и мыслей: если продолжить мучить и бить Зонтика, никто его не накажет, а значит — можно! Противно захихикал Вару, беззаботной походкой направился к Зонтику, рыдающему на кровати. — Вот чего ты опять ноешь? — презрительно спросил он, подходя к вальту, который жалобно плакал, уткнувшись носом в мокрую от слёз и краски подушку. Тот вздрогнул, вжавшись в кровать и приготовившись к привычной боли. Вару сильно ударил его по спине; Зонтик закричал и заплакал ещё горче, даже не пытаясь защититься и только всхлипывая, вжимаясь в кровать и что-то тихонько шепча про себя, вцепившись в собственные голубые волосы. Засмеявшись пиковый спросил его, садясь на кровать рядом с ним и снова сильно шлёпнув его ладонью по спине: — Что, курилка не защищает больше? Как же ты теперь один будешь? — в ответ Зонтик расплакался глухо и отчаянно, таким горьким, безнадежным печальным плачем. — Ныть прекрати, опять достанется из-за тебя... — тут валет притих, прислушиваясь к разговору за дверью: судя по голосам, разговаривали Ромео и Куро; голос трефового был раздражённым, но твёрдым, червового же — встревоженным. — Может мне всё-таки стоит зайти утешить его? Он так плачет... — спросил Ромео, видимо, не в первый раз: Куромаку раздражённо фыркнул и наверняка закатил глаза. — Он же маленький и совсем один! — Нет. Пускай подумает над своим поведением. В следующий раз не будет скандалить на ровном месте, — отрезал Куро. — Всё, разговор окончен. Раздались щёлканье каблуков, какие-то удаляющиеся строки, повисшие в воздухе, и вскоре всё стихло. Вару удовлетворённо ухмыльнулся, перехватив свою жертву за горло и сильно придушив, поднимая личико Зонтика к нагло поблёскивающим зелёным очкам, заставляя заглянуть прямо в них. — Мда, сдулись защитнички, словно не бывало. Ну ладно, теперь будем вдвоём развлекаться, — бросив Зонтика на кровать, Вару резко ударил его по спине, чутко ловя протяжный, жалобный крик жертвы, переходящий в отчаянный громкий плач. Сорвав с него коричневый свитер, валет продолжил бить Зонтика по спине, пояснице, шее, голове; тот отчаянно сопротивлялся, пытаясь вырваться, плача и захлёбываясь слезами и всхлипами. Вару не останавливался, лишь сильнее и сильнее избивая жертву; на спине трефового стали появляться синяки и ссадины, тёмные, почти чёрные. Вару довольно ухмылялся, слушая то, как плач Зонтика потихоньку затихает, переходя на редкие глухие вздохи; явно ему трудно было даже дышать. — Ну, хватит с тебя пока — Вару перевернул еле дышащего валета на спину, любуясь мокрым от слёз личиком и красными заплаканными глазёнками. — Настучишь кому-нибудь — получишь так, что не встанешь неделю, понял? — Зонтик тихонько кивнул, закрыв ладошками глаза и снова разрыдавшись. Вару только усмехнулся, последний раз ударив подростка в живот; тот вскрикнул от боли, сжавшись в комочек и заплакав ещё горче. — А я пошёл! — Оставив Зонтика безудержно рыдать в комнате, Вару направился к себе, разработать новый подлый план розыгрыша или попросту послушать музыку. Однако на половине коридора к нему подошёл Пик, крепко взяв за плечо и заглядывая подопечному в глаза.