***
— Не нравится мне, что Уилл не берет трубку, — сказал Джек, паркуясь на свободное место. — Еще слишком рано, — пробормотала Алана. Она и сама была не в восторге от того, что Кроуфорд поднял ее звонком ни свет ни заря, но решила ответить, поскольку знала, что в противном случае Джек просто ворвется в дом Грэма в Вулф Трап и вытащит его из постели за шкирку. Она мало что могла сделать, чтобы защитить Уилла от Кроуфорда, но сейчас у нее хотя бы был шанс переключить Джека на себя. — Он никогда раньше не игнорировал мои звонки! — Что ж, значит он наконец-то смог выстроить личные границы, — сказала доктор Блум, и ее слова прозвучали резче, чем ей хотелось бы. — Не нравится мне все это. Алана раздраженно посмотрела на Джека, но на его лице не было ни капли раскаяния. — Моя задача ловить убийц, а не нянчиться с агентами, — буркнул он. — Уилл не агент. Впрочем, как и я. Вместо того чтобы обдумать ее слова, Джек вышел из машины и громко хлопнул дверцей. Алане оставалось только последовать его примеру. — Напомни еще раз, с кем мы тут встречаемся? — спросил Кроуфорд, с профессиональной тщательностью разглядывая дом. — Его зовут Ганнибал Лектер, — вздохнула доктор Блум, смирившись со сменой темы. — Он несколько лет был психотерапевтом Рэндалла Тира. Правда, это было давно, когда Тир был еще подростком, но возможно он сможет нам помочь. — Ты уверена, что этот доктор Лектер вообще станет с нами говорить? Это прямое нарушение профессиональной этики. — Это же не дача показаний, Джек, просто дружеский разговор. Он не поможет нам в суде, но мы хотя бы сможем разобраться, на правильном ли пути. — Ладно, меня устроит даже это. Алана постучала в дверь. Она знала, что еще слишком рано, что солнце только-только взошло, но Ганнибал всегда был ранней пташкой, так что она не боялась его разбудить. Джек с подозрением разглядывал периметр двора, пока они ожидали хозяина на крыльце. Однако долго ждать им не пришлось. Буквально через минуту дверь отворилась, и на пороге возник Лектер, одетый в неизменный строгий костюм-тройку. Он был бодр, собран и свеж, пусть и несколько удивлен неожиданно ранним визитом. — Алана, — мелодично произнес доктор. — Чем я могу помочь? Он перевел взгляд на Джека, но ничего не сказал, ожидая, что Алана представит их друг другу. — Привет, Ганнибал. Это специальный агент Джек Кроуфорд, глава поведенческого отдела ФБР, — Лектер протянул руку, и они обменялись рукопожатием. — Я помогаю ему как внешний консультант в одном из текущих расследований, и мне пришло в голову, что мы можем обратиться к тебе за советом. Нам нужно поговорить с тобой об одном из бывших пациентов. — Разумеется. Прошу, входите. Лектер распахнул входную дверь шире и жестом пригласил их внутрь. Они следовали за хозяином дома, и агент Кроуфорд в профессиональной манере подмечал экзотичность убранства — все эти вычурные картины, нетривиальные цветочные композиции и переплетения рогов на стенах. В помещении, куда их привел доктор, обнаружился не только камин, но даже клавесин. Джек решил, что их привели в общую гостиную, но Алана знала дом Лектера лучше – они были в гостевой комнате, где Ганнибал обычно принимал самых близких гостей, играя им что-то из собственных сочинений. — Могу я предложить вам кофе? — гостеприимно поинтересовался Ганнибал. Глаза Джека вспыхнули, но Алана поспешила отвергнуть щедрое предложение. — Спасибо, не стоит. Мы пришли по делу и не хотели бы задерживать тебя дольше необходимого. — Вообще-то… — Вообще-то мы заскочили буквально на минутку, просто чтобы проверить одну из гипотез относительно твоего бывшего пациента, — сказала Алана, мешая Джеку заполучить вожделенную чашку кофе. Джек решил, что может будить ее спозаранку и гонять по адресам, словно одну из своих подчиненных? Ну-ну. — Не для протокола, само собой, просто консультация специалиста. Мы не будем ссылаться на тебя в материалах дела. Ганнибал переводил взгляд с Аланы на Джека и обратно. Несогласованность их действий, очевидно, забавляла Лектера, но Кроуфорд уже, похоже, привык к подобному противостоянию. — Ты сказала – Рэндалл Тир? — переспросил Лектер, усаживаясь в кресло. Джек шумно вздохнул, теряя последнюю надежду на кофе. Алана кивнула и кратко изложила факты, скупо описывая места преступлений, где были совершены убийства с имитацией нападения зверя, повторив именно то, о чем накануне рассказывал Уилл — звериная жестокость, следы рваных ран, словно от клыков и когтей, но ощущающийся за всем этим холодный человеческий разум. Ганнибал слушал внимательно, не перебивая, и, когда Алана закончила рассказ, в свою очередь поведал историю Рэндалла Тира. Вернее то, что он помнил о нем — историю пациента, глубоко одержимого древними хищниками, скорбящего о том, что их больше нет на земле, отчаянно жаждущего однажды пройти становление и стать таким же, как они. Пациента, склонного к насилию, мечтающего отрастить собственные когти и клыки, чтобы почувствовать себя могущественным и непобедимым. — Вы полагаете, что разыскиваемым убийцей может быть Рэндалл Тир? — спросил в итоге Лектер, и Алана успела уловить типичный для психотерапевтов раздраженный изгиб губ. Любой психиатр воспринимал своего пациента, как плод труда, критерий профессионализма и меру успешности. Пациент, которого ты однажды лечил, и который в итоге причинил кому-то вред, всегда ощущался крайне неприятным, раздражающим тебя самого обстоятельством и пятном на репутации. Пусть даже специфика их профессии по умолчанию содержала подобный риск, и любой, кто долго занимался сложными пациентами, рано или поздно сталкивался с этой проблемой. Как не бывает абсолютно успешных хирургов, так не бывает и абсолютно успешных психиатров. Но все равно каждый из них неизменно воспринимал подобное, как личную неудачу. — Мы не уверены, — уклончиво сказал Джек. — Наш визит обусловлен полученным через горячую линию анонимным сообщением с информацией о том, что Тир может быть причастен. Официально эти убийства проходят как нападение животных, и сейчас только агенты ФБР знают, что мы ищем человека. — Понимаю, — кивнул головой Лектер. — Если человек заподозрил Рэндалла Тира, он должен хорошо его знать. Внезапно у них над головами скрипнул пол, и прозвучали едва слышные шаги другого человека. — Прошу меня извинить, но в доме есть гость, и он, по всей видимости, только что проснулся. Я вынужден отлучиться, — произнес Ганнибал. Когда он вышел из комнаты, эхо его шагов еще долго отдавалось в тишине. — Он здорово нам помог, — сказал Джек, задумчиво глядя на дверь, за которой исчез Лектер. — Мы давно знакомы с Ганнибалом, поэтому я могла попросить его о подобной услуге, — напомнила Алана. Она была далеко не уверена в том, что Лектер вел бы себя так же учтиво, приди Джек к нему один. Как минимум, его сдерживала бы профессиональная этика, которой он мог чуть поступиться в компании коллеги. — Как думаешь, он смог бы помогать нам в качестве консультанта, как ты? — Алана закатила глаза вместо ответа. В этом был весь агент Кроуфорд — дай ему палец, он оттяпает руку до локтя. — Что? Если Уилл начнет пропадать на постоянной основе, мне может понадобиться любая помощь. — Знаешь что, Джек? Если ты дашь Уиллу пару выходных, это тебя не убьет. — Ага, это убьет кого-нибудь еще, — отрезал Кроуфорд и, пользуясь паузой, снова набрал номер Грэма. — Его и так не было слышно несколько дней. Может, я просто волнуюсь о нем? Последний раз, когда Уилл не взял трубку вовремя, все кончилось энцефалитом. Может с ним что-то произошло? — Джек… — Алана попыталась остановить Кроуфорда, но тому явно было плевать. Алана подозревала, что с Грэмом все в порядке, что он жив, здоров и прекрасно себя чувствует, и просто решил немного пожить для себя, без неусыпного контроля дядюшки Джека за его свободным временем. Просто Уилл не смог бы сказать этого Кроуфорду в лицо, да и подобный разговор однозначно не имел бы смысла. Джек по прежнему являлся бы на порог Уилла при первой необходимости, хватал его за шкирку и тащил за собой. — Я не собираюсь… Внезапно из глубин комнаты раздалось характерное жужжание вибровызова, а затем приглушенная мелодия звонка. Они замерли. — Это рингтон Уилла, — сообщил Джек через пару секунд. — Это такой же рингтон, как и у Уилла, — поправила его Алана. — Потому что, говоря откровенно, Уилл просто не меняет стандартные настройки, пользуясь тем, что установлено по умолчанию. Не будем спешить с выводами, Джек. Кроуфорд сбросил вызов, и через секунду телефон в комнате замолчал. Он опять нажал на кнопку, и телефон снова начал звонить. — Джек! Вывод был очевиден и напрашивался сам собой. Джек спрашивал у Аланы, не гей ли Уилл, потом он спрашивал не встречается ли Грэм с кем-то, например, с неким врачом. Уилл признался ей в недавнем разговоре, что действительно завел романтические отношения с доктором. Ганнибал за все годы их дружбы ни разу не утверждал, что стопроцентный натурал, и сегодня у него был гость, который задержался до утра. Все это логично довершала невозможность Грэма поднять трубку — он не слышал вызова, потому что телефон находился здесь, а сам он в другом конце дома. (В кровати Лектера) Алане внезапно стало нехорошо. Она подумала об Уилле, о том, что он совсем не хотел бы, чтобы они узнали подробности его личной жизни таким образом. Джеку хватило наглости уйти в другой конец комнаты, найти там телефон и внимательно изучить экран. Кроуфорд не поднимал его с места, он просто посмотрел на экран, затем на Алану и с нотками триумфа в голосе произнес: — Похоже, что звонит агент Кроуфорд. — Джек, подойди сюда и сядь! – Кроуфорд удивленно изогнул бровь. — Ты не будешь доставать Уилла расспросами о его бойфренде. Ты сделаешь вид, что ничего не знаешь, и, когда Ганнибал вернется, будешь общаться с ним, как ни в чем не бывало. — Думаешь, поэтому Уилл здесь? — А почему же еще? — злым шепотом переспросила Алана. — Думаешь, Ганнибал похитил Уилла и теперь держит его на цепях в своем пыточном подвале? Джек открыл было рот, но, не придумав достойного ответа, просто сказал: — Нет. — Тогда иди сюда, живо! И Джек Кроуфорд впервые в жизни послушался. — Помнишь, ты спрашивал, известно ли мне, что Уилл встречается с мужчиной? — Я знаю, что он гей. Он сам мне сказал. — Что ж… — сказала Алана. — Тогда что именно тебя так удивило? — Наверное, я просто не мог себе представить, что это действительно правда, — после продолжительной паузы произнес Джек. — К тому же… не то, чтобы я размышлял о предпочтениях Уилла, но это… Агент Кроуфорд выразительно обвел глазами комнату — всю эту стильную дорогую роскошь, уместно выбранные картины и антиквариат — от обстановки буквально веяло Ганнибаловостью. Удивление Джека имело смысл, но только если смотреть на ситуацию поверхностно. С этой точки зрения все нарочитое позерство Лектера, вся эта буржуазная помпезность вкупе с профессией психотерапевта должны были однозначно оттолкнуть от него Грэма. Но Алане, которая неплохо знала их обоих, этот неожиданный союз показался весьма органичным. — Ты знала об этом? — наконец спросил Джек. — Разумеется, нет. Кроуфорд недоверчиво приподнял брови, все еще сомневаясь в ее искренности. — Господи, Джек, неужели ты думаешь, что я привела бы тебя сюда, зная, что Уилл тут? — Нет, пожалуй, не привела бы. — Однозначно бы не привела!***
Уилл проснулся в кровати Ганнибала один. Это был не первый раз, когда он просыпался один, но сегодня он впервые услышал не только Лектера, но и чужие голоса откуда-то снизу. Уилл с трудом разлепил один глаз, чтобы посмотреть на часы — 7:36. О чем вообще думали люди, явившиеся в чужой дом в субботу в такую рань? Грэм выждал еще пару минут. Всегда оставалась вероятность, что это были просто свидетели Иеговы, постучавшиеся не в ту дверь. Сейчас Ганнибал пошлет их подальше и… И голоса стали продвигаться вглубь дома, следуя за узнаваемыми шагами доктора (точно не свидетели Иеговы), и теперь Уиллу нужно было решить, что же делать. Он, конечно, мог бы тоже встать, но кровать Лектера была неприлично комфортной, белье приятным, а подушка мягкой. Так что, рассудив как следует, профайлер решил провести следующий час, валяясь в постели. Рано или поздно Ганнибал закончит с невежливо-ранними визитерами, и вернется в спальню с чашкой кофе в руках, чтобы выманить профайлера наружу, а Уилл, в свою очередь, найдет способ заманить доктора обратно в кровать, и они займутся неторопливым утренним сексом, как он и планировал. Да, у Грэма были свои собственные планы. (Ганнибал любил утренний секс за мягкость и податливость расслабленного после ночи Уилла, а Уилл любил его за то удовольствие, которое видел на лице своего доктора.) Грэм лежал, зарывшись в кокон одеял, балансируя на грани дремоты. Он вслушивался в звук голосов на первом этаже, и сквозь сон они напоминали ему мурлыканье стаи котов. Уилл старался игнорировать тянущее давление в области мочевого пузыря так долго, как мог. Ему не хотелось вставать. Стоило бы ему только подняться с постели, как иллюзорный кокон покоя и сонного умиротворения рассыпался бы на части, выталкивая профайлера в реальный мир. Он терпел сколько мог, но природа в итоге взяла свое, и Грэм отправился в ванную комнату, чтобы пописать и почистить зубы. Когда он вернулся обратно в спальню, там уже был Ганнибал. — О, привет, — сказал Грэм, пытаясь пригладить руками утреннее воронье гнездо из кудрей на голове. — Эти придурки ушли? — К моему прискорбию, нет, — пробормотал Лектер, скользя взглядом по фигуре профайлера. — У нас в гостях Джек Кроуфорд и Алана Блум. Уилл моргнул. Первой панической мыслью было то, что Джек отследил его по сигналу мобильника и примчался сюда, чтобы вытащить Грэма из постели, наорать за безделье и гнать пинками до самого места преступления, где он давно должен был быть. Второй — что Джек не стал бы сидеть внизу полчаса, тратя время на светские беседы, если ему нужен Уилл. — Какой-то добрый человек отправил анонимное письмо на горячую линию ФБР и высказал предположение, что убийцей, имитирующим нападение зверя, может быть мой бывший пациент. Алана привела сюда Джека, чтобы я дал им профессиональный совет. Уилл с подозрением посмотрел на Ганнибала. Тот стоял прямо перед ним — такой открытый и простодушный, невинный и бесхитростный — но профайлер знал его слишком хорошо, чтобы купиться. Не прошло и пары дней с тех пор, как он рассказал Лектеру об этом расследовании, а какой-то неизвестный аноним уже сообщил имя подозреваемого в Федеральное Бюро, приглашая агента Кроуфорда к Ганнибалу на порог. Какая приятная неожиданность! Уилл мог бы поверить в случайное стечение обстоятельств, но не тогда, когда дело касалось Ганнибала Лектера. — Если ты хотел познакомиться с Джеком, мог бы просто сказать об этом мне, — сказал Грэм, пытаясь звучать обвиняюще, но вместо этого вышло тепло и уютно. Уилл подобрал еще одну деталь пазла к портрету Лектера — анонимку, приведшую сюда агента Кроуфорда — и поместил ее на нужное место. Теперь ему было легче представить себе настоящего Ганнибала, того, с кем ему предстояло жить. Этот Ганнибал никогда не действовал буквально, он ни о чем не просил и не говорил прямо. Вместо этого он манипулировал людьми, событиями и обстоятельствами так, чтобы они сами приводили к нужным ему результатам. Он действовал настолько деликатно и тонко, что никто не смог бы заметить его вмешательство. Ганнибал был кукловодом, очень умело притворяющимся простой марионеткой. Наверное, Уилла должно было злить это обстоятельство, но вместо этого все выглядело так… по-Лектеровски. — У меня не было желания знакомиться с Джеком Кроуфордом, если не считать обычного любопытства, — искренне произнес Ганнибал, и ничего в выражении его лица или позе не намекало на то, что доктор лукавит. — Окей, раз у тебя не было желания знакомиться с Джеком, — кокетливо произнес Уилл, делая шаг вперед, — значит ты хотел, чтобы Джек познакомился с тобой, — Грэм сделал еще шаг, потом еще один, и еще, пока не оказался неприлично близко к Ганнибалу, а затем прикусил губу и посмотрел доктору в глаза. — Ты не мой маленький секрет, Ганнибал, я не собираюсь тебя прятать. — Я никогда не думал об этом, — сказал Лектер, жадно сгребая Уилла в охапку и прижимая к себе. — Ага, — пробормотал Грэм, водя кончиком носа по шее доктора. — Тогда зачем ты пытаешься пометить территорию? — Ерунда, я никогда бы так не поступил. Уилл поднялся губами по щеке Лектера до виска, провел кончиком языка по ушной раковине и выдохнул в самое ухо: — Я слишком хорошо тебя знаю. Когда Грэм сделал шаг назад, он увидел что-то новое в глазах доктора — темный винный блеск, проглядывающий сквозь неизменную социальную вуаль. Это была та самая брешь в человеческом костюме, о которой говорила доктор Дю Морье. Всего миг и видение исчезло, оставляя прежнего Ганнибала — утонченного интеллектуала, заботливого бойфренда, непревзойденного в своем профессионализме психиатра. — Ни Джек, ни Алана не знают, что ты здесь, — сказал Лектер. — Так что ты можешь сам решить, как поступить — спуститься вниз со мной или остаться здесь, чтобы сохранить приватность личной жизни. Я пришел сюда предупредить тебя об их визите, чтобы ты не вышел к ним неподготовленным. «Хорошая попытка, Ганнибал» Разумеется, доктор не мог приложить столько усилий только для того, чтобы у Уилла осталась некая иллюзия выбора. Должно было быть что-то, что вынудило бы профайлера спуститься вниз. Грэм мельком взглянул на ночной столик. Ну конечно… Телефон. Должно быть, он забыл его вчера внизу. (Или Ганнибал намеренно унес его туда, пока Уилл спал.) — Ты оставил Джека одного. За это время он, должно быть, позвонил мне уже двадцать раз, — произнес Уилл, не в силах сдержать кривую усмешку. «Я вижу тебя насквозь». — Если мой телефон внизу, они оба уже прекрасно знают, что я здесь. Ганнибал промолчал, и это молчание красноречивее любых слов говорило о том, что он прекрасно знал, где находится телефон Уилла – именно в той комнате, где сейчас сидят Алана и Джек. Уилл понятливо кивнул и скользнул к гардеробу. Там он нашел свежие трусы и домашние штаны, не спеша привел себя в порядок и открыл вторую половину шкафа, ту, где лежали вещи Лектера. Он выбрал один из множества мягких свитеров Ганнибала и натянул его на себя. Рукава оказались чуть длинноваты, плечи сползали вниз, да и объем вещи намекал на то, что Уилл надел вещь с чужого плеча. Нет, они с Ганнибалом не так уж сильно различались в пропорциях, невнимательный человек наверняка ничего бы не заметил. Но Джек был наблюдательным. И Алана тоже. — Пойдем? Уилл ухмыльнулся, проходя мимо Лектера, но внезапно вместо того, чтобы выйти в дверь, он оказался пришпиленным к ней чужим телом. Ганнибал закрывал собой обзор, выглядя почему-то куда больше и внушительнее, чем обычно. Грэм обмяк, напоказ расслабив тело, его руки свободно повисли по бокам, голова откинулась назад, обнажая шею, живот остался уязвимо открыт. Взаимодействие с Ганнибалом — с настоящим Ганнибалом — требовало деликатности и осторожности. Лектер любил командовать, любил контролировать ситуацию, любил играть в кукловода, дергающего за ниточки своих марионеток, но теперь Уилл видел его насквозь. Пришла пора Грэму доставить Ганнибалу удовольствие и позволить ему увидеть себя. — Тобой крайне сложно манипулировать, — тихо и интимно произнес Лектер, отрезая все возможности отрицать очевидное. — Я вижу твой замысел. Уилл знал Ганнибала достаточно хорошо. А теперь и Ганнибал знал, что Грэм хорошо его знает. — Я стараюсь быть непредсказуемым, но ты все равно остаешься Орфеем для моей Эвридики. Ты всегда оказываешься на шаг впереди меня, и в итоге именно мне приходится тебя догонять. — Думаешь, это загробная жизнь? — спросил Уилл. — Или просто странный сон? Ганнибал не ответил, сосредоточившись на том, чтобы провести кончиками пальцев по линии подбородка Грэма, и миф визуализировался между ними — ясный и очевидный, пусть и не высказанный вслух. Орфей сможет поймать Эвридику только если будет бесконечно ее искать. Уилл сможет погубить их обоих, если будет смотреть слишком пристально и долго. Он должен верить Ганнибалу, верить ему больше, чем собственным глазам. — Дело не в том, что я могу предсказать твои действия, Ганнибал. Скорее, я просто вижу твои мотивы, — произнес Грэм. — Твои поступки говорят сами за себя, вот и все. Большие темные рога проросли из головы Лектера, ветвясь и заполняя собой пространство. Обсидианово-черная корона пропитанных кровью рогов росла и ширилась, грозя достигнуть потолка. Уилл отчаянно хотел посмотреть на них, насладиться их величием и красотой, но они с Ганнибалом стояли слишком близко друг к другу, чтобы можно было сделать это незаметно. Поэтому он следил за рогами периферическим зрением, размышляя о том, что именно сейчас происходит. В воздухе висело отчетливое, темное и тягучее ожидание неизбежного, за спиной Лектера мягко фыркал пернатый олень, глаза Ганнибала мерцали алым, по его лицу стекала кровь… — Чего ты хотел добиться этим… фокусом? — пробормотал Уилл в повисшей между ними тишине. — Хотел посмотреть, что ты будешь делать. Вот так. Просто и честно, позволяя Грэму самому решать, принять Ганнибала таким или нет. «Осторожнее, доктор Лектер», — хотелось сказать Уиллу. — «Твой человеческий костюм трещит по швам». — И как же я поступил? — Именно так, как мне и хотелось. Профайлер не выдержал и тихо хихикнул. — И что ты чувствуешь по этому поводу? — Могущество, — признался Ганнибал. — И одновременно бессилие. Он взял руки Грэма в свои и поцеловал костяшки пальцев. — Вместе мы можем быть и могущественными, и бессильными, — пробормотал Уилл. — Мы можем черпать силу друг в друге и становиться гораздо могущественнее, чем поодиночке. Ганнибал смотрел на Уилла, Уилл смотрел на него в ответ, и опасные рога вендиго впитывались обратно в голову Лектера. Незримая угроза растаяла, и остался только Ганнибал — заботливый и ласковый бойфренд. — Пойдем, нас ждет Джек.***
Уилл спустился вниз и обнаружил напряженную тишину — Алана и Джек скованно сидели по разные стороны дивана. — Агент Кроуфорд, какой кофе Вы предпочитаете? — спросил Лектер из-за плеча профайлера. — Черный подойдет. Воздух качнулся у Грэма за спиной, и он остался один на один со своими молчаливыми коллегами. Игнорируя неловкость, Уилл подошел к телефону и проверил пропущенные звонки — все девять от агента Кроуфорда. Что ж… бывало и больше. Уилл сунул телефон в карман, неторопливо вернулся к сидящим и занял кресло напротив своих коллег. Алана деликатно изучала обстановку, Джек в упор смотрел на Грэма, но, вопреки обыкновению, тоже до сих пор молчал. Уилл в ответ удивленно приподнял бровь. Он не собирался выглядеть виноватым, чувствовать себя виноватым или оправдываться за свою вину. Откровенно говоря, он не сделал ничего плохого. По крайней мере… в отношении Рэндалла Тира. О Потрошителе сейчас речь не шла. — Хочешь что-то сказать, Джек? Джек смотрел на Грэма так пристально и долго, что профайлер всерьез заподозрил, не узнал ли Кроуфорд чего-нибудь лишнего. А потом тот вдруг громко захохотал. — Откровенно говоря, да, — как обычно непосредственно сообщил Джек. — Этот мужик совсем не похож на твой тип, Грэм. Впрочем, мне все равно чем и с кем ты занят, пока мобильник ночует вместе с тобой у кровати. Держи его рядом, ты можешь мне понадобиться. — Кроме меня, у тебя есть Алана. — Тем не менее. — Господи, Джек, ты все эти годы прекрасно справлялся без меня, — сказал профайлер, раздраженно закатывая глаза. — Ты лучше меня знаешь, что делать. — В Калифорнию я тоже могу попасть, не садясь на самолет, но это не значит, что я предпочту тратить несколько дней на дорогу в машине, вместо того чтобы долететь за пару часов. Сравнение было так себе, но Грэм уловил суть. — К тому же, впредь я хотел бы получать всю информацию от тебя, — сказал Джек. — О чем? — непонимающе нахмурился Грэм. — О том, что у твоего бойфренда есть информация по нашему делу. Почему я получаю наводку через анонимный чат ФБР, а не от агента, который занимается расследованием дела? Уилл слышал приближение Лектера. Обычно Ганнибал передвигался абсолютно бесшумно, но сейчас явно намеренно обозначал свое присутствие, либо для того, чтобы намекнуть Уиллу, что он уже здесь, либо, чтобы придать себе обманчиво безобидный вид. Вероятно, и то, и другое сразу. — Потому что я не обсуждаю с Ганнибалом расследуемые дела, — соврал Грэм. — Точно так же, как Ганнибал не обсуждает со мной своих пациентов. Я узнал о Рэндалле Тире десять минут назад. Если бы я узнал о нем раньше, я бы сказал тебе, Джек. — Смею предположить, — произнес Лектер, вручая профайлеру чашку кофе с подноса, — что анонимное сообщение отправил член семьи Рэндалла или близкий друг. Кто-то, кто был в курсе его патологии и полагал, что Тир может перейти от слов к делу. Доктор предложил кофе Алане и Джеку, отставил пустой поднос в сторону и вернулся к Грэму, чтобы встать рядом с ним. Мисс Блум сделала первый глоток и выразительно посмотрела на главу поведенческого отдела. — У нас было только имя, Джек. Если бы ты не догадался поднять его медицинские записи, мы бы не нашли имя Ганнибала и тоже не пришли бы сюда. Агент Кроуфорд поднял обе руки вверх, признавая поражение. — Ладно, ладно. Я все понял. У Уилла не было шансов узнать о нем раньше нас. Но если то, что говорит доктор Лектер, верно, нам нужно вплотную заняться розыском этого Рэндалла Тира. Уилл посмотрел на Ганнибала, тот выглядел крайне довольным собой. Ну разумеется. — Я доверяю профессиональной оценке Ганнибала, — поддержал мысль Грэм. — Стоит провести обыск и допросить Рэндалла. Если он причастен, что-то да найдется — инструменты, кости или зубы. Даже если мы не найдем полный костюм, найдется что-то, за что можно зацепиться. — Косвенные улики… — Не будем забегать вперед, мы воспользуемся всеми возможностями, Джек, если будет хоть какая-то зацепка.***
В итоге они обнаружили не инструменты, кости или клыки — они обнаружили целый костюм — массивный, мощный, сплошь покрытый кровью. Рэндалл Тир ничего не отрицал, будучи абсолютно счастлив наконец рассказать кому-то о своем «становлении». — А твой бойфренд знал, о чем говорил, — заметил вскользь Джек. — Он крупно нам помог. — Само собой.***
— Как прошел вчерашний осмотр места преступления? — спросил Лектер, раскатывая одеяло для пикника. Он удивил Грэма предложением отобедать на природе, и Уилл, соблазнившись идеей, привел доктора на берег реки. Весна вступила в свои права, на улице стало намного теплее, солнце слепило глаза, бликуя на поверхности воды, и оба они, казалось, наслаждались возможностью провести время друг с другом. Стоило Ганнибалу расстелить одеяло, как Уилл рыбкой нырнул на него, перевернулся на спину и закрыл глаза, подставляя лицо под робкие лучи солнца. — Очень любопытно, — сказал профайлер, не открывая глаз. — Жертвой стал какой-то музыкант, пытавшийся добраться автостопом до Флориды. — Похоже на «Убийцу с Восточного побережья». Невпечатляющее имя для невпечатляющего убийцы. Довольно топорные работы, узнаваемый стиль — он душил автостопщиков и оставлял их на видном месте с завязанными глазами и сложенными словно в молитве руками. — Похоже, — согласился Уилл. — Но это не он. У него появился подражатель. Создание профиля по текущему убийству заняло минут десять, не больше — жестокий отец и католическое воспитание стали основой. Остальное было делом техников, которым предстояло перебрать базы ФБР и выбрать подходящий перечень подозреваемых. А до тех пор Грэм был свободен. Конечно, этот метод зачастую помогал им найти убийцу, но… совершенно точно не в этот раз. — Ты часто сталкиваешься с подражателями? — Реже, чем думает большинство людей, — задумчиво произнес Грэм. — Но да, бывает. Хотя убедительное подражание встречается не часто. — Разумеется, ведь в этот раз ты твердо уверен, что это был подражатель. — Потому, что он не хотел быть убедительным. Знаешь, это преступление… оно не серьезное. Оно похоже на баловство ребенка в песочнице, просто игра. Он сделал это, чтобы отойти от привычной манеры убийств, развлечься. Уилл знал, что звучит излишне пристрастно. Знал, потому что хотел этого. Его тон должен быть необычным — слишком фамильярным, нежным и заинтересованным — не таким, каким говорят об убийце. — У тебя есть какие-то предположения о личности этого подражателя? Профайлер открыл глаза, чтобы бросить на Ганнибала короткий снисходительный взгляд, а потом снова закрыл их и мечтательно улыбнулся. — Это был Чесапикский Потрошитель. — Подражатель? — в голосе Лектера звучало искреннее удивление. — Любопытное предположение. Почему ты решил, что это именно он? — Трудно объяснить, — вздохнул Уилл, вновь открывая глаза, чтобы посмотреть в безбрежное весеннее небо. — Когда часто ходишь рука об руку с убийцей, то чувствуешь его стиль. Я точно знаю, что это был не Убийца с Восточного побережья. Он работает слишком порывисто, эмоционально и страстно, а в этот раз все было спокойно и размеренно, методично и тщательно — так убивает только Потрошитель. Я не могу этого доказать, просто знаю, что это он. Чувствую. — Ты говорил, что Чесапикский Потрошитель прервет серию. — Да, — кивнул головой Грэм. — Но Чесапикский Потрошитель – это просто маска, одна из десятка других. Потрошитель действительно закончил серию, он убран на полку до следующего раза, но это никак не мешает этому человеку продолжать убивать дальше, оставаясь неузнанным. Выбирая другой профайл, манеру и стиль. Тот, кто убивает как Чесапикский Потрошитель, временно отказался от этого имени, а не от убийств вообще. — И что об этой теории думает Джек? — Я… — Уилл повернул голову в сторону, чтобы взглянуть на Ганнибала. — Я не сказал ему. А вот и он — темный блеск удовлетворения в красноватой глубине глаз Лектера. — Как я и сказал, — вздохнув, продолжил профайлер, — у меня нет никаких доказательств, только внутреннее ощущение. Полагаю, у Потрошителя гораздо больше жертв, чем мы рассчитывали. Это убийство напоминает игру — ему стало скучно в одном образе, и он сменил стиль, чтобы немного развеяться, развлечься и отдохнуть. Если я скажу Джеку, что Потрошитель убивает когда ему вздумается, меняя профайл и манеру убийств, он заставит меня перелопатить все нераскрытые дела за последние десять лет. В этот раз Ганнибалу понадобилось гораздо больше времени для ответа. Уилл обрушил на него слишком много новой информации — оказывается, он скрывал нюансы о профиле Потрошителя от Джека, он подозревал его в новых, анонимных убийствах, к тому же он догадался, что порой Потрошитель ради смеха имитирует чужой стиль. Грэм следил за доктором с жадным ожиданием. Что теперь скажет Лектер? Куда повернет их разговор? Когда он догадается, что Уилл обо всем узнал? — Думаешь, Потрошитель решил изменить свой психологический профайл? Ганнибал просто не мог устоять перед искушением обсудить себя с Уиллом. Чертовски мило, честно говоря. — Неа, — буднично ответил Грэм. — Даже автор хоррора может при случае написать любовный роман. Потрошитель целостная личность, ему не нужно менять профиль. Он тот, кто он есть, просто иногда ему хочется… попробовать новое блюдо, если можно так сказать. У Потрошителя есть свой фирменный modus operandi, но он любит выходить за рамки, импровизировать, — Уилл замолчал, с одной стороны подбирая слова, с другой наслаждаясь жадным вниманием на лице доктора. — Он очень разнообразен. Не стоит ограничивать его личность только образом Потрошителя. Это художник, артист — человек, наслаждающийся своим искусством. Он убивает ради собственного удовольствия, в этом вся суть. — Какое впечатляющее описание. — Прости, — пробормотал Грэм, ни капли не сожалея. — Я не хотел, чтобы это прозвучало так восторженно. — Похоже, что ты сильно увлечен этим Потрошителем, — произнес Ганнибал, скрашивая заявление ухмылкой. — Мне пора начинать ревновать? Профайлер рассмеялся. Какая невероятная наглость! Лектер буквально раздувался от самодовольства, отпуская шуточки, которые, как ему казалось, понимает только он. — Конечно, — кивнул Уилл. — Кто знает, может однажды я просто кину в сумку все свои клетчатые рубашки и убегу вместе с ним. Только я и Потрошитель, где-нибудь на краю света — во Флоренции или на Кубе — живущие долго и счастливо, как в детской сказке. — Бросишь меня одного собирать осколки разбитого сердца? — Я никогда не разобью тебе сердце, Ганнибал, — сказал Уилл, накрывая ладонью костяшки пальцев Лектера. Он надеялся, что слова прозвучат легко и беззаботно, как и весь предыдущий разговор. Вместо этого они легли между ними, слишком весомые и ощутимые в своей искренности. Ганнибал переписал Уилла начисто — вымарал лишнее, упорядочил вечный внутренний хаос и придал ему форму — Грэм стал другим, лучшей версией самого себя. Уилл не мог представить никого другого, кто любил бы его так же, как Ганнибал. Он не мог представить никого, кого он смог бы полюбить так же, как Лектера. И пусть профайлер не знал, как выразить эти мысли вслух, Ганнибал, казалось, понял его без слов. В глубине глаз Лектера блеснул собственнический алый огонь — folie à deux — безумие на двоих. — Давай, — сказал Уилл, кивая на корзину для пикника. — Покажи мне, что ты там припас.***
Неизбежное произошло в самом конце весны. В один из тех последних, хрустально-прохладных вечеров, когда весна еще не успела полностью перейти в жаркое лето. Было свежо, они сидели у камина, Ганнибал подкинул в огонь очередное полено, и Уилл подумал, что в следующий раз они растопят его не раньше осени. Последняя возможность выпить вот так — в тишине, под треск дров в камине и мерное потрескивание старинного дома, особенно хорошо слышное в безмолвии вечера. — Ты давно не рассказывал мне о своих расследованиях, — внезапно сказал Лектер, сидевший напротив Уилла в массивном кресле. — Надеюсь, на работе все хорошо? — Честно? — Грэм мельком взглянул на доктора и невнятно пожал плечами. — Сейчас я преимущественно преподаю. — Ты редко отлучаешься из города, совсем не совершаешь дальние поездки. Грэм баюкал стакан с виски в ладонях, размышляя. Палец бездумно выписывал круги по тонкому хрустальному ободку, пока Уилл решал, хочет ли он долить себе еще алкоголя или нет, и что именно стоит ответить Ганнибалу. — Джек хочет, чтобы я был рядом, — наконец сказал он. — Он занимается только рядовыми делами — никаких больше серийных убийц, странностей и сложных головоломок — очень нетипично для Кроуфорда. — Возможно, он готовится к новому появлению Потрошителя, — предположил Ганнибал. Уилл не стал спорить. Он не рассказывал Лектеру о болезни жены Джека, не хотел вручать ему оружие против агента Кроуфорда, потому что Ганнибал, без сомнения, воспользовался бы им. Он сидел и по-прежнему меланхолично крутил в руках стакан с виски. Там оставалось буквально два глотка, и это побудило профайлера таки подойти к бару за новой порцией. — Прошло уже несколько месяцев, — ответил Уилл, щедро доливая себе в стакан. — Джек считает что он вот-вот проявит себя вновь, поэтому придерживает нас свободными и в доступности, чтобы сразу мобилизовать все ресурсы. — Ты веришь, что в этот раз Джек прав? Уилл рассмеялся, мотая головой. Он отставил бутылку обратно в глубину бара и вернулся к камину, занимая кресло напротив Лектера. — Нет, но Джек считает, что подобрался очень близко. Каждый раз ему кажется, что новое убийство станет тем самым последним толчком, который поможет нам наконец поймать Потрошителя. — Вероятно, он прав. — Нет, — ухмыльнулся Грэм, и улыбка рассекла его лицо надвое, словно шрам. Он снова повертел в руках виски, размышляя, что именно и как ответить Ганнибалу. Камин подсвечивал напиток в его стакане, обращая алкоголь в расплавленное золото. — Мы никогда не поймаем Чесапикского Потрошителя. Слова Уилла были спокойными. Взвешенными. Точными. — Любой убийца рано или поздно совершает ошибку. В камине с треском упало полено, рассыпая сноп искр. — Но не Потрошитель. Он слишком педантичен, скрупулезен и вдумчив. Мы не поймаем его до тех пор, пока он не захочет этого сам. — Возможно, это будет не его ошибка, — согласился Лектер, — а твой дар. Ты составишь более подробный и точный профиль убийцы, и по нему вы неизбежно поймаете Потрошителя. Грэм сделал очередной глоток виски. Богатый древесный вкус прекрасно сочетался с запахом дров, горящих в камине. Сбегая в желудок, он наполнял Уилла теплом. — У меня уже есть более подробный и точный профиль убийцы. Тишина в комнате внезапно стала острой. Грэм попался на словесный крючок, и теперь Ганнибал собирался медленно натягивать леску, чтобы не дать добыче сорваться. По крайней мере, он думал именно так. — Неужели? — произнес Лектер, имитируя уместный интерес. — Ты не упоминал об этом. Это твое недавнее открытие? Они шли к этому разговору дни, недели и месяцы. Уилл давно принял решение о том, что должен рассказать обо всем Ганнибалу. Он не мог держать его в неведении, понимая, как сильно доктор хочет быть увиденным. Раньше или позже Лектер мог совершить что-то особенно безрассудное, чтобы привлечь внимание Уилла, и наконец попасться. «Стойкость» была опасным звоночком, кто-то мог бы обнаружить связь между Потрошителем и литовским студентом, а Грэм совсем этого не хотел. — Нет, — сказал он. — Давнишнее. Несколько месяцев назад Зеллер сказал кое-что, что сразу все прояснило. Профайлер задумчиво катал край бокала по губам, взвешивая все «за» и «против». Размышляя и вспоминая, как началась их история, и чем она, собственно, закончится. — Дело в том, что я никогда не мог по настоящему понять Потрошителя. Другие убийцы были такими незамысловатыми, их чувства лежали на самой поверхности, мотивы отчетливо проступали в рисунке убийств — симфонии, написанные кровью, призванные прославить их, или истории любви, вырезанные из чужой плоти и костей. Но Потрошитель… он был не так прост. Я не мог «увидеть» его. Мой профиль был основан на рассуждениях, а не на чувствах — я знал, что он видит в своих жертвах свиней, пригодных разве что на убой, я знал, что он забирает трофеи. Это приводило нас к пониманию того, что у Потрошителя должен был быть хирургический опыт. Не густо, правда? — Действительно. Многие убийцы предпочитают оставлять хирургические трофеи. — Большинство убийц руководствуются при этом эмоциями, страстью. Их желание убивать — мучительное, как привычка трогать языком больной зуб. Большинство из них не сможет остановиться, даже если захочет. Они пытаются прекратить, зачастую терпят месяц-два или даже несколько лет, но потом желание перевешивает волю, и они уступают преступной слабости. — Но не Потрошитель, — сказал Лектер. — Но не Потрошитель, — согласился Грэм. — Он убивает, исходя из собственного настроения. Ему просто это нравится, он так развлекается. Он испытывает вдохновение, создавая акт искусства из процесса разрушения. — Звучит так, словно твой Потрошитель решил поиграть в Бога. «Твой Потрошитель». Профайлер ухмыльнулся. — Трофеи, — поморщился Уилл, игнорируя попытку Лектера сбить его с мысли. — Какое дурацкое выражение — «хирургические трофеи» — оно буквально выводит меня из себя. Да, банальные убийцы забирают что-то у жертвы, чтобы иметь подтверждение совершенного ими преступления, но Потрошитель… Он выше этого. Он не станет сидеть в охотничьем домике где-то в лесу, обложившись всеми этими органами в стеклянных банках. Это слишком вульгарно для такого, как он. Именно это и не давало мне покоя — он не восхищается своими жертвами, не хочет сохранить память о них. Зачем тогда утруждать себя извлечением органов? Профайлер взглянул на доктора. Тот сидел абсолютно неподвижно, слушая Грэма с хищной сосредоточенностью охотника, выслеживающего свою жертву. Последняя фраза истаяла в воздухе, но Уилл не спешил продолжать. Он смаковал виски, разглядывая оттенки янтарного напитка в своем стакане. Уилл не был охотником, он был рыболовом, а значит умел ждать. Ганнибал сломался первым. — И что же такого ты увидел в этих трофеях, что позволило тебе завершить профайл? Крючок зацепился, леска задрожала. Пора подсекать. «Осторожнее, Ганнибал, твой человеческий костюм трещит по швам» — Зеллер сказал кое-что в морге, кое-что, о чем я ни разу до этого не думал. Он сказал: «Может, Потрошитель решил сделать колбаски?», — Уилл задумчиво смотрел в огонь, позволяя словам повиснуть между ними в ледяной тишине. — И тогда с моих глаз словно упала пелена. Он не хранил их, конечно, они же свиньи — он их ел. После этого, все остальные части пазла сами встали на свои места. — Что отличает Потрошителя от остальных? — продолжил рассуждать Грэм. — В первую очередь, зрелищность. Места его преступлений всегда продуманы до мелочей, он предельно точен и аккуратен. Он работает подобно скульптору, трансформируя мышцы и кости в искусство. Значит, если он забирает органы, чтобы их съесть, он поступает с ними так же — готовит их с мастерством шеф-повара, чтобы превратить банальные внутренности в изысканные блюда. Акт превосходства Потрошителя над миром включает в себя три стадии: непосредственно убийство — акт табуируемый современным обществом; яркую демонстративную сцену преступления — акт насмешки над правоохранительными органами; и, собственно, блюдо — разделяемое с теми, кому хватит глупости сесть за один стол с каннибалом. Потрошитель невероятно умен, он умнее большинства людей и прекрасно осведомлен об этом. Он наслаждается собственным превосходством. Ганнибал молчал, похоже, впервые ему было нечего сказать. — И профайл Чесапикского Потрошителя изменился, — так же спокойно продолжил Уилл. — Он трансформировался из одиночки, живущего в лесу, в состоятельного и социально успешного хирурга. Того, кто вращается в обществе и широко известен своими модными и крайне вычурными зваными ужинами, на которых подают исключительно мясную пищу — изысканные блюда, приготовленные рукой хозяина, преимущественно из внутренних органов… — профайлер выразительно посмотрел на Ганнибала. — А еще он делает свои собственные домашние колбаски. В оглушительной тишине было слышно, как пламя мерно потрескивает в камине. — И что думает об этом профайле Джек Кроуфорд? Уилл повернулся к Ганнибалу всем телом и впервые за вечер посмотрел доктору прямо в лицо. Лектер выглядел иначе — он сидел абсолютно прямо и напряженно, губы сжаты в тонкую линию, лицо статично и бескровно, даже глаза не имели выражения — он превратился в статую — твердую и бездушную. Если Беделия говорила о прорехах в человеческом костюме, то сейчас он соскользнул с Лектера целиком. — Ганнибал, — с упреком произнес Грэм, качая головой. Он допил виски залпом, отставил стакан на стол и встал, не отрывая взгляда от сидящего доктора. Пространство между ними было таким тесным и таким бесконечным, как никогда… Лектер сидел и смотрел на Уилла, он ждал. Он хотел увидеть, как именно поступит Уилл. Грэм пересек комнату в три больших шага, плавным движением оседлал колени Лектера и обнял ладонями его лицо. — Ганнибал, — тихо повторил он. — Я никогда не расскажу Джеку о новом профиле Потрошителя. Я люблю тебя. В дрожащем свете камина глаза Лектера сверкнули алым, он обхватил бедра Уилла руками так крепко, что наверняка оставил после себя синяки. Но профайлеру было плевать, он коротко поцеловал Ганнибала в губы, прижался лбом к его лбу и очень тихо прошептал. — Я хочу тебя.***
Их совокупление было жестким, почти насильственным. Ганнибал был не просто груб, а практически жесток, Уилл впервые видел его без человеческого костюма, и это производило впечатление. Лектер содрал с профайлера одежду и толкнул его на кровать, немедленно принуждая встать на четвереньки. Он не забыл растянуть Грэма, но в этот раз все было быстро и безжалостно, без намека на нежность, пусть даже Ганнибал с профессиональной медицинской тщательностью не забывал о простате. Стоило анусу расслабиться, как Ганнибал без смазки проник внутрь, собственнически сжимая кудри профайлера в кулаке. Уилл вскрикнул и запрокинул голову назад до хруста позвонков, не в силах сопротивляться жесткой хватке. Он скулил и стонал, пока Лектер трахал его сзади, оставляя полосу жгучих укусов на шее и на спине. Толчки попадали прямо в простату, заставляя Грэма задыхаться от удовольствия, пока Ганнибал, наконец, не впился в ягодицы профайлера всеми десятью пальцами и после пары особенно безжалостных толчков не кончил внутрь. Кончил куда быстрее, чем рассчитывал Уилл. Через секунду Грэм оказался перевернут на спину. Он лежал перед Лектером, и его член до сих пор был болезненно твердым. Ганнибал смотрел на него голодно и жадно, карие глаза в темноте комнаты казались абсолютно черными, но Уилл до сих пор отчетливо видел горящий в них алый огонь. Лектер был живым олицетворением вендиго — древним монстром, облаченным в человеческую плоть. Уилл просто лежал и смотрел. Он не отреагировал, когда Ганнибал провел ладонью по его груди к паху и обратно, не отреагировал, когда доктор положил руку на горло и сжал его. Лектер давил все сильнее и сильнее, лишая профайлера воздуха, но Уилл не сопротивлялся. Время замедлилось, вздохи стали реже и тишина повисла между ними, острая, как стекло, и насыщенная, как электрический ток. Уилл тонул в алом взгляде Лектера, не замечая, как недостаток кислорода затуманивает его взгляд, как немеют конечности, лишая возможности двигаться или бороться. Только член, казалось, жил своей жизнью, возбужденно подергиваясь поверх живота. Ганнибал успел убрать руку за секунду до того, как Уилл потерял бы сознание. Он дал профайлеру время, чтобы перевести дыхание и снова сжал его горло, наблюдая за реакцией Грэма. Он наслаждался этим, играл с профайлером, словно кот с мышью, жадно впитывая реакции и эмоции. Ему было интересно, любопытно, как же в итоге поступит Уилл. Уилл лежал неподвижно, позволяя Ганнибалу контролировать его дыхание и тело, только член по прежнему заинтересованно подергивался на животе, выпуская новые порции смазки в область пупка. Ганнибал наконец выпустил из рук горло и взял Грэма за челюсть, склоняя его голову в сторону так, чтобы запечатлеть на шее деликатный укус. Он не собирался оставлять следы, просто пробовал Уилла на вкус. Жгучая цепочка укусов спускалась по груди к животу и еще ниже — к паху. Лектер не упускал деталей — он прикусил остро торчащий сосок, бедренную косточку и только потом нырнул между ног. Вероятно, Грэму должно было быть страшно. Самый опасный преступник современности сейчас нависал над его эрекцией, но… Почему-то он испытывал совсем не испуг. Ганнибал взял его за колено и развел ноги шире, обеспечивая себе доступ к бедру. Уилл увидел сквозящее во взгляде доктора эгоистичное желание обладать, и его пробрала дрожь. В следующую секунду, Лектер прильнул зубами к коже и впился в нее укусом. Уилл задохнулся — дело было не в шоке, и даже не в боли — дело было в силе и чистоте ощущений. Жаркий рот, колкая острота зубов и чистая незамутненная боль сложились в удивительную симфонию удовольствия. Грэм сгреб простынь в кулаки и застонал в голос, но так и не начал сопротивляться. Может быть, это был тест? Лектер разжал зубы, так и не прокусив кожу. Он сдвинулся чуть выше, к паху и укусил вновь, а потом еще раз — оставляя прекрасное трио алых кругов на молочно-белой коже профайлера. Член Грэма вибрировал от приближающегося оргазма, когда доктор перешел на второе бедро. Уилл стонал и шипел сквозь зубы, комкая простынь в кулаках, но ему даже в голову не пришло попросить Ганнибала остановиться. Доктор взял Грэма за второе колено и оставил на внутренней поверхности второго бедра симметричные следы от зубов. Один укус, второй, а потом и третий, максимально близко к паховой области. Но в этот раз Ганнибал не разжал челюсти, а наоборот, сжал сильнее, вспарывая кожу и мышцы, прокусывая насквозь. Восхитительно. Боль оглушила профайлера изысканным наслаждением, и когда Ганнибал поднял лицо наверх, показывая губы, измазанные в крови, Уилл, неожиданно для самого себя, испытал невероятный по силе оргазм. Все его тело сотрясали спазмы, и когда Лектер снова нырнул между ног, втыкая зубы обратно в плоть, Грэм прижался ближе, вдавливая чужие зубы в рану. Он упивался болью, распластавшись по постели и запрокинув голову, он бесстыдно стонал, дрейфуя на волнах невероятного по силе оргазма. Уилл не был мазохистом, но Ганнибал совершенно точно был садистом, и первобытное наслаждение Лектера, служило топливом для эмпатии Грэма. Когда все закончилось, Уилл был почти в бессознательном состоянии. Каким-то шестым чувством он уловил момент, когда Ганнибал отпустил его ногу и скользнул вверх, накрывая Грэма собой. Уилл с трудом разлепил глаза и увидел, как Лектер нависает над ним, ужасающе прекрасный в своей первобытной свирепости. Ганнибал поцеловал Уилла глубоко и совсем не нежно, и они разделили привкус крови на двоих. Потом доктор спустился ниже, слизал сперму с груди и живота Грэма и начисто вылизал его член. Он сосал опавшую эрекцию профайлера так настойчиво и жадно, что Уилл испугался, подумав, что Лектер хочет продолжения, на которое у Грэма совсем не осталось сил. Но в итоге Ганнибал встал и вышел в ванную, чтобы через пару минут вернуться с антисептиком для раны Уилла. К тому моменту, как доктор закончил свои манипуляции, Уилл почти задремал. Лектер лег рядом, и они просто лежали лицом друг к другу, каждый головой на своей подушке — вместе, но все же не совсем. (Ганнибал не любил обниматься после секса, поэтому обычно они всегда заканчивали именно так. Лежа рядом, нос к носу, глядя друг другу в глаза. И это разделенное понимание интимности момента было для Грэма куда более ценным, чем физический контакт) Уилл знал, что ему не стоит спать. Даже несмотря на секс, он был в полной и абсолютной опасности рядом с Ганнибалом. Это ощущалось в воздухе, в том, как доктор пристально и неотрывно смотрел на него. Уилл легко мог считать его мысли — в них Грэм медленно и неизбежно засыпал, чтобы снова проснуться среди ночи, но уже от ощущения крепкой руки на шее, и в этот раз Лектер прильнет к нему вовсе не ради секса. Он обнимет его в последний раз, выдавливая по капле жизнь, и этот момент абсолютной интимности будет последним, что запомнит Уилл, прежде чем навсегда погрузится во тьму. Фантазия была настолько живой и яркой, что Грэм не мог до конца понять, в чьем именно мозгу она родилась. И, вопреки инстинктам и всякому здравому смыслу, он все же заснул нос к носу с Чесапикским Потрошителем.***
Уилл проснулся. Он сонно моргнул и открыл глаза, чтобы увидеть знакомые шторы, и луч солнца, тщетно пытающийся проскользнуть внутрь. Ночь закончилась, и он все еще был жив. Не то чтобы Грэм всерьез думал, что Ганнибал убьет его во сне, но это все равно радовало. Тем глубоким, азартным удовлетворением, которое бывает, когда ты выигрываешь в русскую рулетку или срываешь джекпот в казино. У Уилла болело все — шея, бедра и, конечно же, задница. Следы укусов пульсировали в ритме биения сердца, напоминая своеобразное тавро, оставленное на нем Лектером. (Уилл понимал, что теперь пути назад нет. Они с Ганнибалом будут вместе до самого конца, каким бы он ни был. Все решено. Свершилось. Он сбросил их обоих со скалы в бушующее море, но они выжили, чтобы теперь всегда быть вместе) В этот раз профайлер не стал одеваться — к чему теперь эти формальности? — лишь накинул на плечи халат Лектера, небрежно затянул его на талии, оставляя видимыми следы укусов, и отправился вниз. Ганнибал, разумеется, был на кухне. Профайлер шел медленно, стараясь не растягивать рану. Самый глубокий укус неприятно натягивался при каждом шаге, заставляя задуматься если не о швах, то, как минимум, о более плотной повязке. Но Грэм совершенно не хотел думать об этом сейчас. Вместо этого он невольно вспоминал тот первый раз, когда он решился прийти сюда, после разоблачения Лектера. Тогда он был вынужден одеваться, прятать себя под слоями нормальности, прежде чем встретиться с Ганнибалом на кухне. В этот раз — нет. Теперь Уилл был свободен и обнажен — душевно и физически, разумеется, не считая халата. Теперь им не надо было больше прятаться друг от друга. Первый этаж насыщенно пах кофе и омлетом, и Уилл шел на запах, звонко шлепая босыми пятками по полу. Оказавшись в дверях, Грэм оперся плечом о косяк, изучая утреннего доктора. В неярком свете Ганнибал выглядел обманчиво мягко — домашняя одежда, челка, упавшая на лоб, неизменный нож в руках, которым Лектер ловко шинковал свежие овощи. Теперь все это стало частью жизни Уилла. Его настоящим. Его будущим. Ганнибал поднял взгляд от разделочной доски и немедленно улыбнулся. Грэм смотрел на него — на солнечный свет запутавшийся у Лектера в волосах, на лукавые морщинки в уголках глаз и с жадностью думал — он мой. Никто не отнимет у него Ганнибала. — Доброе утро, — сказал Лектер, смахивая нарезанные овощи в заранее подготовленную тарелку с яйцами. — Утречка, — пробормотал Уилл, почесывая зудящее бедро и заметно морщась от болезненного ощущения. — Что на завтрак? Глаза Ганнибала скользнули на повязку, и он замешкался с ответом, слишком отвлеченный воспоминанием о ране, о том, как он оставил ее. — Протеиновый омлет, — наконец произнес Лектер, принимаясь взбивать деревянной ложкой яично-овощную смесь. Что-то между ними неуловимо изменилось, и Грэм был этому рад. Раньше Ганнибал никогда не позволял себе отвлекаться от кулинарии на Уилла, но фраза про омлет заставила профайлера громко фыркнуть. Глаза Лектера вернулись к нему, и понимание проскользнуло между ними, как электрический ток. Разумеется, Ганнибал был в состоянии сложить два и два. Теперь он прекрасно понимал причину нервозности Уилла, когда тот впервые пришел к Лектеру после своего «озарения». Это было переломом в их отношениях. На следующее утро они могли бы поговорить, довериться друг другу, но на тот момент они были знакомы недостаточно давно. (Впрочем, Уилл ни о чем не сожалел. Тогда они оба были к этому не готовы. Ни он, ни Ганнибал. Если бы он рассказал все Лектеру в тот день, тот неминуемо бы его убил. И на этом все бы закончилось.) Но теперь Грэму не нужно было ждать, не нужно было топтаться в дверях, ожидая приглашения, теперь он был на равных в этом доме. Профайлер вошел в кухню и уселся на барный стул рядом со стойкой. Сел удобно — широко раскинув ноги, совершенно не стесняясь того, что он без трусов. Ганнибал все же уделил время омлету, перемешивая его на горячей сковородке, потом выключил конфорку и подошел ближе, становясь между удобно раздвинутых ног, именно там, где хотел его Уилл. — Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Лектер, собственнически кладя руку на бедро, рядом с легкой повязкой на глубоком укусе. — Все болит, — честно признался Уилл. — Будет шрам? — Да, — сказал доктор, проводя пальцем по ране. — Хорошо. Лектер поцеловал Грэма в губы. — Будешь завтракать? Уилл кивнул — легко и беззаботно — не тратя время на размышления. И несколько долгих секунд Ганнибал не двигался, просто стоял. Когда он наклонился вперед, стараясь достать что-то из-за спины Грэма, тот сбивчиво выдохнул и подумал «нахрен этот завтрак», но Лектер снова отпрянул, держа в руке тарелку и вилку. Потом Лектер крайне неэлегантно переложил на нее омлет — это был первый раз, когда грациозность покинула доктора — но виной была не утренняя рассеянность, а недостаток места. Ганнибал не хотел отходить от Уилла, покидать органичное место меж его ног, поэтому он действовал скованно, перекладывая порцию протеинового омлета на тарелку. Интересно, кто из жертв стал источником этого «протеина»? Вероятно «Стойкость» — оттуда пропало больше всего мяса и кишок. Ганнибал наколол колбаску и омлет на вилку и поднес ко рту Грэма. В ответ Уилл криво усмехнулся. «Я вижу тебя». Он приоткрыл рот, розовый язык скользнул между губ, ловя сочный омлет на половине дороги. Ганнибал жадно смотрел на то, как пища исчезает во рту профайлера, как он задумчиво прикрывает глаза, смакуя оттенки вкуса. Когда Лектер вынул пустую вилку, Уилл демонстративно эротично облизал губы кончиком языка. Глаза доктора стали темнее, обретая почти черный цвет из-за расширившихся зрачков, взгляд стал манящим и бездонными. Уилл в это время задумчиво жевал. Потом Ганнибал предложил ему еще кусочек и еще. Лектер кормил Грэма с вилки, а его вторая рука кралась по бедру наверх, туда, где меж разведенных ног лежал обнаженный член. (Уилл даже не заметил, что у него почти встал, но от Ганнибала было сложно укрыть такие нюансы.) Лектер довел его рукой до полной твердости, и только потом предложил новую порцию омлета. Уилл жевал, и каждая новая порция перемежалась умелой искушающей мастурбацией, пока Грэм не превратился в беспорядочно дрожащий озабоченный комок желания. Пока он не начал несдержанно стонать, открывая рот, чтобы принять очередную вилку, и настойчиво толкаться в кулак изнывающей эрекцией, каждый раз, когда Ганнибал замирал. Лектер тщательно контролировал интенсивность, не позволяя профайлеру дойти до конца за едой. Они продолжали игру до тех пор, пока тарелка не опустела, пока Грэм не доел до конца. Тогда Ганнибал отложил вилку, отступил на шаг и осмотрел Уилла — тот сидел раскрасневшись, халат нараспашку, бедра, испещренные следами от укусов, широко разведены в стороны, демонстрируя толстый, блестящий от смазки член. В ответ Грэм склонил голову вбок. Он прекрасно знал, что представляет из себя сейчас. А еще он знал тайные желания Лектера, его предпочтения, вкусы и неуемный аппетит… — Как именно ты меня хочешь? — спросил Уилл. «Бери, я весь твой»***
Позже, когда они закончили, Уилл расслабленно лежал на груди Лектера. Подбородок доктора привычно упирался в кудрявую макушку, пока Грэм слушал размеренный стук сердца в груди. — Часть работы моего разума заключается в отражении — отражении того, с кем рядом я нахожусь — поэтому, с каждым человеком я становлюсь немного другим. Разным. Но из всех версий меня больше всего мне нравится та, где я с тобой. Ганнибал молчал, спокойно перебирая спутанные волосы Уилла. — Ты любишь меня, Ганнибал? — пробормотал Грэм, щекоча губами яремную вену. — Больше всего на свете.