«Ты никогда не обретёшь полноправный контроль над собственной жизнью. Всё, что ты получишь в итоге – всепоглащающая тревожность и психастения…»
— Не понимаю… Ничего не понимаю. Уже минут 10 я стоял в погружённой в сумрак квартире (или точнее уже бывшей квартире) Элисон Розенберг, пытаясь раскопать из своих раздумий хоть что-нибудь путное. Эти пыльные и давно не белоснежные простыни словно прятали от посторонних все вещи, которые только и могли мельком напомнить о прошлой престарелой хозяйке номера: антикварная посуда, фигурки с кошками, старая и поюзанная мебель, даже кресла-качалка, откуда она почти никогда не вставала… Теренс до сих пор предполагает, что старушка просто-напросто куда-то отлучилась, так что она незамедлительно вернётся, когда придёт время. Но… Пришло ли оно уже? Уже как давно за полночь, а нелёгкая принесла меня сюда: снотворные не помогают. Сколько бы я пачек не заглатывал – всё тщетно. И хоть я и планировал выйти ненадолго, но без маски я дом не покинул. Слишком приелась. Я не должен выходить без неё. Я хочу разобраться, что произошло сегодня утром с Эшли. Нет-нет, я ОБЯЗАН разобраться с этим. Эшли… Что же конкретно она видела прошлым утром?.
— Ну-у-у, знаешь… Когда тебя называют «дегенераткой», которая, почему-то, должна молчать и всё такое… Сравнения всякие неприятные, спасибо, что не снова со шлюхами, простите… Весело живётся, в общем, хех..
Дегенератка? Неприятные сравнения?Неужто Эш оказалась облита словесной грязью от миссис Розенберг, пока нас не было?
Но как? Как могло это случиться? Для чего Элисон так пренебрежительно и свысока отнеслась к ней?Слишком много бессвязных противоречий…
Эшли никогда в жизни не стала бы врать, я это знаю! Я верю ей и своим друзьям так сильно, как никому другому в своей жизни не верил! Однако миссис Розенберг казалась мне довольно радушной, хоть и со своими странностями, но всё же от неё вправду можно было почувствовать всю мудрость прожитых ею лет на этом свете, и я подозреваю, что этих лет было куда больше, чем я могу себе представить… По крайней мере, она предстала такой передо мной. Или же…Она была такой лишь наедине со мной?
Я стоял над покрывалом в центре комнаты, решившись снять его и открыть перед собой дряхлую качалку: этот элемент интерьера описывал пропавшую владелицу куда лучше, чем что-либо ещё… Я помню… Я стоял здесь раньше, да… Стоял здесь в тот последний раз, когда взял с собой Super Gear Boy. Он учуял какую-то активность, а потом я решил проверить, и-….
— Миссис Розенберг? Миссис Розенберг?! Вы-… Вы где?.
…
Нет.Элисон Розенберг не могла появиться перед Эшли.
Никак не могла.
Потому что…Потому что она исчезла из-за меня!
***
— Что всё это значит? Вы можете объяснить мне это? Монохромный чёрный и холодный коридор обволакивал меня, пока я стоял в проёме между невидимыми стенами. Это пространство казалось чем-то бесконечным, и в то же время таким ограниченным… Здесь неоткуда было пронестись малейшему сквозняку или услышать привычный гул соседей, ведь здесь не было ничего – ничего, кроме дверей. Так пусто и безжизненно… А эта дурацкая тишина ещё больше нагнетала атмосферу. — Скажите же хоть что-нибудь! Не молчите, мне нужны ответы! И он собирается и дальше продолжать молча стоять, игнорируя моё присутствие? Да сколько же времени я пытаясь достучаться до этого существа?! — Наши сродники услышали тебя, дитя Фишеров… Они собираются избавить тебя от бренных и не имеющих истины вопросов… — наконец-таки послышался голос от той «козлиной» морды, возвышающейся надо мной во внушительным и полуголом силуэте. Лорд Вельзевул. – Ты не должен был увидеть всех нас так рано. После этих слов руки сами собой начали онеметь, на костяшках пальцев кожа натягивалась, сродное с ощущением того, что её начинали сдирать. Сдирать потихоньку, неторопливо и «заботливо»… — Вельз, о чём ты?... Что значит не должен? Разв-ве твои творения не кажутся тебе заверш-шёнными? — Мой глас неестественно подрагивал, пока я успел было оглядеть все пройденные мной до этого двери, где находились твари ещё похлеще призраков: где-то их было слишком много, а в некоторых местах помещения пустовали. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы в моё поле зрения попало всё это: вероятное чувство парестезии, словно у меня проросли запасные глаза на затылке. — Всё смешалось. Всё перепуталось. Всё должно было быть не так! — нахмурилась козья голова на человеческом теле, не оставив и дольки от прежнего состояния. Он внезапно принял облик художника, готового в один момент разорвать и сжечь то, над чем ломал руки так долго. Потому что это не оправдало его первоначальных ожиданий… — Да о чём ты таком городишь, Эдгар? И… где Элисон Розенберг? Гд-де она на самом деле?! В ушах пронзительно засвистело. В двух шагах на меня продолжала пялить головёнка с рогами. Я оказался крепко схваченным за свои плечи, пока моё тело охватывал тремор. Он смотрит на меня. Он навязчиво пялит на меня. Не отпускает. — Дитя мерзости может не успеть в этот раз! НЕ успеть! ОНА исчезла! ЕЁ СУДЬБА исчезла! – вопил через «ме»-канье перенапряжённый демон, пока его когти по-настоящему человеческих и тёплых пальцев впивались в меня. Его хвост долбил по прозрачному полу, а коридор становился уже. И уже… И ещё у-у-уже-е-е… — К-какая… Её судьба?... Я помню только лишь Пронизывающий взгляд, Их грехи и Яаннаврозар… — Слова сами собой слетали с моих уст, а глаза не посмели отвести взгляд от давящего и пронизывающего внимания существа из преисподней. Из другой стороны. Башка вовсю пульсировала, и казалось, что из неё вот-вот поднимутся те же рога, перед этим пробив эту вечно больную черепушку. Почему же не пробьёт то? — Мои творения ещё раз назови, и в мир греховный вновь ты отойди. Она обнаружит жертву стремительно удельно, чтобы разрушить и высосать её бесцельно… — как скороговорку выпалил на одном дыхании очередную рифму***
— ЧУВАК-ЧУВАК! Смотри на меня, Сал, слышь! Сколько пальцев я показываю?! — ЛАРРИ, ПРЕКРАТИ! Ты разбудишь все чертовы призрачные апартаменты! — Вот же ж, если Ларри и дальше продолжит так орать, то… Хотя нет, стоп – мы оба прямо сейчас орём же! Искренне надеюсь на то, что у всех жителей первого этажа, и подвала в придачу, неожиданным образом, в эту ночь нашлись беруши, и они решились ими воспользоваться. Особенно Теренс… До меня дошло, что я едва ли лежу в той же 102 квартире, прислонившись к стенке, пока внезапно появившийся из ниоткуда металлист тратил свои силы на то, чтобы откачать меня… и, похоже, нервы тоже. Он сидел на корточках и чуть ли не щенячьими глазами смотрел только что очухавшемуся мне в душу… О Боже, Ларри. — Ёпт твою налево, Фишер, какого хера ты пугаешь так?! Я уже и за плечи тебя тряс, и в охапку схватил, что аж сам затрясся, а ты всё бормочешь чё-то, пока я, нахуй, пульс не могу нащупать! — последовал крик от него, но чуть менее громче, однако эмоциональности и волнения от этого меньше не стало. — Пиздец, чел, я понимаю, что ты там ещё на другой стороне какие-то дела делаешь, но из-за тебя я знатно перепугался… — Так вот, кто тряс меня… Кхм, — я слегка заикнулся, — я в порядке… Правда, спасибо тебе… Ну-… я бы мог сказать, что бывало и хуже, но в контексте прошлых ситуаций лучше ответить, что и то, и то – жесть лютая… — Вот это ты загнул со сравнениями, что более стрёмно! Бля, просто… пообещай, что и дальше ты будешь в порядке… Или попытаешься, — неуверенно пролепетал Джонсон, поймав на себе мой недоумённый взор. — Да, странно звучит, я в курсе, но для меня это, тип, важно… Просто постарайся больше не вляпаться в это дерьмо глубже, чем обычно, лады, друг? — Хах, лады… Хотя глубже точно будет, у меня нет в этом сомнений, к сожалению… После довольно правдивой, по моему мнению, вставке, я уже очнулся во второй раз, наконец-таки задав другу закономерный вопрос, который в идеале я должен был задать до этого: — Секунду, а что ты тут делаешь? Зачем ты пришёл в эту квартиру в такое позднее время? — Братан, я вообще-то тоже самое хотел у тебя спросить. — Лицо приятеля внезапно приобрело более хмурый вид, будто бы сами его черты сделались острее. Он так же крепко держал меня за плечи, никак не разжимая. — Сал, я слышал, что ты спросонья твердил что-то о творениях какого-то Эдгара… или Вельза… Да и ты явно не лунатик, чтобы бродить по ночам. В чём дело? Взглянув в пол одним-единственным и настоящим глазом на текущий момент, так как предварительно наивно посчитал, что успею разрулить тут всё за пару минут, я размышлял… Стоит ли мне говорить об этом Ларри? Тьфу ты, что за вопросы, Фишер, стоит.Сам посмотри – что такой низкорослый калека даже нормально держать контроль над паранормальными событиями толком то и не может.
Такому ущербному существу определённо нужна помощь.
Хоть в этом у нас нет сомнений.
— Если бы я сам знал… Это… — вздохнув, всё так же жмурил «пустой» глаз, — Эдгар… То есть Вельз… А-а-а, короче, это связано с миссис Розенберг и её исчезновением! Я это чувствую… То, что видела Эшли утром… Это не было иллюзией. — Чё-ё-ё?! В смысле это связано с Розенберг? И с Эш тоже, получается?! Сук, чел, что происходит? — вихрем пронеслись несколько вопросов подряд прямо мне в протез. — И… ты что-то упоминал о Её судьбе? А какой судьбе, это судьба Эш?! — В том то и проблема, что я сам всё это совершенно не понимаю! Я-… я должен был что-то с этим сделать. Розенберг очевидно знает что-то… Что-то важное… — Мои руки снова подрагивали, пока в уме всплывали те самые гадкие ощущения натягивания кожи тыльных сторон ладоней. — Эш… Нет-нет-нет, я никак не желаю, чтобы это хоть как-то отразилось на ней… Но она видела Розенберг. А это-… Это… —…А это значит, что Эшли может быть к этому причастна?... — Шатен прикусил губу, явно не пребывая в восторге от сделанных им же выводах. — Хей, эм… Салли, дружище, мы разберёмся с этим. Да, МЫ. И Тодд тоже. Харе уже наваливать на свои плечи груду дерьма, тебе ведь не разгрести её всю в одиночку. С этими словами мой товарищ подбадривающе похлопал меня по плечу, присоединившись и тоже сев почти на ледяной пол, притом не обратив на это внимания, как я только что. Даже так, но я ясно мог различить всё те же проблески некой тревоги или озадаченности у Джонсона, хоть он и пытался не подавать вид и наверняка мысленно отстраниться. Всё выглядело так, будто он держит ситуацию под контролем, пусть даже если на его собственных глазах и произошло нечто из ряда вон… Ты слишком похож на меня сейчас, Ларри. — Спасибо, Ларрс… — глубоко вздохнув, на моём разодранном в кашу лице отразилась лёгкая улыбка, которую, естественно, он увидеть не смог. —Но не кажется ли тебе, что на данный момент слишком много сравнений с «дерьмом»? — Блять, чувак, а как ещё это всё назвать предлагаешь? Это вылитое дерьмо, никак иначе! Ну хоть призраки не пахнут, а то я не особо знать хочу запах того мужика в ванной у Тодда или же нашей Меган… — начал было серьёзно рассуждать уже реально на «сартирную» тему тот, пока резко не скривился. — Фу, мерзость, и к какому обсуждению мы вообще пришли, Кромсалли?! Ты мне вот что скажи, пока я не забыл… — Пф, что? Надеюсь, что туалетный юмор мы больше не подымем. — Да-да, брат, я уже понял это… Но вот что! Как там дела с Эш? Ты же собираешься ей подкинуть ту валентинку, а? — Парень глянул в мою сторону с хитрой ухмылкой. — Считаю, что ты охренеть, как потел над этим, так что ты просто обязан ей её отдать! И вот опять испытываю жар под маской, отчего я невольно начал дёргать и наматывать себе на пальцы кончики своих от природы голубых волос. Чтоб тебя, Схералли, зачем же так резко перепрыгивать на такие темы, пусть даже уже явно не впервой?! — Д-да, я… Эх, я пытаюсь настроиться… В моей голове всё выглядит так… идеально и хорошо, но, — я вдохнул воздуха, — я… А вдруг всё будет не так? А если её в школе не будет? А вдруг она слушать не захочет?! А если- — Чува-а-ак… — протянул длинноволосый, расположив свои руки у груди и одним указательным пальцем легонько постучав по одному локтю. — Опять ты свою шарманку заводишь?... Вспомни, что мы тебе с Тоддом тогда говорили. Ну или же слова Эш. Я слегка сгорбился в том же сидячем положении, а в голове вспыхнули ещё одни слова моей дорогой подруги, брошенные на днях: — …Поэтому не заглядывай вперёд и действуй, дружище! Если всё же событие повернулось абсолютно не так, как ты ожидал, то, быть может, оно и к лучшему? Как думаешь? Верно… Как бы то ни было, но я должен попытаться. Если хотя бы не попробую, то буду корить себя за эту неизвестность ещё больше.Уж на признание такой, как я хотя бы обязан хоть на капельку быть способен!
К тому же… А что такого то способно произойти?
Насколько я сам знаю от Эшли, она не с кем не встречается, да и на горизонте вряд ли кто есть у неё в этом плане…
Может быть, она тоже чувствует ко мне что-то ещё, как недавно выразился Тодд? Эх, мечты… — Точно… Да, я сделаю это, — с большей твёрдостью проговорил я, слегка расправив свои плечи и больше не сутулившись. — Ничто не помешает мне рискнуть. — Вот теперь то я слышу настоящего Сала! — Он снова хлопнул меня по плечу, однако более развязно и смело. Я уже было сам обрадовался, обнаружив радостную лыбу другана. — Так держать! И обязательно потом расскажи нам с Тоддом про это, ну и про всю эту фигню с-… Погоди. А как же сама Эш? Если я скажу, что ничуть не боялся данного вопроса – я солгу. Очень сильно солгу. Если бы у меня только была бы хоть какая-то крупица информации об этом, если бы Розенберг была здесь… Меня крайне пугала именно всё это незнание конкретно случая; незнание, чего именно стоит ожидать уже чуть ли не в ближайшее время. Незнание того, что станется с моей любимой подругой… Великолепные качели, тут уж ничего не скажешь. Волнение-спокойствие, волнение-спокойствие, паника, вновь и вновь бесовские намёки и стишки Сатаны…А качели с самим собой – ещё краше, не так ли, Фишер младший?
— Думаю… пока что не стоит посвящать нашу Эш в это. Я всё ещё не располагаю достаточной информацией, что может произойти… и точно ли это произойдёт. А Эшли, я… — малость остановившись в своей речи, я взял кроткую паузу, чтобы сделать ещё один вдох, дабы мой живот уже на долю минуты утихомирился. — Я хочу, чтобы она была в безопасности… И её психика тоже. Джонсон ответил мне не сразу, однако это не послужило мне поводом для нервозности, так как спустя пару минут тот удостоил меня откликом: — Дело говоришь. Я разделяю твоё мнение, да и стремач с тем храмом ещё наверняка у неё где-то в печёнках сидит… А тут мы ещё начнём заливать про демонов Эдгехарков или чё там… — Ну вот и решили. Спасибо, твоя поддержка мне была нужна так, как ничья больше сейчас… Я вот-вот уже было готов покинуть это запыленное место, пока Ларри не произнёс кое-что: такое подавно, как года два, обыденное, но тёплое… Именно за это я и ценю его, как лучшего и наиважнейшего человека во всём и всех мирах. — Хм, может го к тебе, а? Маман поймёт, я ж тут все окрестности, как свои пять пальцев и все три сингла Sanitys знаю… Да и не хочу, чтобы ты, чувак, взял меня на абордаж утром, лол, — послышался дружеский подкол по поводу глаза, отчего я невольно прыснул. — Хах, погнали. Но ты смотри, а то я ещё крюк достану.***
Сегодня тот самый день. Тот самый день, когда я наконец-таки раскрою своё сердце неимоверно дражайшему для меня человеку. 14 февраля – День Всех Влюблённых. Говоря правдиво, я не имел никакого понятия о том, что когда-то в нынешнем настоящем я попытаюсь поступить аналогично самым популярным мелодрамам и романам, диски с которыми мы с Ларри также просмотрели до дыр: придать этому дню определённую символичность, совершить всё это спонтанно, невзирая на то, что несколько месяцев подряд ты всерьёз стоял перед зеркалом 30 добротных минут ежедневно, представляя, как ты признаёшься в любви желаемому человеку. А потом вы уходите в малиново-золотистый закат под какой-нибудь дешёвый, но красивый романтический трек, как в сказах, эй Богу… Минуя коридор, всеми силами пытался оттянуть этот момент, посему шёл неторопливо. В руке я держал то, над чем, по словам Ларрса, потел ни один час – бумажное оригами в виде маленькой пурпурной валентинки, к краям которой я усердно клеил вырезанные мной же узоры с палетками. По моей изначальной задумке я надеялся сделать так, чтобы самодельное сердце раскрывалось, позволяя Эшли увидеть скрытую надпись цветными фломастерами «Я люблю тебя». Я пару раз думал, что такое слишком уж громко звучит, и, быть может, стоит начать с «Ты мне нравишься», дабы случайно не спугнуть мою возлюбленную… Но Джонсон наотрез твердил мне, а-ля: «Стесняться свои чувств и стелиться под кого-то – самая хуёвая вещь, и Эш сама это понимает!» Что ж, оставил так, как оно и есть, хоть и переделывал данную подделку ни один раз… Но вложил туда всё, что хотел вложить. Полагаю, что наилучшим вариантом будет встретить её возле шкафчика как раз после первого урока, когда Эш будет прихорашиваться. Ах, да и зачем ей тратить на это время, ведь она и так великолепна… В голове метались всё те же множество фраз о том, как лучше всего начать разговор, и я тщетно пытался остановиться на одиночном варианте. Грх, нет, Сал, хватит уже концентрироваться на этом!Всё проходит хорошо, всё должно пройти хорошо.
Уф, просто вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-…
.
.
.
Хм… И всё же меня беспокоит длительное отсутствие Эшли… Имею ввиду, я уже как минуты три стою напротив её шкафчика, однако её духом толком то и не пахнет. Возможно, что она всё ещё в кабинете? Ну мало ли, не всегда же каждый из нас на постоянной основе и чётко следует своему режиму… Да чтоб мне провалиться… В лаборатории, где у них сегодня проходит первая пара физики её тоже нет: попутно заглянув за двери оборудованного кабинета, мне хватило считанных секунд, чтобы не обнаружить её за своим привычным местом за вторым столом первого ряда… Пройдя по дороге мимо двух питьевых фонтанчиков, один из которых всё ещё находился в неисправности, ноги будто бы сами невольно подвели меня к углу одноэтажного учебного здания, куда обычно студенты не ходят по некоторым причинам – чулан. Или же кладовая, иным словом… И что я здесь вообще забыл?Не ты ли сам только что напрямую выразился о том, что студенты сюда не ходят?
Так какого ты пытаешься отыскать её здесь?
— Как ты!,.. Я не… понимаю, каким боком ты смог спереть ключи отсюда у дворника?! Ты же ведь осознаёшь, что получить их можно только лишь через него или преподавателей?! …Это…до ужаса знакомый голос. — Не в первый день я учусь здесь, к твоему сведению. Можно подумать, что ты сама до этого несколько месяцев назад не пробовала открыть эту же дверь тупой заколкой, да? …А этот… я слышу впервые… Не помня себя от шока, я не сразу заметил, что, как только услышав посторонние голоса с той стороны, прислонился своим ухом к обделанной древесиной двери с замком. И стоял так беззвучно, чувствуя себя заблудшей крысой… — Стоп, ты!... Грх, ладно, проехали. Но почему именно здесь? — А разве вчера тебе я не писал о нашем месте встрече? — Да писал ты, да! Но здесь тьма кромешная, что ожидаемо, а твой фонарик никак не помогает и глаза мне слепит! — Видишь ли, эта школа маленькая по своему строению, и тут вообще мест для уединений нет практически. А я, знаешь ли, не глупец, чтобы делать это всё в общественных туалетах… ЧТО?!Какие ещё места для уединений?! Чтобы делать в туалетах ЧТО?!
Я надеюсь, это… Нет-нет, это не то, о чём я подумал…
Не хочу в это верить!
Если это так, то-
— Хей, фрик! На ходу брошенная фраза с внешней стороны заставила меня почти подпрыгнуть от неожиданности. Приглядевшись назад через плечо, я уже знал, кто там будет стоять – Трэвис Фелпс. Смуглый блондин в ярко-розовой кофте и с ни капельки не изменившемся опухшим синяком под правым глазом, с кем последняя взбучка у нас произошла в какой-то мере давно… Удивительно, почему же все эти полгода он не подавал ввиду, что в принципе меня знает? И с чего бы ему нужно было обращаться ко мне именно здесь и сейчас? — Ты, Трэвис… Тебе угодно что-то? — Между прочим, это я должен спрашивать тебя об этом, умник. Или же, лучше сказать, извращенец, кто привык подслушивать других?! — с повышенной громкостью кинул в меня последнее обвинение Фелпс, но я успел прикрыть тому рот рукой, пускай и в грубой манере. Нам точно не хватало того, чтобы ещё привлечь лишнее внимание извне его выкриками, что уж говорить о людях в кладовой… О двух людей в кладовой. — Успокойся уже, Фелпс, ты как всегда наводишь очередную суету на пустом месте!... Да и, к слову, — я пристально сощурился, — откуда ты знаешь, что в чулане в принципе есть кто-то?... Надо было видеть вылупившиеся на меня глазищи задиры, когда я озвучил это наводящее на определённые мысли подозрение. Прямо, как и у меня, когда я услышал все те двусмысленные слова за этой дверкой… — Т… Тц, с чего б-бы это? Ты считаешь, что я глухой и тупой, раз не услышал все звуки из этой ёбанной кладовки, как только по коридору шёл? — отозвался тот, спасибо, что не продолжил орать, отчего я всё же решил больше не затыкать его ладонью. — Вообще-то из коридора всё это услышать нельзя, только если не подобраться вплотную… Но ты начал обвинять меня сразу же, как пришёл сюда. — Мои слова звучали с поразительной убеждённостью в том, что я обнаружил противоречие. Всё-таки не впервой мне отвечать подобным и типичным сейчас для меня хулиганам. Лучше бы так легко и точно мог с Эшли разговаривать… — Ч-чё?!... Да что ты начинаешь, Фишер, захлопни варежку, а!... Вовсю взять в толк не могу: почему Трэвис внезапно стал вновь так радикально настроен по отношению ко мне? Разве у него остались на это какие-то мотивы или причины? Ведь я до сих пор очень хорошо помню нашу неожиданную встречу в мужском туалете: — Знаешь, я не ненавижу тебя… и твоих друзей… Я… я думаю… в общем, мне жаль, что я был таким мудилой. Вы этого не заслуживаете. Тогда из-за чего всё это? Зачем? — Трэвис, — уже было серьёзно начал свой монолог я, — скажи, для чего ты всё это делаешь? Разве ты уже не помнишь наш разговор и то, как ты отдал мне конверт? Как я предложил тебе свою дружбу и поддержку в случае чего?... И по поводу той бумажки возле- — Какая бумажка? — быстро проговорил сын священника. Мне показалось, будто бы по его лицу начал стекать пот. — Да похуй так то на это!... То есть… Б-… Была бумажка, но это вообще тебя не касается! Просто заткнись, зачем мы вообще об этом заговорили?!... Да что всё это значит?!Я уже раз 5-ый, наверное, задаюсь этим накипевшим вопросом!
Однако сам «вопрос» заключается в другом: когда я уже получу эти ответы?!
На фоне этих мыслей я ещё как-то смог различить движения и шаги к двери со внутренней стороны чулана школы, вновь среагировав довольно быстро, при этом успев утянуть за собой Трэвиса, спрятавшись за соседней стеной. Отсюда имелась возможность увидеть, кем могли бы быть эти люди, только если выглядывать чуть ли не на дюйм… Хотя у меня уже были предположения, кого я могу увидеть… — Отлично. Рад, что общий язык мы всё же смогли найти, — послышался мужской голос, тембр которого я в действительности слышал впервые. — Да-а-а… Конечно… Разом мои веки непроизвольно раскрылись так широко, что моё искусственное глазное яблоко наверняка бы выпало, если бы в этом мире не действовали те же законы физики. Эшли… Это была ЭШЛИ. Прячась за углом, я чётко мог увидеть её тонкую и сутулившуюся спину, её объёмные и запутанные меж собой волосы… Я… Просто… Как? Моё тело уже по привычке врубило режим паники за то, что контроль над ситуацией был утерян… Сука, да прекрати ты уже лишний раз накручивать себя!Ты ведь снова начинаешь это делать, дебил!
Хватит трястись, успокойся, тряпка, возьми себя уже в руки!
Это всё ещё ничего не значит!
Ахах, да, не значит: застукал вдруг свою пассию с кем-то в пыльной кладовой с сомнительными речами…
А ведь подслушивать ты и впрямь горазд, верно ведь?
Но… Но кто это?
— Да Господи, с кем она сюсюкается там?!... Ебать, отошла бы хоть на сантиметр, нихера не видно… — Голос моего блондинистого одноклассника звучал тихо, но большего желания его слушать в этом моменте у меня не возникло. Хоть он и почти озвучил мои горькие и грязные мысли… Но всё равно больше всего я даже жалел, что не мог увидеть лица Эш… Её голос прозвучал так неоднозначно: она словно пыталась сдерживаться, чтобы не прикрикнуть на собеседника. Нотки пассивной агрессии…? Или нет… — Так или иначе, было приятно наконец-таки, спустя столько времени, с тобой познакомиться напрямую, Эшли, — обратился к ней неизвестный. — М-да… Возможно и взаимно, Филлип… — Филлип?!... — Наш ошеломлённый шёпот пересёкся, отчего мы вот-вот бы наверняка возгласили это слово с Трэвисом ещё громче, если бы вовремя не заткнули друг друга. Мою грудную клетку разрывало неисследованное мной до этого чувство, пока я так исподтишка и так погано шпионил за своей любовью и наблюдал, как она без особой радости, но, похоже, из-за приличия пожимает руку какому-то Филиппу… Чувство, что скверно и тошнотворно жалит, колит, заставляет тебя прогнуться в спине, лишь бы хоть как-то это прекратить. Ладонь с валентинкой начинала сжиматься, но я еле-еле переборол себя, чтобы не скомкать в долбанные клочья своё творение… Почему?!ПОЧЕМУ ИМЕННО ФИЛИПП?!
И кто ОН такой?!
Что ЕМУ нужно от ЭШЛИ?!