All About Love

— Бляяяяять. У Чангюна ноль слов чтобы описать своё состояние. Он нёсся домой, потому что Хосок написал «распаковал свои посылки, тебе понравится» и поставил довольный смайлик с язычком. Это всегда значило, что дома будет ждать Хосок в чём-то сногсшибательно сексуальном. Сейчас Хосок, кажется, переиграл сам себя. Он сидел на кровати в… язык не поворачивался назвать такую красоту пошлостью. Но и для того чтобы все это назвалось одеждой — слишком уж все открыто. На нем были накладные рукава из чёрной сетчатой ткани, наверное они должны были идти в комплекте с каким-нибудь платьем или рубашкой, но сейчас шли только в комплекте с обнаженным накаченным торсом Хосока, скрывая его сильные руки. Поперёк груди атласная черна лента, которая являлась помощью для закрепления рукавов. Такой же чёрный фатин окружал и прятал мощные бёдра лишь на половину, Чангюн даже не сразу сообразил, что это, вообще-то, юбка. — Хён, — в штанах становилось тесно от возбуждения. — У них не было фиолетового, пришлось заказывать такой комплект, — как будто извиняясь произнёс Хосок, потом щеки покрыл лёгкий румянец и он поднял края юбки, показывая небольшой треугольник чёрных трусиков, удерживающих крупный вставший член. Чангюн улыбнулся. — Ты очень нравишься себе в этом, да? — он двинулся к кровати, расстегивая и снимая с себя рубашку. — Очень, — довольно ответил Хосок, притягивая его к себе за ремень на брюках. Он влажно облизал дорожку волос до самого пупка, и только потом начал расстёгивать застёжки. Чангюн дал ему насладиться процессом. Губы старшего коснулись возбужденного члена под бельём, поцеловали живот, а ладони тепло и мягко гладили грудь. Чангюн таял под нежными прикосновениями любимого хёна ровно до тех пор, пока Хосок не снял с него остатки одежды и не отстранился. — Можно я не буду раздевать тебя? — он тихо шепнул свой вопрос в шею, когда повалил Хосока на спину и навис сверху. — Нужно. Чангюн простонал от удовольствия, забираясь под сетчатую юбку и касаясь возбужденного члена сквозь тонкую ткань. Хосок тихо промычал и толкнулся бедрами в руку. Смотреть как такой большой сильный и красивый мужчина лежит под ним в таком откровенном сексуальном наряде было каждый раз невероятно. — Хосок-а, ты растянут? — уважительное «хён» уходило на второй план. При такой открытости это лишнее, и Чангюна очень будоражило, что в такие моменты ему было позволено это соблазнительное пренебрежение. Хосок шепнул тихое «да» и перевернулся под Чангюном, ложась на живот. Сетка короткой юбки упала ему на прогнутую спину, руки в такой же сетке напряглись, упираясь в матрас. Самая красивая картина в жизни Чангюна по его же весьма не скромному мнению. Руки сами собой сжались на крепких ягодицах, а после нежного поглаживания одной ладонью Чангюн оставил лёгкий шлепок на коже. Хосок на это только подался задницей в его сторону и устроился удобнее, кладя под живот подушку. Взяв из рук любимого смазку, Чангюн распределил ее по члену и, оттянув большим пальцем тонкую нитку нижнего белья, медленно толкнулся в Хосока. Стон разнесшийся по комнате звучал для ушей лучшей музыкой. Старший приподнял задницу навстречу члену, прогибаясь в пояснице сильнее и сжал в кулаках одеяло. Мышцы играли на прекрасном теле, высеченном по лучшим канонам греческих богов, и были укрыты легким тёмным фатином. Чангюну очень захотелось кончить от одного этого вида. Он наклонился, чтобы прикусить плечо в порыве любви и страсти, и толкнулся в Хосока ещё. Чангюн очень старался двигаться в ритме, сбивая собственное дыхание о нежные стоны, но Хосок, поглощённый собственным возбуждением, потирался членом о подушку, стремясь получить вдвое больше наслаждения. Чангюн не снял с него даже белье, и теперь представлял как сильно это тянущее чувство скручивало узел внутри. — Чангюн-а-ах, — протягивая его имя вместо стона, Хосок приподнял задницу даже слишком высоко, его тяжёлое дыхание оглушительно звучало в ушах, и Чангюн опустил ладонь на его член, собирая сперму с влажной ткани трусов. — Ты такой ахуенный, — шепнул он, прежде чем облизать пальцы и снова упереться в кровать. — Знаю, — голос Хосока тихий и слегка хриплый, в нем звучала довольная усмешка, от чего улыбка сама отразилась на лице.