All About Love

Чангюн падает на кресло, повинуясь рукам старшего, и раздвигает ноги как может, упирая коленки в подлокотники. Взгляд Кихёна с блеском жаркого пламени - голодный. Они терпели весь этот дурацкий приём. Все эти люди в смокингах и дамы в дорогих платьях… Устаёшь. Устаёшь смотреть на своего партнера, которому так идёт этот костюм, так подчеркивает широкие плечи, талию и задницу, и не можешь сделать всего что хочешь. А хочется снять все это нахер. Ослабив галстук на его шее и сняв, Кихён затягивает его на запястьях Чангюна, заставляя убрать руки за голову. Чангюн кладет их на спинку кресла и улыбается, когда мужчина нависает над ним для поцелуя. Сладкого, как выпитое шампанское, и желанного. Кихён гладит его под рубашкой, щекоча кожу тёплыми прикосновениями, возбуждая ещё сильнее. Чангюн ерзает и слегка съезжает в кресле, когда пальцы старшего начинают возится с ремнём на джинсах. Тяжёлый вдох оседает в нагретом вокруг них вязком воздухе, когда Кихён тихо расстёгивает ширинку и достаёт возбужденный член Чангюна. — Не тяни, ну же, - молит Чангюн своим лучшим голосом, низким, подпуская в него слегка хрипотцы. Губы Кихёна мгновенно прикасаются к головке, вытягивая из него желание по капле тихими стонами. Чангюн откидывает голову назад, ударяясь о мягкую спинку кресла и делает упор на стопы, чтобы толкнуться в рот старшего. — Так не пойдёт, - сладко тянет Кихён, отстраняясь. У него всегда были свои весьма властные идеи, заставляя Чангюна быть до умопомрачения открытым, и время от времени, чересчур обездвиженным. Это всегда было интересно, и ни разу - плохо. Чангюн в предвкушении напрягся, готовый выполнить любую просьбу лучшего на свете партнера. Задумчивость на лице Кихёна напускная, он уже знает, что хочет от Чангюна, но растягивает время, словно мучитель. Наконец, по острым зубам скользит кончик языка и губы растягивает коварная улыбка. Кихён присаживается для собственного удобства, распаляя предвкушение в Чангюне до невероятных пределов. Вместе с предвкушением растёт и желание, вырывающееся на волю тяжёлыми выдохами. Насладившись, должно быть, видом снизу, Кихён осторожно и довольно быстро снимает с Чангюна брюки. Его ладони нежно касаются бёдер, подрагивая от напряжённого возбуждения, и щекотят икры. Прежде, чем Чангюн понимает, в какое положение его усаживают, Кихён приподнимает его ноги и кладет на подлокотники кресла, делая позу ещё более открытой и в какой-то степени обездвиживая. Желание скручивается внутри тугим узлом, капелька естественной смазки набухает на головке, Чангюн может поклясться, он ощущает и ее и тяжёлый взгляд Кихёна на своём члене. — Ну же, - осознание, что теперь он завораживает старшего вдвое больше и вполне может отомстить за такое промедление парой минут раньше, говорит Чангюн. Он садится удобнее, расслабляясь и раздвигая ноги до натяжения мышц, резкого в первую секунду, но приятного в следующие. — Кихён-а, - тяжёлый выдох. Попытка сделать его томным несколько проваливается под взглядом старшего прямо в глаза. Чангюн бесстыдно просит, зная, как это нравится Кихёну. Он напрягается всем телом, используя больше мышц чем надо для простого движения бедрами даже в такой позе, заставляя Кихёна залипнуть на его тело. Ещё секунда промедления, и Чангюн был готов бросить на пол совершенно не связывающий его руки галстук и поменяться позициями. Но Кихён опускает голову вниз, и не разрывая зрительный контакт, сводящий с ума, он медленно проводит кончиком языка по головке. Чангюн стонет. Низко и протяжно. Больше не от ощущения, а от вида, который прорезает сознание. Возбуждение туманит разум и взгляд, Чангюн жмурится и снова напрягается всем телом чтоб толкнуться в тёплый влажный рот старшего. — Ну Кихён, - он выстанывает полюбившееся имя и облизывает губы, включая все своё терпение. Сложно, когда твоя обездвиженность зависит только от твоего упорства, а не от верёвок, наручников и прочего. Кихён не выдерживает этой мольбы. Его губы влажно скользят по члену вниз, обволакивая и сводя с ума. Новым стоном Чангюн благодарит его за это. Блаженство растекается по телу от языка и плавных мягких движений головы. Чангюн смотрит вниз плывущим от возбуждения взглядом, чтобы рассмотреть, как Кихён облизывает его член, придерживая рукой. Ему не нравится брать член в рот так глубоко, как только можно, этим балуется Чангюн, ходя потом целыми днями с хрипотцой в голосе. Кихён берет лишь на половину, компенсируя руками и языком. Третье по привлекательности действие после его смеха и того, как он, совершенно смущенный, стонет из-за языка Чангюна в его заднице. Мысли уводят Чангюна в темноту, кидая образы и заставляя стонать, выгибаясь от действий старшего. Он все же закидывает одну ногу на Кихёна, снимая тянущее напряжение в мышцах бёдер. Выпустив из рук галстук, который в плохом узле самостоятельно уже не держался, Чангюн зарывает пальцы в мягкие волосы старшего, стараясь сильно не тянуть. Кихён поднимает на него взгляд и Чангюн не может не толкнуться бедрами в его рот, так умопомрачительно это выглядит. Стон приятно распространяется вибрацией по члену, а на бедре опасно и предупреждающе сжимается ладонь. — Прости-прости, - в полубреду шепчет Чангюн. - Просто ты… такой… блять, - новый стон прерывает его речь. Возбуждение сводит тело, когда вырывается получаемым оргазмом. — Ахуенный, - сквозь негу удовольствия прорывается голос Кихёна. Чангюн широко улыбается, чувствуя, как по телу растекается тёплое расслабление. — Ахуенный.