Песня предателя

Спать в предоставленной ему комнате богато обставленного особняка в чужой стране было так странно и непривычно, что Дайнслейф долго не мог уснуть. К тому же мысли его занимал поцелуй Кэйи. Они уже не подростки, чтобы реагировать на произошедшее спокойно. Даже если это было шуткой, шутка явно была откровенная, в стиле Кэйи. Мучаясь, Дайнслейф снова поменял позу и перелег на другой бок. Спал он в спальной футболке — простой черной футболке без принта — и белье. В особняке не было холодно, несмотря на глубокую осень. Стоял конец октября, и желтый и золотой покров превратился в облетевшие голые ветки. Но в саду у Кокоми все равно было красиво. Росли высаженные кустарники, покрытые листвой. «Вечнозеленые, так они называются», — припомнил Дайнслейф. Думать о кустарниках долго не вышло, и мысли снова вернулись к Кэйе. Кто он для него? Старый друг, с которым он поддерживал интернет-связь, живя в другом городе и изредка видясь? Старый друг, с которым свела снова жизнь? Или любовный интерес, погашенный в себе из-за как раз того, что они жили в разных городах и редко виделись? Дилюк был рядом. Винокурня «Рассвет», торговая марка компании, зарегистрированная еще отцом Дилюка, ныне покойным Крепусом Рагнвиндром, ширилась и блистала, захватив почти монопольные поставки алкоголя по всему Мондштадту и окрестностям. Кэйа просто не мог обойти стороной такую важную птицу. И то, что началось с подтруниваний и сотрудничества (Дилюк когда-то занимал руководящую должность в «Ордо Фавониус» и, по слухам, был так хорош, что с ним до сих пор советуется действующий магистр Ордена), привело к тому, что мы имеем сейчас. Дилюк и Кэйа стали встречаться. Дайнслейф попытался унять боль, живущую внутри него и проявляющуюся от мыслей об этом. Любил ли он Кэйю? Конечно, да. Видел ли он в Кэйе любовника? И ответ опять очевидно да. Но всему мешал Дилюк. Дилюк Рагнвиндр, которому Кэйа отдал все свое блестящее острословие, а потом и сердце. Дайнслейф тяжело вздохнул и сел, чтобы налить из стеклянного графина на туалетном столике ананасного сока. Несмотря на громкое заявление Кэйи о бутылках вина, Дайнслейфу вполне хватило выпитого в самолете. Он не умел пить, как Кэйа. От даже небольшого количества спиртного кружило голову, и речь становилась развязней. Завтра (уже сегодня) прогулка в компании Горо. Интересно, куда он их поведет? Наверняка, они посмотрят храм, воздвигнутый Кокоми. И если есть еще какие-нибудь достопримечательности, Горо что-то из них непременно покажет. Сангономия была обширной территорией, включавшей в себя столицу — остров Ватацуми, где они сейчас находились, и прибрежные острова. Где-то неподалеку была военная база, где правил Горо. Судя по всему, там он и обретался, а сейчас… как он там сказал? «Я здесь исключительно ради вас»? Солгал генерал, уж точно он не обойдет вниманием Кокоми, когда она вернется. Интересно, какая она? Дайнслейф пока не видел ни одного ее фото, и в ночи после выпитого в самолете и не до конца выветрившегося алкоголя, ему показалось, что это надо немедленно исправить. Достав телефон, Дайнслейф вбил в него имя Кокоми и стал рассматривать фотографии. Они превзошли все его ожидания, Кокоми была настоящей красавицей. Начать стоит с того, что она была блондинкой. Натуральной, как уверяли сплетни какого-то модного журнала. И волосы ее были настолько длинными, что позволяло уложить их в прическу, а длинный хвост оставить тянуться шлейфом до самых коленей. У Кокоми были голубые глаза. Она была стройна, изящна и одета в платья самого шикарного покроя. Не обнажающие грудь, не обнажающие даже плечи, ее костюмы, тем не менее, так облегали ее хрупкую фигурку, что было неясно, одета Кокоми или раздета. У нее были невероятно красивые ноги, облеченные из раза в раз в белые чулки и колготки. Выйдя из телефона, Дайнслейф глубоким вдохом отпраздновал свою бисексуальность. Кокоми была прекрасна, Горо очень повезло. Убрав телефон обратно на столик, Дайнслейф лег обратно. И мысли, немного покружившись вокруг Кокоми, снова уперто вернулись к Кэйе. Спит ли он? Или в одиночестве насыщается сангономийским вином? Кэйа с самого детства умел пить. Насколько его помнил Дайнслейф, еще в шестнадцать лет, умудряясь покупать себе алкоголь по магазинам с дурной репутацией, Кэйа пил литрами и не пьянел. Дайнслейф так определенно не умел. Захотелось увидеть Кэйю, но идти к нему в ночи было не лучшей идеей. Особенно после их поцелуя. Точнее, одностороннего поцелуя в щеку, от которого Дайнслейф растерялся так, что уже второй час после инцидента не мог обрести покой. Кэйа. Кэйа-Кэйа-Кэйа. Он занял мысли Дайнслейфа, и он так и не вспомнил той ночью, что выспросил номер Эндзё и обещал ему написать.