***
Выйдя из мясной лавки, Юнги взглянул на часы. Начало пятого. «Сколько там длятся эти детские посиделки? Час? Два?» — он решил, что времени достаточно, можно пройтись по магазинам, присмотреть что-нибудь вкусненькое на субботний завтрак, а заодно выбрать вино к стейку. Нагрузившись пакетами, Мин направлялся к машине. «Ну, всё, можно ехать домой! Домой? Ну, ты даёшь, Мин Юнги! Два дня, и ты считаешь дом Чимина своим. Быстро привык, — мужчина улыбнулся собственным мыслям и отъехал от магазина. — Заскочу ещё к себе. Надо взять пару костюмов, в понедельник заеду в офис, проверю, как там дела. А то привыкнут работать без начальства, потом до кучи не соберу народ». В квартире было темно и тихо. Будто он не жил здесь уже несколько месяцев. «Хорошо, что нет цветов, сдохли бы» Юнги закинул в чемодан костюмы, стопку рубашек, несколько галстуков. Прошёл по квартире, проверяя, всё ли в порядке, закрыты ли краны и окна. «Вот теперь можно ехать» Повернув с дороги к дому Чимина, Мин увидел, что в кухонном окне горит свет, значит, его любимый уже вернулся и, наверняка, очень голоден. Юнги улыбнулся, представив, как они будут поглощать нежный сочный стейк, пить вино, разговаривать, обсуждая прошедший день, а потом, возможно, придумают ещё какую-нибудь занимательную игру. Он припарковался, вытащил из машины пакеты и чемодан и двинулся к входной двери. Проходя по лужайке, взглянул в окно кухни и обомлел. Чимин стоял возле раковины, а по кухне ходил незнакомый высокий парень в толстовке, с капюшоном на голове, размахивал руками, будто что-то доказывая. Лица парня не было видно, но вот он повернулся к Чимину, и Юнги чуть не вскрикнул. «Чонсон! Ах ты, мразь! Какого ты тут делаешь?» В этот момент Чимин рукой указал Чони в сторону коридора, и парни вышли из помещения. Юнги наклонился, чтобы поднять вещи. «Давай, падла, выходи, я тебя тут встречу. И привечу! Должок у меня перед тобой. Но не в доме же тебе морду бить!» — выпрямившись и снова посмотрев в окно, Юнги увидел, что парни вернулись на кухню, причём Чимин явно не по своей воле — Чонсон толкал его, ухватив за плечи. А потом и вовсе наклонился с явным намерением поцеловать. «Что за…?» — Юнги рванул со всех ног в сторону входа. Бросив вещи на крыльце, взялся за ручку двери и удивился, что она не закрыта. Он тихо вошёл в прихожую и прислушался. Где-то слева раздавался тихий скулёж Хрюни, справа, со стороны кухни, доносились приглушённые голоса. Потом пара секунд тишины и звук чего-то тяжёлого, упавшего на пол. Юнги, не разуваясь, вбежал на кухню. Чимин сидел возле валяющегося на полу Чонсона и проверял пульс на его шее. — Скорую? Или сразу труповозку? — Юнги подошёл ближе. — Нет, хён, не надо. — Чимин поднялся, растирая руку. — Он в отключке, очнётся минут через десять. Ты задержался. — Да, прости. Заезжал к себе за вещами. А что эта скотина тут делает? — Извиняться приходил. — Неубедительно извинялся? — кивнув в сторону лежащего, ухмыльнулся Юнги. — Выбрал неверный способ, — грустно улыбнулся в ответ Чимин. — Можно как-то оживить эту спящую уродину? Не хочу, чтоб он тут валялся. — Конечно. Надо похлопать по щеке или приподнять его. Юнги схватил Чонсона за ворот толстовки, резко дёрнув на себя, и влепил звонкую пощёчину. Парень открыл глаза и непонимающе уставился на Мина. Потом повернул голову, увидел Чимина, стоящего рядом, хрипло засмеялся. — Двое на одного? Нечестно, ребята! — Слушай, ты! Жертва школьных прививок! Тебе ли квакать о честности? — Юнги всё ещё крепко держал Чони за одежду, придавив коленкой его ногу возле паха. — Моё терпение закончилось! Ещё одно слово, и я сделаю так, что ты всю жизнь будешь на пяточках скакать. И учти! Я видел, что ты напал на Чимина, всё снял на телефон, сунешься ещё раз — посажу! Поэтому сейчас тихонечко встаёшь, выходишь отсюда и больше никогда не появляешься в нашей жизни. А если появишься, я буду действовать жёстко. Ты понял или повторить? — Понял! — Чонсон резко дёрнулся, пытаясь сбросить руку Юнги, но тот даже не двинулся с места. — Ладно, отпусти, я уйду. Не очень-то и хотелось. Юнги отпустил Чонсона и поднялся. Встал рядом с Чимином, обняв его за плечи. Чонсон с трудом привёл себя в вертикальное положение. Он шатался и пытался ухватиться руками за мебель, видимо, кружилась голова. — Воды дайте, в горле пересохло! — Вон кран, пей, — Юнги кивнул в сторону раковины. Чонсон открыл кран и, наклонившись к нему, сделал несколько больших глотков. Вытер рот рукой и, не глядя на хозяев, пошёл в прихожую. Сидя на корточках, он непослушными пальцами завязывал шнурки на кроссовках, а Чимин с Юнги стояли, подпирая спинами стену, и ждали, когда же незваный гость покинет дом. В этот момент хлопнула дверь спальни, Хрюня каким-то образом сумела открыть защёлку и в два прыжка оказалась в прихожей. Чимин хотел схватить собаку, но не успел, со всего размаху она прыгнула на спину Чонсона, ударив передними лапами по плечам, повалила его. Падая, парень приложился лицом о входную дверь и опять оказался на полу. Закрывшись руками, он заголосил: — Уберите её, вы вообще охренели? Уберите! Уроды! Чимин заорал «Хрюня, фу!» и с трудом оттащил упирающуюся собаку, уже нацелившуюся на шею жертвы. Поднявшись, Чонсон злобно оглядел всех, плюнул на пол и быстро вышел. Юнги выскочил за ним. — Не вздумай вернуться, мразь! Убью! Чонсон, не оборачиваясь, показал ему средний палец и быстро зашагал в сторону улицы. Юнги медленно собрал пакеты, брошенные им на крыльце, поднял чемодан и вошёл в дом. Чимин так и стоял, держа собаку за ошейник и глядя в пол. Юнги подошёл к нему, взглянул в лицо. — Ты в порядке, родной? Пойдём на кухню, будем ужин готовить. — Я не в порядке, хён. И есть не хочу. — Так, милый, не пугай меня! Это просто шок. Давай отпустим собачку, отнесём продукты, и я сейчас приготовлю тебе что-то очень вкусное. — Хён, я чувствую себя таким мерзким и грязным… Мне надо помыться… и надо вымыть пол, он ходил тут своими ногами… — голос Чимина тихий и какой-то обреченный, — мне столько раз говорили, что я идеальный, а получается, что я только неприятности людям приношу. — Чимини, да что с тобой? Какие неприятности? — Юнги поглядывает на бойфренда с испугом, уж не заболел ли он. — Джису отшил, потом Чони, потом тебя дверью чуть не убил. Сокджин-хёну из-за меня пришлось бегать по городу, волноваться… а теперь опять Чони. А если после моего удара с ним случится что-то? Юнги внимательно смотрел на Чимина и пытался понять, почему парень, которого чуть не изнасиловали, защищает беспринципную тварь и беспокоится о её здоровье. — Чимини! Посмотри на меня! Чонсон пытался тебя изнасиловать! И если бы ты не вырубил его, он своего добился бы. А теперь скажи мне, стоит ли переживать из-за такой мрази? — Может, ты и прав. А ты действительно всё снял? Когда ты успел? — Чимин удивлённо смотрит на хёна. — Нет, конечно, я блефовал, но надеюсь, что он будет помнить об этом, и не рискнет соваться ещё раз. А что это за приём такой? Тебя кто научил? — Мой тренер по тхэквондо. Можно нейтрализовать напавшего человека на десять-пятнадцать минут и успеть убежать или вызвать полицию. Тренер взял с меня клятву, что я применю этот удар, только если мне будет грозить смертельная опасность. Просто в запале можно не рассчитать, ударить чуть сильнее или в другую точку и убить. Я нарушил клятву. — Думаю, твой тренер, узнав о ситуации, простил бы твоё клятвоотступничество. Тебе грозила реальная опасность. Слушай, а где наш кот? Он не сбежал? Дверь была не заперта, когда я пришёл. — О, боже! Оскар, ты где? Кис-кис… кис-кис-кис… Сонное «мх-рр-рр» донеслось из гостиной. Парни зашли и расхохотались. На диване лежал Оскар, растянувшись во всю длину пузом вверх и вывернув голову так, что она должна бы сломаться. Увидев вошедших, котяра потянулся, стёк с дивана и пошёл на кухню проверять содержимое своей миски. Юнги отнёс продукты на кухню, чемодан в спальню и присел на кровать, закрыв лицо. Его вдруг начало трясти, как в ознобе. Только сейчас он понял, что его отсутствие спровоцировало Чонсона на подобные действия. Если бы он не поехал домой, то уже давно был бы у Чимина. И развернул бы бармена прямо с порога. «Если бы да кабы… Надо позвонить Кимам, посоветоваться. Не охрану же приставлять к Чимину. А вот камера на доме не помешает, завтра же закажу. Кто знает, на что эта мразь ещё способна?» Чимин заглянул в тёмную комнату и тихонько позвал: — Хён, ты спишь? — Нет, милый, просто устал немного, вот присел отдохнуть. Сейчас пойду готовить ужин. Ты как? — Нормально, хён. Я вымыл полы, пойду сполоснусь. — Чимин спокоен и улыбчив, как всегда. — Давай, через полчаса всё будет готово! — Юнги встает с кровати, чмокает парня в щёчку и, нежно хлопнув по заднице, отправляется на кухню. Осмотрев куски мяса, Мин остался очень доволен. Стейки должны получиться великолепными. Оставалось только нарезать овощи для гриля, слегка приправить их и подготовить чесночное масло. Юнги очистил чеснок, размял кусочек сливочного масла, добавил в него мелко порубленную петрушку и раздавленные зубки чеснока, выложил всю массу на плёнку, свернул колбаской и закинул в морозилку. Потом сварил себе кофе, взял телефон, сигареты и вышел на балкончик. Отхлебнув горячий напиток, поморщился, подкурил и набрал номер Намджуна. Тот ответил почти сразу: — Привет, Юнги. Всё хорошо? Как здоровье? — Намджуни, я в порядке. Сотряс — не простатит, за неделю пролетит! У вас всё хорошо? — Да, поужинали, валяемся, как два тюленя, кино смотрим. — Тогда придётся прервать вашу сиесту. На громкую включи. Тут к Чимину гость захаживал, пока я по магазинам мотался. Ручонки свои мерзкие пытался распустить. — О, боги! Чонсон? Я правильно понял? Чимин в порядке? — Да, к счастью, ты ж помнишь, что наш малыш имеет чёрный пояс по чему-то там? — То есть, Чонсон валяется избитый вдребезги, и вы не знаете, что делать? — Намджун в ужасе хватается за сердце. — Джуни, они просто хотят посоветоваться, куда труп спрятать, — раздаётся спокойный голос Джина, — да, Юни? — Ребят, вы меня поражаете! Вы чего кровожадные такие? Никто тут не валяется, тем более труп. Чимин просто вырубил Чони каким-то секретным приёмом, потом пришёл я, поговорил с этим дятлом на его дятельном языке и проводил целым и невредимым. Почти. — А-а-а, ключевое слово — почти, да? Что ты ему сломал? — не унимается Джин. — Я — ничего, а твоя собака сиганула на него, как горилла, завалила на пол, башкой о дверь приложила. Как он орал! — Юнги, смеясь, вспомнил эпизод прощания, — Хрюня ещё за шейку хотела его потрогать зубами, но Чимин её утащил. Я даже подумал, что Чони кармическая ответочка прилетела за то, что он всякую хрень понаписал Джину. — Охренеть, что у вас там творится. — Намджун шокирован услышанным. — Не боитесь, что он может в полицию пойти, сказать, что напали на него? Или снова заявится! — Не, в полицию он вряд ли пойдет, он пьяный был, мало ли где сам стукнулся, а что он Чимина домогался, я видел, сказал, что всё снято на телефон. Завтра закажу наружку на дом, если эта тварь придёт — сразу отправится в полицию. Я чего звонил-то! Походу, у чувака на нерве чердачок съехал, он бухать начал. Пусть Джинни приглядит за ним на работе, чтоб он не вытворил чего. — Хорошо, Юни, я понял, — Джин орёт прямо в телефон, — послежу за этим недоразумением. — Ну, отдыхайте, парни! Хороших выходных! Пойду жарить мясо моему малышу. — Пока, Юни! — раздаются сразу два голоса, — привет Чимину! — Передам! Пока, — Юнги сунул телефон в карман, потушил окурок, допил кофе и пошёл разогревать гриль. Два шкворчащих куска мяса источают такой невероятный аромат, что можно захлебнуться слюной. Юнги отправляет их на листы фольги, приправляет солью, свежесмолотым розовым перцем и сверху кладёт несколько кружочков чесночного масла, застывшего в морозилке. Заворачивает, чтоб мясо отдохнуло и пропиталось. Овощи покрываются на гриле румяными полосочками, на столе уже накрыто на две персоны. Вторая, с влажными волосами и в махровом халате появляется на кухне, дёргая носом, вдыхая заманчивый запах. Улыбаясь, Мин провозглашает: — Кушать подано! Прошу к столу! — и, хитро подмигнув, добавляет, — всегда хотел это сделать! А потом, как и мечталось Мину, они ели вкусное мясо, пили отличное вино и разговаривали. Юнги от души смеялся, когда Чимин рассказывал о курьёзах, случившихся на празднике, с нежностью смотрел на возлюбленного и думал, что больше никому не позволит причинить ему боль. Рядом лежала большая собака, изредка приподнимая голову и прислушиваясь к разговору, а на диванчике свернулся клубком белый кот. Все были в сборе, счастливы и вполне довольны жизнью.***
— Чимини, просыпайся, милый! Уже девять часов, — Юнги нежно тормошит спящего. А тот пытается спрятаться под одеяло с головой, брыкается и канючит, как ребёнок: — Хён, сегодня выходной, давай ещё поваляемся, не хочу вставать в такую рань. — Пора выполнять своё обещание! И завтрак, кстати, уже на столе! — Мин непреклонен. — Какое обещание? А что на завтрак? — Чимин высунул взъерошенную голову из-под одеяла. — Вставай и узнаешь! Я на кухне, — Юнги быстро вышел из спальни. Через несколько минут Пак, всё ещё сонный, помятый и хмурый пришлёпал на кухню и плюхнулся на диван. Юнги поставил перед ним тарелку с дымящимися блинчиками и две креманки: с ягодным и карамельным соусами. Чимин повёл носом и открыл глаза. — Что это? Блинчики? — Они самые. Можешь полить соусом, можешь кушать просто так. — Юнги пошёл наливать кофе. — Хён, а про какое обещание ты говорил? — Чимин практически искупал один блинчик в карамели и с наслаждением кусал его. — Ты вроде ещё молодой, склерозом страдать не должен! Мы же собирались пойти поискать подарок для Джина, забыл? — Ой! Точно! Только надо сначала определиться — куда именно идти, а то весь день протаскаемся по магазинам в поисках того-не-знаю-чего. Ты хоть намекни, что он любит, чем увлекается, может, коллекционирует что-то. — Любит свою работу, ею же и увлекается, вечерами сидит в интернете и ищет какие-то необычные рецепты. — Юнги задумался. — Коллекций у него дома я не заметил. Разве что формы для выпечки. Представляешь, он даже заказывал несколько форм по своим эскизам на заводе в Европе. Сказал потом, что дешевле было из золота отлить. — А что ты ему раньше дарил? — Да ерунду всякую! Халат банный с его вышитым именем и короной, фартук с прихватками, парфюм. Он каждый раз говорит, что больше не пригласит меня на день рождения. В прошлом году подарил три килограмма шоколада, какого-то специального для кондитеров. Белый, молочный и тёмный. Это был первый раз, когда Джин меня не послал. — Юнги засмеялся. — Понимаешь, наш Сокджин человек не бедный, может себе купить то, что ему нужно. А от друзей ждет креатива. А с этим у меня туго. — А может поискать книгу какого-нибудь крутого кондитера? Ну, которого весь мир знает. Чтобы с рецептами, советами всякими, фоток чтоб много было вкусных. — Чимин всегда считал, что книга — лучший подарок, если выбрана правильно. — Неплохой вариант. Давай, доедай и погнали. Я пока посмотрю, какие книжные магазины есть поблизости. После трёх часов скитаний, разглядывания сотен полок с книгами, перелистывания множества экземпляров подарочных изданий с рецептами парни вышли из очередного торгового центра, направляясь к парковке. Ничто из увиденного не показалось им достойным подарком. Чимин думал, куда ещё можно съездить, Юнги просчитывал запасные варианты. Сев в машину, они устало посмотрели друг на друга и засмеялись. — Хреновые мы с тобой искатели сокровищ. — Юнги погладил Чимина по плечу. — Давай заедем куда-нибудь перекусить, а потом домой, и будем валяться до вечера. Ноги уже гудят. — Давай. Я потом ещё посмотрю, что есть в интернет-магазинах, может, успеет прийти заказ. — Отличная идея! Надо было сразу так сделать и не стирать ноги в фарш. А теперь срочно надо поесть. Тут через пару кварталов есть отличная кафешка, там такие вкусные пигоди с мясом и капустой готовят, я могу аж три штуки съесть! Оставив машину на стоянке, парни прошли вдоль тихой улочки, движение автомобилей на которой было запрещено. По дороге гуляли парочки и молодые мамаши с колясками, пожилые люди сидели на лавочках, негромко беседуя. Чуть поодаль расположилась группка ребят с гитарами. Промчались на велосипедах двое подростков, им вслед какая-то солидная дама погрозила кулаком. Дойдя почти до конца улицы, Юнги увидел, что окна и дверь кафе закрыты роль-шторами, а на стене висит объявление о том, что площадь сдаётся на длительный срок, и ниже — телефон, по которому следует звонить. — Ну, вот, поели пирожочков! Жаль, что кафе закрылось, разорились, наверно. И куда теперь? — Юнги расстроился. — Поехали домой, по дороге закажем доставку, пока доедем, и еда подоспеет. — Чимин взял бойфренда за руку. — Что хочешь, хён? Курочку или роллы? — Роллы! И побольше! От хождения по магазинам у меня всегда зверский аппетит. Направляясь к стоянке, парни обсуждали, какие роллы и напитки заказать на обед. Чимин с любопытством разглядывал вывески магазинчиков, на этой улице он оказался впервые. — Юнги, смотри! Антикварная лавка. Никогда не был в антикварных лавках. Что там продают? — Всякое старьё. Мебель, старинную посуду, столовое серебро, картины, зеркала, книги. — Неужели это кому-то нужно? — А вдруг кто-то решит обставить квартиру или дом в стиле барокко, там как раз вещички для подобных интерьеров. — Это же непрактично. Подожди! Ты сказал — книги? — Чимин резко остановился. Юнги, взглянув на него, кивнул, и парни быстро направились к магазину. Внутри помещение оказалось гораздо просторнее, чем выглядело снаружи. Мягкий рассеянный свет не резал глаза. Вначале даже казалось, что в лавке совсем темно. Парни огляделись. Всё пространство было заставлено мебелью разных эпох и стилей. Шкафы — от огромных дубовых с позолоченной резьбой, которые и в дверь-то не пройдут, до маленьких изящных с инкрустацией перламутром, золотой проволокой и самоцветами. Диваны, диванчики, оттоманки, канапе и кресла были завалены горами подушек: шёлковых, бархатных, гобеленовых, с вышивкой, кистями, бахромой. Рядом лежали покрывала и пледы. На столах и этажерках красовались вазы разных форм, цветов и размеров, некоторые выглядели просто огромными. На стенах висело множество картин и зеркал. Разглядывать эти вещи можно было бесконечно. Чимин с опаской проходил мимо всех этих раритетов, боясь прикоснуться и что-то сломать. Юнги стоял на месте, пытаясь понять, есть ли здесь то, что им нужно. Ему совершенно не хотелось бродить среди пыльного великолепия минувших веков. — Хён, смотри, — шепнул Чимин, показывая на высокий шкаф, средняя часть которого была заполнена книгами. Он подошёл ближе, вынул несколько книг одну за другой и сразу вернул на место. Издания выглядели не столько старыми, сколько потрёпанными. Юнги стал перебирать книги на другой полке. Его взгляд зацепился за тёмно-коричневый корешок с серебряными буквами. Название прочесть он не смог, потянул книгу, чтобы заглянуть в содержание и услышал шёпот Чимина: — О, хён, ты знаешь французский? — Нет. А это французский? И как она называется? — «Хлебы. Пироги. Десерты». Юнги, кажется, это то, что нужно! Вот, взгляни! «Пособие для пекарей и тех, кто желает ими стать». Издано в 1888 году! Ничего себе! — Чимин бережно переворачивал страницы, широко раскрыв глаза и качая головой. — Картинки там есть? — Юнги потянул книгу к себе. — О, гравюры, прикольно. Но Джинни не знает французский, как он сможет оценить её? — Я переведу для него, — Чимин даже не моргнул глазом, — распечатаю отдельной брошюркой. К молодым людям неслышно подошла маленькая сухонькая старушка в строгом тёмно-сером платье с большим кружевным воротником. Её седые волосы, уложенные в замысловатый пучок, украшал костяной гребень со сверкающими камнями. Разумеется, хозяйкой антикварной лавки могла быть только дама столь же антикварной внешности. Либо старичок в пенсне, с острой бородкой, в жаккардовом жилете и обязательно с цепочкой от часов. Парни даже не удивились, увидев неожиданно появившуюся хозяйку лавки. Здесь вообще возникало ощущение, что они вошли не в дверь магазина, а шагнули в портал, переносящий во времени. Поклонившись пожилой женщине, Чимин спросил, могут ли они купить эту книгу, и сколько она стоит. Дама пристально посмотрела на ребят и жестом пригласила их пройти к конторке, за которой обычно сидела. — Итак, вы хотите приобрести это издание? Вы знаете французский язык, молодой человек? — обратилась она к Чимину, тот кивнул. Юнги просто молча наблюдал. Дама продолжила: — хотите научиться печь хлеб и делать десерты? — Нет, аджумма, не совсем, это в подарок нашему другу. Он — кондитер и скоро у него день рождения. — Ну, что ж, отличный подарок, но эта книга лишь часть лота, желаете взглянуть на остальное? — синхронный кивок был ей ответом, — прошу, подождите здесь, я сейчас принесу. — И дама скрылась за гобеленовой портьерой. Юнги, наконец, обрел дар речи: — Ты что-нибудь понимаешь? Слушай, Чимини, давай уже купим всё, то там прилагается к этой книжке и валим отсюда. У меня такое ощущение, что мы перенеслись на сто лет назад, прямо мурашки по коже, — он потёр руки и поёжился, — кстати, ты не говорил, что знаешь французский. — Ты не спрашивал. Я его в школе учил. Тихо, кажется, она идёт. Старушка вынырнула из-за гобелена, держа в руках немаленьких размеров сундучок. Он не выглядел старинным, и был вполне презентабельного вида. Юнги подхватил из рук женщины довольно увесистый ящичек, поставил его на конторку и отошёл. Дама открыла крышку и достала две потемневшие формы и мешочек, в котором что-то позвякивало. — Эти формы не старинные, но довольно старые, думаю, сделаны в начале прошлого века, клеймо завода, к сожалению, отсутствует, наверно, стёрлось. А здесь, — старушка развязала холщовый мешочек и достала около дюжины стеклянных пузырьков, заткнутых пробками, — разные специи, некоторые подписаны, некоторые нет. — Она поставила баночки на крышку сундучка. — Сколько же им лет? — Юнги брал пузырёчки, разглядывая содержимое и принюхиваясь. — Бадьян, корица… так, это кардамон, это шафран, даже стручки ванили. А это травы. Смотри, Чимини, розмарин, тимьян, шалфей. Листочки совсем рассыпались. — Специи не старше Вас, молодой человек, — старушка улыбнулась, — вижу, Вы разбираетесь в кулинарии. Вот, собственно, весь лот. Вас устраивает? — Да, это даже лучше, чем мы думали. — Чимин крутил в руках формы, восхищённо улыбаясь. — Но всё это, наверно, стоит очень дорого? — О цене поговорим позже, — ответила дама, — есть одно условие, его озвучила леди, которая принесла этот сундук. — Какое условие? — в один голос спросили парни. — Человек, который купит это, или тот, для кого это купят, должен быть рождён четвёртого декабря. Юнги с Чимином переглянулись и счастливо заулыбались. — День рождения нашего друга именно четвёртого декабря! Но мы не сможем Вам это доказать, — грустно произнёс Чимин. — Почему же не сможем? — Юнги достал телефон, открыл календарь, в котором были отмечены разные важные даты. — Вот, взгляните, Сладкий Хён — четвёртое декабря. Сладкий Хён — это потому что он кондитер, — смущённо добавил мужчина. — В таком случае, можете забирать, — женщина сложила формы и баночки обратно в сундук, книгу обернула в шёлковую бумагу и уложила сверху. — Надеюсь, Ваш друг оценит подарок по достоинству. — Сколько мы должны? — Юнги вытащил бумажник. — Ровно столько, сколько посчитаете нужным отдать за всё это. — Старушка хитро повела бровью, глядя на ошарашенных парней. — Это тоже какой-то ребус? — Чимин вдруг оживился. — Аджумма, прошу, расскажите всё про этот лот. С ним связана какая-то тайна? — А Вы очень догадливы, молодой человек, — одобрительно кивнула дама. — Всё верно. У этого сундучка есть интересная история. Присядьте, — она указала на два кресла, обитых бархатом цвета спелой сливы, — всё это добро около пяти лет назад принесла пожилая леди европейской внешности. Она хорошо говорила по-корейски, но с небольшим акцентом. Сказала, что покидает страну и возвращается к себе на родину спустя полвека. Имущество уже распродала, а когда разбирала вещи, нашла этот сундучок. Когда-то он принадлежал её тётушке, всю жизнь работавшей в пекарне. Формы ей подарили на свадьбу, книгу она нашла на блошином рынке, специями пользовалась, когда готовила дома разные вкусности. Когда тётя умерла, её вещи раздали или выбросили, а этот сундучок леди решила сохранить на память. Но везти его через весь континент она не захотела, поэтому решила отнести в антикварную лавку. Сказала, что, возможно, найдётся тот, кому пригодятся эти вещи. А поскольку её тетя родилась четвёртого декабря, леди и поставила условие — лот должен достаться рождённому в тот же день. Я была уверена, что сундучок останется здесь навсегда. — Боже, это так романтично, — Чимин даже порозовел от восторга, — такая тёплая домашняя история. Мы обязательно расскажем её нашему другу, и он будет относиться к этим вещам с уважением и почтением. — Да, очень интересная история, почти легенда. — Юнги тоже проникся рассказом. — А цену за это богатство леди не назначила? Полагаю, Вы выплатили ей какую-то сумму, вдруг мы предложим меньше? Скажите, сколько Вы ей отдали, мы можем заплатить вдвое, чтобы Вы не были в убытке. — Да, леди попросила определённую сумму, но сказала, что покупатель может заплатить столько, сколько захочет или сколько сможет себе позволить. Поэтому выбор за вами. — Дама поднялась, показывая, что беседы о старине закончены, пора рассчитаться и каждому вернуться к своим делам. — Пятьсот тысяч вон, — в один голос быстро сказали парни, переглянувшись. — Эта сумма достаточна? — Вы уверены? Это большие деньги. — Хозяйка магазина смотрела внимательно и изучающе. — Уверены, — вновь хором повторили молодые люди. — Воля ваша, — старушка улыбнулась, — той леди я заплатила всего сто тысяч. — Тогда Вы точно не в убытке, а наш друг будет в восторге от такого подарка, — Чимин улыбался так лучезарно, будто сам получил подарок. Юнги посмотрел на него и в который раз удивился искренности и доброте своего парня. — Спасибо Вам большое, аджумма, за этот рассказ. Нам пора домой. Всего доброго! — Юнги поклонился, взял сундучок и направился к выходу. Чимин тоже поклонился и поспешил за старшим. — Подождите! — дама окликнула ребят, когда они уже почти достигли дверей. — Вы заплатили очень большие деньги и имеете право на презент от магазина. Можете выбрать что-то для себя. — Спасибо, за Вашу доброту, аджумма, но боюсь, антикварная вещь не впишется в стиль дома. — Юнги не хотел обижать женщину отказом. — Тогда позволю себе сделать выбор за вас. — Женщина вытащила из массивного комода свёрток и протянула его парням. — Возьмите это покрывало. Оно вышито настоящим китайским шелком. Такие покрывала было принято дарить молодожёнам, чтобы их жизнь была долгой и радостной, а любовь никогда не остывала. Если оно не понадобится вам, возможно, найдутся те, кому вы его сможете подарить. — Но это же очень ценная вещь! Мы не можем взять её просто так! — Мин в шоке взглянул на хозяйку магазина и на всякий случай отступил назад. — Берите, не стесняйтесь! Уверена, покрывало пригодится. — Старушка уже сложила подарок в коробку, устланную шёлковой бумагой, перевязала красной лентой и вручила Чимину. Снова поклонившись женщине в знак благодарности, парни, наконец, оказались на улице. Яркое солнце ослепило их после полумрака лавки. Молча глядя друг на друга, они несколько минут привыкали к другому освещению и приходили в себя. Потом, так же не говоря ни слова, быстрым шагом направились к машине. И только уложив покупки и усевшись, смогли вернуться к вербальному общению. — Чимини, ущипни меня! — Юнги всё ещё выглядел шокированным. — Я будто из прошлого вернулся! Что это было? — Эти лавки такие странные! Там время будто останавливается. Но мне понравилось, так хочу поскорее увидеть, как Сокджин-хён отреагирует на подарок. — Чимин счастливо улыбается. — Думаю, зря мы взяли покрывало. Неудобно как-то. Наверно, оно дорогущее. — Нет, хён, не зря, аджумма отдала его от чистого сердца, ты должен быть благодарен! — Чимин ласково тронул руку Юнги. — И потом, ты ведь можешь подарить его той своей подруге на свадьбу. — Чимини, ты гений! Я совсем забыл про свадьбу Мэй. Куплю букет и закажу курьерскую доставку. Спасибо тебе, милый! — Юнги оставляет быстрый поцелуй на губах любимого, — если бы не ты, я бы даже не обратил внимания на эту лавку. А теперь закажи нам еду, иначе через полчаса я грохнусь в голодный обморок, и погнали домой! Чимин заказывает в приложении роллы, соусы, напитки, оплачивает заказ и откидывается на подголовник, закрыв глаза. Он вполне доволен этим днём и его событиями.***
Выгрузив покупки, Юнги понёс их в дом, а Чимин вывел Хрюню на прогулку. Через пять минут к дому подъехала машина, доставившая парням обед, Чимин забрал заказ, позвал собаку и отправился спасать бойфренда от голодного обморока. Устроившись в гостиной, парни включили дораму и с удовольствием уничтожали привезённую еду. Хрюня крутилась рядом в надежде на неловкость хозяев, но ни один ролл не упал к ее ногам… то есть, лапам. Оскар, заглянув в тарелки, подозрительно принюхался, но то, что ели люди, его не заинтересовало. Грациозно махнув хвостом, кот отправился на кухню грызть свои сухари. Наевшись, парни убрали остатки еды, посуду и решили вновь взглянуть на свои покупки. Бережно листали они страницы старинной книги, рассматривая гравюры, на которых были изображены хлебные лавки, заваленные буханками, пекари, вынимающие из печей караваи, мельники, таскающие мешки с мукой, пышные барышни, пьющие чай с булками. Чимин тихонько переводил названия рецептов. В книге была информация и о простом деревенском хлебе, и о пирогах с сотнями различных начинок, и о сложнейших десертах из экзотических фруктов, достойных появиться на столе самого короля. — Боже, Джинни лопнет от счастья! Я просто уверен в этом! А ещё эти формы! — Юнги ликовал, найдя другу достойный подарок. — Юни, я тоже думаю, что хён обрадуется. Но теперь представь, что тебе придётся искать на его следующий день рождения. — Чимин засмеялся. — Будем решать проблемы по мере поступления. Давай примерим покрывало, может, его не хватит на двуспалку. — Мин подскочил с дивана и понёсся в спальню. Чимин, еле двигая ногами после плотного обеда, поплёлся за ним. Расстелив покрывало на кровати, парни просто обомлели. Оно было великолепно! Идеальный размер, нежный персиковый цвет, приятная гладкая ткань. Но самым большим великолепием была вышивка. Цветные шелковые нити переливались перламутром на свету, создавая ощущение объёмного рисунка. Вдоль краёв покрывала тянулась вязь из цветов, листьев, виноградных гроздей и колосьев, перевитых лентами. А в самой середине элементы рисунка повторялись, но уже в форме круга. Чимин стоял возле кровати и, наклонившись, трогал вышитые цветы, едва касаясь пальцами. Его поражала гладкость вышивки, её невероятная аккуратность, видимо, шилось это покрывало самыми искусными мастерицами. Юнги смотрел на возлюбленного, разглядывающего узоры на ткани, и больше всего на свете хотел разложить его на этом прекрасном куске материи и взять нежно и страстно, слушая мелодичные стоны. — Чимини, а может, оставим это покрывало себе? — вдруг спросил он. — Почему? — Чимин не ожидал такого предложения. — По легенде оно приносит счастливую жизнь, радость и долгую любовь тем, кому подарено. — Хён, я обещаю, что буду любить тебя всегда, без всяких покрывал. — Пак обнимает Мина и шепчет ему в ухо, — ты мне веришь? — Верю, солнышко! Ладно, покрывало дарим Мэй. Но сейчас, будь добр, сложи и убери его от греха подальше. — Юнги, я же очень аккуратно, почти не прикасаюсь, я его не испорчу. — Боюсь, что я испорчу. Чимини, я так хочу тебя, что сейчас просто наброшусь как зверь. Поэтому убери эту тряпку, пожалуйста. Чимин, улыбаясь, бережно сложил покрывало, обернул в бумагу и уложил в коробку. Он нарочно делал всё очень неторопливо, искоса поглядывая на Юнги. А тот, нетерпеливо дыша, следил за бойфрендом и начинал терять терпение. Чимин медленно подошёл к нему, обхватил ладонями лицо и начал нежно целовать в щёки, веки, губы, вновь возвращался к щекам. Мин стоял совершенно неподвижно и пытался найти в себе силы, чтобы сказать то, что давно хотел. Но силы пока не находились. — Юнги, любовь моя! Я тоже очень тебя хочу, но тебе совершенно необязательно набрасываться, я всегда только твой. И ты же помнишь, что тебе запрещены физические нагрузки. Я не хочу, чтобы тебе стало хуже. Давай немного потерпим, а потом делай со мной, всё, что хочешь. — Чимин продолжал ласкать хёна, гладил пальцами его щёки, перебирал волосы. — Да плевать я хотел на эти предписания. Если бы я был уверен в себе, милый, то занялся бы с тобой любовью ещё в ту ночь, когда получил по лбу. Но я боюсь! Боюсь, понимаешь! Дрожу, как школьник, представляя, что облажаюсь, что сдуюсь в самый неподходящий момент, когда думаю, что не смогу доставить тебе удовольствие. — Юнги сжал кулаки и закинул голову вверх, не желая показывать злых слёз, наполнивших глаза. — Хён, может, тогда лучше перестать думать об этом? Просто делай, что хочется, не жди провала, а чувствуй, наслаждайся. И страх пройдет. Тем более, сдвиги уже есть, ещё немного и всё наладится. Если я что-то ещё могу для тебя сделать — только скажи, я готов! — Просто будь со мной, Чимини! Не оставляй меня. Я теперь без тебя не смогу. Мне так нужно видеть твои глаза, целовать твои пухленькие губки, слышать твой голос и чувствовать на своем теле твои маленькие пальчики. Господи, Чимини, как ты можешь быть таким нежным и сильным одновременно? Ты ведь ещё совсем мальчишка. А я, здоровый лось, стою тут, рыдаю тебе в плечо. — Юнги всхлипнул и зарылся носом в шею Чимина. — Как стыдно, что не могу себя контролировать. — Тебе слишком долго пришлось держать всё в себе, делать вид, что у тебя всё отлично, а это стресс. Теперь ты можешь не скрывать своих чувств, если хочешь — плачь, я вытру твои слёзы, хочешь — кричи, можешь разбить что-нибудь, если это поможет сбросить напряжение. А главное — не молчи, не зацикливайся на плохих мыслях. Я всегда готов поговорить с тобой, и не только поговорить. — Чимин и сам начал хлюпать носом, его сердце разрывалось от боли за любимого, от желания сделать всё, чтобы дать ему возможность чувствовать себя уверенно. — Давай приляжем, отдохнём, мы сегодня хорошо потрудились, можем себе позволить. Они улеглись на кровать, какое-то время просто лежали неподвижно, но потом, не в силах сопротивляться влечению, снова повернулись друг к другу и начали целоваться. Юнги смотрит на любимого полным желания взглядом, гладит его светлые волосы, целует припухшие губы и шею, на которой бешено пульсирует артерия. Спустившись ниже, поднимает футболку и обхватывает губами крохотный тёмный сосок, потом второй, заставив Чимина выгнуться, как в судорогах. Не прекращая его целовать, Мин методично снимает одну вещь за другой, и вот его возлюбленный лежит перед ним совсем обнажённый, такой желанный, и ждёт лишь продолжения ласк. Его стоны льются в уши Юнги, как самая лучшая музыка, заставляя улыбаться от счастья. Этим счастьем хочется делиться, и мужчина, спустившись ниже, покрывает лёгкими поцелуями плоский живот, скользит языком в ямку пупка и ещё ниже, к восставшему естеству. Напряжённый член дёргается от ласк, истекает каплями смазки, и Юнги нежно ведёт по нему пальцами вверх и вниз, лаская нежную кожу. Ему нравится чувствовать, как пульсируют набухшие венки, видеть, как Чимин раскидывает свои стройные мускулистые ноги, чтобы дать больше пространства, чтобы ощутить ласки везде. Юнги аккуратно обхватывает губами яички, проводит по ним языком, заставив Чимина перейти со стона на тихое рычание. Потом ведёт языком по члену и, дойдя до уздечки, быстро и нежно стимулирует чувствительную точку. Улыбается, видя, как Чимин судорожно вцепился в простыню, как побелели костяшки его пальцев. Всё лицо младшего заливает краска возбуждения, он очень хочет кончить, но хён не торопится. Широкими движениями языка он вновь проходится по всему члену до самой мошонки, поднимается вверх и быстро обхватывает головку губами, сжав их прямо под ней. А потом медленно, буквально по миллиметру, начинает спускаться вниз, забирая в рот всё больше, насаживаясь почти до основания. Рукой слегка сжимает основание члена и поджавшиеся яички. Из горла Чимина вырываются хриплые стоны вперемешку с обрывками слов. — Юн… хён… а-а-а…я не могу… больше… ох, да… как же ты… ох, ещё… А Юнги, слегка переместившись, начинает быстро двигать головой, приближая разрядку, но при этом не отпускает основание. И когда пульсация усиливается многократно, убирает руку, берёт член максимально глубоко и сильно сжимает щёки. Он чувствует, как по телу Чимина проходит волна мышечных сокращений, и он, на миг замерев, резко выгибается, а потом сжимается как пружина, обхватив голову Юнги. Теперь не слышится даже стонов, только низкочастотная вибрация. После чего Чимин расслабленно откидывается назад, продолжая судорожно дёргаться от последствий оргазма. Юнги ползёт к изголовью, обнимает неподвижное расслабленное тело и целует в плечо. О том, что Чимин в сознании, говорит лишь его учащённое дыхание и лёгкое сокращение конечностей. — Солнышко, тебе хорошо? — Мин гладит любимого по груди, задевая соски, от чего тот снова дёргается. — Хён… твой язык… его надо застраховать на миллион долларов. Мне кажется, я немножко умер и летал где-то там, — он пытается поднять руку и показать, где именно, но организм пока не готов совершать сложные движения, — там пели птицы или ангелы, плыли облака. Юнги, что это было? — Обычный минет, — пожимает плечами Юнги. — Даст бог, я стану настоящим мужиком, тогда и продемонстрирую тебе всё, на что способен. А это так, аперитив. Но я рад, что тебе понравилось. Можно повторить, если хочешь. — Конечно, хочу! Но боюсь, что сдохну от избытка дофамина и эндорфина. — Тогда валяемся дальше. — Юнги улыбается. Юнги счастлив. Не прошло и пяти минут, как оба уснули. И спали бы неизвестно сколько, если бы не белая акита, которая зашла в спальню и возмущенно авкнула на людей, нагло дрыхнущих посреди дня и даже не спросивших, нужно ли собачке в туалет. Чимин подскочил с кровати, собирая вещи. — Хрюнечка, прости, мы с хёном немного устали и уснули. Подожди минутку, я сейчас тебя выведу. Собака сидела и внимательно наблюдала за суетой, которую устроил хозяин. И нервно принюхивалась. В комнате пахло иначе, чем раньше. Юнги тоже поднялся с кровати и подошёл к собаке. — Пойдем, Хрюня, дадим Чимин-щи одеться. Видишь ли, ему стало жарко, вот он и разбросал одежду. — Ты что несёшь? И вообще, собаки не понимают людей! — Чимин засмеялся. — Глядя на это чудо, я уже не так уверен в этом. Возможно, мы чего-то о них не знаем. А вот они, походу, знают о нас всё. Мы пока пойдем, а ты одевайся и догоняй.***
Намджун сидел в кресле и читал книгу. Но почти не улавливал смысла прочитанного. Весь день он искал себе какие-то занятия, без Джина дома одному было скучно и пусто. Нам успел съездить в тренажёрный зал, в гольф-клуб и в парикмахерскую. Вечерело, и Намджун начал нервничать. Сокджин должен был вернуться не позже пяти часов, но сегодня он хотел поговорить с Чонсоном и поэтому решил задержаться, чтобы дождаться бармена. Именно это обстоятельство и заставляло Намджуна переживать. Прочитав еще пару страниц, он вновь взглянул на часы — половина восьмого. И буквально в то же время щёлкнул замок входной двери. Намджун отложил книгу и поспешил в прихожую. Джинни улыбнулся ему, но улыбка была какой-то вымученной. — Джуни, привет. Как ты тут? Скучал? — Джин поставил на пол огромную картонную коробку, заклеенную скотчем. Снял пальто, повесил в шкаф, шагнул к Наму, чмокнув в щёку. — Очень скучал, Мась. Тебя так долго не было. Поговорил? — Поговорил. Сейчас поужинаем и всё расскажу. — Джин направился в ванную мыть руки. Потом переоделся в шорты и футболку, взял коробку и потащил на кухню. Поставив её в уголке, заглянул в холодильник, вытащил яйца, ветчину, сыр, листовой салат, молоко. Быстро соорудил горячие сэндвичи, сварил кофе. Намджун, как и всегда, с любопытством наблюдал за действиями хёна, ему нравилось, как Джин готовит — ни одного лишнего движения, все продумано и точно. Периодически поглядывая на коробку, Нам не выдержал: — Хён, а что там? — Так, кое-какие кухонные прибамбасы. Потом покажу. — Джин уже поставил перед ним тарелку. — Кушай, Плюшик, ты за весь день съел хоть что-то? — Да, я в клубе пообедал. — И принялся поглощать ароматный сэндвич, запивая кофе. После ужина Джин ушёл в прихожую и вернулся с пачкой сигарет в руках. Взяв чашку с остатками кофе, направился к балкону. Намджун пошёл следом, едва сдерживая удивлённые возгласы. Он не видел, чтобы Джин курил с того случая у Юнги. И сам тоже не прикасался к куреву. — Хён, всё так плохо? Чонсон сказал что-то ужасное? — Ничего такого, разговор был по сути ни о чём. — Сокджин вытащил сигарету из пачки, которую, видимо, открыл незадолго до этого, не хватало пары штук. Значит, курил по дороге домой. Намджун решил пока никак на это не реагировать. А Джин продолжил: — Я отвел Чони в подсобку и спросил, пил ли он сегодня, он удивлённо выпучил на меня глаза и ответил, что не пьёт на работе. Тогда я поинтересовался, зачем он приходил к Чимину, и вот тут нашего красавчика порвало. Он заорал, что это не моё дело, и его личная жизнь никого не касается. Пришлось напомнить, что Чимин мне не чужой человек, и если ему угрожают, я не собираюсь просто стоять в стороне. Посоветовал оставить парня в покое и завязывать со спиртным, пока не начались проблемы на работе, намекнул, что хозяин очень быстро прощается с алкоголиками. А тут подтянулся и сам господин Хон и поинтересовался, из-за чего такой ор. И Чонсон мгновенно выдал, что я к нему пристаю и грожу увольнением. — Господи, да что не так с этим парнем? Что за патологическая страсть подставлять людей? — Намджун начал закипать и тоже схватил сигарету. — Хён, ты же всё объяснил хозяину? — Я-то объяснил, но он вряд ли услышал. Пришлось даже рассказать, без подробностей, конечно, что Чони пытался напасть на человека и заставить его полюбить себя. На это Хон заявил, что гейские разборки ему не интересны, Чони в свободное от работы время может делать всё, что ему вздумается, а меня он однажды уже пожалел и не выгнал, несмотря на мои косяки. — Джин допил кофе и взял ещё одну сигарету. — Масечка, ты не много куришь? Стоит ли так нервничать? — Джун погладил его по руке, тот в ответ сжал ладонь младшего, благодаря за поддержку. — Ну, какие у тебя косяки могут быть? Вишенку не доложил в торт? — Ты ведь ничего не знаешь обо мне, Джуни? Юнги что-то тебе рассказывал? — Ну, что ты с ним по врачам ходил, из запоя вытаскивал, пирожные носил. — А про мою личную жизнь? — Я знал, что у тебя есть парень, а потом как-то Мин отказался от запланированных посиделок с пивом, сказав, что у друга тяжёлое расставание, и он полночи будет пить с ним виски и утешать. Я ответил, что можем пересечься и в другой раз, если такое дело. Вот и всё. — Намджун развёл руками. — Да, мы тогда бутылочку Джека приговорили, и я размазал по плечу Юнги пол-литра соплей. Жалел себя, непонятого и недооценённого, несправедливо обиженного. Неприятная была история. Моего бывшего зовут Сынгю, он на пять лет моложе меня. Познакомились мы, когда мне было двадцать шесть, я работал в этом кафе, а он зашёл выпить кофе, сидел за дальним столиком и что-то строчил в телефоне. До закрытия было минут десять, я подошёл спросить, будет ли он ещё что-то заказывать или подать счёт? И увидел, что у него мокрые глаза. Спросил, нужна ли помощь, он ответил, что нет. Когда я вышел с работы, увидел, что он сидит неподалеку на скамейке и продолжает терзать телефон. Подошёл к нему, присел рядом, спросил, что случилось. Парень ответил, что его отчислили из универа, родители, узнав об этом, буквально выперли из дома, сказав, что теперь он сам должен себя обеспечивать, найти работу и жильё. А друзья-приятели не торопились его приютить. Джин замолчал. Вздохнул и вернулся на кухню, Намджун, с силой затушив сигарету, последовал за ним. Достал в баре бутылку коньяка, две рюмки и пошёл в гостиную, кивнув бойфренду. Усевшись в кресла, мужчины выпили по рюмочке, и Джин продолжил: — Я предложил пожить у меня в свободной комнате и сказал, что в кафе требуются официанты. Работой Сынгю заинтересовался, а ехать ко мне не захотел, мол, нечем платить, не хочет стеснять и всё такое. Но потом согласился переночевать, а с утра поискать другое пристанище. В результате, он так и остался жить у меня. Начал стажироваться на официанта, очень быстро его взяли в основной штат — работал он хорошо. Месяца через три он пришёл ко мне среди ночи, уселся на пол возле кровати и начал признаваться в любви. Я его выпроводил, сказав, что о таких вещах надо говорить на свежую голову. Днём он повторил свое признание, но я ему ничего не ответил, просто не знал, что сказать. А позже и сам почувствовал, что парень мне небезразличен. Мы сблизились через неделю после его признания. И всё было неплохо. Жили, работали, ходили в кино, гуляли, ездили отдыхать. Но одно меня настораживало: он не хотел знакомиться с моими друзьями и категорически не желал представить своих приятелей. С моей семьёй тоже увидеться не захотел, объяснив тем, что очень боится знакомств с родителями, буквально до дрожи. — И сколько вы были вместе? — Джун опрокинул ещё одну рюмку. Его начало трясти. — Почти четыре года. Больше двух лет он работал в кафе, а потом сообщил, что ему предложили работать курьером в очень крупной компании. И он согласился из-за того, что зарплата больше. Я был рад, что парень устроен, отношения вроде в порядке, волноваться не о чем. В то время я много ездил по разным мастер-классам, семинарам для кондитеров. И мы немного отдалились друг от друга. У Сынгю появились новые приятели на другой работе, он общался с ними в чате, но со мной не знакомил. Я подумал, что он просто не хочет светить тот факт, что он гей, и решил не лезть в душу. А потом и случился тот инцидент, который Хон ласково называет моим косяком. Однажды, это тоже было перед закрытием, Сынгю зашёл ко мне в кафе, сказал, что плохо себя чувствует. Я принес ему таблетку, налил воды и усадил возле кассира на стул. Потом убежал на кухню, надо было вытащить коржи из печи. Когда вернулся в зал, Сынгю уже не было, девочка-кассир сказала, что ему стало получше, и он пошёл домой, чтобы прилечь. Я закончил с работой, убрал со столов, расставил продукты по местам и тут услышал вопль Хона, он грозил уволить кассиршу к чёртовой матери. Вбежав в зал, я увидел, что хозяин трясет пачкой купюр и чеком. Сумма разошлась на триста тысяч вон. Кто-то из официантов сказал, что здесь был посторонний парень и приходил он ко мне. Хон ответил, что вызывает полицию. Я попросил его подождать до завтра, чтобы выяснить, в чём дело и вернуть деньги, если их действительно взял Сынгю. — Джин налил ещё одну рюмку, но крутил её в руках, не прикоснувшись к спиртному. — Это был он? Он признался? — Намджуну уже хотелось найти засранца и отдать его под суд. — Да. Я тогда побежал домой, надеясь, что деньги всё ещё у него, хотел забрать и отдать Хону. Но этот аферист уже успел положить их на карту и проиграть на бирже за каких-то полчаса. Оказывается, он давно пристрастился к игре, а я так был занят собой и работой, что даже не заметил этого. — Его арестовали? Деньги вернул? — Что ему было возвращать? Он проигрывал все деньги, что попадали ему в руки, занимал у коллег, а потом решился на воровство. У меня тогда была карта, о которой он не знал, я понемногу откладывал на машину. Пришлось часть сбережений отдать хозяину, чтобы он не обращался в полицию. Сынгю я выставил в тот же день, мне было всё равно, что с ним будет. Такой подставы я не ожидал и простить не мог. А через неделю узнал, что его задержали в казино, где он пытался обменять на фишки два браслета. При обыске нашли ещё несколько украшений. Сейчас Сынгю в тюрьме. — Ну, значит, справедливость восторжествовала? Но твой босс всё ещё вспоминает об этом? — Намджун не мог понять, какие претензии к Джину могут быть сейчас. — Я думал, что нет, но сегодня он заявил мне, что тогда оставил меня в кафе только благодаря моим десертам, которые нравятся гостям, а вообще, цитирую: «пидоров мне тут и даром не надо». — Мась, ну это уже оскорбление в чистом виде. Ты можешь подать иск! — младшему Киму очень хочется помочь хёну, он готов идти напролом, но в рамках закона. — Солнышко, мне слишком дороги мои нервы, деньги и время, чтобы тратить их на суды и разборки. Я просто собрал свои вещи и уволился. Хон вслед мне орал, что расчёт я не получу. Но мне насрать, больше моей ноги там не будет! — Джина начало потряхивать, рюмка, которую он так и держал в руке, дрожала. Намджун забрал её и поставил на стол. — Теперь я безработный. Но ты не думай, Плюшик, я не буду сидеть на твоей шее, у меня есть сбережения, думаю, их хватит, пока я найду что-то подходящее. — Джинни, ну что за чушь! Можешь сидеть на моей шее хоть всю жизнь, я достаточно зарабатываю, с голоду мы не умрём! — Ты не понимаешь! Дело даже не в деньгах. Я с детства мечтал быть кондитером, шёл к этому очень долго. И вот теперь я за бортом. А я хочу работать, хочу делать торты, пирожные. Я понимаю, что еда, которую я готовлю, не самая полезная, но как же приятно видеть, что люди получают удовольствие, когда кушают то, что я приготовил. — Джин снова взял рюмку со стола и залпом выпил. На его глазах появились слёзы. — Я не смогу просто сидеть дома, не делая всего этого. — Господи, милый, ты можешь делать торты на заказ, сейчас многие этим занимаются. Мы купим всё, что тебе необходимо. Или открой собственную пекарню! — Джун выдавал варианты, как из пулемёта, надеясь, что какой-то заинтересует любимого, и он успокоится. — Ты хоть представляешь, сколько нужно бабла, чтобы открыть пекарню? Нужно брать нехилый кредит, а кто мне его даст, безработному? — Джин нервно усмехнулся. — Я могу взять, — пожал плечами Намджун, — а ты пока подумай, что нужно из оборудования, и с кем ты будешь работать, один ведь не справишься? — Плюшик, ты серьёзно? Я даже не представляю, с какой стороны браться за это! — Джин закрыл лицо руками. — Может, проще пойти в какой-то ресторан? Хотя бы временно. — Нет! Хочешь свою пекарню — будем открывать пекарню! Найдём помещение, потихоньку купим, что нужно, всё получится. — Джун сел на подлокотник, обнял старшего, прижал к себе и прошептал: — Если я могу что-то сделать для тебя, хён, тебе стоит только сказать. — Джуни, солнышко, чёрт с ней с пекарней! Просто будь рядом со мной, и я что-нибудь придумаю. — Я буду рядом, хён, всегда буду рядом. И не только я. Кого бы ты хотел взять в помощники? — Мою сестру! Она печёт потрясающий хлеб. Даже как-то испекла русский черный солодовый хлеб, это что-то невероятное. И есть ещё один человек, который был бы просто незаменим. У него получаются обалденные пироги с несладкой начинкой. Но его уговорить будет сложнее, чем мою сестрицу. — Джин впервые улыбнулся за весь вечер. — А чем занимается твоя сестра? И кто этот загадочный пекарь? — Сестра работает на семейной ферме, обожает копаться в грядках. А пекарь тебе хорошо знаком! Это Юнги! — Джин улыбается ещё шире, видя, как удивлён Намджун. — Наш Юнги? Печёт пироги? Да ладно, что-то в общаге он нас выпечкой не баловал. — А это он, видимо, после ранения испортился. Одно время готовил каждые выходные что-то новое, а потом снова депресснул и забросил всё. Сейчас вот приходит в себя, печёт Чимину кексики. — Не согласится он. Кто будет его компанией заниматься? Разорваться он не сможет. — Намджун всё ещё не может поверить в скрытые таланты друга и его способность резко изменить свою жизнь, облачившись в фартук и утонув в муке. — Я могу попытаться его уговорить, если ты поможешь ему с его компанией. Знаешь, надо, наверно, собраться и обсудить это всё. Ребята могут предложить что-то дельное. — Джинни, собраться не проблема, но я даже не могу себе представить, чем ты должен заинтересовать Юнги, чтобы он бросил свою компанию! Он столько сил вложил в это! У него отличный слаженный коллектив. Да он просто не решится. Мин — повар? Это просто сюр какой-то! — Намджун выпивает ещё рюмку конька и морщится. — Фу, сто лет его не пил, ещё столько же не прикоснусь. — Плюшик, хочешь пари? Я уговорю Юнги работать в моей пекарне. Конечно, если получится её открыть. И если он согласится, ты оплачиваешь поездку в Пхёнчхан. Еда и выпивка с меня. — Поездку куда? — Нам поперхнулся. — В Канвондо, в Альпенсию. Ты же не забыл, что у меня скоро день рождения? — А если Мин не согласится? — Я оплачу сам, — пожимает плечами Сокджин. — Я хочу уехать из Сеула хотя бы на пару дней, и ничто меня не остановит! И хочу, чтобы рядом были мои друзья и любимый мужчина. Итак, пари? — Хорошо! Завтра напрашиваемся к Минам в гости! Я хочу увидеть это шоу! А теперь спать! Мой мозг кипит, как кофеварка.