Если времени не существует, почему мы не можем остаться?

      – Ну, Тэхён, пожалуйста, – Бомгю хватает друга за предплечье в попытке приостановить его. Они идут по коридору, освещенному равнодушным белым светом. «Даже немного голубым» – думает старший.       Пара закончилась буквально минуту назад. Правда, на протяжении двадцати минут до этого, соскучившийся Чхве не давал другу даже попытаться сосредоточиться на истории новейшего времени, отчего тот был, мягко говоря, не в восторге и сейчас источал ауру «ещё слово и я тебя придушу». Благо, в классах, коридорах и фойе сейчас было не так раздражающе шумно, как обычно. Скорее всего, потому что вечером занятия стоят только у гуманитариев, которые часто сбегают с лекций и факультативов под предлогом «оценки же не ставят». Да ещё и потому что большинство в их возрасте предпочитает учиться либо заочно, либо индивидуально и, конечно же, работать. Вопреки убеждениям предков, роботы не могут выполнять всю работу за людей. А работы много. Особенно в области гуманитарных и естественных наук.       – То, что мой папа работает в департаменте временных аномалий, не даёт мне права пользоваться его оборудованием. Ты серьёзно собрался вернуться в 2021-й год ради эссе? Ты вообще хоть иногда головой думаешь? – Кан выдыхает, Гю боится. Тэхёна редко можно увидеть злым, расстроенным или возмущённым. Обычно, он спокойно говорит о том, что ему не нравится, а сейчас… Сейчас он так возмущён или напуган, что вены на шее становятся чётче, а брови сгоняют в кучу вспотевшую кожу под чёлкой.       – Тэхён, я клянусь, всё будет хорошо. Я перемещусь в немноголюдное место, поздно вечером, всего на пару часов, и сразу же вернусь. Ты даже не заметишь, что я куда-то пропадал.       – Мне что-то не верится, – чужой голос, немного хриплый почему-то, вырывает все эмоции и мысли обладателя наружу, – я знаю, что ты любитель приключений, и я знаю, что ты никогда не делаешь так, как говоришь, – Кан выдыхает и отталкивает свой взгляд от глаз напротив.       Чхве закусывает губу и кивает. Хотел поспорить, но спорить не о чем. Они ещё не изучали путешествия во времени на практике. Да и машина времени, существующая на данный момент, всё ещё несовершенна. Всё это только подтверждает слова Тэхёна. И пиздецки расстраивает.       – Эй, ты вообще слушаешь? – Бомгю качает головой, мол, конечно да, хотя конечно нет, – Так вот, написать эссе можно и другими способами. Зайти в интернет 21-го века, например. Окей? – младший вглядывается в лицо друга, как будто хочет удостовериться в том, что он понял. Очевидно, он не понял.       – Но так ведь неинтересно.       – Зато безопасно, – Кан не оставляет другу и шанса на продолжение диалога и останавливается рядом со шкафчиком.       Бомгю расстроен и немного напуган, но отказываться от своей идеи желания не появляется. Если он хочет попасть в 21-й век, то он попадёт в 21-й век. Как – он пока не знает. Только наблюдает за тем, как друг вводит «Tempus55» в качестве пароля, и думает, с какой ещё стороны подступиться. Кан же пыхтит от раздражения и вытаскивает ноутбук светло-цианового цвета, толкая податливую дверцу.       – А если я привезу тебе насекомых для Энгду? Чтобы она не ела искусственных, – улыбается совершенно наивно, совершенно глупо.       – Во-первых, Энгду мальчик. Во-вторых, – Кан опирается на шкафчик, защелкивая замок на дверце, – ты настолько хочешь в 21-й век?       – Да.       – Ты дурак.       Это же Тэхён повторяет, вручая Бомгю TCPro и три временные ленты, под ответственность Кая. Кая, который всегда поддерживает тупые идеи своего друга. Кая, который для этой затеи даже нашёл Бомгю старый айфон.       – И сколько времени ты собираешься провести в 2021-ом?       – Не больше двух часов, – Бомгю сталкивается со взглядом, полным хитрого недоверия, – честно.       Есть ли смысл в этом «честно»? Бомгю не знает. Он правда не собирается слишком долго находиться в другом времени. Конечно, он может передумать, но сейчас он говорит правду. Тэхён не верит. А Кай удовлетворённо мотает головой вверх-вниз.       Низкая кровать, находящаяся точно напротив полупрозрачной двери душевой комнаты, прогибается под телами двух юношей. Гю сидит на полу, подпирает кровать лопатками, искривляя спину. Комната выглядит немного пустой в глазах Кана, но в этом есть смысл: Бомгю переехал в эту квартиру совсем недавно. Да и любителем разных, даже памятных, мелочей он не был, поэтому комнату «обживать» не спешил. А Кай по сторонам даже не смотрит – он слишком сосредоточен на мелькающих картинках в чужом телефоне.       – Жесть, как же это неудобно! – очевидно, Кай был возмущён, когда увидел на людях 2021-го года плотные джинсы, водолазки и излишне детализированные кофты.       – Да, правда немного отличается от того, в чём мы ходим, – поддакивает Тэхён, всё ещё находясь в весьма скверном настроении.       – Немного? – Бомгю повышает голос, вытягивая губы в «о», – Да кто вообще в здравом уме носит джинсы? И эта куртка… Что это вообще за куртка?       – Это бомбер, – отвечает Хюнинкай, явно хвастаясь своими знаниями из курса дизайнерского колледжа.       – Ну вот, – старший возвращает взгляд на странную куртку, – Где я это вообще возьму сейчас?       – Прости, что? Ты серьёзно не знал, что это называется «бомбер»? – Тэхён впился взглядом в профиль друга в ожидании ответа.       – Ну, – Гю боязливо обернулся, будто чувствовал, что этого от него и ждут – да.       – То есть твой план это: ничего не знать о культуре того времени и отправиться прямиком туда?       – Я поэтому туда и отправляюсь! Чтобы узнать! – снова повысил голос. Глупая привычка.       – Ты, – Тэ тычет пальцем в плечо друга, – дурак. И что ты будешь делать, если встретишь кого-нибудь там? Скажешь им «привет» на ново-корейском?       Бомгю только закатывает глаза. А что ему остаётся? Ответить «да»? Тогда Тэхён живо отберёт у него и устройство для управления временем, и ленты. И никакой Хюнинкай его не остановит.       – Стоп! – только помянешь, как говорится, – Прекращайте спорить, – Кай театрально хмурит брови и дует губы, – С одеждой я помогу – не зря же учился шить, а ты, Тэхён, расскажи ему об основах или типа того, ладно? Пожалуйста, – тут же добавляет.       – Ладно, – блондин лениво поднимается с кровати, – я эту затею не поддерживаю даже немного, чтобы вы знали.       Тэхён и Бомгю встречаются взглядами.       – Просто будь настолько аккуратен, насколько можешь.       – Хорошо, я обе-ща, – Гю давится воздухом. Договорить не получается.       Просторная комната привычно наполняется техническим шумом от работающих фильтров, холодными безжизненными бликами уличных фонарей и неумелым пением хозяина. Друзья ушли примерно час назад, оставив после себя только пустоту, к которой не так уж просто привыкнуть. Когда он жил с родными, так плохо и одиноко не было. С ним всегда был его попугай, разбавляющий надоедливый шум, родители, стабильно вынуждающие того ходить вместе с ними в магазин хотя бы пару раз в неделю. И в его комнате стояли открытые полки с какой-то дребеденью, ночник с неуместно рыжим светом и даже пара растений. А сейчас… Сейчас он выходит из душа и рассматривает эту тёмно-голубую пустоту, усеянную разве что плодами его воображения. Он представляет живых пушистых мотыльков, разлетающихся с кровати и бьющихся о стёкла. Он тянет руки вперёд, как будто ещё немного и там кто-то появится. Но нет, там всё ещё пустота.       – Кай, ты можешь принести одежду завтра? – Бомгю уже хочет отпустить кнопку записи, – я хочу переместиться завтра вечером.       Палец отрывается от тусклого экрана и принимается ощупывать мочки ушей. Гю нравится приходить в себя таким образом – тянуть за щёки, уши, волосы. Он сосредотачивается на тактильных ощущениях, звуках и эмоциях, но не чувствует ничего, кроме желания исчезнуть. Да, он хочет скорее сбежать отсюда. В какой-то мере это побег от себя, но он об этом уже даже не задумывается. Лопатки сталкиваются с плотной тканью пледа, выбивая выдох, и ноют. «Не стоило сидеть на полу днём» – заключает и лениво тянется за вибрирующим телефоном.       – Как ты? – привычно спрашивает Тэхён.       – Хочется сдохнуть, – честно отвечает Бомгю. Кожу на шее щиплет от солёной влаги. Парень вжимается в кровать.       – Какой раз за день?       – Такое ощущение, что я ни о чём другом не думаю.       – В сутках восемьдесят шесть тысяч секунд, так что, наверное, ты думаешь об этом в восемьдесят шесть тысяч первый раз.       Чхве улыбается. Такой глупый разговор.       – Я просил тебя не прогуливать уроки психологии и любви к себе в средней школе, но ты сам меня не послушал, так что теперь…       – О не-ет, – Чхве смеется, смаргивая слёзы, – давай без нравоучений сегодня, ладно? Накопи побольше на потом.       – Договорились. Ты тоже готовься тогда, – Кан улыбается, и это можно было бы услышать по голосу, но Гю видит его на экране. Сам, как и всегда, камеру не включает, – я тебе скинул файл с культурой того времени и основными правилами поведения там. Папа меня чуть не застукал из-за тебя, Чхве Бомгю. Тебе должно быть стыдно!       – Мне очень стыдно, Тэхён, я клянусь. Спасибо за помощь.       Бомгю нравится чувство, когда он, наконец, может идти против правил. Бомгю нравится место, которое он выбрал для перемещения. Бомгю нравятся тактильные ощущения, когда он ощупывает прибор из дорогой пластмассы, тумблер между отметками настоящего и прошлого, маленькие надёжные кнопочки. Он осматривает TCPro внимательно, как будто хочет увидеть каждую царапинку, коих, конечно же, нет. Перемещает взгляд на окружение и ему становится привычно пусто: возвышенность, покрытая песком, спрятанная в надёжных руках заброшенных технических зданий, не имеет в себе ничего живого. Песок – серый, небо – серое, здания – серые.       – Может, и правда не стоит? – Бомгю поднимается с колен и чувствует дискомфорт. Маленькие камушки прилипли к его обнажённой коже, потом скатились под джинсы и упали на светлые кроссовки. Чхве морщится и рассматривает красные вмятинки. Нет, всё-таки стоит.       Гю разлучает две части устройства, растягивает прозрачную ленту с метками и удостоверяется: да, он поставил отметку ровно на девять веков назад, да, он натянул достаточно временного «лассо». Только нажать. Юноша хотел бы передумать тысячу раз, хотел бы «поломаться», как говорили раньше, но он уверен в том, что это путешествие даст ему больше, чем заберёт. «Пропущенная неделька в университете взамен на незабываемые ощущения в старом мире» – думает – «хороший обмен» – заключает. Разводит руки в стороны, наблюдая за медленно появляющейся, еле ощутимой, энергией на ленте. Космическая струна бесконечно тянется, созданный портал привлекает к себе внимание деформацией всего окружающего. Бомгю таки трусит, думает, оглядывается и всё равно идёт. Делает пару шагов вперёд.       Закашливается. Покрывается мурашками (если восстановление частиц после столкновения с античастицами вообще можно назвать мурашками). И вдруг впадает в непонятную лихорадку. Но это длится недолго, потому что по его голове ударяет осознание: он не сможет связаться ни с Тэхёном, ни с Каем из старого интернета. Он готовится к тому, что будет на протяжении недели слушать нотации и опирается ладонями обо всё ещё красные колени.       – Молчи, принцесса, и получай по заслуге, – незнакомый голос выпрыгивает из-за угла пёстрого здания, сопровождается вознёй и чьим-то стрекотанием.       Бомгю только сейчас понимает, что он не один. Слышит самых настоящих сверчков, видит свет луны, который тут чуть ярче, чем в 30-ом веке. Спешит спрятать странную круглую штуку с надписью «TemCrutioPro», не вынимая оттуда ленты, в чёрный рюкзак. Нетерпеливо вытаскивает свой «новый» телефон и ухмыляется при виде «Пятница, 25 июня 2021». Оглядывается с надеждой, что никто не заметил его внезапного появления из воздуха и выдыхает: мол, да, тут пусто. Ну, почти пусто. Взгляд хочет скользить по зданиям и деревьям, как раньше, но постоянно сталкивается с вещами. Диван под открытым небом – странно. Бочка, полная или пустая – непонятно. Какой-то небольшой шкаф со сломанными ручками, ящики, мусор…       – Слышь, пидор, лучше бы тебе было не рождаться, – тот же голос продолжает раздражать.       – Заткнись, – говорит кто-то другой в один момент с Бомгю. Он только начал наслаждаться тишиной: в их времени это непозволительная роскошь.       – Пидорам слова не давали.       – Ты больше никаких слов не знаешь? – удар.       Гю раздражается ещё сильнее, пинает песок. Он не силён в истории, но он знает, что то, что происходит за углом, называется физическим насилием и он знает, что «пидор» – это совсем нехорошее слово. Он редко запоминал подобные мелочи, но это слово запомнил. Его тогда очень поразил факт, что в начале 21-ого века и до этого, отношения между людьми одного пола считались чем-то мерзким.       – Угораздило же тебя нарваться на приключения, – Бомгю чертыхается скорее для виду, – нет, тебе нужно просто пройти мимо, – он продолжает шёпотом убеждать себя, но тут же ловит себя на том, что уже стоит за этим пёстрым углом и думает как бы отвлечь агрессоров.       Зажигалка. Если он бросит её в сухие кусты, может начаться большой пожар, но он точно отвлечет их. Если в бочку, то… не вариант, что там вообще что-то есть, так что это может быть «выстрел холостым». Хотя, звук их точно отвлечёт. Чхве чертыхается, услышав болезненный стон кого бы там ни было и силится вспомнить хоть одну считалку, чтобы принять решение, но не может. Целится в бочку и молится Вселенной, чтобы его занятия по метанию не прошли даром. Вспоминает своего покойного преподавателя. Сглатывает. Проклинает тупое стечение обстоятельств или судьбу – чёрт его знает. Выдыхает.       – Блять, что за хуйня?! – мерзкий голос летит в сторону глухого звука.       – Выстрел холостым, да? Накаркал, – парень открыто усмехается – терять нечего – и ловит на себе взгляды незнакомых парней.       – О, – блестящий рот напротив противно улыбается, – так мы тут не одни!       Бомгю закатывает глаза, мол, боже да мне вообще похуй, что ты говоришь. Но как только встречает напуганный взгляд парня, лежащего у ржавых дверей, осекается. Взгляд прыгает с незнакомца, чьё лицо разглядеть не получается, на противный склизкий рот, измазанный слюной.       – Хочешь присоединиться к нам? Или может к нему? – парень легко толкает пару своих приятелей, пиная камень с пылью в лежащего. Тот начинает кашлять, растирает кровь по подбородку и подрывается.       «Он явно не умеет драться» – думает Бомгю, наблюдая за несомненно красивыми, но слишком неэффективными ударами. Он бы подумал об этом ещё, но приходится защищать свою голову от удара слева. Чхве мешкается и думает: пригнуться или поставить блок, но в итоге отступает назад. Его противник падает и пытается удержаться за юношу. Очень зря.       Бомгю задыхается от внезапно поступившего в голову адреналина. Он точно любитель приключений. Любезно знакомит своё колено с чужим животом и отшвыривает тело подальше от себя. Встречается с испуганными взглядами остальных и понимает, что он явно не выглядит как «бэд бой» в их времени. Ясно, они испугались несоответствия образа и действий. Ну а чего ещё ждать от людей из прошлого?       – Побежали, – вполне реальный юноша запинается на втором слоге, хватает путешественника за руку и дёргает на себя.       И они бегут. Слышат проклятия оставленной компании – их четверо, вроде – в их адрес, задыхаются, разрывают ладони, спотыкаются и, наверное, даже не понимают, что каждый из них теперь не одинок. Горячий ветер врывается в легкие и остаётся незаметными мошками в волосах. Наверное, это чувство, которое называют свободой. Если свободу вообще можно назвать чувством.       Нежелательный спутник останавливается, когда Бомгю заливается хохотом. Они замирают напротив закрытого магазинчика с не выключенной вывеской и пытаются восстановить дыхание.       Гю внимательно наблюдает.       Перед ним стоит высокий юноша в свободной белой майке, теперь испачканной кровью, зауженных чёрных джинсах и цветастом пыльном кардигане. Почему-то сначала Гю осматривает его одежду. А только потом принимается изучать грязное лицо: умеренно пухлые губы с линией рта изогнутой уголками вниз, как будто навсегда застывшие в ухмылке, небольшой ровный нос с низкой переносицей и самые редкие в их времени глаза. Бомгю удивляется. Это и называется одинарное веко? Боже, блять, как красиво. Хочется потрогать настолько, что Чхве не может сдерживаться. Подходит и по-тупому трогает чужое веко большим пальцем правой руки.       – Ты чего? – незнакомый парень смотрит в чужие глаза всё ещё напугано и дико даже.       – Прости, – Бомгю вспыхивает смущением, отходит на шаг и обращает внимание на странные волосы своего нового знакомого. Они сухие и смешно топорщатся – это видно невооруженным глазом. Правда, веселиться Чхве не торопится – он слишком занят рассматриванием чужих глаз. Боже, до чего странно, – я думал, что, – пауза, – там просто была грязь.       – А, – парень пытается посмотреть на своё веко, как будто это возможно, и поэтому комично скашивает глаза, – спасибо. Правда, мне кажется, что я теперь весь в грязи и, – запинается, – Ты чего смеешься?       – У тебя красивые глаза.       – Что? – лицо незнакомца выражает удивление. Когда тот приоткрывает рот, Гю замечает, что его нижняя губа больше верхней и это тоже выглядит забавно.       – Прости, это странно? – Гю правда неловко. Во-первых, потому что его не должно быть здесь. Во-вторых, потому что он не уверен в том, что он говорит. И, в-третьих, он так и не может отвести взгляд от лица незнакомца.       – Очень, – юноша садится на какой-то металлический бортик около старых бетонных клумб, – ты спас меня, а теперь стоишь и извиняешься за то, что делаешь мне комплименты.       Чхве опускает взгляд на свои кроссовки, ощущает движение волос хрящиками ушей, видит свою чёрную чёлку и сосредотачивает внимание на своих пальцах. Они пыльные. Большой и указательный пальцы встречаются, делятся своей пылью друг с другом и неохотно расстаются.       – Как тебя зовут? – высокий парень выглядит совсем маленьким, сидя вот так, с подогнутыми под себя ногами, смотря своими любопытными глазами вот так, исподлобья.       – Моё имя Бомгю, а фамилия Чхве.       – Вау, как официально, – красивый рот по-доброму ухмыляется, – а я Чхве Ёнджун. Будем знакомы.       Перед Гю появляется вытянутая рука, и он не знает что делать. Вспоминает правила для высшего общества, которые они изучали на курсе этики, а не инструкцию Тэхёна почему-то, и вставляет свою ладонь в ладонь напротив. Вроде, получается неплохо.       – Ты не местный, да?       – Это так заметно?       – Это просто очевидно. В этом районе никто не носит такие куртки, – Ёнджун разрывает рукопожатие, глазами указывает на чёрный бомбер с металлическими круглыми вставками, – а ещё никто не вмешивается в дела Уёна, когда тот снова решает разобраться со мной.       – Уёна? – Бомгю начинает понимать. Инстиктивно склоняет голову вбок и внимательно вслушивается.       – Да, эти парни – это его, – поджимает губы, – шестёрки? Ну, выполняют его приказы.       – И чем ты ему не угодил?       – Какой ты любопытный, – Ёнджун легко смеётся и Бомгю замечает…       – У тебя очень красивый голос.       Спутник распахивает глаза, а затем сразу торопится спрятать лицо в ладонях. Он что-то говорит, кажется. Но Бомгю не слушает: он смотрит на его обувь с небольшой платформой. Классная. Она даже не кажется неудобной. В образе Ёнджуна вообще всё кажется очень удобным и красивым в высшей степени, несмотря на пятна от крови и грязи. Гю только надеется, что он выглядит хотя бы на половину так же круто в своих рваных широких джинсах и лёгкой свободной кофте.       – Уже поздно, – констатирует факт, – переночуешь у меня?       – А мне можно? – Бомгю, с непривычки, ставит ударение на слове «мне».       – Тебе можно, – Джун повторяет выходку нового знакомого и ставит ударение на «тебе».       Они идут по пустым улицам. Время переваливает за одиннадцать и, очевидно, все нормальные люди уже давно дома. Понятие «нормальные люди», стоит заметить, к этим двум не относится, поэтому, наверное, они тащатся с окраины города, намеренно избегая промышленных зон.       Бомгю вырывает фрагменты: тусклые вывески, редкие вонючие машины, мусор у бордюра и использованные медицинские маски. Бомгю не может рассмотреть всё за раз, и он боится выглядеть странно в чужих глазах. Бомгю сложно говорить с новым знакомым, но Ёнджун, кажется, его мнения не разделяет. Рассказывает о том, что Уён терпеть его не может из-за не взаимности своих романтических чувств, что сам Чхве вообще-то работает преподавателем танцев и им до дома идти ещё долго, но вызывать такси, ни в коем случае, не стоит. Почему – не объясняет. Потом спрашивает какого года рождения Гю и тот не находит ничего лучше, чем скинуть девятьсот лет и выдать «2001-го». А потом удивиться тому, что Ёнджун вообще-то из 20-го века. Тот смешно поругается, когда младший произнесёт это вслух, скажет обязательно называть его хёном при посторонних и аккуратно обнимет за плечи.       – Как ты вообще оказался на этом пустыре? – возмущается старший, – То, что тебе уже исполнилось двадцать, ещё не делает тебя бессмертным!       – Я, – Бомгю цепляет взгляд за кеды, повешенные на проводе, – сбежал из дома и смотрел на звёзды, – он считает это хорошей легендой.       – Да ты романтик! Мило, – Ёнджун смеётся, наклоняется ближе зачем-то и нечаянно дышит в щёку Гю. Тот смущается, не знает как на это реагировать, поэтому просто задерживает дыхание. Не исключено, что оно задерживается само по себе. В следующую секунду он готовится спасаться от цепких пальцев друга – те жадно мнут его щёки, отчего кожу даже щиплет. И если раньше это было необходимо ему для того, чтобы прийти в себя, то сейчас это не имеет никакого значения совсем. Всё вокруг вдруг кажется таким естественным и правильным. Как будто проснулся после очень долгого, тревожного сна.       – Ну, хён! – в их времени формальностей почти нет, поэтому Гю пытается привыкнуть уже сейчас, – У тебя же руки грязные!       – А у тебя теперь лицо, – смеётся, – прямо как у меня!       Его голос звенит. Звенят и его многочисленные, незамеченные Гю ранее, серёжки в ушах. Их хочется потрогать. И Бомгю, завороженный блестящими украшениями, тянет свои пыльные пальцы к чужим ушам. Правда, оказываются они на лбу. Это, должно быть, выглядит совсем странно со стороны, учитывая ещё и то, что они остановились посреди улицы. Ощущается точно странно.       – Ты что, решил меня облапать? – смеётся.       – Ты очень горячий.       – Вау, даже так, – Ёнджун смеётся сильнее и отворачивается, очевидно, пряча взгляд за отросшей тёмной чёлкой. Она освещается оранжевым светом мигающего светофора. И до Бомгю только сейчас доходит, что он на самом деле сказал.       – Ой, нет-нет, – бедный напуганный мальчик трясёт ладонями, выставляя их перед собой, – я имел в виду температуру. У тебя температура! И ещё очень красивые серёжки.       – А что насчёт ушей? – румяный Чхве разворачивается.       – Что?       – Ну, уши у меня тоже красивые? – Ёнджун ухмыляется, наблюдает за раскрасневшимся Бомгю.       – Красивые.       До чего это всё странно.       До квартиры Ёнджуна они шли в тишине – видимо, им обоим неловко после странного оранжево-красного разговора. А может им неловко от того, что на более оживленной улице Бомгю был настолько неосмотрителен, что старшему пришлось взять его за руку. И уж лучше молчать об этом, чем снова заводить смущающие разговоры. Сколько они вообще знакомы? Час?       Джун с явной болью пытается вытащить, видимо, ключи из переднего кармана джинсов. Вероятно, адреналин после драки сошёл на «нет», и теперь он ярко чувствует разбитые костяшки на пальцах и рану в уголке губ. Гю совестно из-за того, что он не спросил о его самочувствии ранее и теперь тоже молчал. Очевидно же, ему нужна помощь, Чхве-кочан-вместо-головы.       – Тебе помочь?       – Да, я был бы рад, – брови Ёнджуна смешно взлетают, а затем возвращаются в гримасу, выражающую боль. Кажется, ещё одна попытка вытащить ключ закончилась неудачно.       Это неловко. Всё это неловко с самого начала. И сейчас эта неловкость бьёт все рекорды. Ведь Бомгю приходится разворачивать Джуна лицом к свету из маленьких подъездных окошек, потому что лампочка тут, какого-то чёрта, не работает, поднимать кардиган, чтобы рассмотреть карман, а затем прикасаться к очертаниям чужой тазовой кости, чтобы достать маленькие металлические палочки, без которых ты не сможешь попасть к себе домой. Бомгю ругается про себя, как только может. Почему тугодумам из 21-ого века всё ещё не пришла в голову мысль сделать вход в квартиру по Face ID?       Ёнджун пропускает Бомгю вглубь квартиры и просит чувствовать себя как дома, а сам исчезает в какой-то двери. Как позже поймёт гость, это душ. Может быть, при других обстоятельствах, Гю посчитал бы это невежливым, но сейчас он понимает хозяина квартиры на сто процентов. Сама квартира представляет собой просторную студию, в которой из дверей только дверь в душ и гардеробную. Они приятного охрового цвета и обе находятся в коридоре – Бомгю их запомнил. Кухня, как и подобает небольшим квартиркам, маленькая, с круглым столом, вид на который открывается с самого порога. А комната для проживания оказывается необычно просторной: в ней стоит пара закрытых стеллажей, все ещё охровых и почти незаметных, телевизор с приставкой, белые, прямо как в 30-м веке, и огромный открытый стеллаж с растениями, подпёртый маленьким низким диваном. На стенах обои серого цвета, но это не делает место безжизненным, скорее, уравновешивает остальные элементы интерьера.       Пока гость рассматривает окружение, натыкаясь на напольное зеркало и пушистый ковёр, из-под стола раздаётся урчание и короткий рык.       – О-ай, – парень подрывается со стула, на котором уже успел расположиться, и рассматривает появившегося сонного питомца. Сначала пугается и отходит, а потом вспоминает, что в 21-ом веке собаки ещё не опасны и не переносят страшные вирусы. Да и пёс не выглядит агрессивным, скорее, наоборот, пытается подойти и обнюхать, наклоняет голову и внимательно хлопает глазками. Бомгю сдаётся и застывает под натиском этого умоляющего взгляда. А потом вовсе не выдерживает и принимается тискать запрещённую в их времени зверушку.       – Вау, – за спиной появляется Ёнджун, – вы поладили.       – А что, он обычно ни с кем не ладит? – Бомгю оборачивается с любопытством. И теперь его очередь выглядеть маленьким, сидя вот так, на корточках, смотря вот так, исподлобья.       – Нет, он всегда добрый, – Чхве улыбается, приступая к поиску чего-то в одном из стеллажей, – Это порода вельш-корги, зовут Шун, – объясняет Джун, размещаясь на своём зелёном диване, – но он не мой, а друга. Я бы хотел собаку, но пока что не могу взять на себя такую ответственность, – он зажимает во рту крышечку от какой-то пахучей медикаментами баночки и со стиснутыми зубами еле понятно добавляет, – я, вон, за растениями ухаживать не успеваю.       Гю следит за направлением красивых глаз и в очередной раз натыкается на растения в стеллаже. Замечает там маленький ночник, повёрнутый от этой части комнаты, и игрушечный аквариум с дешёвыми резиновыми рыбками. Однако гостю интереснее знать, что находится за всеми этими пёстрыми вещами, за своеобразной перегородкой. Бомгю снова оглядывает комнату и начинает скучать по своим растениям из дома родителей.       – Ты можешь тоже сходить в душ, если хочешь. Ай-щ, – Ёнджун морщится, обрабатывая раны.       Чхве Бомгю готов клясться, встретить Ёнджуна – лучшее, что он мог сделать, попав в это время. Потому что тот, судя по всему, ничего странного не заметил. Дал полотенце и чистую одежду, как подобает гостеприимному хозяину. После небольших споров о том, кто где спит и его «если кто-то из нас займёт место Шуна на диване, ему негде будет спать», принимается решение лечь вместе. Чхве меняет постельное бельё, укладывает гостя около стеллажа и тщательно укрывает его одеялом, скрупулезно проверяя отсутствие дыр со всех сторон.       – О, Бомгю-я, ты так похож на плюшевого медвежонка, – он треплет чуть влажные волосы младшего, – милашка.       Являясь игрушкой в руках обладателя красивых глаз, сложно возмущаться, так что Боми просто выдыхает и прикрывает глаза. Засыпать ему всегда было сложно, а в новом месте в тысячу раз сложнее. Только тут было непривычно тихо и непривычно темно, поэтому он чувствовал себя в большей безопасности, чем у себя дома. «Как-то не логично» – думает он. А потом трясёт головой, сосредотачиваясь на чужом сопении справа, на мятных и голубых облаках на потолке, похожих на сахарную вату. «Это тот самый ночник» – добавляет он. Мягкие блики перед глазами действуют успокаивающе: он не ощущает пустоту больше, видит, будто наяву, и пушистых белоснежных мотыльков, и летающих ненастоящих рыб, и свои любимые комнатные растения. А ещё знает, что, если протянет руки вперёд, там точно кто-то будет. Кто-то странный, с торчащими волосами, насмешливой улыбкой и высокой температурой. Зато будет.       «У Вас новое уведомление» – сообщает забытый Бомгю телефон, – «Пользователь taeh553.29 хочет отправить Вам сообщение».