Step Up

Прожить лишь одну жизнь, Подарить лишь одну любовь, Использовать один шанс, чтоб не упасть, Разбить лишь одно сердце, Позволить лишь одной душе вести нас, Не бросить нас. Единственное, Единственное... Alex Band – Only one

Вынужденный остаться у Хенсына дома на ночь, Чунхен все время ворочался и не мог спать, пусть диван в гостиной танцора был весьма удобным. - Зачем ему одному такая большая квартира? – пробубнил себе под нос лидер, в полумраке оценивая огромный размер салона и кухни, отделенной от него высоким столом. – Разве что только танцевать прямо здесь… Утром все же слегка задремавший Чунхен проснулся от выставленного будильника. Выключив его и провалявшись добрых 15 минут вслушиваясь, когда встанет хозяин квартиры, лидер все-таки раздраженно поднялся. За это время он даже не расслышал намека на какую-то деятельность со стороны Хенсына, сделав вывод, что танцор просто-напросто дрыхнет. Осторожно, хотя и удивляясь самому себе в этом, Чунхен прошел по коридору к комнате Хенсына и остановился, снова прислушиваясь. Ни звука. Толкнув дверь, парень просунул голову и плечо в щель, осматривая помещение. Никого. - Хенсын? – негромко позвал лидер. - Что? – послышалось позади слегка возмущенно и слишком резко для Чунхена. - А! – воскликнул лидер, тут же порастеряв всю свою серьезность. Мало того, что внезапное появление Хенсына из-за спины сильно напугало Чунхена, так парень ещё и ударился головой об дверь, а вскинутой рукой об косяк, когда от неожиданности подпрыгнул на месте. - С-с-с, - прошипел парень, прикрывая больную шишку не менее больной рукой. - Ой, Чунхен, тебе больно? – как-то слишком радостно для сочувствующего, поинтересовался танцор. Чунхен, задетый всей этой идиотской ситуацией до глубины души, вскинул на Хенсына горящие недобрым пламенем глаза. - Ещё слово и ты труп, - пообещал лидер. - Не забывай, что ты у меня в гостях, так что повежливее, - Хенсын вскинул подбородок. - Ты… - начал было парень, - Отлично, уже утро, так что я пошел. Чунхен резко выпрямился, не обращая на ноющую боль от достаточно сильного удара, и, отпихнув Хенсына рукой в сторону, мимолетно отмечая бинты на руках парня, вернулся в гостиную. Найдя свой рюкзак и куртку, парень быстро оделся и прошел в коридор за обувью. - Прекрати психовать на ровном месте, - ровным голосом проговорил танцор, облокотившись на стену и сложив руки на груди. – Правда пора остановиться. - Ты меня уже так достал, что я еле сдерживаюсь, чтобы не разбить тебе лицо, - сквозь зубы и завязывание шнурков на кроссовках, процедил лидер. - А меня не меньше достала твоя вечная раздражительность и мерзкие выпады в мою и Есоба стороны. Хотя с ним ты нынче невероятно добр, - в тон Чунхену прошипел Хенсын. - Ну так и отвали от меня, чего пристал?! – взорвался итак не спокойный лидер, - Я тебе ничем не обязан, ты мне тоже, разве сложно свести наше общение только до обязательных тренировок? Почему не сказал вчера, что в квартире нет места или типа того? Почему сам вечно появляешься передо мной, мешая сосредоточиться и вообще спокойно жить? К чему все эти подколы и издевательства? Я выгнал тебя из команды, но разве я позволял себе подобное? Я, может, и не тот лидер, о котором ты мечтал, но я все-таки человек, мать твою, а значит имею право выбирать, кого видеть и кого нет. Я Есоба в команду не звал, только тебя. И да, я уже пожалел об этом. Ещё тогда, в клубе. И поток слов резко оборвался. Это был первый раз, когда Чунхен и Хенсын вспомнили проведенную вместе ночь в клубе «Orange». Первый раз, когда Чунхен позволил себе настолько не сдерживаться, чтобы упомянуть об этом. И первый раз, когда лидер четко видел, чтобы Хенсын в разговоре с ним отвел глаза и стушевался до такой степени, чтобы покраснеть. Они были наедине, незачем сдерживаться. - Не может быть, - шокировано произнес Чунхен после минутного молчания. – Не может быть. - Что не может быть? – прикрыв глаза и пару раз глубоко вздохнув, чтобы взять себя в руки, проговорил танцор. - Я тебе нравлюсь, - не то вопрос, не то утверждение слетели с губ лидера быстрее, чем он сам вдумался в значение этих слов. Хенсын промолчал, но взгляда не отвел. - Значит, так оно и есть, - Чунхен даже кивнул сам себе, чтобы правда казалась более реальной и осязаемой. – Черт возьми, я тебе правда нравлюсь! Иначе бы ты себя не вел подобным образом, не спорил с Хёри и не ушел тогда с костра. Общаясь с тобой, я все время забываю, что ты чертов пе… - мимолетный взгляд на танцора как-то поубавил пыла, - Гей. Хенсын вздрогнул и очень серьезно, холодно и даже сердито посмотрел на лидера. Спустя несколько мгновений, парень заговорил голосом, полным металла: - Знаешь что, Чунхен? Даже если хотя бы часть от того, что ты мне сказал сейчас правда: и что?! Кто ты такой, чтобы судить меня? Нравишься ты мне или нет – не твое дело. Я тебя заставлял меня любить? Я тебя заставлял меня трахать? – лицо лидера исказилось, но что там было: боль или презрение, понять было невозможно. Хенсын решил для себя, что второе. - Я тогда сказал тебе, что не хочу. СКАЗАЛ! А сейчас ты таким тоном говоришь, будто я тебя склонил к сексу, буквально заставил сделать это со мной! У тебя девушка есть, между прочим. И вы с ней очень давно вместе, так причем тут я? Что бы я к тебе ни чувствовал: симпатию, интерес, любовь или иное, я не вешаюсь на тебя и не заставляю меня любить в ответ. Если честно, мне в принципе все равно, я вполне отдаю себе отчет в ситуации и не тешу себя надеждами. Потому что ты безнадежен, Чунхен. Ты только и умеешь, что злиться и ругаться, как тебя команда терпела столько лет? Ты забываешь обо всем, особенно о своей девушке. Увы, но я не хочу на ее место. Мне даже удобнее издалека, так проще тобой восхищаться или ненавидеть. Никому из нас не больно. - Ты так говоришь, словно существует вероятность, что я могу влюбиться в тебя, - презрительно отозвался Чунхен. – «Никому из нас не больно», - он передразнил парня. - Мне все равно, что ты думаешь, - ответил на издевательство Хенсын, - Я умею видеть и слушать свое сердце, а ты – нет. Ты целыми днями все больше и больше врешь сам себе. Продолжай, твое дело. Только когда по-настоящему взорвешься – не вини никого, кроме себя. И ещё, определись уже. Просто определись. - Я давно определился. Ещё много лет назад, так что не понимаю, о чем ты. - Тогда почему так нервничаешь? Почему простые шутки и подколы так выводят тебя из равновесия? Почему же я единственный, на кого ты срываешься даже без повода? Даже сейчас ты нервничаешь. Не смешно, Чунхен, - устало покачал головой танцор, уходя и оставляя лидера одного в коридоре. Не успел парень закрыть дверь в собственную комнату, как услышал грохот захлопнувшейся входной двери. - Беги, Чунхен, беги, - горько усмехнулся Хенсын и обессилено опустился на пол. *** Хенсын до вечера (в принципе, он для себя решил вообще весь день провести дома, а лучше пару недель) не выходил из квартиры, отчего-то пялясь на забытый Чунхеном рюкзак с личными вещами. Учитывая, что лидер не вернулся за ним сразу же, можно было сделать вывод о нежелании Чунхена пересекаться с танцором снова после их утреннего что-то вроде разговора. Услышав звонок в дверь, Хенсын, как был в майке и спортивных штанах, медленно подошел и не глядя открыл ее, ожидая в гости максимум Дуджуна, зашедшего бы забрать вещи лидера, или Есоба, который в принципе практически жил с ним. Ну, Кевина еще может быть, хотя после примирения с «тем самым» Сухеном от него не было ни ответов, ни приветов. Но в дверном проеме стоял Чунхен, хмуро поглядывающий на танцора. - Что ты здесь забыл? – грубо спросил парень, не предлагая войти даже жестом. - Вещи, - нервно буркнул лидер. Хенсын устало развернулся и молча прошел в гостиную, подхватывая рюкзак одной рукой, а спустя несколько мгновений с силой, присущей раздраженному состоянию, кидая его уже двумя в руки лидера. - Что-то еще? – для проформы осведомился танцор, между тем делая попытку закрыть входную дверь. - Ну знаешь ли… - Чунхен ногой нарушил его планы, откидывая рюкзак и врываясь в квартиру парня. - Чего еще тебе надо, Чунхен? – на Хенсына словно навалилась усталость всего мира, потому что он был даже не в силах злиться. Да и к чему злиться? Ну, любит он Чунхена, ну переросло его невероятное фанатство в одержимость и желание быть хотя бы недалеко от лидера. Ну, играл он все это время. Ну, нет в его сердце ненависти и желания за что-то мстить. Но Чунхена это не изменит и любить его не заставит. - Если честно, то я думал, что ничего, - внезапно очень серьезно ответил лидер, вглядываясь в лицо Хенсына, словно ища там ответы на все свои вопросы. Получив новую связку ключей, побыв дома, поев, переодевшись, парень знал, что может прожить и без забытого рюкзака. Но что-то его невероятно тянул обратно, в квартиру Хенсына. Его раздражение и злость достигли наивысшей точки, Чунхен даже не мог сидеть спокойно, все мысли направлялись лишь в одну сторону – Хенсын. Его реакции, его слова сегодня утром. У Чунхена было такое ощущение в груди и руках, словно гвозди туда забивали. Парень не любил собственное бессилие и слабость, так что единственным верным решением было вернуться и выяснить все от начала и до конца. - Ну так и вали уже, - танцор лишь махнул рукой в сторону двери. - Думаю, лучше если я тебя все-таки ударю, - занося кулак, поздновато предупредил Чунхен. Хенсын естественно не успел среагировать и отшатнулся назад, рукой растирая кровь по губе. - И за какие заслуги? – тихо уточнил он. - За все. За всё. И просто так, для разрядки, - просто проговорил лидер, тряхнув рукой и вновь нанося удар не сопротивляющемуся Хенсыну. Танцор согнулся пополам от удара в солнечное сплетение. - Мне правда уже осточертело с тобой ссориться, - устало сказал лидер, делая шаг к оперевшемуся на стену парню. – Ты серьезно собираешься продолжать в том же духе? Давай уже разберемся как мужчина с мужчиной и прекратим этот детский сад, а? Почему ты не отвечаешь? Хенсын только горько усмехнулся. - Я не вижу преимуществ в применении силы. Тем более для решения проблем, которые на самом деле не уладить обычной дракой. Мои чувства к тебе не исчезли за три года, так что кулаками их тоже не выбить. - Ты думаешь? – Чунхен вскинул одну бровь и приготовился нанести новый удар, когда Хенсын перехватил его руку и прижал лидера лицом к той самой стене, у которой только что сгибался пополам. - Это было подло, - спокойно прокомментировал парень. - Ты поступаешь не менее подло, заваливаясь ко мне и начиная драку практически без предупреждения. Чего тебе нужно, Чунхен? - Повторяешься, - закатил глаза лидер, выворачиваясь и сбивая танцора с ног. – Но я могу сказать только одно – не знаю. Я просто устал с тобой вечно препираться, я хочу разобраться в ситуации, в себе, в тебе. Мне все равно, что из этого выйдет, главное чтобы не так как сейчас. Несколько минут возни и попыток перенять инициативу, несколько смазанных и точных ударов, несколько более и менее удачных захватов и Чунхен прижимает Хенсына к стене предплечьем за горло, не давая вырваться и пронизывая странным, но спокойным взглядом. - У меня есть идеи, почему я так реагирую, - сказал лидер словно сам себе. - О, Чунхен, когда это ты начал думать? – со скептической ухмылкой, давшейся, правда, с трудом из-за особенностей его положения, но с грустным блеском в глазах. - Пришлось, - пожал плечами парень, удивляя Хенсына. Руки лидера перекочевали на плечи танцора, сжимая и заставляя сердце Хенсына, до этого бившегося на предельной скорости из-за всплеска адреналина, замереть. Парень боялся пошевелиться, думая, к чему может привести сложившаяся ситуация. Чунхен же опустил голову вниз, смотря под ноги, и что-то обдумывал. - Хенсын, нам нужно поговорить, - тяжело и обреченно, слишком странно для вечно недовольного и злящегося лидера. Хенсын нахмурился и уставился взглядом в темные каштановые волосы Чунхена – единственное доступное его обзору место. – Нам действительно нужно разобраться. Это невыносимо. - И как ты предлагаешь разговаривать? Что мы вообще можем друг другу сказать? – сжимая ноющие от боли и перевязанные пальцы в кулаки. – Ты мне нравишься, этого не изменить. Это странное, сумасшедшее чувство мне никуда не деть, Чунхен. За столько времени оно никуда не пропало, не забылось, не растворилось. Что прикажешь мне делать, а? – Хенсын старался говорить холодно, однако голос все равно чуть-чуть, но дрожал от злости. – У тебя все нормально: есть девушка, друзья, успехи в учебе и танцах. У тебя есть цель в жизни. Тебе незачем злиться. Просто не обращай на меня внимания. Не замечай, если хочешь. Не нравится – общайся как со всеми, но не придавай значения тому, что тебя не касается. Я давно пожалел, что вообще появился в Сеуле. За тот вечер тоже прости и просто забудь. Если так невыносимо тяжело – избавься от меня. Хёри будет только рада и успокоится… Хенсын не заметил, как слезы стали скатываться по его щекам, размывая взгляд и с каждой новой каплей превращаясь в широкий поток. У танцора в данный момент болело все – руки, голова, шея, губа, живот, а самое главное – сердце. Он искренне хотел, чтобы Чунхен убрался из его жизни или хотя бы квартиры. Его собственные чувства приносили ему самому только боль и страдания, но разве ж лидер виноват? Поэтому Хенсын никогда не собирался вешать на парня какие-то обязательства. Не мог, не имел права. Чунхен никогда не станет его. Лидер, уловив мелкую дрожь голоса и плеч, медленно поднял голову, глядя как Хенсын немигающим, словно замороженным взглядом смотрит перед собой, не обращая внимания на движение со стороны Чунхена. Слезы текли и текли, заставляя сердце Чунхена сжиматься и ненавидеть себя в этот момент больше всего. Да, у него были идеи насчет их ситуации. Но где же взять смелость на признание хотя бы одной? Чунхен не двигался, внимательно следя за Хенсыном, за каплями из его глаз, стекающими по щекам и подбородку. Лидер думал о том, что сказал парень. Думал о том, как же тяжело иметь подобные чувства и жить с этим много лет. И думал, что должен что-то сделать. Должен принять какое-то решение. Сложное или простое, но прекратить эту затяжную войну нужно как можно скорее. В какой-то момент Хенсын, всхлипывая, прикрыл глаза и запрокинул голову назад, облокачиваясь на стену, а из глаз стекли две очень крупные и такие одинокие слезинки. Чунхен еле успел поддержать танцора, когда ноги того подогнулись, и он стал сползать по стене на пол. Подхватив Хенсына за талию обеими руками, лидер еще ближе прижался к парню, удерживая того в положении стоя. Танцор удивленно распахнул мокрые и припухшие веки. - Чунхен, уходи, - то была не обычная манера парня грубо посылать лидера куда подальше, а практически мольба. – Оставь меня в покое. - Не могу, Хенсын, - припадая лбом к ключице танцора, обреченно вздохнул Чунхен. – Я может и хотел бы, но не могу. - Да что ты понимаешь вообще? – откуда-то взявшаяся в Хенсыне сила оттолкнула лидера к другой стене, а парень кипел от внезапно накатившей злости. - Ничего, я же сказал. - И что мне делать прикажешь с твоим ничего? – танцор почти кричал, запуская руки в красные, уже немного выцветшие волосы. - Хенсын, - лидер быстро преодолел расстояние между ними, хватая парня за запястья и приближая к себе. – Хенсын… Танцор поднял голову, заглядывая в глаза Чунхена. Там не было злобы, не было ненависти. Лидер не был сердит или выведен из себя. Парень смотрел каким-то выжидающим, изучающим и обреченным взглядом. Хенсын же искал там хотя бы намек на симпатию. Но найти не мог. - Подожди, успокойся, - Чунхен зачем-то опустил руки танцора вниз, прижал их к его бокам, а затем достал их кармана телефон, еще по более непонятной причине выключая его и отбрасывая на тумбочку, стоявшую возле входной двери. Следующим движением на глазах у удивленного Хенсына лидер снял с себя куртку и ботинки. - Что ты… - но договорить танцор не успел, потому что Чунхен резко схватил его за локоть и потянул на себя. - Я пытаюсь разобраться, - просто ответил лидер, осторожно касаясь своими губами приоткрытых губ Хенсын. Почувствовав на своих губах мягкое движение и горячее дыхание лидера, Хенсын испугался. - Не надо, - парень попытался оттолкнуть Чунхена, но тот лишь перехватил его руки, прижимая к себе и целуя настойчивее. – Остановись, ты же знаешь, что мучаешь меня, - с болью в сердце и в голосе просил Хенсын, но вырываться сильнее он просто не мог. Он так долго этого ждал. Будь что будет. Чунхен не ответил на мольбы, но Хенсын ответил на поцелуй. Чунхен целовал отчаянно, требовательно, с какой-то гиперболической уверенностью. Он покусывал губы танцора, исследовал горячим языком его рот, вплоть до нёба и десен. На секунду оторвавшись, парень страстно перешел на щеки, подбородок и шею Хёнсына, выбивая из потерянного в мыслях парня судорожный выдох. Руки лидера прижимали к себе крепко и безапелляционно, Хенсын даже не пытался двинуться – бесполезно. Оставалось только принимать внезапный порыв Чунхена как факт, причем очень приятный и одновременно причиняющий невыносимую боль. Сердце сжималось от непонятного страха и волнения. Точнее все было понятно, но мысли о правде только разочаровывали, поэтому красноволосый танцор отбросил попытки взвесить все за и против. Он просто в ответ обнял Чунхена, притягивая и прихватывая губами мочку уха, пока тот был занят его шеей и ключицами. Чунхен резко выдохнул и отодвинулся от Хенсына, заглядывая ему в глаза, пугая парня еще больше. Танцор уж было решил, что опять все испортил, но лидер быстро стянул с Хенсына футболку, а затем и свою, чтобы потом вновь притянуть ближе и прижаться горячим обнаженным телом к телу Хенсына. Хенсыну стало невыносимо душно и жарко. Его трясло от желания: Чунхен был так близко. Чунхен целовал его, Чунхен обнимал его, Чунхен хотел его. А еще Чунхен знал наверняка, где в квартире Хенсына находится спальня. *** Повалив несопротивляющегося парня на кровать, Чунхен отстранился, рассматривая покрасневшие от поцелуев губы и потемневшие от желания глаза. Хенсын будто плавился в его руках, растекаясь тягучим воском, позволяя делать с ним все что угодно и даже больше. Лидер никогда не чувствовал подобной отдачи даже от Хёри. - Ты невероятный, - вырвалось у него, прежде чем вновь наклониться и утянуть Хенсына в глубокий и страстный поцелуй. Хенсын не был уверен, что все происходит на самом деле. Ему просто хотелось отдаваться, хотелось, чтобы это случилось, а о последствиях он старался не думать, но не мог. Чунхен покрывал поцелуями его припухшие губы, покрасневшие щеки, красивую шею, нежные уши и соблазнительные ключицы. Его руки оглаживали плечи и грудь, задевая возбужденные соски, останавливались на талии и чуть сжимали, притягивая ближе к себе. Лидер пугал своей настойчивостью и очевидным стремлением довести дело до конца. - Чунхен, - тихо позвал Хенсын, однако срываясь на стон от касания горячего языка к обнаженному животу. Но Чунхен не слушал его, увлеченно исследуя тело, которое прошлый раз практически не видел и не трогал. Он, продолжая ласкать живот, принялся развязывать узелок на мягких штанах Хенсына, который все же нашел в себе силы бороться. - Стой, стой, - танцор резко сел, чуть отталкивая от себя лидера, на лице которого тут же отразилось все возможное недовольство. - Ты хоть понимаешь, что сейчас делаешь? – учащенно душа от возбуждения, уточнил Хёнсын. – Считаешь, приемлемо «так» разбираться? Чунхен смотрел на танцора открыто и прямо, но ответ не был настолько же честным и ясным: - И понимаю, и не понимаю. И считаю и не считаю. - Нет, Чунхен, так нельзя, - парень покачал головой и поспешил отодвинуться от лидера. – Мы должны остановиться. Ты не понимаешь, что творишь. Чунхен ничего не ответил, лишь резко забрался глубже на кровать к Хенсыну и притянул того к себе. Новый поцелуй был настолько откровенным и страстным, что танцору на секунду показалось, будто между ними на самом деле что-то есть. Он опять не смог не ответить. Не смог оттолкнуть, не смог воспротивиться. Лидер нежно покусывал губы танцора, оглаживая их языком, и целовал так глубоко, что звенело в ушах. Танцор отвечал аналогично, но вкладывал в поцелуй все свои чувства. Все ту боль, причиненную ему его командой и самим лидером. Все то бесконечное восхищение, которое окутывало его, когда Чунхен был рядом. Всю ту любовь, которую хранил в себе много лет. - Нет, - Хенсын снова оттолкнул лидера. - Я понимаю, что тебя останавливает, Хенсын, - коснувшись рукой щеки танцора, проговорил парень севшим голосом. – Я не могу сказать с уверенностью, что чувствую к тебе что-то сильное, но я точно хочу тебя. - Думаешь, этого достаточно? - Конечно нет, но выбор за тобой, - Чунхен выглядел серьезным и готовым сдаться, если Хенсын его оттолкнет. И именно сейчас Хенсын меньше всего хотел его оттолкнуть. Все-таки, если Чунхен уже давно сомневается, возможно, есть надежда. Рука танцора осторожно коснулась подтянутого торса лидера, кончиками пальцев поглаживая живот и поднимаясь вверх. Чунхен ждал. Хенсын придвинулся ближе, усиливая нажим и проводя по груди уже ладонью, заводя руку за спину и притягивая парня за затылок. Целуя приоткрытые в ожидании губы лидера. Руки танцора зарылись в его волосах, чуть оттягивая, и в то же время он сам прижимался сильнее. Чунхен обхватил парня за талию, тут же резко переворачивая и укладывая Хенсына под себя, придавливая обнаженным телом к кровати. Прошлый раз и этот сильно отличались. Тогда, в клубе, Хенсын играл, особо ни на что не надеясь, желая поиздеваться над лидером. Сегодня же их поцелуи были почти настоящими, почти искренними, почти теми самыми. Не имя намерений больше мешать происходящему, Хенсын активно принялся отвечать на ласки. Он целовал в ответ, иногда перехватывая инициативу и переворачиваясь, поджимая лидера под себя. Проводил руками по спине и пояснице, отмечая про себя места, которые доставляли наибольшее удовольствие Чунхену. В какой-то момент терпеть стало невозможно, поэтому лидер на вытянутых руках навис над танцором и потянулся к завязке на его брюках, быстро расправляясь с ними и стягивая вместе с бельем. Оглядев сверху налившийся болезненным возбуждением член танцора, его плоский живот, часто вздымающуюся грудь и запрокинутую голову с четко выделяющимся кадыком, Чунхен перевел на Хенсына прямой взгляд, в котором последнему померещился страх, когда как для первого был сродни восхищению и осознанию. - Ты можешь все прекратить, - тихо, почти шепотом, а так же сделав попытку прикрыться, но был остановлен лидером. - Да никогда в жизни, - буркнул Чунхен себе под нос, резкими движениями расстегивая собственный ремень и джинсы, а затем наклоняясь к Хенсыну и остервенело целуя в губы. Стянув с себя остатки одежды, Чунхен прижался своим возбуждением к возбуждению Хенсына, подхватывая того под бедра и усиливая давление и трение. Танцору даже показалось, что лидер сошел с ума, такими горячими и чувственными были его поцелуи и прикосновения. Он обнимал обеими руками до боли в ребрах, а прижимался до боли в паху. Он покрывал поцелуями каждый сантиметр его кожи, не пропуская ни единого кусочка. Он целовал и целовал так, что у Хенсына не хватало уже ни дыхания, ни терпения. - Чунхен, пожалуйста… - простонал парень. Чунхен же, за неимением понятия, где достать смазку, обернулся к высокому комоду, загроможденному какими-то вещами Хенсына, в том числе бутылочками с лосьонами, дезодорантами и другим нужным хламом. Наткнувшись взглядом на масло для тела, Чунхен потянулся к нему, чуть отодвигаясь от возбужденного танцора. - Куда?.. - Здесь, я здесь, - лидер вновь нагнулся над парнем, коротко целуя и размазывая по рукам маслянистую жидкость. Одной рукой Чунхен скользнул по члену парня, вырывая судорожный вздох, а второй аккуратно обмазывал вход между ягодиц. Первый палец он протолкнул внутрь вместе с движением по члену, вниз-вверх, вырывая из Хенсына судорожный полувздох-полустон. Танцор, предвкушая и в то же время идя против неприятных ощущений, сильнее расслабился и раздвинул ноги, давая Чунхену больше возможности для движения. Второй и третий пальцы вошли легче и уже не причиняли боли, только чистое удовольствие, сравнимое разве что с эйфорией во время баттлов. Хенсын чувствовал, как старается лидер, как осторожно и даже заботливо растягивает его, не отвлекаясь на поцелуи, дабы не перейти границ и не сделать плохо. И ему от этого становилось еще невыносимей. Решив для себя, что уже готов, да и в крайнем случае потерпит, танцор позвал Чунхена. - Поцелуй меня, - прошептал парень. И был рад, что лидер ничего не сказал, только последовал просьбе, нежно касаясь губ и проводя по ним языком, лаская, еще больше возбуждая. Хотя казалось бы, вот он – предел. Хенсын крепко прижался к Чунхену, размещая руки на лопатках, стараясь оставить как можно меньше расстояния между ними. Он бы еще полежал так, но тогда рискует лишиться лидера в принципе. Незачем пугать неуверенного парня своими неуместными чувствами, пусть они и разрывали грудную клетку, надеясь, наконец, спустя годы, вырваться наружу. Когда Чунхен осторожно и плавно вошел в него, Хенсын не смог сдержать двух слезинок, скатившихся на простынь под его головой. Заметив это, лидер остановился и хотел отодвинуться, считая, вероятно, что стал причиной боли, но думал он не совсем в том ключе, который на самом деле чувствовал танцор. Хенсыну пришлось обхватить Чунхена ногами, чтобы не дать возможности выйти из него. - Все нормально, - все так же шепотом. И Чунхен, чуть сомневаясь, все же уступил, приподнимая бедра парня и толкаясь чуть сильнее, чем в первый раз, но все еще не переходя границ. Хенсын же увидел звезды просто от мысли, что он сейчас с лидером, с человеком, которого так любит. И не так как в прошлый раз – грубо и обидно, пусть и вполне заслуженно. А по-настоящему. И его даже не заботило то, что, скорее всего, это больше не повторится. Внутри Хенсына было узко и горячо настолько, что Чунхен едва сдерживался, чтобы не броситься в омут с головой или хотя бы позорно не кончить в первые три минуты. Он крепко прижимал к себе отвечающего встречными движениями танцора, толкаясь настолько глубоко, насколько это было возможно в их позе. Казалось, что все равно мало, поэтому лидер нагнулся к Хенсыну, практически ложась на него. Двигался парень медленно, но резко и глубоко. Сообразительный танцор выгибался и принимал заданный ритм. Жарко стало мгновенно. Чунхен оставлял смазанные и точные поцелуи на губах, шее и ключицах, иногда лаская и плечи. Перехватив запястья танцора, лидер сначала обвел языком обе его перебинтованные ладони, а затем переплел их пальцы, укладывая руки по обе стороны от головы. И ускорился, чувствуя, что лучшее еще впереди. Лидеру хотелось брать… Нет… Заниматься сексом… Нет… Делать это с Хенсыном только в такой позе. Видеть его лицо, во всех красках отражающее, насколько тому хорошо. Иметь возможность поцеловать в любой момент в губы или еще куда-либо. Хотелось наблюдать и чувствовать, как Хенсын выгибается под ним, как хочет то ли отдать всего себя, то ли сбежать от прекрасных ощущений, которые дарил ему Чунхен. И двигаться, двигаться без остановки и передышки. Глубоко и сильно. Хенсын, кончая наконец, издал такой низкий и протяжный стон, выгибаясь дугой и вцепляясь в спину лидера, что Чунхену не оставалось ничего, кроме как толкнуться в него как можно сильнее, руками обхватывая спину и тут же тоже подходя к завершению, и затянуть парня в глубокий поцелуй, ответно до боли кусая чужие губы. Изнеможенные парни так и лежали какое-то время, приводя в порядок собственные мысли и дыхание, чувствуя, как распространяется экстаз, задевая самые глубокие и отдаленные уголки в расслабленном теле, как приятное покалывание хотя бы ненадолго заменяет тяжесть на душе и в сердце. *** Было уже очень поздно, но два парня, находящихся на кровати Хенсына все еще не спали. Чунхен полусидел, облокотившись спиной к стене, и обнимал обеими руками прислонившегося к нему танцора. Хенсын же сидел чуть боком, удобно устроившись на груди лидера и вслушиваясь в размеренное биение его сердца. Оба парня молчали, разбавляя тишину редким шевелением и едва слышимым дыханием. Оба были одеты, хотя Хенсын думал, что лидер почти сразу уйдет, но тот только натянул брюки и футболку, а затем притянул к себе танцора, вдыхая запах его волос и не говоря ни слова. Хенсыну, который не сразу смог расслабиться в объятиях, спустя какое-то время стало казаться, будто сон затянулся, делая все вокруг еще более нереальным, чем могло казаться до этого, даже во время такого чувственного и одновременно сложного секса. Случившееся между ними Хенсын в душе окрестил чудом, и то же чудо удерживало его в объятиях лидера до сих пор. И танцор не сопротивлялся, считая, что имеет право на свое маленькое волшебство. Потому что спокойное дыхание Чунхена, его нос, зарывшийся в волосах другого парня, руки, нежно обхватившие плечи и талию танцора иначе как волшебством в понимании Хенсына назвать было нельзя. Разговаривать не хотелось никому из них, слишком сложно было выразить что-то словами, а если они не приходили на ум сразу, то торопливость в этом вопросе могла только навредить. Хенсын и Чунхен, словно сговорившись, но совершенно отдельно друг от друга думали об одном и том же. О непонятных, запутанных чувствах, ситуациях и проблемах. Чунхен действительно засомневался. Он пришел к неутешительному выводу, что какая-то его часть без танцора просто не может. И не могла. Парень понравился ему сразу, как только заявился на кастинг, а затем привлек внимание как умный и интересный собеседник, сложная личность. Сейчас Хенсын был почти таким же, за исключением появившейся в нем вызывающей откровенности и вспыльчивости, но лидер соотносил эти качества скорее с собственной виной перед ним. Так Хенсын защищался. Если его успокоить, заставить расслабиться и почувствовать себя уверенно, лидер не сомневался, что танцор будет таким же, как и много лет назад. Отчего-то хотелось вернуть того чудесного парнишку, так много работавшего и старавшегося на самом деле ради команды и Чунхена, просто тот был слеп и имел множество предубеждений. Возвращение танцора добавило масла в огонь, особенно учитывая, что в новом образе Хенсын был невероятно привлекательным. Хенсын просто пребывал в некоторой прострации, вновь ощущая всю тяжесть своего положения. Его чувства были вновь сильно задеты, и как следствие ничто не казалось хоть насколько-нибудь надежным, внушающим доверие. Ему не хватало опоры и уверенности в завтрашнем дне. Завтрашний день вселял страх. Что будет, когда он придет на репетицию? Как поведет себя Чунхен? Они ведь сто процентов не встречаются теперь. И даже нет надежды на какие-то либо отношения из разряда «мы просто узнаем друг друга получше». Это не в стиле Чунхена, он не станет гулять за спиной Хёри так откровенно, чтобы просто убедиться в отсутствии чувств к одному из них. Произошедшее ранее и даже сегодня не в счет. Это, как бы ни было больно Хенсыну, разовое помутнение или разовое поощрение, но на большее лидер рассчитывать не позволит. Да и Хенсын бы не хотел никого обманывать. Хёри ни в чем не виновата, так что даже пусть и раздражает танцора до жути, не обязана страдать по его вине. - Хенсын, - прошептал лидер, вырывая танцора из размышлений и заставляя вздрогнуть от неожиданности, но тот тут же почувствовал, как руки Чунхена сжались на плечах и талии парня, стараясь успокоить. - М? – боясь дать дрожащим голосом показать, насколько он боится того, что сейчас может сказать Чунхен. - Уже очень поздно, мне нужно идти, - как-то виновато и очень нежно, так нетипично для сурового и вечно раздраженного тона в памяти Хенсына. Хенсын ничего не ответил, только напрягся, стараясь унять глухую боль в грудной клетке. - Ты… можешь остаться до утра, - полувопрос-полупросьба слетели с губ танцора раньше, чем он успел себя остановить. И как он ни старался, не смог скрыть в голосе умоляющие нотки. - Прости, - Чунхен сел ровно, отстраняя от себя Хенсына. – Мне правда нужно домой. Ты же понимаешь, что я тебе ничего не обещал, но чтобы разобраться до конца, я хотел бы еще подумать. Один. Хенсын прикрыл глаза, что в принципе было видно Чунхену, потому что свет с улицы удачно падал на кровать парня, на которой они вместе сидели в течение длительного времени. Возможно, даже пары часов. И лидеру было не менее больно наблюдать за терзаниями танцора, чем тому это все ощущать на себе. - Я понимаю, - как можно ровнее постарался ответить парень, тут же отодвигаясь еще дальше и давая возможность лидеру встать. Чунхен осторожно спустился на пол и медленно побрел в коридор одеваться. Чуть посидев в одиночестве, немного придя в себя, Хенсын последовал за ним, находя лидера уже застегнувшим куртку и, вероятно, ожидавшим танцора. Хенсын не стал подходить близко, пытаться обнять лидера или поцеловать на прощание. Он просто стоял на противоположной стороне коридора, ровной спиной прижавшись к стене, словно она была его единственной опорой. Для Хенсына смотреть на уходящего сейчас Чунхена было подобно муке, в сто раз сильнее причиняющей боль, нежели те несколько лет неразделенной любви к нему. - Пока? - как-то вопросительно сказал лидер, глядя на Хенсына через пару метров от него. - Пока, - ответил парень, поднимая глаза на Чунхена и чувствуя, как сломался его голос на последнем слоге. И все. Чунхен развернулся и вышел за дверь, оставляя Хенсыну лишь глухую пустоту. В который раз за сегодняшний день. И как бы ни хотелось верить танцору, что его Чунхен сейчас остановится и вернется обратно, вновь прижимая к стене и целуя до потери сознания, этого не будет. А сам лидер, уходя, останавливался несколько раз. Пять или шесть, а может и все десять. Почти каждый метр заставлял его в мыслях и желаниях мучительно уноситься обратно в квартиру танцора, где расстроенный Хенсын старался склеить свое сердце в который раз. И Чунхен знал, что в который раз виноват, но продолжал идти вперед, прочь оттуда, чтобы дать им время. Чунхен знал, что оно было нужно им обоим, но больше, конечно, ему. Рядом с Хенсыном хотелось послать все к чертям и просто обнимать его, держать в руках и никуда не отпускать, но у него была Хёри, о которой тоже нужно было подумать и в итоге принять какое-то решение. Единственно верное в сложившейся ситуации, а это было отнюдь не легко. Проверка чувств сегодня показала положительные результаты, но в какой-то степени в них не было ничего хорошего. Ничего хорошего ни для кого их них троих.