Сломанная корона

Работы по дому всегда много, даже если ты живёшь одна, а дом расположен в лесной чаще. Дел тоже немало, пусть ты и отошла давно от любой деятельности официально весьма давно, но на практике всё ещё считаешься одной из самых сильных магинь страны, ведь, пусть никто и впрямь не сможет тебя найти, но остаться в стороне, когда знаешь, что можешь что-то сделать — сложно. Но работы по дому становится ещё больше, когда ты не одна, а дел — несметное количество, когда вторая — маленькая девочка. А уж если про эту девочку должны слышать как можно меньше… В планы Медеи с тех пор, как она смогла отказаться от титула, не было намерений воспитывать детей, а уж тем более — заниматься этим на старости лет. Она ещё в тот момент поняла, что за девочкой, скорее всего, не вернутся. Пусть и без особой охоты, но за обстановкой в стране она невольно следила и думала, что, скорее всего, королева куда-нибудь бежит. Возможно, она слишком о характере Мирабелль судила по прошлому всей семьи. Да и не была уверена, что правда будет воспитывать ребёнку, честно в глубине души подумывая, что, когда убедится, что никому та не нужна, то может куда-то её подкинуть… Да и сколько раз она спрашивала себя в первые дни, зачем вообще согласилась? От того, что Персиа давила на то, что Медея её должница, не сумевшая долг вернуть, она на самом деле таковой не становилась, чтобы брать на себя ответственность за чужую жизнь. (Но она любила Персиа несмотря на то, что та не умела выражать чувства иначе, чем через постоянный шантаж и давление, вместе со всеми недостатками, и спустя годы после её смерти.) Всё закончилось жёстче и резче, чем она предполагала, за девочкой действительно некому стало вернуться, а Медея, думавшая, что уже не сможет ни к кому привязаться, малышку полюбила. Да и подбрасывать её было чисто по-человечески жестоко: израненный народ устроил настоящую охоту, в ходе которой погиб в том числе ребёнок, который, по слухам (по слухам!), был бастардом короля Эйвана. Если бы Медея и не привязалась, она все равно не рискнула бы настолько. Кроме того, на девочке лежала какая-то магия, которую Медея чувствовала, но вот распутать и убрать, как ни пыталась, не могла, слишком глубоко она залегла, будто сплелась воедино. Принцессы Клариссы больше не существовало, а вечно всклоченная, бойкая и неловкая Кирка росла почти в точную копию своей тёти и прабабки, с каждым годом обретая всё большую схожесть, которую, к счастью, кроме Медеи некому было заметить. Она изредка брала девочку с собой куда-нибудь в маленькие городки, когда ей нужно было зачем-нибудь отлучиться, но это были короткие и ужасно редкие вылазки. Медея боялась. Понимала, что не так уж долго ещё сможет её оберегать, но слишком свежи раны у страны, чтобы рисковать. Кирке, кстати, сегодня десять. Она не знает — Медея безопасности ради переиначила всё, но сама-то в курсе. Надо ужин, что ли, праздничный, приготовить… Медея вышла на улицу, чтобы снять высохшее бельё, заодно оглядываясь, пытаясь понять, куда девчонка запропастилась, но той не видать. В лесу как в доме родном, единственное, на что они условились — на границы, за которые Кирка ни-ни. Она ворчала, но слушалась. До темноты вернётся. Медея приступила к делу, заодно подмечая всякие мелочи, которые нужно будет сделать, когда её ошарашил звонкий голосок за спиной: — Ба, смотри, я принцесса! Медея повернулась слишком уж резко, выронив корзину с бельём, и Кирка, прыснув со смеху, кинулась её поднимать, не дав чистому коснуться земли. — Ой! Вряд ли принцессы следят за постиранной одёжкой! — закатила глаза Кирка, с лёгкостью удерживая корзину — магией она владела превосходно, и простое перемещение предметов усвоила совсем с малых лет, так что никаких проблем с тяжестями не испытывала, поддерживая их почти инстинктивно. Медея отряхнула ноющие ладони, запоздало отмечая нацепленный на голову девочки венок из белых цветов. — А… корона, — слабо улыбнулась она. — Ага, — Кирка протянула ладошку, стягивая с верёвки собственное запасное платьишко. — Ба, я сама донесу! Все равно уже распринцессилась… Медея неловко хмыкнула, возвращая утраченное по невольной вине воспитанницы самообладание. — Да уж… Ну, кто знает, — взлохматила она девочке и без того встрёпанные волосы.