Музыкальное сердце.

С момента интервью состояние Гена только ухудшалось. Ежедневно по квартире разносилась фортепианная музыка, скорее напоминавшая гром. Она была такой же громкой и резкой. Синтезатор не мог передать того же, что давало пианино, так что было страшно даже представить, как это должно было звучать на самом деле. Музыка то появлялась, то резко исчезала. В какие-то моменты создавалось ощущение, что парень падал головой на клавиатуру. Иногда Асагири в течении часа повторял один и тот же минорный отрывок. А один раз он просто сидел и нажимал на одну клавишу, смотря в пустоту. Было больно слышать его метания, осознавать, что внутри него твориться полноценный ураган или смерч и попросту не понимать, что я могу для него сделать. Я не осмеливался даже прикоснуться к нему, понимая, что после случившегося, даже не смотря на его слова, касания могут быть для него противны. И вот в один день, сидя на диване, я наблюдал за тем, как Ген играет пару нот, потом ещё раз и ещё, каждый раз ускоряя темп. После чего он кладет левую руку на нижнюю октаву, и по квартире разносится достаточно грубый звук. Да, он действительно был чересчур громким и неприятным, но это только в начале. Его начало перебивать легато, идущее сверху вниз, словно успокаивая первоначальный удар. Мне искренне нравилось слушать Асагири, а в такие моменты особенно. Нравилось размышлять о чём он думает, пока пишет это, нравилось осознание того, что он находит отдушину в музыке. Я осознавал, что это всё равно не может помочь ему в полной мере, поэтому был в активном поиске психотерапевта. Мои поиски ускорил случай, когда я зашел в комнату и узрел картину: парень ещё минуту назад игравший на инструменте, просто сидел, пока его слезы скатывались на клавиши. Через пару секунд он с грохотом задвинул крышку. Он вздрогнул, в момент моего кашля, нацеленного на привлечение внимания. Когда он поднял на меня взгляд, я заметил, что его глаза были полны ужаса, словно перед ним стояла сама смерть. Ген шмыгнул носом, утер слезы кулаком, после чего произнес: — Прости… Хотелось подбежать к нему, захватить в объятия, сжать настолько крепко, насколько это вообще возможно и начать шептать в самое ухо, что всё хорошо, ему не за что извиняться, ведь он не сделал ничего плохого. Но я не смог… Не смог увидеть в нём нужды в этом, поэтому и не пытался пересилить себя. Я просто сел рядом, не говоря ни слова и лишь смотрел на Асагири, в ответ получив благодарный кивок. Было непонятно, за что он говорил немое «спасибо». То ли за то, что я не стал лезть к нему, то ли за то, что находился рядом. Позже, уже ночью я проснулся от крика. В ужасе я вскочил с кровати и побежал на звук. Он шел из ванной. На моё удивления и к счастью, дверь была не заперта. Ген, стоя у раковины, смотрел в зеркало красными, заплаканными глазами. Парень не обратил на меня внимания, не удостоил даже короткого, мимолетного взгляда. Но вскоре я услышал: — Кого ты видишь? — от его тона по телу пробежали мурашки, а я не мог выдавить из себя ни звука. Только сейчас я обратил внимание, что от воды, которая текла из крана всё это время, шёл достаточно сильный пар. Вентиль с кипятком был выкручен до предела. Дрожащие руки, которые упирались в края раковины, были до одури красными. Казалось, что если они прикоснуться к тебе, непременно останется ожог. — Ген… Что ты…? Какого черта? — в ту же секунду я преодолел расстояние между нами и закрыл кран. Асагири, наконец, отвел взгляд от отражения, переведя его на ладони, после чего в ужасе взглянул на меня и вновь вернулся к зеркалу. — Я…я-я, блять, что я сделал? Черт, черт, черт, я отвратителен. Блять, прости меня, — он постепенно начал сползать на колени, но я не дал ему этого сделать, прижав к себе. Похуй на личные границы, может ему это не нужно, но жизненно необходимо мне. Я хотел почувствовать, что парень жив, он рядом и всё ещё дышит. Сбито, неровно, но дышит. Даже когда Ген смог стоять самостоятельно, я не отпускал его. Я боялся, что если отпущу его сейчас, то может произойти что-то необратимое. Словно, если я не буду держать его, он растает или испарится. Какое-то время Асагири просто стоял, но вскоре он обнял меня в ответ, утыкаясь мне в плечо. Я почувствовал чужие слезы на своей коже. Они обжигали не хуже воды, в которой побывали эти прекрасные руки. — Не смей извиняться передо мной. Только не сейчас, потому что это должен делать я. — Почему я чувствую вину из-за того, что не могу оставить прошлое? Почему я вижу её во всех вещах? — Потому что раньше её было слишком много в твоей жизни. Потеряв счет времени я не знал, сколько мы так стояли. Десять минут? Час? День? Месяц? Я не знал, но был уверен, что не против побыть с Геном целую вечность. Иногда я действительно радовался, что отец практически всегда находился в командировках. Парень поднял свою голову, заглядывая в мои глаза, после чего приблизился и оставил на моих губах мимолетный поцелуй. После этого случая, Асагири больше не прикасался к синтезатору, более того, он даже не смотрел на него. Пальцы, которые ранее бегали по белым и черным клавишам, тонули в них, пропахли едким запахом табака. Теперь одним из предметов, который часто можно было увидеть в этих прекрасных руках была сигарета. Он никогда не курил дома, каждый раз выходил на балкон. Это не напрягало меня, ведь казалось логичным. Я старался не тревожить его в эти моменты, наблюдая за тем, как меняется его выражение лица, пока он думает о чём-то. Но один раз, пока от тлеющей сигареты отходил пепел, Ген взглянул на меня и кивнул в приглашающем жесте. — Просто побудь со мной, — он сделал затяжку. Я встал справа от Асагири, просто смотря на него. — Зачем? — в ответ я получил лишь неопределенное движение плечами. Парень смотрел куда-то вдаль, и я должен признать, что выглядел он до безумия красивым. Чтобы белая удлинённая прядь не мешала любоваться, я аккуратно заправил её за ухо. Ген дрогнул, переводя на меня взгляд. — Прости, но отдача любви требует очень большого количества эмоций. Я не уверен, что готов на подобное сейчас. — Хорошо-хорошо, я понял, сегодня ты этого не хочешь, просто нужно чтобы кто-то был рядом. Кончики его губ немного приподнялись. И для меня этого было достаточно, чтобы почувствовать счастье. За неделю до концерта я наконец нашел неплохого психолога и вскоре парень отправился на консультацию. Я ждал его в машине. Весь час я сидел на нервах в ожидании «вердикта». Когда Асагири вернулся и всё рассказал, я немного удивился. — Мне поставили депрессию и перенаправили к психиатру, чтобы он посадил меня на медикаментозное. Но знаешь, мне стало немного легче. — Ты что ему понарассказал? — я заметил, что взгляд парня действительно изменился. Он стал чуть живее. — Жизнь, — он замолчал, но вскоре заговорил снова. — Сенку-чан, поцелуй меня, пожалуйста. Я ухмыльнулся, закатил глаза, но вскоре перегнулся через панель управления, взял в руки лицо Гена, большими пальцами поглаживая щёки и прильнул своими губами к нему. Я старался целовать его нежно, без лишнего напора, словно Асагири был из хрусталя.