Три остывшие чашки чая

Солнце обжигало своими лучами посреди этой снежной сказки, царящей вокруг него. Он наслаждался этим теплом, пока ждал своих ненаглядных. Так тепло и приятно, когда погода за окном соотносится с настроением, и он подставляет свою мордочку под золотые лучи, будто загорая, — и неважно, что сейчас на улице минус один: это не мешает наслаждаться ощущениями. Эта картина выглядит замечательно. Когда один человек счастлив. Обычно таким людям завидуют те, кто не может насладиться солнцем, замедлиться, — им нужно спешить и бурчать себе под нос на вставших столбом, даже если те никому не мешают. Что ж, видимо у людей такая природа. Но ему это никак не мешало. А когда он услышал два голоса за спиной, то в груди стало теплее, чем от солнечных ванн, которые он только что принимал. — Вы всё? — Да, можем идти. — А что вы купили? — Всё тебе хочется знать. — Мне не доверяют в этих отношениях. На эту реплику Артём только ласково улыбнулся и взглянул на Макса, а Серёжа же закатил глаза, на что Заяц показал ему язык. Артём иногда думал, что он воспитатель в детском саду, но он видел их паспорта, и там было написано, что им за тридцать. — Веди себя прилично, и тогда будем доверять. — Отношения вообще-то строятся на доверии. — Да, я доверил Артёму не говорить тебе, что мы купили Оксане на день рождения. Потому что ты не сдержишься и расскажешь. Макс только скорчил оскорбленную мордочку и грустно посмотрел на Гауса, но тот был непробиваем, только показал Максу язык. Вот пародист. Своих идей нет. Новое сообщение Я тебе потом расскажу Улыбнувшись, Макс устремил свой взор на пейзаж за окном. — Макс, сделай чай. — Чай, какао или кофе? — Чай. — Хорошо, Серёж. Макс делал уже привычные действия, открывая шкафчики, выбирая нужный чай и нужные добавки. Может, бергамот? Или он уже есть в самом чае? Что ж, всё равно возьмёт.

Макс Заяц:

Блин, а где у нас мёд?

Новое сообщение В шкафчике с чаем, на первой полке. Ты что, забыл? Улыбнувшись, Макс отправился с кружкой чая в гостиную, радовать свою любовь заботой и теплом. — Парни, как вы думаете, какие новые форматы можно придумать? — Сдача экзамена в стиле импровизации. — Это любой мой экзамен. — В тебе никто не сомневался, Заяц. Макс кинул в Гороха мягкой игрушкой утки, дабы тот попридержал свой язык. И ничего не в жанре импровизации, а в жанре стенд-ап. — Макс, сходишь за чаем? — Я тебе что, официант? — Ну да. Я тебе за это плачу. — Жду сегодня деньги на карточку, любимый. — Я тебе плачу своей любовью. — Лучше деньгами. И всё равно вышел за чаем. Он ведь добрая душа, он и Артёму прихватит, и себе. Чего не сделаешь ради любви. Даже будешь пытаться унести три чашки чая, ведь тебя попросили. Маневрируя между людьми, Макс просто надеялся, что ничего не пролил. — Макс. — М? Макс не успел никак отреагировать, потому что его губы уже накрыли чужие. Парень нежно провел пальцем по его нижней губе, что вызвало у него табун мурашек. Чужие губы властно накрыли едва дрожащие губы Макса, который не ожидал такого нападения в середине коридора, но горячий язык обвел контур нижней губы. Заяц чуть ли не улетел в другую вселенную от этого поцелуя — удивительно, как он не пролил напитки. Парень издевался над его ртом как мог — чуть оттягивал нижнюю губу, прикусывая и тут же зализывая неглубокие ранки. Это было похоже на запретный танец, будто им нужно скрываться от погони. Будто целоваться — это преступление. Оба забыли, кто они, и не вспоминали до тех пор, пока легкие не заболели от недостатка кислорода и им не пришлось оторваться друг от друга. — Антон. Макс смотрел Шастуну в глаза, пытаясь найти ответ на произошедшее. Понять, что им двигало. Но в глазах Антона нельзя было поймать и разобрать нужную эмоцию. — Прости. Только одно слово — и убежал дальше по коридору, оставив его держать три чашки остывшего чая. — Макс. Послышалось откуда-то сбоку. Тот повернулся на звук голосов, которые его позвали, и увидел в замешательстве две свои главные любви жизни. Но вместо ответа они увидели печальный, затуманенный и запутанный взгляд. — Ребята. Я. Но ему не нужно ничего говорить. Они всё знают. Даже если пуля попала в сердце, пролетев насквозь.