Сжечь их всех!

Элейна V Прошла неделя или около того — в ее положении точно отслеживать время было нельзя. Но, несмотря ни на что, это была поистине чудесная неделя. Особенно с учетом того, что она, вообще-то, была в плену. Она бездельничала в своих покоях, а Теон по ее просьбе приносил ей книги, чтобы читать, и вино, чтобы пить. Еще она заставила своего пленителя приносить ей платья из запасов его старшей сестры, которые сама Аша, к счастью, никогда не носила. Теон рассказывал, что она в набегах на берега Вестероса и Эссоса любит потрошить сундуки богатых женщин и девушек и коллекционировать их наряды. Просто потому, что могла себе это позволить. Ни одно платье из тех, что приносил Элейне Теон, не было привычного ей фасона, но среди них встречались очень дорогие и изысканные вещи. Сейчас она, облаченная в дорогое тирошийское платье из наатского шелка, полулежала в кресле, потягивала арборское золотое и читала весьма откровенную версию истории Флориана и Джонквиль. Авторы текста были из Дорна и принцесса время от времени краснела или усмехалась на самых пикантных моментах. В общем, жизнь ее определенно удалась. Стоило ей пригрозить Теону раскрыть себя — и он делал все, чего бы она ни попросила. И здесь ей совсем не было страшно, как на Драконьем Камне. Она не боялась, что брат подкараулит ее, чтобы поцеловать… или еще чего похуже. Ей не приходилось скрываться от вечно недовольной матери, которая, кажется, за всю жизнь не сказала ей ни одного доброго слова. Нет, Теон тоже злился, понимая, что она дергает его за ниточки. Но дальше недовольных гримас ни разу не заходил, потому что сам понимал: одно ее слово не тому человеку — и его плану конец. Самой Элейне, если честно, не очень хотелось исполнять свои угрозы и отдаваться на милость «короля» Бейлона. И все же, несмотря на относительную роскошь и безопасность своего положения… Она чувствовала, что ей чего-то не хватает. — Я хочу выйти, — заявила однажды она Теону, который от скуки играл сам с собой в какую-то местную игру, передвигая карты на доске и бросая игральные кости. Услышав ее, он тут же прекратил. — Чего? — Я хочу выйти, — упрямо повторила она. А он все равно не понимал. — Выйти. Из этой комнаты. Чтобы увидеть хоть что-то, кроме этих стен. Чтобы увидеть Железные острова. — Я понял, чего вы хотите, леди Ланна, — он даже здесь старался называть ее выдуманным именем, на случай, если их кто-то подслушивает. И заодно чтобы напомнить Элейне ее место в этих краях. — Я не понимаю, с какой стати мне это вам разрешать. Уж не хотите ли вы сбежать? — О, ну откуда такие подозрения, — улыбнулась Элейна. — Ну как я сбегу? По дну моря? Или найду первую попавшуюся лодку и буду умолять капитана переправить меня на другой берег, чтобы они потом насиловали меня всей командой? — Первый попавшийся корабль, — негромко пробормотал Теон. Каждый раз, когда называла суда Железнорожденных лодками и он поправлял ее, говоря, что правильно говорить: корабли. Теперь она специально старалась называть их лодками — и никак иначе. — Вы же понимаете, что я не выберусь отсюда без выкупа. Или чьей-то помощи. Так что если снаружи меня не ждет отряд рыцарей, чтобы сопроводить меня домой… Я понимаю, кто я здесь. Я просто… просто хочу посмотреть. Это просто любопытство, ничего больше. Теон некоторое время молчал и думал, что ему ответить. Элейна подумала, что такое выражение лица может быть у человека, который откусил кусок испорченного мяса и сейчас жует его, размышляя, что же ему делать дальше: проглотить или все-таки выплюнуть. Раньше Теон почти всегда предпочитал «проглотить», то есть уступить ей. Но не для того, чтобы успокоить ее. И тем более, не для того, чтобы соблазнить, как он обещал в первый же день. Просто Теон Грейджой оказался слабаком. Он не хотел ломать ее волю через колено и предпочитал уступить, если была такая возможность. А это значило, что она может давить на него и дальше, пока он будет отступать и избегать ссоры с ней. Где-то далеко впереди него маячила картина будущего величия и ключом к этому величию была она. По крайней мере, он в это верил. Может, он был просто дурак. Может, он попал в отчаянное положение. Может, и то и другое вместе. В любом случае, он был первым человеком, который мог причинить ей вред, и которого она совсем не боялась. — Чего тут смотреть? Здесь нет ничего, кроме камней, соли и чаячьего дерьма. Не самое лучшее место для принцессы зеленников, — легко усмехнулся он и она поймала себя на том, что такая улыбка сильно уродует его, надо сказать, симпатичное лицо. Подумать только, он и правда когда-то верил, что сможет соблазнить ее… — Может и не самое лучшее, но мне все равно интересно. А если вы правы и я разочаруюсь в здешних местах… Наверное, я больше не попрошу отпустить меня погулять… Теон тихо вздохнул и она не удержалась от торжествующей улыбки. Как же приятно быть могущественной, иметь над кем-то власть и не стесняться ее показывать… Такое чувство для нее было совсем новым и очень ей нравилось. И тогда она поклялась, что никогда больше не будет стыдиться самодовольства, когда выберется отсюда. Да, конечно, после возвращения ей быстро обломают крылья… Но мысль о том, что она все-таки способна на такое, согревала душу. — Кракен тебя раздери… — негромко произнес Теон и направился к выходу. — Сиди пока здесь. Он вышел на несколько минут и вернулся, держа в руках вуаль из серой ткани. — Надень, — сунул он ее Элейне. — Будем и дальше играть твой спектакль… Тут девушка не стала спорить. Надела вуаль, сверху накидку с капюшоном, чтобы и от ветра прикрыться, и волосы прикрыть. Когда они шли по коридорам замка, Теон кипел от злости, а Элейна задумалась о том, что же она будет делать дальше, после плена. До сих пор она ни разу не задала себе вопрос: «А дальше-то что?». Но теперь понимала, что вернуться после всего пережитого к старому, став живой игрушкой для брата, она уже не может. От далекого будущего ее мысли вернулись к настоящему, где тоже оставался один вопрос, донимавший ее уже некоторое время. Теон жил в Кровавом замке, где, насколько она знала, содержались другие высокородные пленники. — А почему вы не живете в Большом замке, вместе с королем Бейлоном и леди Ашей? — спросила она, нарушив неловкое молчание. Теон в ответ хмыкнул и долго молчал, но в конце концов ответил. — Когда я женился на Даре Драмм, отец отказался признать наш брак и поселить ее с другими членами нашей семьи. Тогда я и переехал к ней. Отец… Не скажу, что обрадовался. Ну а потом — чем дальше, тем меньше у меня желания возвращаться в Большой замок. Элейна промычала: «Угу» — и молчала еще какое-то время, прежде чем решила снова испытать удачу на другой острой теме. — Вы говорили, что внутри вашей семьи отношения не самые лучшие… И что я могу дать вам шанс подняться над ними. — Послушай… те, леди Ланна. Вам не кажется, что это не ваша забота? — Да нет, нет, что вы, мне просто любопытно… Вы как-то обмолвились, что Железнорожденные сами выбирают себе королей. И мне это кажется немного странным. И потом, разве Грейджои не правили островами триста лет, со времен Эйгона Завоевателя? — Правили. А до них были Хоары. А до Хоаров — Грейайроны. Ну а до Грейайронов всех королей выбирало вече. Да и сейчас по закону любой лорд может выдвинуться и стать королем — если голосов достаточно соберет. Мой отец стал королем по зеленоземельским порядком, будучи сыном своего отца… И при этом всю жизнь бредит возрождением Старого Пути. — И ваши вассалы хотят… ну, устроить это самое вече, когда он уйдет? — ей уже и в самом деле было интересно. Судя по тому, что она видела, правящая семья Железных островов была тем еще змеиным гнездом. И она своим появлением только раздразнила их еще больше. — Разве передать трон сыну короля — то есть вам — не самый очевидный шаг? Кто может быть против? — Хе… Если бы все так просто было, — усмехнулся Теон. — Если бы Родрик, мой старший брат, был жив, так оно, скорее всего и получилось бы. Но он погиб в Соленом Копье во время этой вашей «розовой войны». Затем был Марон, второй по старшинству. Отец всю жизнь с него пылинки сдувал, пока этот ушлепок не убился в каком-то лисенийском борделе. Мы с отцом к тому времени уже разосрались в хлам. Так что он, скорее всего, готовит себе в наследники Ашу. Совсем старику крышу снесло… — Но почему так… — Потому что она баба! — прямо заявил Теон. — По заветам нашей веры ни женщина, ни неверный не может сесть на Морской трон. женщина может владеть землями и править ими. Может владеть замками. Может плавать на корабле, если хочет. Да и среди неверных есть люди не хуже нас… Но Утонувший Бог ясно сказал свою волю. Но даже если бы и не сказал, моя сестра не может стать королевой. Потому что она дура. В детстве бегала за отцом, как щенок на привязи, а теперь несет всякий бред. — Бред? — Что-то у отца позаимствовала, что-то выдумала сама. Она хочет сохранить те старые обычаи, которые нравятся ей, и выкинуть те, которые ей не нравятся. Если коротко — она хочет превратить нас в шавок на службе зеленников, хочет, чтобы мы поддерживали любой бунт в Семи, или Девяти, или сколько их там еще Королевствах. Чтобы мы помогали расшатывать королевскую власть, пока она не рухнет — и тогда доэйгоновские времена сами собой вернутся. Каково, а? Да она поехала головой еще дальше, чем отец… Элейна слушала с раскрытым ртом, как легко ее пленитель раскрывал тайны и планы своей сестры. «Неужели он не понимает, что я вернусь, расскажу все брату и разрушу все его планы?» Может, он специально кормил ее дезинформацией? А может — при мысли об этом холодело в груди — он уже знал, что домой она никогда не вернется? Нет, на самом деле он, скорее всего, просто об этом не думал. А Элейна над его словами задумалась. С его слов, леди Аша была женщиной амбициозной, но, пожалуй, излишне оптимистичной и даже, можно сказать, наивной. — А она уверена, что сами мятежники захотят их помощи? — вырвалось у нее. — Вы же знаете, какая у Железнорожденных репутация. Даже если вы сами предложите помощь, они, скорее всего, откажутся, боясь, что такой союз оттолкнет от них других сторонников. И даже если ваша помощь будет принята, после окончания войны победитель тут же примется за вас. — Хе. Ты прям слово в слово пересказала то, что говорил ей я! Но знаешь… Если выбирать между сестрой и дядей, я поддержу все-таки ее. — А он… он болен? — поинтересовалась девушка. — Еще бы… Все Утопленники в каком-то смысле больные на голову. Я, конечно, тоже чту Утонувшего, но дядя Эйрон реально утонул в своих догмах… Ха! Хорошо сказал. И теперь он, значит, хочет стать и королем и первосвященником в одном лице. А всех безбожников и неверных — нахрен в море покидать. Все, что мы взяли от зеленников, будет искоренено. Он хочет, чтобы все жили так же, как и он сам. Я же говорю, он с ума съехал. Однако времена сейчас, сама видишь, не самые лучшие. И именно в такие люди обращаются к Богу, когда видят, что больше не к кому. Были бы у него мозги, он предложил бы Аше союз. Но Аша никогда не позволит кому-то править за нее и… — …и к тому же он проповедует веру, которая запрещает женщинам править. От которой он ни за что не откажется, — подытожила она. — То есть самый вменяемый претендент на Морской трон сейчас идет рядом со мной. Но все это рухнет, если кто-то узнает о том, что я здесь… — Вроде того, — горько усмехнулся Теон. — А чего хотите вы? — вдруг спросила она. — Если вы станете королем… Куда вы поведете свой народ? — Первое, чего я хочу — это чтобы мы выжили. Мы сами и наша культура. Для этого нам нужны земли и леса. Земли для посевов, лес для кораблей. И союзники в Зеленых землях. Настоящие союзники — а не те, кого мы ударим в спину после того, как зарежем их врагов. Союзники, которые согласились бы не только торговать с нами, но и бросить вызов королевской власти, если потребуется. Потому что это будет выгодно как им, так и нам. И в Эссосе тоже союзники нужны — чтобы в любом случае наш путь продолжался, даже если наши острова вдруг уйдут под воду. Мы начнем основывать свои поселения на других островах и побережьях — чтобы Железные острова стали Железным пространством… — И чем это отличается от планов вашей сестры? — Тем, что я, в отличие от нее, не собираюсь отказываться от пути, проложенного нашими предками, и от того, кто мы есть. А мы на самом деле намного больше, чем грабители и налетчики, какими нас представляют зеленники. В бездну девиз «Мы не сеем». Пора уже начинать. Осваивать новые земли, а не просто подчинять их. А удерживать взятое мы умеем… И когда начнутся переговоры, мы сумеем удержать завоеванное. Даже если ради этого придется преклонить колено. В тот раз у нас почти получилось, но мой полудурок-отец опять пустил все прахом. — Кто готов вас поддержать? — поинтересовалась она. Теон, в каком-то смысле, был лучшим из претендентов на трон. Да, он тоже готов был воевать и завоевывать, но его целью было нормальное королевство, а не безумная теократия на краю света и не огромный наемный пиратский флот. Он даже готов был вернуться в зависимость от престола Таргариенов, пусть и на своих условиях. — Многие из тех, кого уже достал мой отец или оттолкнул мой дядя. Включая ближайших родственников. Харлоу и их приближенные, конечно, пойдут за Ашей, как за женой Харраса Харлоу, но большая часть знаменосцев на Пайке, я уверен, выберут именно меня. Но самый главный мой союзник — дядя Эурон. Он сказал, что если я готов бросить вызов остальным, он не будет оспаривать мои требования. Именно благодаря ему у меня собралось так много сторонников. — Тогда зачем вам я? — У Эйрона очень хорошо подвешен язык и он уже перетянул на свою сторону многих лордов Старого Вика. Да и поддержка Аши растет с каждым днем. Чем дольше продолжается эта блокада, тем больше прислушиваются к ней, когда она обещает мир, пусть даже ради этого придется сделать вид, что она преклоняет колено перед Визерисом. Но если они начнут настоящее вторжение… А я его предотвращу… Сама знаешь, как… Тогда победа будет за мной. Элейна видела, что он действительно верит в то, что все будет именно так. Он не думал о том, что одной заложницей, пусть даже королевских кровей, нельзя было обезопасить свои земли. Но ничего не сказала. Дальше они шли молча. Ее снова начало мутить, когда они пошли по веревочному мосту, но этот был короче и вскоре они уже шагали по земле острова Пайк. Теон был прав, здешняя земля и в самом деле представляла собой груду черных камней, покрытых белыми крупинками соли. Единственная зелень, как ей казалось, была мхом, выброшенными на берег водорослями и редкими чахлыми кустиками, цепляющимися за негостеприимную почву. Все это напомнило ей Драконий Камень, но гораздо более унылую его версию, без статуй и рощ, усеивающих древнее владение Таргариенов. Но что-то в этой мрачной земле все же было… Возможно, ее привлекала сама непохожесть островов по сравнению с материком. Или, может, это была грубая прямота — жители Пайка и остальных Железных островов не пытались как-то приукрасить свою землю, им были чужды вычурные скульптуры Драконьего Камня или склонность жителей Сумеречного Дола покрывать золотом все, до чего руки дотягивались, вплоть до выгребных ям. Ничего этого она, разумеется, не сказала, но за то время, пока Теон довел ее до ближайшего городка на побережье, всякая радость, испытываемая ей от прогулки, сгинула без следа. Когда они пошли по улицам, она поразилась тому, как много кругом сидит нищих. Конечно, без них в любом случае не обошлось бы, но это все равно ее беспокоило. Подойдя еще ближе, она обратила внимание на то, как сильно они измождены. Их руки дрожали на ветру, лица были похожи на голые черепа, обтянутые тонкой кожей и насаженные на тонкие, словно птичьи, шеи. И их было действительно много… Элейна была очень рада тому, что на ней была вуаль и они не видели выражение ее лица. Теон же спокойно шел мимо, ни на кого не оглядываясь. По мере того, как они углублялись в город… Она поймала себя на том, что не видит особой разницы между нищими, сидящими на улицах, и обычными горожанами. Те же запавшие глаза и щеки, та же обвисшая одежда, те же руки-ветки. Они шли мимо домов, двери которых были забиты досками и помечены красными крестами. И когда Элейна поняла, что это значит, ей стало холодно уже не только от морского ветра. — Здесь… чума? — тихо спросила она. — Что? А, ты про это. Да, была. Но сейчас уже все, — негромко ответил Теон. — Но что с ними случилось? — она понимала, что вопрос звучит глупо, но… ей просто хотелось услышать прямой ответ. — Ты сейчас о чем? — Они голодают, милорд, — настаивала она. Как он мог не замечать этого ужаса. — Да, — спокойно ответил Теон. — Как и мы все. — Что? — Элейна остановилась. Перед ними была целая улица разрушенных и сгоревших домов, в которых, если приглядеться повнимательнее, кто-то шевелился. Здесь нашли свое убежище бездомные — или, может, жители этих самых домов. К целым, но помеченным красной краской домам они подходить не решались. — Что — «что»? — Теон посмотрел на нее так, словно она сказала какую-то невероятную глупость. — Мы голодаем потому, что нам нечего есть. Чего тут непонятного? — Но еда есть… — шепотом начала Элейна. — Тихо ты! — отрезал Теон. — В замке, — еще тише прошептала пленница. — Еще есть еда! — Да, у нас еще были какие-то запасы. Но и они подходят к концу, — тихо, но очень зло ответил Теон. — Ты на меня посмотри сейчас, леди Ланна, и скажи, я похож на того, кто хорошо питается? Или, по-твоему, я от природы худой, как жердь, и это моя семейная черта, которую я разделяю с отцом, дядей, сестрой и заодно всеми нашими слугами? Мы питаемся объедками и жареными крысами и выбираем дни для поста… Элейна почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота, но она еще не верила в то, что все действительно так плохо. — А как же вино, сыр и сухофрукты, которые ела я? — Сыр и фрукты — это все зеленоземельская роскошь, которую мы раньше держали для редких торжеств, а теперь… Чего уж там. Но этого недостаточно. Сыр и фрукты не могут вернуть ни сил корабельному плотнику, ни здоровья ребенку. — Так ваши набеги… — она внезапно вспомнила, как ликовала толпа на берегу, когда моряки разгружали трюм корабля, на котором привезли ее. — Амбары, зернохранилища, продовольственные склады. И все те запасы, которые вы копите для осады. Основная часть кораблей ищет именно это, остальные ловят заложников, чтобы обменять их на еду или угрожать их жизнями на случай, если блокада еще больше усилится. Это для нас вопрос жизни и смерти. Один неудачный набег — и на каком-нибудь из островов люди начнут умирать. — Так это все из-за блокады? Теон посмотрел на нее, как на малолетнюю дурочку. — А зачем, по-твоему, нужна блокада? Это та же осада, только с моря. В остальном все то же — мы обороняемся, они отрезают нас от источников еды. — Я понимаю, что это такое! Но это продолжается многие годы! ГОДЫ! И каждый раз, когда мы пытались закончить войну одним ударом, вы дрались насмерть… Когда мы предлагали переговоры, вы не отвечали. Если все действительно так плохо, почему вы до сих пор отказываетесь закончить эту войну? Ради своего народа? Когда Теон обернулся к ней, она отшатнулась — еще ни разу она не видела в его взгляде столько злобы. Может, и не к ней, но к тому, кто имел точно такой же цвет глаз, что и она. — Я знаю, что у нас все плохо, — процедил он. — Но мой отец уперся рогом и не желает даже говорить о мире. Он ждет, когда кто-нибудь на материке восстанет против короля-дракончика и он хоть немного отвлечется… И есть еще те, кто ему верит. В то, что Железнорожденный никогда больше не преклонит колено перед зеленником. Никогда. Он развернулся и пошел дальше. Элейна, не найдя ответа, поплелась следом. — Есть ли смысл жить без гордости? — спросил он в пустоту. И на это она не могла ответить. Ее рука сама потянулась к животу. Когда-то она уже сделала выбор между жизнью и честью, решив пожертвовать жизнью — только не своей. Ее нерожденный ребенок погиб из-за гордыни матери… — Мы куда-то идем? — спросила она, когда немного успокоилась. — Да, — это было все, что он ответил. Дальше они шли молча и Элейна сквозь свою вуаль могла полюбоваться на творящиеся вокруг ужасы. Некоторые из местных жителей еще держались, но у них были такие же землистые и впалые лица. И все же некоторые из мужчины были еще крепкими, а кое-кто из женщин держал на руках младенцев — даже сейчас они находили в себе силы продолжать жить. Но большинство представляли собой живые скелеты, обтянутые кожей. И никто из них не просил милостыни — все прекрасно понимали, что подавать ее некому и нечем. Даже к Теону никто не обращался. Может, потому, что уважали своего господина. Может, потому, что не верили в то, что знать в условиях блокады станет тратить хоть крошку на них. А может, просто знали, что у него самого ничего не осталось. Оглянувшись на море, Элейна увидела множество парусов на горизонте. Словно птицы, облепившие ветку дерева. — Это… Это королевские лодки? — спросила она. — Королевские корабли, да. Но теперь они вряд ли станут атаковать. — Почему? — До моего отца, наконец, дошли новости о том, что принцесса пропала. Он, конечно, не знает, куда именно, но уже заявил, что она у него, чтобы твой братец уполз, поджав хвост. Элейна не успела ответить, что это разрушит Теону всего его грандиозные планы, когда они остановились перед небольшим, но опрятным домом, принадлежавшим, скорее всего, рыцарю или просто богатому человеку. Теон постучал в дверь железной рукой — и постучал как-то странно. Три стука — пауза — еще один — пауза — еще два. Должно быть, какой-то условный сигнал. Дверь открылась. И в следующую секунду чей-то мощный удар сбил Теона с ног. Вскрикнув, Элейна отскочила в сторону, глядя на то, как ее похититель рухнул на землю. И только тогда поняла, что на него напал не враг и не хищный зверь, а ребенок. И Теон громко смеялся, держа его на вытянутых руках над собой. — О! Какая ты уже большая, Я-Я! Ты же меня чуть не убила! Ребенок — Элейне показалось, что это мальчик — рассмеялся в ответ и Теон отпустил его. И только по надутым губам она поняла, что перед ней девочка. Ничто другое не выдавало ее пола — ни черные, как смоль, глаза, ни шрам на губе, ни короткие темно-русые волосы. — Девочка моя, — хриплый голос подтвердил ее догадку. — Отойди от своего папаши, пока совсем его не покалечила. Мы же знаем, какой он хилый и слабый… Элейна обернулась — в дверном проеме стоял крупный молодой мужчина, которому Теон дружески усмехнулся. — Ты все такой же говнюк, как и всегда, Денис, — они обнялись и похлопали друг друга по спине. — А это еще что? — Элейне очень хотелось верить в то, что Денис смотрит не на нее, а на кого-то за ее спиной. Но нет, сзади никого не было. И ей ничего не оставалось, кроме как шагнуть вперед и сделать реверанс. — Ланна, сир… Ланна Ла… — Моя гостья, — перебил Теон. Денис недобро прищурился, но потом махнул рукой. — Привет! — услышав бодрый голосок, Элейна посмотрела в большие темные глаза дочери Теона. Еще темнее, чем у отца. И полные любопытства. — Ты Лена, да? — Ланна, — мягко поправила она, глядя на девочку сверху вниз, которая изо всех сил старалась казаться выша. — А я Яра! — широко улыбнулась малышка. У нее не было одного переднего зуба и она буквально лучилась энергией, отчего Элейне вдруг стало спокойнее. Ей хотелось еще что-то сказать этой девочке, но тут между ними вклинился Теон. — Яра, кто тебе сказал, что уроков на сегодня хватит? Мне тут Денис жалуется, что ты не хочешь учить буквы, как он тебе велел. — Папа, ну ты же пришел! Я хочу с тобой поговорить! — надулась девочка. — Вот когда с уроками закончишь, тогда и поговорим. Пошли, — строго сказал Теон. И Яра устроила целый спектакль, медленно развернувшись и вернувшись в дом с таким видом, словно ее вели на казнь. Элейна поплелась следом, а Теон… Он посмотрел на нее как-то по-новому. С испугом что ли? Неужели он видел в ней угрозу своему ребенку? Да как он мог подумать такое? Даже если для Железнорожденных в порядке вещей угрожать маленьким детям, но она не такая. А Яра оказалась заметно крепче других увиденных ею детей на этом острове. Но все равно была очень худой. — Знакомься, Ланна. Это сир Денис Драмм, мой шурин, — Теон представил ей хозяина дома. Денис коротко кивнул ей. — Теон, ты что, совсем с ума спрыгнул? Это же заложница, да? Ты вообще думал перед тем, как привести ее к Яре? — Думал, Денис, думал… Я все равно шел к тебе с важным разговором, — Элейна почувствовала укол обиды за то, что он, оказывается, не поддался ее уговорам пустить ее погулять, а просто потащил по своем собственным делам. — Уверяю вас, добрый сир, я не причиню ни малейшего вреда маленькой Яре, — как можно убедительнее сказала она. — Я понимаю, что мое слово… как… зеленоземельской… — она попыталась найти нужное слово, — …мало что значит, но я клянусь Старыми Богами и Новыми, что не сделаю ничего плохого. — Ладно, ладно, — отмахнулся Денис, заходя обратно в дом. — Девочка она бойкая, так что с ней ты не соскучишься… Элейна повернулась к Теону. — Так вы… просто решили навестить дочь? — Нет, — раздраженно ответил он. — Ты захотела посмотреть Пайк, я тебе его показал. И еще у меня к Денису важное дело, которое тебя не касается. А девочка… Я, если честно, надеялся, что она сейчас играет со своими кузенами. Повисла неловкая тишина. — Но почему… — Элейна закусила губу. — Почему Яра живет не живет в замке с нами… То есть, с вами? — Яра очень неспокойная девочка, — склонил голову Теон. — Она постоянно или бегает где-то, или хулиганит с мальчишками, или учится здесь. У нас на островах, если ты еще не заметила, нет ваших мейстеров. Нас с Денисом учил грамоте Родрик Чтец. И Денис вызвался учить мою дочурку. — И все же почему она живет здесь, а не в замке? — Потому что мой отец разозлился бы еще больше, узнав о том, что моя дочь учится тому, чего не нужно знать женщине, — уже тише сказал Теон. — А мама… этой девочки… Она… — Дара мертва. Или ты забыла, что я это уже говорил? — Но… Как? — она и сама не знала, зачем это спросила. Теон не был ее другом. Он был ее похитителем. Но Яра… Она не была виновата в проступках своего отца. К тому же ей хотелось узнать больше о Грейджоях, раз уж ей пока приходится жить рядом с ними. — Как и все остальные, — процедил сквозь зубы Теон. — Еда закончилась и она зачахла. Элейна почувствовала, как к ее горлу подступает желчь. — И вы… Просто так позволили ей умереть? — Рот закрыла, — прошипел Железнорожденный, но прозвучало это не столько злобно, сколько устало. — Нам хватало еды только для того, чтобы выжить. Я заботился о жене и детях, но я был нужен в набегах, чтобы достать хоть что-то… Отец никогда не любил Дару и не давал ей больше, чем всем остальным. И она отдавала свои порции Яре и Родрику, — Теон сглотнул ком в горле. — Однажды я вернулся и узнал, что моя жена мертва, а мой младший сын при смерти, — Теон посмотрел на нее так, как будто это она убила их обоих. И Элейна поняла, что зашла слишком далеко. — А потом пришли гребаные солдаты твоего гребаного брата и добили его. Она не смела даже поднять на него взгляд. Она знала, что любая война не обходится без жертв. Особенно, если Железнорожденные упорно отказываются сдаться. Если бы они согласились на мир, Дара и маленький Родрик Грейджой были бы живы и здоровы под опекой мейстера. И никакие солдаты не убили бы маленького мальчика. Она была достаточно умна, чтобы знать, что не все решается силой оружия. Можно было присоединить Железные острова с помощью брака и соглашений, как ее предки когда-то присоединили Дорн. — Мне очень жаль, — Элейна медленно подняла глаза. — Я понимаю, это ничего не значит, но мне правда жаль. Я хочу выразить соболезнования… от имени моего дома вашему. В любой войне виноваты обе стороны, но страдают от нее в первую очередь непричастные. Теон какое-то время смотрел на нее. — Ты права. Это ничего не значит. --- Теон и Денис ушли в соседнюю комнату, но перед этим заперли входную дверь на ключ. Будь Элейна в лучшем настроении, она наверняка закатила бы глаза. Но она вместо этого подошла к маленькому столику, за который посадили Яру. — И что мы сегодня учим? — спросила она. — Мне сказали все буквы написать, — надулась Яра. — Все тридцать две! — А давай я тебе помогу! — Элейна улыбнулась и наклонилась к ней. — Вот видишь, ты и сама так можешь! Вот так… Не забывай, что хоть Ç очень похожа на C, она идет не рядом с ней, а после H. — Но почему? Æ ведь идет сразу после A, и они похожи! — А ты подумай о том, какие звуки они означают. Эта читается как «аэ», а вот эта «э». Похоже ведь? А вот эту букву нужно читать как «к», а ту как «ч». Это уже не похоже, — она старательно вспоминала, как сама училась читать с мейстером на Драконьем Камне. — Вот эта читается как «к» и эта тоже! А стоят они очень далеко! Элейна рассмеялась и положила руку на спину Яры. — Знаю, знаю… Но, к сожалению, мы не можем менять алфавит. Можем просто запомнить. Хотя бы то, что Þ и ʃ читаются похоже и запомнить их проще. — Буквы — это глупо! — заявила Яра. — В старом языке было всего шестнадцать рун! В два раза меньше! — Да, конечно, но их было слишком мало, чтобы хватило для всех звуков. И каждую руну можно было прочитать несколькими способами. Это не очень удобно — тебе пришлось бы учиться еще и этому. — А не лучше разве уметь делать две вещи, чем одну? — вскинула подбородок Яра. И Элейна снова рассмеялась, глядя в ее улыбающееся личико. — Ты очень умна, Яра… Может, даже слишком умна. — Забавно. Папа то же самое говорит, — девочка явно гордилась собой. И тут до них донесся звук сразу нескольких труб. Через несколько секунд Теон вылетел из комнаты, следом за ним выскочил и Денис. Он торопливо открыл входную дверь и высунулся наружу. — Господь Утонувший, они все-таки начали! — не веря своим глазам, произнес он. — Твою же мать… Я не был готов! Мы не были готовы! Мне нужно больше времени… — Что? — Элейна тоже выскочила из дома. — Ты же сказал, что твой отец соврал им, что я… — Да. Он так и сделал. И они, похоже, поверили, что принцесса у нас, — она впервые обратилась к нему на «ты». Но Теон одернул ее не за это, а за то, что чуть было себя не выдала. Денис понимающе хмыкнул — должно быть, он знал характер своего зятя получше нее. — Ну да, с него станется… Король наверняка заявил, что сестра дракона у него в руках. А у нее его нет. Конечно, мы могли бы послать им прядь ее волос… Или палец, например… Но у нас нет ничего, что гарантированно принадлежало бы принцессе. — И они решили, что мы блефуем, раз мы ни разу не прислали им ничего подобного! — зарычал Теон и она почувствовала холод в животе. — А нам тупо нечего им прислать! — Может, и есть, — не раздумывая, выпалила она и Теон резко развернулся к ней. — Отведи меня обратно в замок. Я знаю, что нам делать. Сын короля Железных островов немного поостыл и кивнул. Велев Денису беречь Яру, он побежал обратно в замок. Апатия на улицах сменилась паникой, большинство горожан бежали прочь от берега, к которому приближался враг. Ну как бежали… Почти все от истощения еле ковыляли. Другие шли в обратную сторону, к морю, чтобы помолиться своему божеству. — И что ты придумала? — Претворить твой план в действие. — Но я еще не готов! Отец просто заберет тебя и присвоит все мои заслуги! — Твоему отцу не обязательно ничего знать! Все, что нам нужно, это убедить их, — она кивнула в сторону моря, — в том, что принцесса у вас. Сейчас я должна помыть голову, а потом отрежу прядь волос и ты пошлешь гонца с ней… — Этого мало, — возразил Теон. — Они решат, что мы обкорнали какую-нибудь седую старуху. Я думал просто выйти к ним, привязав тебя к мачте и приставив к горлу нож… — Тогда освободи еще двух пленников. — Зачем? — Возьми двух пленных. Скажи страже, что… Я не знаю, что твой отец велел отпустить их. Приведи их в мою комнату. Пусть оба увидят меня и запомнят. Каждому я дам прядь своих волос. И ты их отпустишь. Лучше всего отдельно друг от друга. Одному свидетелю они могут и не поверить, но двум — уже вряд ли. И то, что ты отпустил их без выкупа, еще сильнее убедит их в том, что у вас есть заложники и поценнее. Теон вдруг остановился и пристально посмотрел ей в глаза. — Скажи, а зачем ты это вообще делаешь? Ты же сама препятствуешь своему освобождению! Если бы они высадились, тебя бы могли отбить и увезти домой уже сегодня! Элейна стиснула зубы и посмотрела через плечо Теона на один из сгоревших домов. Потом на другой, помеченный красным. — Потому что… Потому что твоя дочь и все эти люди… Никто из них не заслуживает смерти за чужую гордыню. Твою. Мою. Моего брата. Неважно, чью. Пошли! Она не умела сражаться, не владела землями, не сидела на троне. Она была всего лишь слабой девчонкой, оскверненной и запятнанной. Но она все равно сделает все, чтобы спасти эти жизни. По крайней мере, сегодня. --- Визерис VI В зале Малого Совета собрались все, кому Визерис все еще мог доверять. Харис Свифт, мастер над монетой. Гюнтор Хайтауэр, мастер над кораблями. Мэйгин Мэсси, мастер над шептунами. Уолдер Фрей, мастер над законами. Аллисер Торн, лорд-командующий Королевской гвардии. Великий мейстер Марвин. И, конечно, королева Серсея, его жена. Все обратили внимание на то, что на заседании Малого Совета сегодня не присутствовали ни десница короля Алестер Флорент, ни королева-мать, до сих пор выступавшая в роли официального советника. Зато появились двое новых, которые не были членами Совета, но пользовались доверием Визериса. Первым был мейстер Квиберн, протеже Марвина, который заботился о здоровье королевы во время ее последней беременности. Вторым — лорд Джон Коннингтон, долгое время бывший глазами и ушами короля на юге. — Леди Мэсси, продолжайте. Многие из здесь присутствующих уже слышали ваш доклад, но я думаю, об этом должны узнать и остальные, — распорядился Визерис, усевшись во главе стола. Серсея села рядом, он сразу взял ее за руку и она погладила большим пальцем по тыльной стороне его ладони. — Конечно, ваша милость, — кивнула женщина. Она и сейчас говорила с тем легким хмельным самодовольством, которое, кажется, не оставляло ее никогда. Но король слишком хорошо знал Королеву Шлюх, как и то, с какой серьезностью относится она ко всем своим делам. — Итак, по словам Пакстера Редвина и его людей, Лианна Мормонт и Алисанна Бульвер, бывшие в плену у островитян, были доставлены на один из наших кораблей в шлюпке под мирным флагом. Каждая из них принесла с собой прядь серебристых волос и каждая заявила, что эту прядь передала молодая девушка, внешность которой в точности соответствует описанию принцессы Элейны. Требования Железнорожденных таковы — убрать все королевские суда из их вод, иначе Бейлон Грейджой сначала отдаст принцессу своей команде, а потом обезглавит. — Лорд Гюнтор, — Серсея выдернула руку из пальцев стремительно закипающего Визериса и положила ее ему на плечо, стараясь успокоить. — Что сообщает наш флот? — Они… Они отступили, ваша милость, как я уже докладывал Малому Совету. Но я не успел сказать, ваша милость, что мы собираем группу людей, которые должны будут попытаться спасти… Ну, вы понимаете. Если вы дадите свое разрешение, они попробуют проникнуть в Кухонный замок на Пайке и вытащат заложников, которые… Ну… Они, скорее всего, содержатся в Кровавом замке. Если они проберутся изнутри, шансов на успех будет больше. Каждый из собравшихся здесь жаждал лишь одного — власти. Гюнтор был очень не рад тому, что командовать флотом назначили не его, а Пакстера Редвина, но на этом настоял Средний Совет. Причем в этом их поддержали королева-мать Рейла и лорд Флорент, поддержали вопреки воле короля. Все находившиеся в этом зале, прекрасно понимали, что чем больше власти получал Средний Совет, тем меньше ее оставалось у Малого. — Смело, конечно, но как по мне, этот план шит белыми нитками, ваша милость, — прохрипел сир Аллисер. Некоторое время назад Визерис счел целесообразным отстранить сира Барристана Селми от командования его личной гвардией и передать пост лорда-командующего сиру Аллисеру. Официально Селми был снят по причине преклонного возраста. На самом деле — за слишком близкое общение с лордами, распростанявшими о короле дурные слухи. — Флотским просто не терпится начать сражение и если мы не дадим ответ, Редвин может запросто начать вторжение и без королевского слова. — Это было бы изменой, — пробурчал Гюнтор, но он и сам понимал, что так вполне может случиться. — Нет, не было бы, — проворчал Уолдер Фрей. — Средний Совет в любом случае его прикроет. Визерису нравился Черный Уолдер. Все, чего требовалось этому человеку — это дать четкое задание и не мешать выполнить его любыми средствами. И ему очень не нравилось то, что большинство законов принимал Средний Совет с завидным постоянством обходя королевского мастера над законами. Доходило даже до того, что его собственные магистраты отправляли запросы в Сумеречный Дол чаще, чем к нему. — Вот почему я завтра участвую во встрече Среднего Совета. С помощью лорда Болтона я надеюсь убедить Совет поддержать усилия по спасению заложников до полномасштабного вторжения. Отложим начало операции еще на одну луну, чтобы они успели… — Визерис старался казаться разумным и рассудительным королем, но до того, как он узнал о местонахождении Элейны, он без колебаний готов был сжечь Пайк дотла вместе со всеми заложниками. Их смерть казалась ему приемлемой ценой за окончательное решение проблемы Железнорожденных. Теперь же… Теперь он был готов рискнуть всем, лишь бы ее спасти. Он предпочел бы проиграть эту войну, но не дать Элейне погибнуть. Он обратил внимание на то, что ни одна из свидетельниц не упомянула о том, что принцесса беременна. Да и сами Железнорожденные ни разу не сообщили о том, что в их лапах королевский наследник. При мысли о ребенке Визерису показалось, что его сердце сжала стальная перчатка. Он спасет Элейну. Обязательно. А потом устроит Железным островам такое, что все забудут об участи дома Рейнов. А о судьбе Грейджоев будут вспоминать сотни лет. — Ваша милость, если позволите… — начал Свифт. — Держать флот под парусами так долго, не давая ему приказов и не беря даже призы… Это тяжелое бремя для казны. — Насколько тяжелое? — Пока держимся, ваша милость, но мне кажется, вы должны быть в курсе дел. Издержки войны растут и неизвестно, сколько останется потом. «Потом». Вот оно. Они собрались для того, чтобы не столько обсудить текущую войну, сколько те, которые должны были последовать дальше. Коннингтон, поняв, куда клонит мастер над монетой, многозначительно хмыкнул и начал. — Ваша милость. Красная угроза становится все опаснее. Вы даже не представляете, что творилось на свадьбе Ренли Баратеона и Арианны Мартелл. Сначала жрица в красном пробормотала какую-то невнятицу, а потом они прыгнули вместе через огонь. Все! Ни слова ни о Семерых, ни о Старых Богах. Огнепоклонники не просто ставят свою веру превыше всех, они вообще отрицают все прочие религии! Они на полном серьезе утверждают, что над ними не властны ни септоны, ни короли, только их Красный Бог. И они уже контролируют почти весь Дорн и Штормовые земли! — он потер щеку и продолжил. — И что еще хуже… Ширен Баратеон. Она еще совсем юна, но, по слухам, набожнее самого Станниса. Красный жрец Мокорро для нее второй отец, Торос из Мира — ее личный защитник. А Тристан Мартелл скоро станет ее мужем. И они унаследуют Штормовые земли! — Да, все так, — добавила Мэсси. — Они объединяют свои дома. Баратеоны и Мартеллы заключают между собой браки, дочери наследуют своим отцам, а их мужья не собираются претендовать на титулы друг друга. Даже интересно, за кого выйдет в этом случае Стеффон? За кого-нибудь из многочисленного выводка Оберина? Мои девочки сообщают, что Красный Змей хочет наконец-то остепениться, а Хармен Уллер уже готовит бумаги на узаконивание Элларии… Если прошение будет удовлетворено и Оберин возьмет ее в жены, четверо его дочерей станут полноправными Мартеллами. Стеффон сможет выбрать любую из них и объединение домов завершится. В зале поднялся встревоженный гул. — Связывают свои дома, распространяют свою веру, объединяют свои армии… Мы знаем, к чему это ведет! Они хотят забрать власть себе! — прорычал Фрей. — Мечтают посадить на трон жалкую марионетку Станниса и установить в Девяти Королевствах власть своего Красного Бога! — Не обязательно Станниса, — возразила Мэсси. Она ухмылялась, как всегда, когда знала что-то, чего не знали другие. То есть всегда. — Говори уже, Сирена! — рявкнула Серсея, которая не терпела игр и недомолвок, если кто-то угрожал ее семье. И у Визериса от ее гнева вдруг потеплело на сердце. — Простите, моя королева. У меня еще есть сведения, пока не подтвержденные, которые я лучше не буду разглашать, пока не буду убеждена в их достоверности. Иначе это может навредить нам самим. Новости из Башни Радости, ваша милость. — И что же задумал наш лорд Блэкфайр? — процедил сквозь зубы Визерис. — Шлюхи из его публичного дома, которые работают на меня, сообщают неприятные вещи. Недавно он позвал в замок гостей. Среди них — лорд Тарли, который относится к короне, скажем так, не очень хорошо, из-за обстоятельств смерти его отца. Также мне известно, что лорд Блэкфайр дважды имел беседу с леди Маргери Тирелл, последний раз — ночью на балконе, накануне своего отъезда из Сумеречного Дола. Не стоит забывать и о том, что он всегда был близок с Оберином Мартеллом. Визерис нахмурился. Если Эймон объединится с Мартеллами и Баратеонами, да еще и женится на девчонке Тиреллов… Будет плохо. Очень. А Тарли… Король напряг память, потом все же вспомнил. Ну да, конечно, Сэмвел Тарли, которого прозвали Сэмом Мясником за то побоище, что он устроил на Железных островах чуть ли не в одиночку. Очень грозный воин и, как ему сообщали, умелый стратег, достойный сын своего отца, а еще обладатель личной армии, способной соперничать с войском Хайтауэров. Он в одиночку мог, как минимум, нейтрализовать Старомест и его вассалов, а потом двинуться на Королевские земли. И Старки. Ну конечно же Старки! Эймон был родственником Старков! А если он переманит их на свою сторону, за ними последуют и Талли, родственники матери Робба Старка. — Этого нельзя допустить. Но я не уверен, что такой союз возможен, — отметил Коннингтон. — Большинство лордов о нем довольно невысокого мнения. Особенно дорнийцы. — На нашей памяти возникали и более странные союзы, — возразил Свифт. — Причем за меньшие деньги. — Это еще не все, ваша милость, — добавила Мэсси совершенно серьезным тоном, из чего нетрудно было догадаться: дело действительно серьезное. — Выкладывай, женщина, — потребовал Коннингтон. — Ваша милость, мне сообщили, что Эртур Дейн мертв. Он погиб вместе с женщиной, на которой недавно женился… или еще только собирался жениться, точно неизвестно. Гвинет Айронвуд, сестра лорда Андерса Андервуда. В Башне Радости случился пожар и они оба сгорели заживо, пока Блэкфайр и Тарли были в борделе. А из огня, что убил сира Эртура… — женщина замялась. — Это неподтвержденная информация, ваша милость, но… вы должны знать. Оттуда, говорят, вылупился дракон. Черный, как смоль. Настоящий, летающий дракон. В комнате повисла полная тишина, которую нарушил Уолдер Фрей: — Твою мать… — Это измена! — грохнул кулаком по столу Джон Коннингтон. Сир Аллисер хмуро кивнул, соглашаясь к ним. — Это бред! — усмехнулся Свифт и Хайтауэр поддержал его. — МОЛЧАТЬ! — заорал Визерис, который до этого не мог произнести ни слова, так он был потрясен. — Если… Если это правда… Коннингтон… Сжигание людей живьем — это ведь ритуал Красного Бога, так? — Это так, — кивнул он. — Они жаждут крови, особенно крови лордов и королей… Милосердие Матери! Дейны же тоже были королями! Причем дважды — сначала как правители Быстроводной, а потом как супруги Нимерии! А у Айронвудов до сих пор в титуле есть слова «Королевская кровь»! Ваша милость, я уверен, что здесь не обошлось без красных! — Получается, что лорд Блэкфайр решил получить дракона, воспользовавшись чужеземной магией крови… — задумчиво произнес мейстер Марвин, постукивая себя по подбородку. «И я помог ему в этом. Я сам показал, как вылупился Эйрисион», — сокрушенно думал Визерис. — Даже если у него есть крылья, это не обязательно настоящий дракон, это может быть, например, виверн, — Квиберн решил поддержать своего наставника и друга. — Возможно, возможно, — согласился Марвин. — Так или иначе, — резюмировал Визерис, — он убил двух благородных людей в языческом ритуале, ради того, чтобы получить нечто, способное противостоять моему Эйрисиону. Вы хотите сказать, что это просто совпадение? Не думаю. С Мартеллами, Баратеонами, Тиреллами и Тарли, которые готовы бросить вызов Хайтауэрам, он уже сейчас может развязать восстание на половину страны. И это если не принимать во внимание поддержку Старков… Лорд Болтон, хвала богам, сделает все, чтобы этого не допустить. Но даже если ему это и удастся… Боюсь, что такая война оставит неизгладимый след в истории Вестероса. — Ваша милость, — напомнила о себе Мэсси и Серсея, вздохнув, закатила глаза. — Ну что еще? Какую еще ужасную новость вы нам принесли? — спросила королева. — В этот раз новость хорошая, — поправила мастер над шептунами. — Принц Доран вызвал Блэкфайра в Солнечное Копье. Лорд Андервуд и защитник леди Гвинет обвиняют его в убийстве, тогда как он сам утверждает, что пожар начался случайно и его в это время вообще не было в замке. Будет суд. — Доран сам заговорщик, причем один из самых главных. Он устроит так, что Блэкфайра во всеуслышание оправдают и заодно поможет ему прославиться, — возразила Серсея. — А ведь верно, — согласился с ней Фрей. — Дорнийцы коварнее, чем мы всегда думали, а эта уловка вполне в их духе. — Суд — это шанс, — настаивала Мэсси. — Он выступает с позиции обвиняемого, а Айронвуд… Я не думаю, что он причастен к заговору. Он явно хочет восстановить справедливость, какую он видит. — Насколько мне известно, Айронвуды и другие «каменные» дома активнее всего сопротивляются огнепоклонникам, — кивнул Коннингтон. — И мы можем ему помочь. Убедитесь, что в судьи попадут те, кто готов склониться на нашу сторону… — И когда Блэкфайр увидит, что дело идет не туда, куда ему нужно, он потребует суда поединком, — просипел Аллисер. — А мечом он, говорят, владеет неплохо. — И это тоже решаемо. Айронвуд сможет выбрать того, кто выйдет от его имени. А дальше… Смазать лезвие чем-нибудь не слишком быстродействующим — и даже если Блэкфайр победит, скоро он перестанет быть проблемой. Визерис прижал ладонь ко лбу, закрыв глаза большим и указательным пальцами. — Разберитесь с этим делом, — бросил он Сирене. — Все свободны, кроме мейстеров. Он не убирал руки от лица, пока не услышал, что дверь комнаты открылась, а затем закрылась. — Марвин, — обратился он к одному из оставшихся. — Да, ваша милость? — Ваше предложение одобрено. Я дам вашей экспедиции все, что вы попросите. Взамен я хочу знать все о том, как должен расти мой змей, как он будет себя вести, чем он питается… И все остальное. Передавайте свои отчеты людям Мэсси в Пентосе. Марвин радостно улыбнулся. — Это замечательно, ваша милость! Мне нужно не больше недели, чтобы добраться до места и я немедленно приступлю к работе, — великий мейстер ликовал: когда-то Совет Цитадели отправил его на Драконий Камень как в ссылку — ну что хорошего в том, чтобы служить мальчишке-королю, которого презирает вся страна и который все равно вряд ли выживет? Однако мальчик выжил, вырос и завел себе огненного змея… О, теперь на него и его учеников никто не посмеет косо смотреть! — Я уверена, что Квиберн сможет вас подменить, пока вас не будет, — добавила Серсея. Второй мейстер сдержанно улыбнулся, а Марвин в ответ развел руками. — Подменить? Полноте, ваша милость! Я был бы только рад, если бы он заменил меня полностью. Поверьте, он уже талантливее меня… К тому же я, в отличие от него, никогда не обладал политической проницательностью, я человек науки, знаете ли. Ваша милость, уверяю вас, он станет лучшим великим мейстером, чем я. Квиберн, если твое назначение утвердят, я разрешаю тебе привести на Драконий Камень своего ученика, о котором ты мне рассказывал… — Уверен, он будет рад этой новости, — усмехнулся Квиберн. Дальше мейстеры разговорились с королевой о новых назначениях, о здоровье ее самой и ее детей, но Визерис уже не слушал. Он думал о том, что мать, как бы это ни было тяжело признать, оказалась права. Угрозу, выпущенную из рук, уже нельзя было контролировать. --- Тирион II Шагая по коридорам Утеса Кастерли, он не прекращал накручивать на палец один из своих черных локонов. Привычка, которую он приобрел вскоре после того, как его волосы стали темнеть — этого он стеснялся куда больше, чем собственного роста. Он знал, что за глаза его часто называли Львом-калекой. Иногда он сам это слышал. И многие, слишком многие хотели, чтобы он передал свой титул любому другому Ланнистеру, неважно даже, какому именно. И плевать они хотели на то, что при нем Западные земли процветали. Все его успехи приписывались Тигу или Дженне, а во всех неудачах, естественно, был виноват он один. «Не достанете…» — мысленно повторял он, пока это не стало его мантрой. Он говорил это даже когда кутил целыми ночами с распутными девицами и реками вина, чтобы хоть ненадолго отвлечься от мрачных мыслей о судьбе и своем месте в жизни. Он коснулся застежки тяжелого парчового плаща, сделанной в виде львиной головы с рубинами вместо глаз. Под плащом был бархатный дублет с его личным гербом на груди: щит с тремя золотыми львами: белогривым, черногривым и еще одним вообще без гривы. Черногривый лев, расположенный между двумя, был меньше их — так он символизировал трех детей лорда Тайвина: Джейме, Серсею и себя самого. Черные волосы, маленький рост — все при нем. Вместе с ним шли еще три человека. Кузен Лансель, предполагаемый наследник, который постоянно таскался за Тирионом, как щенок за матерью. Хмурый здоровяк в красных доспехах ланнистерской гвардии и желтом плаще с тремя собачьими головами. Половина его лица до сих пор хранила следы жутких ожогов и он даже не пытался этого скрыть, даже волосы собрал в хвост на затылке, чтобы они не закрывали его уродства. Позади него семенил мальчишка, который время от времени бросал на здоровяка испуганные взгляды. Его одежда была раскрашена белыми и лиловыми клетками. Когда-то Тирион просто в шутку назначил маленького Подрика оруженосцем к своему мастеру над оружием. Он был уверен, что сир Сандор прогонит его в первый же день и попросит кого-то посмышленнее, а он отправит Пода к кому-нибудь более подходящему. Например, к его кузену Дейвену. Однако Сандор внезапно решил, что сделает из «этого хнычущего сопливого недомерка» настоящего рыцаря и всерьез взялся за дело. Теперь Тириону было немного совестно за то, что он обрек мальчика на такое… Но что уж поделаешь. — Так ты что, хочешь, чтобы я угрохал того выблядка Рейнов? — спросил Сандор со своим обычным уважением и красноречием. — Нет, пока нет, — ответил Тирион. — Я пока еще думаю, что нам делать с этой проблемой. И, Сандор… Запомни, наконец, что это выблядок Тарбеков. Он претендует на Кастамере через свою, якобы, бабушку, но его мать, вроде как, по его утверждению, была из Тарбеков. Ох уж эта нелепая сказка. История о Молчаливой Сестре, которая приняла обет под нажимом Тайвина Ланнистера, уже будучи беременной… О мальчике, которого прятали Сестры и который узнал о своем происхождении уже тогда, когда стал межевым рыцарем на службе у тех же Ланнистеров, участником Войны Розы… Его мать на смертном одре нарушила обет молчания и рассказала, что ее сын был наследником одновременно Тарбеков и Рейнов. И заодно последним представителем обоих погибших родов. И потом он еще несколько лет держал эту «правду» при себе, исполняя обязанности межевого рыцаря. А затем вдруг взял и заявил права на руины Кастамере и Тарбекхолла. Но не для себя, о нет, он был так добр и благороден, что не хотел устраивать междоусобную войну ради себя. Он всего лишь хотел, чтобы его дети узнали о том, кто они есть, и получили то, что принадлежало им по праву. Какая трогательная история. Полный бред, по мнению Тириона. Но… льву не стоило мириться с таким бредом в своих владениях. — Может, просто убить его — и все? — предложил Лансель. — Как поступил лорд Тайвин со всеми его родными… — Увы, мой дорогой кузен, — ответил Тирион. — Мы не можем просто так убить этого человека. Если у нас не получится, он будет кричать на весь свет о вероломстве и несправедливости. Если получится… будет еще хуже, он станет мучеником, а с мертвым врагом бороться намного сложнее, чем с живым. Все, даже те, кто не соглашался с его требованиями, будут говорить: зачем Ланнистерам желать его смерти, если он не представлял для них никакой угрозы? Это только покажет всем нашу слабость. Нет, я пока не буду трогать этого бастарда. И надеюсь, что все остальные тоже его забудут. Сир Сандор, у меня к вам несколько другое поручение. — Я вообще-то воин, а не посыльный, — буркнул Сандор. — Разве псу не все равно, что приказывает ему хозяин: загрызть врага или принести палку? — отпарировал Тирион. Подрик не смог сдержать усмешки, Сандор нахмурился еще сильнее. — Тем более, разве не работа посыльным помогла тебе выжить в Королевской Гавани? Он был прав. Войско лорда Тайвина подошло к стенам столицы отдельно от армий Севера и Долины. И оказалось, что и защитники города, и мятежники не были уверены в том, на чьей стороне выступили Ланнистеры. Тогда Тайвин решил послать гонцов, чтобы предупредить Неда Старка и Джона Аррена о том, что он откроет им ворота, когда войдет внутрь. Одним из этих гонцов стал двенадцатилетний Сандор Клиган. Ланнистерские стрелки даже всадили в него стрелу, чтобы королевские воины поверили в то, что мальчишка решил дезертировать. С этой стрелой он и доскакал до расположения северян. Нед Старк решил оставить его в лагере, где он мог отдохнуть и вылечиться… И посмотреть на гигантский костер над городом, забравший жизни едва ли не всех влиятельных людей Семи Королевств. — Твой дядя, Львенок, тоже решил побыть посыльным — и помер, — огрызнулся Сандор. И это тоже было правдой. Наверное. Дядя Герион, отплывая из Ланниспорта несколько лет назад, пообещал, что вернется со Светлым Ревом в руках. И до сих пор не вернулся. И как раз во время отсутствия Гериона у берегов Валирии бушевали жуткие штормы. — Ну хватит уже о грустном, Сандор. Путешествие обещает быть опасным и мне почему-то кажется, что тебе в нем много кого придется убить. — Ладно, — вздохнул Сандор. — Что сделать нужно? — Сейчас все объясню. Если кратко — тебе предстоит сопровождать человека и его груз из Штормовых земель сюда. Морем было бы проще, но островитяне, когда вырвались из блокады, разбушевались с новой силой. А потерять этот груз я не могу. — Ага, мне придется тащиться за каким-то сраным торгашом? — Нет, что ты. Это не торгаш. Это… Ну, кто-то вроде мейстера. Ученый муж из далекой страны И-Ти. Я надеюсь договориться с ним о взаимовыгодной торговле между нашими странами. Торговле как вещами, так и знаниями. Но чтобы внести ясность… — Тирион остановился и посмотрел на изуродованного рыцаря снизу вверх. — Меня куда больше интересует груз, с которым он прибыл. И если придется выбирать, кого спасать: его вещи или его самого… — Понял, милорд. Не дурак. Вот почему Тириону так нравился Сандор. Он сочетал в себе все плюсы рыцаря и наемника. Он не мучился моральными страданиями, когда нужно было совершить что-нибудь выходящее за рамки рыцарской чести, при этом ему не нужно было платить и нельзя было перекупить. С его точки зрения быть рыцарем означало «выполнять всякие сраные дела, которые поручает твой сраный лорд», но при этом он готов был в лепешку расшибиться, но задание лорда выполнить. Были, конечно, и у него какие-то границы, которые он ни за что бы не переступил, но Тирион и сам этого не требовал. Лансель, тоже слышавший этот разговор, заметно нервничал, да и Подрик обеспокоился, хоть и держался лучше. — Вот и замечательно, — подытожил лорд Ланнистер. — А теперь идемте со мной. Тирион повел их по лестнице вниз, в лабораторию, которую по его указанию построили как можно глубже. Раньше здесь были старая кузница и склад, потом стену между ними снесли и пробили несколько вентиляционных каналов наверх, получилось просто идеальное для его целей помещение, которым лорд Утеса Кастерли по-настоящему гордился. Сейчас здесь суетились алхимики, кузнецы, архитекторы и мейстер, которого Тирион «одолжил» в Ланниспорте. Где-то стучали молотки, многие пытались этот стук перекричать. — Что это за сраная хрень? — пробормотал Сандор. — Это, сир Сандор, будущее. И место, где оно рождается, — ухмыльнулся Тирион. Он подошел к одной из бочек и открыл ее, бочка была большой, но содержимого в ней было совсем мало. — Вот оно. Именно это тебе и придется сюда доставить. — Это что, соль? — нахмурился Сандор, заглянув внутрь. — Разве соль черная? — Ну… Да, давайте назовем это солью. Кузнечная соль… Мне нравится, как это звучит. Но для еды ее лучше не использовать. У того ученого будут емкости с этим веществом и другие нужные вещи. Доставь их все сюда. И еще одно. Если с ученым что-нибудь случится… Постарайся обыскать его труп и его коня и забрать все бумаги, которые будут при нем. Они даже важнее его груза. Поэтому даже если грузом придется пожертвовать, его записи мне нужны о-бя-за-тель-но. Сандор еще раз кивнул, все еще не понимая, что здесь происходит. Но ему этого и не нужно было. Тирион и так знал, что Клиган его не подведет. — Итак, если вопросов нет, можешь отправляться. Он какое-то время пробудет на Тарте, после чего высадится в Дождливом Доме. Встретишь его там и сопроводишь в Утес Кастерли. Мне неважно, каким путем вы поедете и сколько времени это займет. Просто сделай так, чтобы он добрался сюда. Или его груз. Или хотя бы его записи. Все понятно? Сандор снова кивнул. — Значит, отправляйся. Я уже приказал подготовить коней для тебя и твоего оруженосца, и собрать все необходимые припасы. Кроме того, в ваших седельных сумках достаточно золота на все возможные расходы. Когда Сандор и Подрик направились к выходу, Лансель заглянул в бочку. По его лицу было видно, что он не понимает совершенно ничего. — Лорд кузен, а я когда-нибудь смогу отправиться в путешествие по миру? — Хочешь умереть, как дядя Герион? — фыркнул Тирион. — Нет, конечно! Ну… Я думаю… Думаю, я мог бы быть осторожнее… Просто мне тоже хочется увидеть мир… его чудеса… — Лансель, мой милый Лансель, — улыбаясь, ответил Тирион. — Ты даже не представляешь, насколько уныл и опасен этот мир. Боюсь, что ты не прожил бы в нем и двух недель… — Лансель надулся от обиды и Тирион продолжил. — Послушай, я тебя понимаю, ты хочешь увидеть что-то новое за пределами Западных земель. Не бойся, дорогой кузен. Мне кажется, тебе пора стать рыцарем. И сир Престон Гринфилд из Королевской гвардии согласился посвятить тебя. Он, конечно, не стал говорить о том, какой смесью из подкупов и шантажа он добился этого решения. Все равно никто никогда не оценит ничего из того, что бы он ни делал во благо семьи. Но сейчас, глядя на то, как Лансель расцвел буквально на глазах, Тирион подумал о том, что, по крайней мере, это стоит затраченных усилий. Лансель был, мягко говоря, не самым умным, но мечом владел неплохо. Так или иначе, рыцарю крепкие мышцы нужнее ума. — Когда будешь готов, можно выезжать. Иди и готовься, Лансель… Или, может, мне уже пора называть тебя сир Лансель? Когда юноша радостно убежал, Тирион снова глубоко вздохнул и зарылся пальцами в свои густые темные волосы. Столько планов, столько идей. Но если это сработает… Тогда дом Ланнистеров достигнет новых вершин. В этом Тирион был уверен. Настанет его золотой век… Какой изящный каламбур. --- Сэмвел I Он много кем мечтал стать в детстве: лордом, рыцарем, мейстером, даже волшебником. Но магистратом — никогда. Расследование дела об убийстве лорда и леди было совсем не тем, чего он хотел от жизни. Но Эймон, просидевший почти целые сутки в обгорелой комнате и все это время баюкавший своего дракона — чтоб его Иные забрали! — наконец, заговорил. И обратился не к кому-нибудь, а именно к нему. — Они захотят суда, Сэм. Мне уже сказали, что сир Оллидан в ярости, он обвиняет меня в смерти леди Айронвуд. Я не стану бегать от них. Я готов доказать свою правоту. Но им не нужна правда, им нужна месть. Они сделают так, что я окажусь виноват во всем, — хозяин замка говорил медленно, глядя в лицо Сэму и, похоже, даже не моргая. А он, если приглядывался, кажется, уже видел в его серых глазах легкий лавандовый оттенок. Да после того, что вчера случилось, трудно было не разглядеть в нем черты Таргариенов. У него дракон на плече сидит — вот главная черта! Сэм невольно представил себе портрет Эймона с белыми волосами, такой же, какие рисовали короли прошлого. Затем он чуть не рухнул, услышав, чего от него просил лорд Блэкфайр. — Мне нужно, чтобы ты нашел доказательства моей невиновности и свидетелей, готовых высказаться в мою пользу. Пока я готовлюсь к путешествию, начни собирать все, что может помочь в суде. Ты справишься? Ему больше всего захотелось закричать: «НЕТ!». Но вместо этого он торопливо закивал. — Хорошо. Еще один вопрос. Вернее, просьба. Присмотри за этим… существом, — он указал на дракона на своем плече. — Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось, поэтому мне нужен кто-то, кто мог бы присмотреть за ним, пока меня не будет. Кто-то, кому я доверяю. Тебе я доверяю. А если я явлюсь в суд с этим… Это станет еще одним доказательством того, что я умышленно устроил пожар. Сэм снова кивнул, толком не понимая, о чем его только что попросили. Его голова была занята предстоящим судом. И только потом до него дошло: его попросили ухаживать за драконом. За драконом! Да он никогда в жизни… Тогда Эймон просто протянул дракона Сэму, позволил его погладить, подержать, даже посадить на плечо. Дракончику это явно не нравилось — но не потому, что ему не нравился Сэм. Ему не нравилось расставаться со своим хозяином. Пока Эймон был рядом, он еще как-то держался, но стоило ему повернуться к двери, ящер тут же завизжал, забился, ободрав Сэму ухо, и спрыгнул на пол. Они подумали немного, где его можно держать, и в итоге остановились на большой клетке для охотничьих соколов. Эту клетку Эймону преподнес на совершеннолетие лорд Фаулер, но то, что она была подарена пустой, выглядела ничем иным, как плохо завуалированным оскорблением. Зато теперь пригодилась. Дракончик охотно перебрался в свое металлическое гнездо, потом, конечно, немного повизжал, когда Эймон закрыл защелку, но быстро смирился и лег отдыхать. С этой клеткой работа Сэма стала намного легче и он, поручив дракона своему оруженосцу, отправился на поиски свидетелей и доказательств. Первым делом, разумеется, заглянул в бордель, где они оба были в то время, когда все случилось. Разыскивать и упрашивать никого не пришлось: мадам Виша, которая уже обо всем знала, заранее поговорила со своими девочками, обслуживавшими их в ту ночь, и они сами были готовы высказаться в защиту своего лорда. Да и не только они. Нашлись и гости заведения, которые готовы были подтвердить: никто из них не вставал со своей кровати той ночью. Затем он поговорил с несколькими рыцарями и солдатами, которые тоже согласились поделиться своими воспоминаниями о ночи, когда случился пожар. Итак, свидетелей было достаточно и Сэму все-таки пришлось идти туда, куда он так не хотел идти. Или нет, лучше он сначала воспользуется последним поводом не идти туда. Он почти полдня потратил на поиски тех, кто мог поручиться за то, что Эймона не было в Башне той ночью. И за это время успел проголодаться. Жареная свинина, яичница и кружка пива могли утолить его голод — и они с Маттеном заглянули в ближайшую таверну. Младший Маллендор уселся напротив, поставив клетку с драконом прямо на стол, а потом подозвал проходившую мимо служанку. — Будьте добры, принесите еще немного сырой свинины для нашего… питомца. Его улыбка, как всегда, готова была растопить сердце любой особы женского пола. Растопила и в этот раз — девушка улыбнулась в ответ, но потом ее улыбка стала какой-то деревянной, когда она посмотрела на клетку, накрытую плащом Маттена. Должно быть, до нее уже дошли слухи. И вернулась она не только с миской с сырым мясом, но и с несколькими друзьями и подругами, которые почему-то не спешили уходить. Сэм вздохнул. Эймон не хотел пока поднимать шум, но… Его подданные, как он успел убедиться, вели себя достаточно лояльно к своему лорду. Да и дракона так или иначе требовалось покормить. И он осторожно стянул плащ с клетки, показывая, кто именно сидит внутри. Маленькое черное создание спало, свернувшись на полу клетки, но как только темнота от покрывала сменилась ярким дневным светом, тут же подняло голову. И все хором ахнули. Сэм, не дожидаясь, пока дракончик начнет волноваться из-за столпившихся вокруг людей, торопливо отрезал кусок сырого мяса и бросил в клетку. Дракон тут же забыл о толпе. Понюхал мясо раз, другой, третий. А затем запищал — или, скорее, взвизгнул — и отвернулся. Сэм озадаченно нахмурился. Он что, мяса не ест? Да что вообще едят эти драконы? Он не сразу обратил внимание на то, что маленькая мордочка тянется в сторону его собственной тарелки. И именно туда смотрят яркие желтые глазки. Лорд Рогова Холма на секунду задумался, а потом, решив проверить свою новую идею, отрезал кусок от свиной отбивной и тоже кинул в клетку. И вот в это мясо дракон вцепился моментально, торопливо отрывая кусочки, а дальше оно, видимо, показалось ему таким вкусным, что он просто проглотил оставшуюся часть, почти не жуя. Служанки все это время смотрели на клетку с открытыми ртами. Маттен тоже выглядел ошеломленным, но он довольно улыбался. — А ведь есть в этом смысл! Это же дракон. Он дышит огнем. Естественно, он привык к тому, что его добыча, она… Ну, уже зажаренной к нему попадает, верно? Девушки-служанки и остальные посетители таверны рассмеялись, услышав его слова, пока хозяин заведения не велел им вернуться к работе. Они вернулись, но все равно продолжали поглядывать в сторону их столика при первой возможности. Тем временем Сэм продолжал отрезать дракончику куски жареного мяса, пока тот, наконец, не насытился. Теперь, когда у него было просторное и светлое гнездышко, где его никто не мог достать, а его живот был полон вкусным мясом, маленький крылатый ящер уже не так беспокоился за то, что Эймона не было рядом. — Милорд, — подал голос Маттен. — А лорд Эймон уже придумал ему имя? — Пока нет, — ответил Сэм. — И я понимаю его. Это первый дракон за два столетия и он хочет выбрать для него подобающее имя. И раз он черный… Может, что-нибудь связанное с ночью или тьмой? А может, просто назовет Балерионом? Тот ведь тоже черный был. — Но… — Маттен вгляделся в дракончика повнимательнее. — Она не черная. — Она? — переспросил Сэм. — Ну, дракон… Драконица… Не знаю, как правильно. Просто ее лицо… или морда… Ну, стройнее, чем у драконов на картинках. Может, это и в самом деле она? — Хм… Я где-то читал, что у драконов вообще не было пола. Или был, но они могли менять его, если нужно было… Так что это запросто может быть и самка. Но почему ты сказал, что она не черная? — А вы сами взгляните! — Маттен указал на клетку. — Посмотрите ее на свету, на ярком солнечном свету. Конечно, когда комната освещена одним узким окошком или факелами, тогда кажется, что она черная. Но на ярком свету… Посмотрите на ее хвост и ногу! Она синяя! Сэм наклонился поближе — и через секунду его лицо вытянулось, когда он убедился в том, что Маттен прав. Чешуя дракона, или драконицы, и в самом деле была темно-синей, настолько темной, что на неярком свету этот цвет и в самом деле казался черным. — С ума сойти, — произнес он. — Интересно, как он будет выглядеть в небе? Где есть только солнце и никаких теней? — Синее самого моря! — усмехнулся Маттен и они вместе рассмеялись. После чего прикончили остатки обеда. А потом… Что ж, больше откладывать было нельзя. Они направились на место пожара, в комнату, где раньше находились покои Эртура Дейна. К тому времени останки уже унесли, но следы на обгоревшем полу четко показывали, где лежали тела умерших. Силуэт Гвинет раскинулся у окна. Силуэт Эртура скорчился у двери. Дверь… Вот что сразу показалось им самым странным. — Дверь совсем не обгорела, — обратил внимание Маттен, озвучивая вслух то, о чем думал Сэм. — И это очень странно, — согласился он. — Пламя словно остановилось перед дверью, испепелив упавший шкаф и обуглив стену… Маттен, тебе не кажется, что на двери следы какой-то жидкости? Оруженосец наклонился к двери, чтобы рассмотреть ее повнимательнее — и тут же отшатнулся, морща нос. — Фу… В некоторых местах есть следы копоти, но мне кажется, что дверь полили какой-то гадостью и… Боги, как же она воняет! Почти как те микстуры, которыми меня бабуля в детстве поила. — Может, это было сделано специально, чтобы сдержать распространение огня? — «Но это значит, что поджог был преднамеренным», мысленно договорил Сэм. Плохо. Очень плохо. Любое подтверждение того, что пожар начался не случайно, сразу делало Эймона главным виновником трагедии. Они еще раз тщательно осмотрели комнату, нашли пустую бутылку без маркировки недалеко от входа. И еще одну, немного другой формы, возле упавшего шкафа. И еще небольшой сундучок, который заметно обгорел, но не сгорел. Как раз такой, куда внутри поместились бы обе бутылки, и еще осталось бы достаточно место для… яйца! Сэм подумал, что, кажется, начинает понимать, чем именно занимались погибшие. Они пытались заставить дракона вылупиться. Одна из бутылок, очевидно, содержала какое-то необходимое для этого вещество. Из второй кто-то из них облил дверь на случай, если что-то пойдет не так. Чтобы огонь не распространился за пределы комнаты. Что ж, хотя бы в этом у них все получилось. А потом, когда начался пожар, кто-то уронил шкаф, который завалил дверь и спастись они уже не успели. Пожалуй, это было единственной версией, которая позволила бы убедить судей в том, что убийства не было. — Эх… Ну не умею я этим заниматься! Разгадывание тайн, раскрытие преступлений… Не мое это, Маттен, не мое! Даже судьи, когда хотят выяснить, как все было, просто ищут свидетелей. Я не подхожу для этой работы. — Может, стоит… Я не знаю, готовить каких-то специальных людей, которые для этой работы подходят? Например, из тех, чья работа близка к этой. Как кузнецы, которые, при желании, могут тачать сапоги, — рассуждал Маттен. — Или мейстеры, которые, когда выковывают первые звенья своей цепи, выбирают, что именно им интереснее всего, и развиваются именно там. — А что, неплохая идея, — хмыкнул Сэм. — Хотел бы я иметь сейчас такого… мейстера-криминалиста. Очень он бы нам пригодился. Они уже собрались уходить, когда лорд Тарли обратил внимание еще на одну деталь. — Маттен… Пол под книжным шкафом… Он совершенно чистый. Ни следа копоти. — Да, милорд. Он совсем не сгорел. — И следов этой негорючей дряни на этом месте я не вижу… Получается, что шкаф упал перед тем, как начался пожар? В принципе, и это тоже можно было объяснить. Огонь полыхнул слишком сильно. Сир Эртур отшатнулся и задел шкаф. Шкаф упал и закрыл дверь. Они пытались его сдвинуть. У них не получилось. Потом огонь добрался до них. Как же все сложно… Но остроглазый Маттен на этом не успокоился. — Милорд, взгляните сюда! Задвижка! Сэмвел посмотрел туда, куда он указывал. Дверная задвижка вывалилась, но в проходе остался светлый отпечаток, окруженный закопченным деревом. Он знал, что Эймон сломал задвижку уже после того, как разгорелось пламя. Получается, что… — …Дверь была заперта еще до того, как все это началось, — пробормотал Сэм. — Заперта изнутри. Ох… Надо обдумать все это как следует, пока мы будем готовиться к поездке. Пошли, Маттен. Больше ничего мы здесь не найдем. «Боги Старые и Новые, хоть бы этого хватило…» — молился он про себя. Потому что он видел сидевшего посреди сгоревшей комнате принца из дома Таргариенов. С драконом на плече. И тогда понял, что последует за этим принцем на край света и обратно. Такой человек не был рожден для того, чтобы сидеть в башне в бесплодных землях Дорна. Для него существовало лишь одно место — и Сэмвел верил, что если они вернутся из Солнечного Копья живыми, Эймон обязательно это место займет. Даже если для этого придется начать новую войну. «Первые в битве». Девиз дома Тарли. И он станет первым. Отныне он знал, что всегда будет первым в битве за своего короля. За единственного человека, который был достоин этого титула. За Эймона из дома Таргариенов, именуемого Первым. Короля, который когда-то им был. И который обязательно будет снова.