***
— Вы сегодня особенно задумчивы, — подметила с французским акцентом служанка Саманта, пока её госпожа, по-прежнему стоя в ночной сорочке, вертела в руках очередное платье из шкафа. Княжна подходила к выбору каждого платья скрупулёзно, а потому добрые полдня проводила в составлении своего нынешнего образа. И когда выбор, казалось бы, уже был сделан в пользу итальянского бального платья светло-зелёного цвета, в спальню явилась Маргарита Михайловна. Матушка торжественно протянула пару лакированных чёрных лодочек с весьма высоким каблуком, на что получила от дочери недовольный вздох с искореженным личиком. Означало это лишь одно: Эстель воочию увидела один из своих самых жутких кошмаров. — Я же уже после второго вальса без ног останусь, маменька, сжальтесь! — запротестовала девушка, обидчиво сжимая губы и бросая платье на кровать. — Зачем? — Зато они выглядят намного лучше твоих нынешних, милая, не капризничай, — женщина кивком указала в угол, на пару лодочек из салатового бархата, привезённых прошлым летом из польского бутика. Спорить с той было бесполезно, и Эстель, наученная горьким жизненным опытом, это прекрасно знала, потому лишь махнула рукой и не глядя сдёрнула с перекладины в шкафу вешалку с первым попавшимся платьем. «Жаль, не получилось перевезти с собой весь гардероб», — тоскливая и одновременно саркастичная мысль пронеслась в голове девушки, и та, смирившись, продолжила выбирать из того, что предложено ей здесь и сейчас. К этим неудобствам весьма некстати добавлялось и то, что жить в их особняке было достаточно непривычно. Он был громоздкий, при этом не особо большой, а местами ещё и тесный. В начале июня начиналась пора разъездов, и о родном Лионе на время можно было благополучно забыть. Первым таким событием стал званый вечер у князя Юсупова в его дворце на Мойке. За границей княжна много слышала о нём, но вживую увидит ещё только сегодня. В её воображении он представал статным, умным и хитрым, точно лис. Впрочем, многие так говорили, и ей в это охотно верилось. Дорога заняла около получаса езды. Проехавши вдоль Мойки, уже издалека новоприбывшие гости узрели виднеющийся дворец, походивший буквально на огромную люстру с множеством драгоценных камней внутри и снаружи, переливающихся на свету. — Столько лет прошло, а у Юсуповых, как всегда, всё с шиком! — подметил Роберт, крутя в руке свою трость белого цвета с позолотой на узорах и шарообразной ручкой. В Россию родители ездили частенько, чтобы навещать бабушку по маминой линии, Лидию Александровну. Занудная женщина, не любящая подобные сборища. Оно и к лучшему. Эстель не так хорошо ту помнила, похоже, оттого что брали её в такие поездки весьма редко и благодаря трёх- или четырёхлетнему возрасту на тот момент. Зато бабушка Жюли была частым гостем и, что главное, на родине, девушка безмерно любила её, как и ворчливого дедушку Вильгельма. — Как всегда стены по швам трещат от гостей, — поддержала мужа Маргарита, когда они сошло на крыльцо. Эстель ступила за ними несмело — туфли ожидаемо болезненно сжали ногу, но виду она не подала, разве что с лёгкой улыбкой про себя осыпала обувь проклятиями. Не успела юная княжна войти в главную залу, как тут же, словно готовился заранее, её приметил один молодой человек и, приблизившись, с волнением в голосе пригласил княжну на танец. Та лишь выдохнула, но отказывать не стала. «Скоро это закончится. Наверное». Полонез шёл плавно и бодро, как тому и полагалось, и наблюдающие за танцем могли только завороженно хлопать глазками. Степенно время дошло до расхождения партнёров, и Эстель стала мягко подавать руки встречным кавалерам, среди которых оказался и её отец. «Вот так сразу: с корабля — и на бал!» - в буквальном смысле, о чём успевала в поворотах задуматься Эстель и тому же едва заметно усмехаться, при этом ничуть не сбиваясь с ритма танца.***
Карусель из множества пышных юбок и самых надушенных костюмов приводила Юсупова в восторг. Столько драгоценностей, и все в его дворце! Как же сложно во всё это поверить! Он ведь не считал себя успешным в организации таких мероприятий, коими чаще занимались родители, но всё когда-то бывает в первый раз. И этот первый раз нужно пережить с достоинством. Больше всех из ныне присутствующих ему запомнилась юная княжна Витковская в безупречном наряде. Изящно сшитое платье одновременно подчёркивало точёную фигуру и эстетично обнажало девичьи плечи и ключицы. Подол, не слишком пышный, струился, а рукава-фонарики с манжетами не сковывали движения тонких рук. Она держала веер, иногда помахивала им, раскрывая ажурную ткань, расшитую серебряными нитями. Княжну было трудно спутать с кем-либо ещё, ибо каждое её платье на подобных приёмах было краше другого. В конце концов, что греха таить, отец её — Роберт Ноллет, а уж он вместе с супругой одел добрую половину французов, если не весь мир. Феликс был не особо хорошим танцором, но, что странно, ему захотелось непременно пригласить её на танец. Сделав вполне себе уверенные шаги в направлении особы, он протянул руку, но не без бешеного волнения, однако, на удивление, Эстель, кротко кивнув головой, приняла приглашение сразу, ничуть не раздумывая даже из приличия. Губы её растянулись в улыбке, а вот сам князь нервно усмехнулся, впрочем, не специально. Миниатюрная, но в то же время с очень властным, немного холодным изумрудным взглядом, француженка по характеру пошла в отца, а вот внешнюю красоту взяла от матери. Смольные, немного вьющиеся волосы, бордовая помада и небольшая аристократичная бледность. Вот если бы Феликс не знал совсем, кто эта особа, подумал, что вампир. «Странно… почему именно эта ассоциация? Ты выдаёшь себя собственными мыслями с потрохами, многоуважаемый князь». — Отчего же Вы волнуетесь? — спросила та мягко, кладя руку ему на предплечье в силу своего невысокого роста. — Оттого что танцор из меня никудышный, — сознался он честно, но смятение оказалось лишь иллюзией. Напряжение от немногочисленных танцев за весь его относительно небольшой опыт необъяснимо ушло, будто улетучилось. Княжна была невесома и грациозна в движениях, и с ней он двигался гораздо увереннее. А ведь раньше, к этому моменту, мог уже не нарочно и на ногу наступить, а то и забыть какое-то движение. Поразительно, но взор её смягчился, потеплел, обескураженный состоявшимся вальсом. После девичьего поклона в реверансе и галантного кивка головы князя вальс был окончен, вот только совсем не такой, как обычно. — Что ж, Вы мне соврали, — произнесла девушка с лёгкой картавостью, присущая её происхождению, и ноткой наигранной обиды, когда оркестр смолк и заиграл уже другую песню в программе. Уловив напротив себя непонимающий взгляд и характерно приподнятую бровь, поспешила уточнить. — Танцор из Вас не такой уж и плохой. — Только потому, что моей партнёршей сегодня были Вы, — ответил очарованный её почти незаметным акцентом Феликс лукаво, обратно изменившись в лице, и, неспешно подойдя к ближайшему столу, взял с него бокал шампанского. — Вы мне льстите, князь, — юная дама следом проделала то же самое, после чего, чуть сильнее сжав в руке бокал, оглянулась по сторонам, помахала веером перед собой и сделала небольшой шажок к Юсупову. Хоть благородная особа и пыталась улыбаться, однако сквозь улыбку буквально саднили мучения, говорящие только об одном: сил терпеть этот ужас уже не было. — Сделаете мне небольшое одолжение? — в тот миг Эстель сама не поверила, что нечто, которое она собирается вытворить, вообще пришло в её княжескую голову. Спорить с этим не приходилось — идея оказалась практически гениальной. Князь поначалу не совсем уловил суть, о чём именно ведёт речь девушка, однако стоило ей в ответ на мужское непонимание с грустной усмешкой чуть-чуть приподнять подол, и всё стало кристально ясно. Феликс весьма достоверно сделал вид, что ничего не заметил: пока тот задумчиво потягивал игристый напиток, княжна как можно скорее и неприметно сняла проклятущие туфли, после чего блаженно выдохнула, при этом достаточно уменьшившись в росте. — Устали танцевать? — он вернулся к той взглядом и скосился на её маленькую шалость. — Маменьке угодно, чтобы я носила высокий каблук, — она стояла как ни в чём не бывало почти босыми, не считая чулок, ступнями на полу, пока обувь была отправлена под стол чётким незаметным движением, — а для танцев я больше маленький люблю, но ради матушки приходится терпеть. — Тогда у меня на этот счёт, пожалуй, найдётся одно решение, — Феликс встретил заинтересованные зелёные очи юной княжны, явно заинтригованной услышанными словами, и галантно подставил ей локоть, на коем тут же устроились тонкие длинные девичьи пальчики. Вместе князья без лишних проблем миновали развеселившихся гостей через всю залу и, выйдя в прихожую, поднялись по лестнице. Они честно старались не привлекать внимания, проплывая под ручку мимо из одного конца в другой, однако кто-то из гостей, похоже, заметил, что княжна нежданно оказалась без туфель, и даже обернулись им вслед. Феликс тоже приметил сию реакцию, переглянулся с Эстель, и оба, невольно узрев, как самые зоркие отставляют бокалы с напитками на ближайшие столешницы с мыслью, что перепили, прыснули со смеху и тут же ускорились, подальше от непонимающих взглядов. Спустя всего лишь пару секунд их вдвоём уже мало кто видел — чем глубже они уходили по коридорам величественного дворца, тем меньше встречалось людей на пути. А путь их лежал, как оказалось, в гардеробную комнату князя. «Ничего себе…» — с первого взгляда Эстель с лёгким удивлением поняла, что гардероб Юсупова ничуть не меньше, чем у неё самой, причём, со всеми оставшимися во Франции одеяниями. Более того, тот был куда разнообразнее, вобрав в себя не только мужские наряды, но и несколько женских. Отчего-то князю тогда подумалось, что его гостью ничуть не смутит наличие оных в его комнате. И ведь не ошибся на её счёт! Гардеробная в глазах Эстель больше походила на театральную — слишком уж много всего здесь было напичкано: например, узкое и вытянутое окно без тюлей, массивные шторы вместо двери, а напротив вешалок — зеркало в пол. — Неужели у Вас и мой размер найдётся? — с любопытством, как у сороки, она рассматривала всё вокруг, пока Феликс старательно искал достойную замену её туфлям. С лёгким разочарованием мужчина понял, что таких совсем немного. — Увы, но от матушки мне мало какие достались, — выудил из чёрной коробки бархатные лодочки с белыми бантиками на носках и каблуком, вполовину меньше, чем у туфель Витковской, и протянул ей прямо в руки. — Вот, держите. Не подумайте неправильно, но лично мои были бы Вам в несколько раз велики. — Вы спасаете мой вечер, князь! — Эстель с нескрываемой радостью на лице, поняв, что уж эти туфли оказались ей и впору, ничуть не жали и гармонично подошли к её платью, покрутилась у зеркала, оценивая полный образ. Считанные секунды спустя, всё с той же лёгкой улыбкой на устах, обернулась к виновнику торжества и искренне добавила. — Благодарю, после я их Вам непременно верну. Глядя на неё, такую довольную, Юсупов хотел было возразить, мол, сам он их всё равно носить не может, а матушка давно почила, но вовремя придержал себя и вместо речей, улыбнувшись уголком губ, кивнул. В образовавшейся тишине ему было весьма отчётливо слышно, что танцы этажом ниже по-прежнему не смолкают. — Очень вовремя, уже второй галоп играют, — подытожил Феликс, для вида потянувшись ухом к двери, на что княжна согласилась: им пора возвращаться к остальным. Они также незаметно вернулись в главную залу, не говоря ни слова, и оба присоединились к танцам, без каких-либо заминок. В один момент середины танца, чья отличительная черта заключалась в пружинящих движениях и непрекращающемся хороводе из пар, Эстель негромко, слышно лишь одному кавалеру, хихикнула: — Туфли вашей матушки просто прекрасны! — произнесла вслух, не отрывая взгляда от кучерявого высокого князя, а продолжила фразу уже про себя: «Как мало нужно для счастья юной барышни — всего лишь удобная обувь». Кажется, Феликс впервые не был рад, что бал прошёл совсем быстро, буквально по щелчку пальцев, он и понять не успел, как гости засобирались по домам, на ходу благодаря его за чудесный вечер, прежде чем удалиться восвояси. Впрочем, он не заметил и того, как во всём этом водовороте людей и перемен и его новая знакомая смогла ловко повернуть все свои изменения вспять. Однако княжна, как и обещалась тогда, в гардеробной наверху, аккуратно лавировав меж удаляющихся представителей знати, вернула князю Юсупову матушкины туфли, не забыв одарить того на прощание счастливой улыбкой. «Нет, не вампир… очаровательная ведьма».***
— И где же ты была всё время, Эстель? — не особо приветливо поинтересовалась Маргарита Михайловна, резко закрыв свой веер при виде вновь появившейся в поле зрения дочери. Она же, немного запыхавшись от духоты, окружившей на улице, вдобавок незаметно переминалась с ноги на ногу, про себя по новой проклиная чёртовы туфли. «Надо их незаметно сжечь — в огне им самое место!» — Да так, встретила интересную для себя компанию, пока вы обсуждали все тряпки мира, — как ни в чём не бывало пожала плечами, бросив изумрудный взор на женщину и тут же забравшись в карету. Возможно, матушка в ответ решила продолжить их диалог ещё парочкой надуманных возмущений, но Эстель её уже не слушала и не слышала, аккуратно склонив голову набок от усталости и лелея мечту поскорее снять с себя всё и упасть в мягкую постель. Мерный стук копыт за окном, покачивающаяся на ходу карета, встрепенувшиеся ощущения усталости и умиротворения — всё это одновременно действовало подобно морфию, а то и сильнее. К счастью, совсем скоро семейство Витковских оказалось в собственном особняке. Эстель тотчас наспех поцеловала родителей и, пожелав им доброй ночи, разутая, с туфлями в руке, убежала к себе в спальню. За закрытыми дверями своего «убежища» Эстель быстро, насколько возможно, сменила платье на ночную сорочку с кружевными рукавами и, усевшись за туалетным столиком, стала бережно распускать волосы, освобождая их от ненужных украшений. Пока Саманта, тем временем, готовила ей постель, девушка предалась невольным размышлениям о том, с чего (или, всё же, с кого?) всё началось: о Юсупове. Он оказался почти таким, как она и думала до поездки, разве что реальность предстала пред нею менее холодной, наоборот даже хитрой. От одних лишь мыслей о знатном кавалере по коже под тканью пробежала неожиданная волна тепла. — Как прошёл бал, княжна? — поинтересовалась Саманта, видя в овальном зеркале туалетного столика полуприкрытые, будто в грёзах, веки юной госпожи. — О… знаешь, он прошёл, как и всегда — быстро и с размахом, — очнувшись от внезапно накрывшего её воспоминания танца с князем, махнула в сторону рукой, тем самым, показав в воздухе размах торжественного приёма, и, глядя на собственное отражение, продолжила гребешком расчёсывать волосы. — Я впервые увидела князя Юсупова, даже потанцевать с ним удалось. — Вам он понравился? — та не стала терять время и выпалила вопросом то, что вертелось в голове — самое очевидное, что могло случиться на таком мероприятии. После небольшой паузы, впрочем, добавила смиренно. — Стоило бы подумать об этом. — О боже мой, Саманта, не будь как матушка, прошу тебя! — бросив на стол гребень, юная княжна подскочила с места и, взяв служанку за плечи, беззаботно ей улыбнулась. — Женитьба успеется, мне всего лишь двадцать один! — Как Вам будет угодно, княжна. Постель готова, добрых Вам снов, — несмело кивнула и вышла прочь, оставляя Эстель одну в своей спальне. Та же, недолго думая, забралась под мягкое одеяло, немного задержала в голове образ прошедшего бала, после чего, обессилевши, окунулась в сонное царство.***
Этим вечером опустошённый дворец успокаивался привычным шуршанием слуг, что освобождали столы от пустой посуды и бокалов и приводили жилище князя в надлежащий вид. Тогда Феликс, решая укрыться в тиши, подальше даже от своих подчинённых, выбрался в сад прогуляться по аллее неторопливым шагом и там же поймал себя на занимательной мысли. Танцевать оказывается не так уж и нудно, и не так сложно, как казалось ему ещё в юности. Главное, делать это с подходящим партнёром.