Когда сбывается мечта...

Странно, что она вообще доползла до дома. Была у Ады мысль переночевать в офисе, заняв одну из комнат пансионата при Штаб Квартире, но возвращение Анжелы заставило экс-шпионку мобилизовать остатки сил, чтобы как можно быстрее смотаться подальше от грядущего скандала. Ей вовсе не улыбалась перспектива растаскивать спорщиков по разным углам, а потом, когда все более менее успокоятся, вытирать слезы бывшей напарницы Леона, да искать компромиссы. На которые ни Анжела, ни этот умник Люциан вместе с Соней идти не собирались (об офисных служащих Ада давно молчала). Как и выбирать выражения по ходу конфликта. Вервольф при общении с протеже прежнего шефа ФБР разговаривал исключительно матом (Крис Рэдфилд от стыда краснел), дражайшая же упырица вечно изощрялась в колкостях, с поганой улыбочкой втыкая шпильки в самые болезненные для Анжелы места. Вот с Соней, кстати, придется до ухода из офиса побеседовать… Чтобы в течение следующих трех суток отдыхать с чистой совестью. - И тебе не кашлять… - пробурчала вампирица из-под прозрачного щитка, защищавшего лицо и шею. - Хренувимчик прибыли-с? - ехидно прищурилась. Ада честно сказала, что не знает, и хочет как можно скорее приступить к работе. - Что скажете, Ваше Величество? - надела перчатки, и взяла второй щиток. Ну, тут всё чисто, и захочешь, не подкопаешься. Преставилась раба Божия Горпина Савченко от передозировки героина, усугубленной алкоголем. Намешала водку с шампанским, полезла в ванну, там укололась, да и отъехала в лучший мир. Следов насилия на теле нет, дома в момент смерти, окромя помершей панночки, никого не было, так что дело можно смело сдавать в архив. А хладный трупик выдать скорбящему вдовцу, дабы организовал погребение по обычаю православному. - К чему тогда столько сарказма? - удивилась Ада. - Ему же невыгодно было убивать её. Или доводить до суицида. Имущество она отписала мужу, а в случае самоубийства завещание аннулируется. Спорный момент в отношении мужа. Он, как успела выяснить по своим каналам Соня, устал от вечно пьяной жены, и начал обсуждать с парочкой друзей возможный развод. Который, учитывая положение отца Горпины, мог сломать красавцу карьеру. - А кто у неё папаша? - этой информацией Ада пока не владела. Крупная шишка в окружении нынешнего президента. Статус свой, правда, не афиширует, но жизнь испоганить может. - Хотя я поставила бы не на этого горе — жиголо, а на родственников нашей усопшей, - Соня накрыла труп белой простыней. - Та же старшая сестра, вынужденная из-за загулов младшенькой взять на себя воспитание сыновей Горпины. Почему мальчиками не стал заниматься их отец? Ну, он же мужчина, а забота о детях испокон веку лежала на женщинах: сестрах, бабушках и матерях. Да и не доверил бы никто такое ответственное дело парню, хорошо известному в определенных кругах. Ни один человек, если он в здравом уме, не отдал бы детей мужчине, зарабатывавшему на жизнь проституцией. - Родители Горпины были в курсе, кто он? Естественно. И отец, и мать отлично знали, с кем спуталась их бестолковая избалованная дочь. Жаль, что уже поздно было, и всей семье пришлось исполнять песенку «Все хорошо, прекрасная маркиза». - Грохнули её, причём убил муж, но доказать шансов нет, придется уже сегодня всё списать в архив, дабы статистику не испортить, - сверкнула белоснежными клыками вампирица. - Финита ля комедия… Она вызвала санитаров, и те, бережно упаковав труп в пластиковый белый саван на молнии, увезли покойницу в подвал, пока Соня звонила родителям Горпины по служебному телефону. Странно, но они вели себя адекватно, и не сказали эксперту ни единого грубого слова. Единственное, о чем попросил отец, так это разрешить им забрать дочь не сейчас, а после рождественских каникул. В семье маленькие дети, пусть для них праздник будет праздником. - Где, кстати, ваш зять? - в конце беседы спросила Соня. - Я не могу до него добраться, тело-то должны были отдать ему… Ню-ню. Ню-ню… Кто бы сомневался, что у страдающего вдовца есть более важные дела. - Когда конкретно он уехал? - свободной рукой Соня вынула из кармана смартфон, и начала что-то быстро печатать, не прерывая разговора с отцом Горпины. - Я нашим сообщу, проверят. Спасибо. Милый супружник, вот нежданчик-то, из стольного града-то уж и сдриснуть изволили, сменив место жительства на уютный коттедж в дебрях Аппалачских лесов. Что там такого ценного или опасного, папаша убитой модели не знал, но ключи от этого владения зятек всегда носил при себе, и никого, даже жену с её родителями, туда не пускал. На любые вопросы огрызался, требуя оставить ему хотя бы подобие личного пространства, где он, такой весь бедный и угнетаемый, может уединиться. - Знаю, что без ордера нам войти нельзя, но мы вправе попросить у него помощи и приюта, допустим, до утра, в силу не зависящих от нас причин, - возразила жена Короля Вервольфов. - Правда?! - выгнула брови. - Ясно… Ублюдок… - это уже положив трубку. - Хотя Люциан сие чудо спрашивать не будет, просто войдет, и не факт, что через парадную дверь, предварительно вежливо постучав. Ладно, Ада, хватит, пошли на кухню, у меня уже голова раскалывается. Соня сняла халат, запихнула в специальный оранжевый пакет, чтобы на выходе из подвала отдать униформу на обработку. Эта спецодежда, кстати, была одноразовой, и подлежала немедленной утилизации сразу после обеззараживания в дезкамере, но главный экономист ФБР, прозванный за свою патологическую жадность Гобсеком, приказал такие балахоны… стирать, дабы снизить расходы. - Дурдом… - пробормотала жена Люциана, кидая пакет в огромный короб с надписью «Для прачечной». - Скоро ли этот старый козел свалит? Задрал уже, сил нет… - Ты скажи спасибо, что наш кровосос не заставляет тебя и других экспертов штопать эти халаты, как делают в госпитале, - мрачно ухмыльнулась Вонг, когда они пришли на кухню. Джулия вон на каждом дежурстве по пять — семь, а то и десять одноразовых защитных комбинезонов латает, чтобы как можно реже унижаться перед старым скунсом, который уже стал закатывать натуральные истерики и угрожать докладными на имя Корвинуса, когда сотрудницы зеленого сектора просили новую спецодежду. - Скоро ли Анжела сменит эту мразь? - рухнула в кресло Соня. - С первого января, так что терпеть еще вам этого старика и терпеть, - в комнату отдыха вошла бывшая напарница Леона. - И не надо так обзываться, он уже не может контролировать себя. Возрастные проблемы, усугубленные посттравматическим стрессовым синдромом, ведь несчастный старик пережил войну. Соня на этот спич не замедлила съязвить: - Ну да, конечно, бедненький Гобсек, бедненький старый хрыч. Может, скажете мне, дорогая, по каким он там тылам ошивался, пока другие с нацистами воевали? Миллер, к удивлению Ады, на эту провокацию не повелась, спокойно ответив, что информацией пока не располагает. И искать не будет, потому что сейчас есть более важные дела. - Сегодня рождественский бал, а с понедельника главный экономист начнет вводить меня в курс всех наших дел, так что у вас есть дополнительный повод выпить, - обрадовала собравшихся на кухне коллег Анжела. - А работать кто будет, пока Ваша Светлость изволят образование получать, можно узнать? - вспылила её напарница Сигню, поставив чашку на подоконник. Анжела поспешила успокоить, сообщив, что со следующего понедельника к своим обязанностям приступит новый агент. - Вам дадут другого партнера, Сигню, расслабьтесь. - А я и не напрягаюсь больше, зачем оно мне надо, - ощерилась та. - Кстати, для вас, агент Миллер, я не Сигню, а фру Сигнюбьёрг, соблюдайте приличия… - скривилась она, вылезая из-за стола. - Слава тебе, Господи, избавили-таки, хоть человеком себя теперь почувствую… Анжела и эти две словесные гадости проигнорировала, сделав вид, что не слышит ни той, ни другой. Налила себе кофе, села у окна, и вынула смартфон, чтобы уточнить время. - Ада, понимаю, что меня уже не касается, я в понедельник ухожу из подразделения, но какие-то изменения в деле Мередит есть? Что нового? Кто ей угрожал? Сведения появились? Ничего. Хорошего, по крайней мере. Зато грязи накопать успели, так что список подозреваемых вырос до двух машинописных листов. Тут и обманутые вкладчики, потерявшие все свои деньги, и родня, которую оная Мередит удачно, как ей мерещилось, обманула, присвоив их миллионы, и сотрудники, обещавшие порвать сучку на британский флаг, если она им попадется на глаза. - Сейчас мы прячем её в одной из наших конспиративных квартир, но вечно же скрывать нельзя, - зевнула Ада. А посему поиски того, кто настолько жестко подставил бедную дочку сенатора, надо ускорить. - Но теперь это дело буду вести не я, узнавайте на той неделе, кому передадут работу, - Ада прозрачно намекнула, что устала, не хочет разговаривать. Анжела тихо всхлипнула, однако расспросы прекратила, переключив внимание на откомандированных к ним еще три с лишним года назад уроженцев России Андрея Шаманова и Дмитрия Огнева*, больше известных как Шаман и Лис. Спросила, не стыдно ли двум боевым офицерам, воевавшим в Чечне, заслужившим краповые береты, систематически издеваться над несчастным больным стариком. Пригрозила даже телегой на имя главного, если Шаман или Лис еще раз подсунут ведущему экономисту очередную коробку конфет с «сюрпризом». - Вы отдаёте себе отчёт в том, что ваши сладости с похабщиной внутри упаковки ставят в неловкое положение всю Штаб Квартиру? - её брови гневно сошлись на переносице. - Хватит уже лепить наклейки с матершиной, это не смешно! Не смешно, согласился Шаман. Противно. Просто тошно смотреть, как внешне респектабельный пожилой мужчина из якобы приличной семьи, приехав вроде бы с целью провести инвентаризацию и ревизию, бросает всю работу на сотрудниц зеленого сектора, а сам, точно крыса, шныряет везде, где не заперто, и ворует всё, что не приколочено. То, что люди купили, вообще-то, не для него. После его недавнего визита из кухонь пропало всё печенье, был украден сахар, и какая-то сволота вынесла весь чай вместе с кофе. О том, что и в шлюзе кто-то «похозяйничал», утащив под полой все вместительные сумки и пакеты, Шаманов уже молчал, ибо слов от возмущения не осталось. Цензурных слов. Анжела открыла было рот, чтобы в сотый раз оправдать главного экономиста, как дверь распахнулась от удара ногой, и на пороге вырос разъяренный Люциан с десятком картонных торб в руках: - Простите за мой французский, мадам, но что это за хрень?! - рявкнул вервольф, сунув Ангелочку в руки одну из туго набитых торб. - Долго еще твой старый пидарас будет снабжать нас такой хернёй?! Мы же на новое заявку писали! - Извини, Люциан, но… - Анжела положила здоровенный куль с надписью «Для слесарей и сантехников» на пол. - Он отказался выделять вам комбинезоны. Велел передать те, которыми уже не пользуются в клинике. Мне жаль, вам он разрешил выдать только списанное. И попросил сказать, что вы можете купить себе рабочую одежду сами, если вам не нравится. Комбинезоны стоят дешево. Свой отказ Гобсек мотивировал просто: Люциан и иже с ним работают на обычном объекте. Там нет ни особо опасных инфекций, ни грязи, всего лишь кучи мусора, для уборки которых можно и поношенные СИЗы надеть. Не графы, в конце концов. - Уже сами пакеты подписала… - вклинилась Ада, глядя на картонные сумки с логотипами знаменитых брендов. - Это чтобы наш старый козел больше ничего у них не спиздил, - оскалился оборотень. - Она быстро учится. Кстати, вы в курсе, что наш мудила попал-таки на неприятности? Свистнул там у девок целую коробку «Рафаэлло», пару дирижаблей потом на чаепитие пригласил, и… И чуть не огреб инсульт, когда Крис Рэдфилд показал ему, что лежало на конфетках. А лежало там горячее поздравление и столь же теплое пожелание, составленные из многоэтажных оборотов, которые заставили бы покраснеть даже запойного алкоголика. - Жаль, конечно, что прикол достался Крису, с теми же корейцами или русскими было бы веселее, - пригорюнился Люциан. Сел возле жены на подоконник, и принялся пока еще без мата костерить обстановку в клинике. Гобсек, сволочь старая, совсем уже кукушкой поехал, приказав отпарывать «молнии» с предназначенных на выброс комбинезонов. Анжела страдальчески поморщилась, и бросила выразительный взгляд на Аду. Отставная шпионка тут могла разве что проявить сочувствие. Или обозвать главного экономиста непечатно вслед за вервольфом. В этот момент на кухню вошли еще две сотрудницы, и Вонг мысленно застонала, прикидывая масштабы назревающей склоки. Мэри Сибли, старшая секретарша, явилась чаевничать в компании своей школьной подружки Иден Уинстон. Иден, кстати, была агентом, пришедшим в ФБР вместе с Адой. Обе дамочки устроились там же, где сидел Люциан, и принялись тихо, но так, что всё слышала Анжела, обсуждать грядущий Рождественский бал. - Ты разве не пойдешь, Мэри? - притворно недоумевала Иден, игриво поглядывая на Ангелочка. Мэри Сибли, издав тяжкий вздох, ответила, что пошла бы с радостью, но ведь одного её желания мало, надо же у Ихней Светлости дозволения смиренно испросить, вдруг Их Сиятельство против будут, не захотят пускать. Упаси Господи прогневить госпожу. У неё же иные планы могут быть на чужое законное место. Вон третьего дня новенькая отличилась, девочку наградить надобно. Агент Уинстон понимающе закивала: да-да, разумеется, нельзя Ихнюю Милость своими плебейскими рожами сердить. И уж тем более паскудить оными торжество господское. Анжела от каждого их слова все больше бледнела и стискивала кулаки, однако молчала, понимая, что любой, даже вежливый ответ на провокацию чреват жалобой директору ФБР. А Корвинус, в отличие от Тэлбота, по умолчанию стоит на стороне угнетенных. - Кстати, может, сядем? - кинула в Анжелу новый булыжник Иден. Мэри отказалась, сославшись на присутствие Ихней Светлости. Нельзя садиться, когда в комнате изволят пребывать столь высокопоставленная особа, неуважение к Ея персоне будет. Можно их Величество прогневить! И что тогда с нею, с Мэри Сибли, сделают? Ей, несчастной, повезет, если её, как недавно Джулию, выгонят из комфортного безопасного офиса на должность санитарки в инфекционной больнице. И торчать ей там до Второго Пришествия. Либо вообще уволят, как бедняжку Фанни, отказавшуюся выйти в свой законный выходной. - И как у вас языки-то не отсохнут чушь молоть, язвы чертовы! - сорвался, наконец, Керк Крэнстон. - Без обид, Сибли, но той ведьме из недавнего «Салема» дали не только твое имя. Характер тоже явно с тебя списали, ты такая же курва, если не хуже. Он единственный из всего коллектива Штаб Квартиры ФБР всегда защищал Анжелу. - Жаль, что у меня нет её способностей, дорогуша, - отбила Мэри. А то бы она с радостью извела под корень один проклятый род. Чтобы мир чище стал. - Миссис Сибли… - не выдержала Анжела. - Я же вам не запрещаю… Можете идти… Всем можно, нет ограничений… О-о-о, склонилась в поклоне Мэри, а она-то, дура убогая да безродная, думала, с чего это погода сегодня так резко испортилась… А это Ихняя Светлость смердам и холопам милость свою благородную явили, дав высочайшее разрешение посетить торжественное событие в виде Рождественского бала. Согласились допустить в банкетный зал Штаб Квартиры ФБР отребье всякое. - Благодарствуем-с, конечно-с, Ваше Сиятельство-с, за щедрость и доброту-с вашу, - Мэри коснулась рукой пола. - Но вы уверены, что мышей, крыс канцелярских, хомяков офисных, да собак, Владом прикормленных, не прогонят от порога? - Мэри! - чуть не зарыдала Анжела. - Я уже тридцать пять лет Мэри, - отрезала та, резко выпрямив спину. - И я в гробу видала что твое одобрение, что этот поганый банкет, будь он проклят вместе с тобой. Подавись им. Лучше отличившихся стажерок приведи. Для них, слава Богу, мест теперь хватит, хоть жопой жуй… И пока Анжела задыхалась не от шока, не от ярости, ушла, напевая под нос «как-то вечером патриции собрались у Капитолия». Иден, допив чай и вымыв чашку, также удалилась, на прощание пожелав напарнице Леона веселого Рождества. - Господи, кончится это все или нет? - сквозь слезы прошептала Анжела. - Не стоило начинать, - оборвал её стоны Шаманов. - Извини, Крэнстон, но вся ответственность за творящееся сейчас безобразие лежит на ней, это же она первой грубо нарушила принятый задолго до её появления порядок. Анжела, без обид, но вы эти выходки породили сами своей добротой в сочетании с кромешной тупостью. Вот кто просил её тащить тогда на банкет свою стажерку? Ведь Миллер знала, что если человек отработал меньше месяца, на прием ему приходить пока нельзя. Пусть этот сотрудник, простите, сотрудница, и умудрилась отличиться. Нельзя, даже в уставе ФБР данный пункт имеется. Но ведь Анжела так хотела наградить рискнувшую своей жизнью девушку, что привела-таки ту на Рождественский бал, и отняла чужое законное место, породив тем самым нынешний ад. - Ладно, вы три года назад испортили Лестрандж праздник, - теперь уже Лис полоскал Анжеле мозги. - Но можно же было вовремя остановиться! Например, там же, и тогда же признать, что да, неправа, извиниться за косяк, и приказать своей стажерке уйти. А как поступила агент Миллер, отстаивая права той девицы? Обесценила, с дерьмом смешала все заслуги младшей по статусу коллеги, заявив, что новенькая за полторы недели работы сделала больше, чем Джулия за пять с половиной лет. Публично вываляла все в говне. - У неё и без вас на само слово «праздник» хренова прорва триггеров была, а тут еще вы от большого ума добавили, - Лис покрутил пальцем у виска. Здесь, конечно, старый пиздюк, директор прежний виноват. Мог же Тэлбот заступиться за Джулию. Но он решил стать хорошим для наших и ваших, вследствие чего нанес своей сотруднице самое страшное публичное оскорбление из всех, предложив ассистентке пересесть за другой стол. - Еще и стажерка ваша, Марта, была одной из «драгоценных девочек», за что Джулия вас с того вечера возненавидела намного сильнее, чем всех мамочкиных пациенток, взятых вместе, - продолжил ругаться соратник Шамана. Но и после у Анжелы имелась возможность загладить прокол, извинившись за испорченный праздник. А что она? Она предпочла устроить ассистентке опять-таки на людях выволочку за агрессивное поведение и неумение уступать, прощать и уживаться с сослуживцами. А дальше… Если без мата, все дальнейшие поступки Ангелочка, продиктованные стремлением оказать помощь, вписываются в триаду «трэш, угар и содомия». Вот за каким лядом она перед каждым банкетом подходила к Лестрандж, и спрашивала, пойдет ли та на прием? Зачем? - Ну, меня просили помочь… - густо покраснела Миллер. - Коллеги и друзья… Ну да, к ней обращались с просьбой выделить местечко, а она, добрая душа, не могла отказать страждущим. И плевать с той самой колокольни, что она по умолчанию не имела никаких прав принимать здесь решения. Как и прежний директор молчать, вообще не вмешиваясь в конфликт. - Тэлбот хотел научить её самостоятельно справляться, он же много раз говорил, что устал от манеры некоторых сотрудников систематически жаловаться ему, - вступилась за своего патрона Анжела. - Ему надоели люди, видевшие в нем доброго всесильного папочку. Хотел, что ваша рыжая и иже с ней повзрослели. Ну да, молодец бывший главный босс, правильно делал, что годами забивал болт на свои прямые обязанности. Хотел, как лучше, верно? И к чему эта политика привела? Может, Анжела, по доброте душевной освежит Лису память? Кто там на глазах всего отдела сначала врезал беременной сослуживице по лицу её собственными дорогими сапогами на каблуках высотой с Эйфелеву Башню, а потом так ими же измордовал, что фитоняша после избиения месяц торчала дома, скрывая синяки на симпатичном личике? А когда вернулась в офис, лишний раз на глаза старалась не попадаться. Дошло-таки, что даже от той, кого она обзывала никчемной дурой, можно качественно получить по башке. - В принципе, и у тебя, Анжела, и у твоего покровителя всё шло, извини за мой французский, через попу, хотя вы оба мечтали сделать наш бренный мир немного лучше, - встряла Соня. - Уж ты-то, моя дорогая, изначально никому не желала зла, это даже Влад вынужден был признать. - Ну да, верно, - согласился с ней Шаманов. - Ты, Анжела, не собиралась причинять вред. Только добро. И активно творила его. Это ведь благодаря вмешательству Анжелы, и помощи её юристов молодая одинокая мама смогла отсудить у старшего брата часть крупного наследства, и на полученные деньги обеспечить малышу достойную жизнь. О том, что та самая мама свою долю бездарно растратила, а через суд отняла чужую половину, по сути захапав себе всё, вспоминать не надо. Наличные нужны ребенку! Ребенку! На «мелочи» можно и плюнуть. Главное, что деточка при баблишке. Что в итоге? Ну, родственники той дамочки шлют бедняжку Запретным Лесом, а она во всех бедах винит ту, кто ей помогал. То есть Анжелу. Именно Анжела дважды отстояла права работающих мам, послав обеих женщин на учебу. Правильный поступок? Разумеется! Благородно? Само собой! Что оба курса отобрали у незамужней бездетной сотрудницы, так сие пустячок, дело житейское, Джулия перетопчется, мамочкам нужнее. И отпуск женщине без мужа и детей ни к чему, эта жизненная плюшка для людей, собака Влада утрется, не принцесса. Отпуск надлежит отдать вдове, чтобы нервы привела в порядок. Жаль только, что в Министерстве Труда все три инцидента сочли дискриминацией по признаку семейного положения, и вкатили ФБР нехилый штраф, а обе мамочки, получив заветные сертификаты, сбежали, подставив работодателя по полной программе: одна уволилась сразу по окончании учебы, вторая, зажатая в клещи ученического контракта, спровоцировала громкий скандал, и тоже смылась, прихватив с собой еще двадцать человек. Также благодаря Ангелочку сотрудники поняли, что запугивать нанимателя массовым увольнением глупо. Незаменимых нет. Не нравится — уходите. Хоть все сразу. Правильно Анжела сделала, когда убедила прежнего директора не идти у офисных служащих на поводу? Правильно! Шантажисту платить нельзя? Нельзя! Потому что в следующий раз он сделает то же самое. Также кинет заявление об увольнении, если ему что-то будет надо. Подобные бунты необходимо жестоко давить в зародыше. Не нравится политика руководства — не держим, вот вам документы, вот вам деньги, а вон там парадная дверь, до свидания. С Рождеством вас, с Новым Годом, всего хорошего. Счастливого пути. Что на выхлопе? В Министерстве Юстиции почему-то решили Тэлботу вчинить взыскание за превышение полномочий, граничащее уже с самоуправством, а перед людьми извиниться и позвать всех обратно. Никто, естественно, назад не пришел, и в отделе наступил коллапс, ведь из двадцати пяти сотрудников уволились двадцать. В один день. И как назло, перед Новым Годом. Что еще? Может, Кэтрин Лестрандж, вдова Кукленка Кена, и в придачу драгоценная девочка? Кто, кроме Анжелы, защитит её после смерти мужа? Никто! Анжела, конечно, молодец, отсудила у Джулии квартиру, где жил Кукленок, правильно поступила… О том, что жилье было её личной собственностью, и ни этот ушлепок, ни его брюхатая пьянь права не имели априори, можно забыть. Вдовица же. - Не смей обзывать Кеннета Лестранджа Кукленком! - взорвалась Миллер. - Имей уважение! Кого тут уважать-то? Тупицу, который к двадцати восьми годам нигде не работал и не учился? Скота, обвинявшего во всех своих бедах сестру? Урода, на серьезных щах говорившего, что Джулия, родившись девочкой, отняла у него удачу и счастье? Побирушку, способного лишь клянчить у родни, и эту же родню презиравшего? Ах, у Кукленка Кена были основания, его не любили? - Плюс Касуми, - добил Анжелу Шаман. - Здесь вы тоже все сделали правильно. Ведь за свою любовь, а Касуми-сан просто обожала Влада Цепеша, надлежит бороться, даже если твои чувства безответны, а предмет страсти уже сделал предложение другой женщине. Анжела, руководствуясь, опять-таки исключительно благими намерениями, убедила стажерку не отступать, как когда-то она сама в случае с Леоном. Миллер, поняв, что от Кеннеди взаимности не дождаться, он любит Аду, нашла в себе силы достойно уйти. Но Касуми она уговорила не сдаваться, и идти до победы. Повторяла, что вдове нужен новый муж, а её восьмилетнему сыну Такеши отец, что отношения Влада с Джулией обречены на разрыв, поскольку «трепетная лань» не в состоянии быть женой и матерью вследствие неизгладимо искалеченной с детства психики (привет поведенческому эксперименту, который на ней много лет ставил любящий дедушка). Это не женщина, это сгусток злобы, и такой особе не место возле Влада. И дурища Касуми, подстрекаемая такой вот моральной поддержкой, боролась за свою любовь и счастье. Финал этой борьбы Анжела еще не забыла? Что там Влад сказал, узнав от маленького Такеши, о чем его мать болтала со своей подругой и наставницей, обсуждая светлое будущее? Где сейчас Касуми? После того инцидента на базе отдыха она с горя кинулась на шею новому напарнику в тщетной надежде забыть Цепеша. Короткий бурный роман привел к беременности, от которой любовник не замедлил откреститься, заявив, что он и Касуми, и её ребенка в гробу видал, она ему с ублюдком ни к чему, он женится на порядочной. Бедняжка так переживала очередной провал на личном фронте, что пропустила все сроки, в положенное время родила совершенно нежеланного мальчика, сразу от него отказалась, перевелась в самый дальний филиал ФБР и уехала, прихватив старшего сына. Сейчас у мальчика масса болячек на нервной почве, Такеши ведь не сомневался, что Влад выкинет «эту рыжую шлюху», а в жены возьмет его чудесную и замечательную маму. Крушение давней мечты сломало ребенку психику. Врачи, конечно, со временем вытащат паренька, но след от полученной травмы останется на всю жизнь. За помощью к Анжеле бежали и те, кто хотел избавить коллектив или семью от нежелательного человека, но боялся связываться с частными детективами, которые могли и отказать, сославшись на страх перед ответственностью за вторжение в частную жизнь. Приходили к матушке Терезе и выкладывали ей свои подозрения. Ну, невеста сына ведет себя дурно, сослуживица вечно что-то скрывает, не идет на контакт. Выслушав эти откровения, Анжела начинала негласную проверку, с легкостью распутывая самые сложные хитросплетения лжи. Правда, позже выяснялось, что вот эта вот противная коллега, пять лет живущая под чужим именем, скрывалась от преследований бывшего босса, а та наглая девица, окрутившая молодого перспективного дирижера, мешала женить парня на угодной его родне девушке. И подобных эпизодов много, Шаман с Лисом еще десяток могут припомнить. - Почему всё так жутко заканчивается, Андрей? - Анжела едва не плакала от огорчения. - Вы же сами сказали, что я всегда, и всё делала правильно! Почему в итоге меня или проклинать начинают, желают мне сдохнуть, или вообще вычеркивают меня из своей жизни, хотя я помогала людям? Я не понимаю! - она страдальчески воззрилась на Шаманова. - За что? - это был крик души. - За что?! - Потому что вы почти в каждом случае творили ваше добро чужими усилиями, - хмыкнул русский. - Втягивали кого-то третьего против его воли, или отнимали что-то у него. Вы же тогда не свое место на рождественском банкете стажерке предложили, так? Вы отобрали чужое. Вот в чем проблема. Вы триангулировали в каждую из описанных ситуаций кого-то еще. Кого-то, кто не хотел ни учебу отдавать, ни уступать отпуск. То есть Анжела, делая одному человеку хорошо, причиняла вред второму, зачастую делая вместо других людей (вспомнить хотя бы её школьную подружку — проблядь, убравшую чужими руками неугодную родственницу) гадости и подлости. Согласия она также ни разу не спрашивала, ставила перед фактом. - Как это не спрашивала?! - подскочила Херувимчик. - Я же подходила к Джулии, уточняла, придет она на праздник или нет! Вечно эта паршивка истерики закатывала… - Простите, моя дорогая, а на каком основании вы лезли к ней с вопросами? - забыла об усталости шпионка. - Кто дал вам полномочия? Анжела, густо покраснев, промолчала. Шаман же продолжил разъяснять ей, почему её добро в конечном счете так плохо для всех кончилось. Помимо уже упомянутой триангуляции, имела место проекция своих внутренних проблем на других людей. Взять хотя бы Касуми с её безответной любовью к Владу. Надо было убедить её отступить, прекратить эту лишенную смысла войну. Но Ангелочек же умная, и всегда хочет, как лучше. А получается, как в том анекдоте. - С последствиями ваших правильных поступков теперь вынуждены жить мы, - подвел грустный итог Шаман. - Исправить мы ничего уже не сумеем, попробуем окончательно не испортить. - Я бы с списку добрых дел добавил спасение Хиллари от принудительного лечения в психушке, - напомнил о себе Люциан. - За этот подвиг, дорогая, вам стоило орден дать. Родственники не знали, как им от неё избавиться, и тут Анжела им воистину царский подарочек принесла, убрав с дороги конкурентку, претендовавшую на крупное наследство. - Это принудительное лечение унизительно для любого человека! - вспыхнула Миллер. Зато камера смертников, куда Хиллари угодила по приговору суда за убийство жены и ребенка своего бывшего мужа — самое то. Могила, ясен пень, лучше дурки, где агрессивной неадекватной барышне, привыкшей в плохом настроении распускать ручонки, за два-три месяца вправили бы мозги. А то взяла моду орать на подчиненных матом да раздавать, что твой братец Визерис Таргариен, пощечины с утра пораньше тем, кто попадется под сиятельную лапку. За волосы, правда, оттаскать не подфартило, ибо сама от сестрички Дейенерис парой минут позже огребла по роже крепкой цепью, которую Джулия носила на джинсах вместо пояса. А это шикарное «Если ты еще раз поднимешь на меня руку, потеряешь обе!» оценила бы сама кхалиси. - Сделаю-ка я контрольный в голову… - промурлыкала Соня. - Кто у нас там Китнисс от взысканий за хамство вечно отмазывал, не вы, Анжела? Мол, в положении, не всегда может себя контролировать, и так далее… Всегда же заступалась за эту хабалку, которая и до беременности вела себя, как последняя мразь. Мат и оскорбления чередовались с унизительными поручениями и воплями на весь офис. Куда приплыли? Кто там нашу Китнисс её же сапожками-то да по прелестному личику, а потом ногами в живот оприходовал, да на десерт башкой о стену постучал, чтобы дошло быстрее? М? Ведь избиение никто, кроме Анжелы, и не подумал остановить. Ада вон даже помешала, ткнув Херувимчику в нос табельное оружие. - Китнисс носила ребенка, ей трудно было нагибаться! - ринулась защищать жертву побоев Анжела. - У неё спина болела! А на каблуках размером с Эмпайер Билдинг рассекать легко, так, тут у мамзели спинка не бо-бо? Все хорошо, прекрасная маркиза? - Нет, не хорошо, но можно же было прямо отказать, либо проигнорировать просьбу, как наша «трепетная лань» поступала раньше, - не спорить Анжела тут не могла. - А она… А она обувку с главной звездуньи сняла, да ею же и надавала по щам. Чтобы впредь не повторять. И правильно сделала, ибо с тех пор эта дрянь не то что грубить, лишний раз в сторону Джулии косо глянуть боялась. Поняла, сучка, что безобидная с виду сослуживица и убить может, если регулярно доставать. - С её смертью, кстати, не все понятно, - зевнула Соня. Вроде и суицид посредством криминального аборта на позднем сроке, но вопросов тут… Мешала эта дурочка своему женатому хахалю, мешала. - Считаете, что её убил любовник? - сразу приободрилась Анжела, так и не принявшая гладкую официальную версию гибели своей стажерки. Соня была на все сто процентов уверена, что Китнисс умерла не по собственной воле. И эта стерва, хоть грех о мертвых плохо говорить, еще тем упоротым нарциссом была, а такие бабы сами из жизни не уходят. - Она могла пойти на шантаж, не исключено, что суицидальный, но либо спектакль зашел слишком далеко, либо её тупо грохнули, избавляясь от обузы, - предположил Шаман. - Скорее всего, я займусь первой версией. Почему? Да потому, что Китнисс при жизни была примадонной погорелого театра, вечно то скандалы, то слезы (причем без намека на повод), и всегда у неё были зрители. Взять хотя бы ту стычку на банкете в честь Дня Независимости. Джулия кого-то трогала? Нет. Она просто получила свою награду за хорошую работу. Китнисс же тогда с плюшками пролетела, разозлилась, и что устроила? Правильно, истерику закатила, предъявив Джулии абсолютно невменяемые претензии. Начала орать, что коллега вечно под себя гребет, но на деле ничем в офисе не занята, что и дура она, и под Влада норовит лечь… Под занавес Китнисс оскорбила всех, кто занимал офисные ставки, вследствие чего секретари, клерки, менеджеры и прочие «мыши» уже больше года бойкотировали служебные вечеринки. - Ладно, хватит о ней, - устало потянулся Шаманов. - Не знаю, как вы, а я отдыхать. Но до того… Люциан, подожди пять минут… Он забрал набитые застиранными одноразовыми СИЗами торбы и вышел. Вернулся обратно с семью громадными клетчатыми клеёнчатыми сумками: - Вот, возьми, эти новые. Нам не подходят. Люциан лишь брови выгнул, однако ругаться не стал, сознавая, что на лучшее при Гобсеке рассчитывать глупо. Тем более что старый жлоб всё-таки засунул свои костлявые грабки в казенную мошну, и хотя бы перед Рождеством купил приличные защитные комбинезоны. Созданные, судя по цветовой гамме, полоумным дальтоником. Многоразовый СИЗ был кислотно — красным, с ядовито — зелеными поперечными полосками из светоотражающей ткани. Ни один адекватный военный, если он в здравом уме, сие чудо не наденет. Чудо, кстати, при малейшем движении издавало громкое шуршание. Анжела бросила на сумки тоскливый взгляд, но предпочла молчать до ухода Люциана, Сони, Лиса и Шамана. Лишь когда все четверо покинули кухню, тяжело вздохнула: - Достал… Сил уже нет… - И о чём вы умолчали? - невольно заинтересовалась Ада. Этим «новым» СИЗам, оказывается, больше десяти лет. Валялись без дела у пожарников, две недели назад были за полной ненадобностью списаны, и с барского плеча отданы федералам. Есть у ведущего экономиста парочка полезных знакомств, вот один добрый человечек и свистнул Гобсеку, чтобы тот казенную денежку не тратил. - Не говорите, прошу вас, больше никому, ладно? - взмолилась Анжела. И так уже всю Штаб Квартиру от праздников и прочих торжественных событий тошнит. Не стоит усугублять, раскрывая грустный секрет рождественского подарка. - Начинать не стоило, как вам уже сказал Шаманов, - пнула её Ада. - Раньше надо было думать. Причем головой… Она отпила чай, и закрыла слезившиеся от усталости глаза. Анжела, несколько минут посидев в гробовом молчании (Вонг с ней давно уже не заговаривала первой), выдала в пустоту перед собой сотую по счету версию смерти Кеннета Лестранджа, больше известного под позорной кличкой Кукленок Кен. Ада, естественно, не ответила ни единым словом, на что Анжела, с её-то обостренным чувством долга, сердито изрекла: - Вот никому ничего не надо! Никому ничего… - Не надо, все и всё в гробу видали, - грубо перебила Вонг. - Дорогая, от вашей манеры ездить по ушам, сто раз повторяя одно и то же, никто не помчится искать убийцу. Хотя бы потому, что убийцы нет. А есть, простите, был непроходимый кретин, решивший удавиться на собственном поясе, вместо того, чтобы элементарно найти работу в городе с острейшим дефицитом кадров. Этого дебила взяли бы в любой бар, кафе или пиццерию, не говоря уже о больницах, которые после Судной Ночи брали к себе даже тех, кто не имел нужного образования. Просто потому, что Кеннет мужик, формально способный взять на себя сильную физическую нагрузку. Но нет, Кукленок у нас гордый, нашему уроду сразу должность начальника подавай, и то он еще подумает. - Я уже молчу об его сучке Кэтрин, - разозлилась Ада. Из всех «драгоценных девочек» самая жалкая, ленивая, упертая, ноющая и глупая. Ни единой извилины в башке, под стать своему козлу Кукленку. Хорошо хоть, быстро прибралась, и уж в её смерти криминала точно нет. Нажралась паленой водки, и привет. - Сомневаюсь, - возразила Анжела. - Кэтрин мешала некоторым своим родственникам. И со временем я докажу, что и её, и Кеннета убили. - Чем бы дитятко не тешилось… - скривилась Вонг. - Ты к нам, главное, не лезь, разгребай сама. Кстати, на днях слушок пополз о каких-то денежных компенсациях. О чем речь? Анжела объяснила, что с января начнут возвращать давние долги. - Помните, что еще с марта минувшего года нам почти в два раза урезали зарплаты, и прекратили финансировать наши учебы? - этот вопрос она задала, сильно смягчив формулировку. - Мы же сами платили за все курсы. - А что насчет работы по выходным и сверхурочным? - выгнула правую бровь Ада. - Еще закупка мебели, оборудования, и там по мелочи… И эти деньги вернут. Не сразу, но к майской проверке, когда начнется самый масштабный за последние десять лет аудит, всё выплатят. И жалованье вернут на прежний уровень. - Как покровителя своего отмазывать будете, уже придумали? - съязвила Ада. Анжела решила сослаться на штрафы, которыми душили ФБР. Ну, и подлость Полицейского Департамента тоже не стоит забывать. Их ложь дорого обошлось Бюро. - С чего это вдруг наверху решили заняться аудитом? - удивилась Ада. Вроде никаких растрат и присвоений не было, одна жесткая экономия денег налогоплательщиков. Уж при Гобсеке и Тэлботе точно. Вот как раз эта экономия и вызвала много вопросов у того же министра юстиции. Резкое снижение расходов, оказывается, тоже способно насторожить. - Короче, в мае к нам придут... - тоскливо посмотрела на шпионку Миллер. Аде было, в сущности, всё равно. Главное, чтобы дражайшая коллега покинула, наконец, измученный отдел, и дала Далии шанс наладить обстановку. - Кстати, что слышно о миссис Цепеш? - этот вопрос Анжела решилась задать только сегодня. - Пока вы сидите здесь, Джулия не вернется, - успокоила Вонг. - Она не хочет работать с вами, ждёт вашего ухода в новое здание, чтобы вообще вас не видеть, вы ей отвратительны. Да и клиника против её возвращения сюда. Вот Влад вам праздники испортит, уже в понедельник вместе с Итаном и Мией приедет назад из Румынии. Или в среду. Как ситуация позволит. Анжела издала едва слышный горестный стон: - Еще эти на мою голову… Господи, за что?! Не могли до весны за границей остаться?! - Он выйдет в понедельник, если планы не поменяются, а Мия будет в декрете, пока ребенку не исполнится полтора года, - не то успокоила, не то напугала Ада. - Жена Итана решила, что в её ситуации лучше воспользоваться льготами, которые сейчас дает новый Трудовой Стандарт. Так что можешь выдохнуть, воевать придется с одним Уинтерсом. Она отпила еще чаю, и взяла с блюдца вафлю, внимательно наблюдая за реакцией Анжелы. Миллер была явно довольна тем, что из двух Уинтерсов жизнь ей станет портить один Итан. Со сладкой парочкой она бы не справилась. - Может, еще и получится избежать конфликтов, тебя с понедельника переведут, - с трудом подавила зевок шпионка. - Ты, главное, не лезь больше со своей добротой, и пользы никому не наноси. Кто знает, вдруг и пронесет… Если Анжела воздержится от манеры приставать к Итану с советами и замечаниями, никаких свар не будет. - Не пронесет, - мрачно спрогнозировала Миллер. - Думаешь, он забыл свой давний проект, завязанный на отданной нам военной базе? Он же не обычный агент, Итан инженер, и него планы были. Боже мой, Боже мой, когда он увидит, что там творится, его удар настигнет… Как и подозревала Вонг, бывшая напарница Леона умолчала еще об одной, куда более серьезной проблеме, нежели оставшаяся без оплаты сверхурочная работа и учёбы. Главный экономист, оказывается, в течение последних десяти лет использовал переданные ФБР объекты, как склады для всяческого скарба типа той же старой мебели, техники и прочих материальных ценностей. Ни полноценной инвентаризации, ни, тем более, списаний и утилизации Гобсек за минувшие годы не проводил. Плюс якобы давно законсервированное здание архива, где хранилась подлежащая уничтожению документация и маяк, обозначенный в бумагах как один из опорных пунктов. - И когда старый урод вам сказал? - похолодела Ада. Сегодня утром. Передал список, и перечень работ, которые надо завершить к концу января, когда по объектам, закрепленным за Бюро, пойдут проверки. - Анжела, вы понимаете, что просто не успеете навести должный порядок?! - шпионка все-таки попыталась воззвать к разуму коллеги. - Вы что намерены делать с накопленным за десять лет барахлом? Вам времени не хватит! Анжела пока не знала. Ответила, что выход она найдет. В крайнем случае, привлечет сослуживцев. Того же Итана Уинтерса. Если он хочет встать во главе своего инженерного подразделения, он переступит через личную неприязнь, чтобы его мечта стала реальностью. Плюс Полицейский Департамент, которому Анжела вчера предложила сделать выбор, и шеф конкурирующей фирмы уже принял единственно верное решение. В случае отказа босс Фергюсон имел бы очень бледный вид. - Так что не бойтесь, я успею, - заверила Аду экс-соратница Леона, уточняя свое расписание в телефоне. - Кстати, где агент Кеннеди? Узнав, что Леон уехал в Румынию вместе с Крисом, рассердилась: - Зачем?! Такие миссии входят в юрисдикцию Альянса, Леон — то с какой целью туда полетел? Крису что, Ниванса с Мюллером не хватает, почему он твоего мужа вечно с собой тащит? Никто агента Кеннеди не принуждает, Леон на эти рейды подписывается сам. О причинах Ада распространяться не хочет. Анжела без неё в курсе, что сейчас происходит. - Ладно, я домой, на банкет сил уже нет, - шпионка встала, прихватив чашку. - Всего хорошего. Анжела уныло ей кивнула. Она смирилась с тем, что Вонг, подобно офисным «хомякам», уже не ходит на праздники, и удерживать не стала. Но прицепилась с другим, куда менее приятным делом, а именно попросила Аду поставить пару плюсов в характеристику агента Деборы Хейт. Вонг наотрез отказалась: - Нет. И на жалость не давите, Анжела. Со мной этот номер у вас не пройдёт. Деборе стоило думать о последствиях своих выходок. Пусть едет назад в ЮАР, или откуда она там, если у неё вырастет число минусов. Уж я точно переживать не буду. Да, да, да, она, Ада Вонг, она же Марико Токамура, она же Карла Радамес - мстительная злопамятная дрянь, не способная забыть и простить «косоглазую пизду», «тупую жопу», «шлюху с катаной», и иже с ними в свой адрес от уважаемой чернокожей коллеги. - Всего хорошего, - закрыла за собой дверь. Перед уходом из офиса заглянула к Ребекке, и впервые за много дней обрадовалась, увидев у той на письменном столе подарочную коробку фирмы «Пандора». Тронулся, значит, лёд… - Я приду, посижу полчаса, ради Билли, - Ребекка вытащила косметичку, чтобы в темпе навести красоту. - И чтобы Корвинусу немного помочь. Он, бедный, и так перед каждый банкетом уговаривает оскорбленных служащих посетить торжественное мероприятие. Хотя бы церемонию награждения. - Джулию тоже просит? - этот вопрос Ада могла не задавать. Всегда. И надежда, что кузина всё-таки вернется, у Ребекки есть. Если раньше Джулия просто отказывалась, на днях она сказала, что не хочет пересекаться с Анжелой и теми, кто проходил у неё стажировку. - Окей, тогда удачи, - обняла подругу на прощание. - Мы тридцать первого у Влада собираемся, вас тоже ждем, - улыбнулась Ребекка. Естественно, что ни её родителей, ни родителей Джулии (не говоря уже об отчиме с мачехой и прочих родственниках) на семейном ужине не будет. Обойдутся они и без многочисленных кузин, тетушек — дядюшек и бабушек на пару с дедулями. Хватит. Пусть сидят по норам, обдумывая своё поведение. - Драгоценные девочки? Также в пролете. Кто не спился до состояния скотины, не умер от передозировки или алкогольной интоксикации, как та же Кэтрин, не попал в тюрьму либо психушку, тоже тихарятся по темным углам, чтобы лишний раз не отсвечивать. Всё, приехали. Довольно. - В загородный пансионат, кстати, вчера был большой заезд, - сообщила Ребекка. - Главный не хотел перед Рождеством, но наши уломали. Так что драгоценным девочкам будет, чем заняться… И захотят поплясать, да некогда. Она и не скрывала злобной радости оттого, что у Тристаны, Филиппы, Модесты и Карлы каникулы накрылись знаменитым тазом. Всё возвращается, моральный бумеранг пока никто не отменял. Пускай на собственном опыте прочувствуют, каково это все Рождество и Новый год быть бесправной обслугой, и угождать другим, вместо того, чтобы чинно восседать за красиво накрытым столом. Так им и надо, сучкам… А Анжела в этот же самый момент утешала безутешно рыдавшую Дебору, уверяя, что у той в запасе еще минимум три месяца, ведь плюсы в её допуске к работе пока что преобладают над минусами. - Я попытаюсь убедить ваших коллег дать вам шанс, - гладила она плачущую негритянку. - Со всеми поговорю, вы только не убивайтесь так, прошу вас… С трудом успокоив товарку, ушла в кабинет, который пока занимал ведущий экономист. Самого скупердяя на месте уже не было (отбыл проверять новый корпус), так что Анжела, закрывшись изнутри, смогла и переодеться, и накраситься к предстоящему банкету, хотя у неё не было никакого желания туда идти. Сменив брючный костюм на вечернее жемчужно-серое платье в пол, она вынула косметичку и села перед зеркалом, откуда на неё глянули затравленные старушечьи глаза, хотя над её лицом годы почти не взяли власти. Время словно остановилось, пощадив её красоту, но полностью убив в ней жизнь. Всё, что ей теперь осталось — это пустое, бессмысленное существование в качестве члена семьи президента страны дома, и главного экономиста здесь, на работе. Позже, если ей очень повезет, она сумеет вернуться к расследованиям уже в ранге начальницы своего отдела. Если же нет… Она запретила себе думать о будущем, закончила макияж, и пошла на прием, перед выходом из кабинета отрепетировав самое веселое выражение лица. Войдя в конференц-зал, тяжело вздохнула, увидев, что за их столом, рассчитанным на шестьдесят пять сотрудников, сидят всего десять человек. И все агенты, никто из тех, кто занимал офисные ставки, на праздник не пришел. - Что это вы стажерку вашу не привели? - подпустила ей шпильку Ребекка. - Вроде отличилась девочка… На слова о том, что новенькая работает всего неделю, и пока еще не вправе посещать приемы, агент Чемберс (она же миссис Коэн) фыркнула, с каких это пор Анжелу стали волновать мелочи типа устава ФБР. Она же свои порядки ставит выше любых здешних писулек. Ругаться она не стала, лишь села как можно дальше от Ребекки, чтобы вынудить ту замолчать. С трудом высидела унылую церемонию награждения, получила из рук Корвинуса ценный подарок за отличную работу, и ушла сразу, как позволил протокол. Закрывшись в кабинете, сменила платье на брючный костюм, проверила почту, собрала кое-какие документы, и почти бегом выскочила на улицу, торопясь домой. Там её уже никто не ждал, это Рождество ей предстояло встречать одной. Впрочем, она привыкла. Зайдя в супермаркет, Анжела обратила внимание на стенд с логотипом «Террасейв». С него на неё смотрела еще одна «драгоценная девочка» Ванесса Хоффман, больше года числившаяся в списках пропавших без вести. Около неё висела фотография маленького сынишки, ведь исчезла скрипачка — неудачница вместе с трехлетним ребенком. В последний раз Ванессу с малышом видели около дома её старшего брата, который очень уж вовремя уехал в командировку, и не сумел помочь сестре с племянником. Была еще жена этого самого брата, утверждавшая, что она также отлучилась по делам, вследствие чего несчастной молодой маме с мальчиком никто не открыл. Попытки Анжелы доказать обратное провалились, поскольку и подлая баба, и её муж имели твердое алиби. Не говоря уже об их детях, отмечавших праздники у друзей, и поэтому тоже отсутствовавших дома. Кстати… - Детектив Хоффман! - Миллер ринулась ему наперерез, отсекая возможный путь к бегству. - Детектив! - Незачем орать, - с ходу нахамил ей Киллиан, насыпая в мешочек карамельки. - Я отлично слышу. - Как продвигаются поиски вашей сестры и её сына? - насела Анжела на этого никчемного лентяя. Хоффман понятия не имел. Он, если кому-то отшибло память, работает в «убойном», ловит серийных убийц. А ей надо туда, где ищут пропавших без вести, то есть по умолчанию не к нему. - Ванесса — ваша сестра! Ваша родная сестра! И что? И что с того? Он теперь должен сутками жопу рвать на британский флаг, и носиться по городу с транспарантом в руках, вопя во всю глотку «где моя сестра, вы не видели мою сестру?». В задницу. Ему это на хер не уперлось, искать сучку, сломавшую жизнь и ему самому, и его жене, и даже родителям с обеих сторон. Их с Ванессой мать, как сказал психиатр, из клиники не выпустят, денег на частный стационар или создание специальных условий дома у него нет, так что торчать ей в занюханной больничке до второго Пришествия. - Ну да, конечно, денег у вас лишних нет… - Анжела прикоснулась к далеко недешевому пальто мужчины. - Вы явно не в «Сэконд-хенде» за углом одежду покупаете. И семья ваша. А могли бы ради матери. Аналогично в жопу. Любезной маменьке стоило хотя бы изредка, но думать головой. И свои хотелки реализовывать самой, не привлекая ни его, ни Ванессу, которая умудрилась влезть на вершину, но удержаться там ей ни мозгов, ни таланта не хватило. - Завидуйте молча, - опустила Хоффмана Миллер. Чему завидовать-то, пардон? Тупо просранной в угоду матушкиным амбициям жизни? Лейкозу, еще в семь лет жирно намекнувшему Ванессе, что она идет не самой верной дорогой? Заработанному к восемнадцати годам алкоголизму, параноидальному психозу и депрессии, от которых сестру спасала чужая баба в ущерб родной дочери? Или, может быть, он, Киллиан, должен завидовать появлению Джулии, той самой родной дочери, чьи ненависть и злоба (кстати, абсолютно законные) в конечном счете раздавили его глупенькую младшенькую? Анжела хочет, чтобы он изошел на говно, вспоминая, с какой бесчеловечной жестокостью Лестрандж отомстила и Ванессе, и всем остальным «драгоценным девочкам»? Ему, между прочим, от «никчемной девки», как любила обзывать Джулию Ванесса, тоже неплохо так прилетело, о карьерном росте можно забыть. И чему завидовать? М? - Ладно, закрыли… - Анжела устала от ссор. - Мне жаль нас, детектив. Мне жаль нас всех… Покинув магазин, Миллер с минуту стояла, прикидывая, по какой дороге идти. Чуть подумав, решила пройти самой неприятной, но наиболее короткой (и оттого безопасной) дорогой мимо закрытой после Судной ночи «Черной жемчужины». С этого элитного салона красоты оставшиеся неизвестными убийцы и открыли свой кровавый счёт… Анжела заставляла себя не смотреть по сторонам, но взгляд помимо воли зацепился за слова «Белым кобелям и сукам вход на хрен запрещен. Обслуживаем только людей». Когда властям удалось прекратить резню, введя в столицу войска, из «Черной жемчужины» вынесли девять трупов с огнестрельными ранениями. Остальные двадцать посетителей, включая мужа хозяйки и трех её дочерей, исчезли. Само помещение салона, не потрудившись отмыть от крови и прибраться, просто заперли, повесив на двери крепкий замок, снабженный надежной сигнализацией. Кстати, зря: никто туда и пытался проникнуть, хотя там было, что украсть. Чудом выжившая в том аду владелица уехала из Америки, бросив заведение на произвол судьбы. Уехала, на все лады проклиная спасшую её Анжелу, ведь именно Миллер, рискуя жизнью, спрятала негритянку у себя дома. Но та вместо благодарности обвинила её в гибели всей своей семьи. Орала, билась в истерике, даже с кулаками кидалась, а когда улетала назад в Руанду, пожелала как Анжеле, так и всем её родным самой страшной смерти. Резко выдохнув, Анжела приказала себе переключиться на что-то более приятное. К примеру, предстоящий тихий вечер в спокойной, без нытья и нервов, обстановке. Муженек, еще тот унылый зануда, прихватив дочь, смылся, так что можно было полноценно отдохнуть. Увы, проблемы, похоже, сегодня тоже решили устроить себе променад: переходя проезжую часть, Анжела увидела, как эта мерзавка Ада (или Марико) грубо загоняет в БТР Тристану, Филиппу и Модесту, приказывая «драгоценным девочкам» не мочалку на ходу жевать, а работать жопами, коль они со своими тупыми бошками плохо дружат. Миллер успела перехватить умоляющий взгляд Филиппы, и осторожно кивнула, давая понять, что бедняжка не одна, у неё есть поддержка. Домой она пришла в полном расстройстве, приняла душ, и села разбирать письма. Одно из них прислали только что встреченные «драгоценные девочки», и просили они её замолвить за них слово, когда президент объявит амнистию. Да… Года не минуло с того дня, как Тристане, Карле, Филиппе и Модесте вынесли обвинительный приговор за соучастие в убийстве, а они уже просят пощады. Анжела долго думала, прежде чем ответить. Боялась сделать хуже. И обидеть дурочек ей было страшно. Все-таки праздники. Но… Но домашний арест на весь срок (а вкатили «драгоценным девочкам» по полной) лучше тюрьмы. Сейчас им изредка позволяют уходить из пансионата, где все четыре красавицы отбывают наказание. Джулия в виде большого одолжения разрешила маминым пациенткам работать прислугой под строгим надзором куратора и прочего персонала новейшего учебного заведения ФБР. От работы над письмом её отвлёк телефон. Звонила Маргарет Бофорт, приемная дочка старших Миллеров. - У нас всё прекрасно, - ответила она, когда Анжела спросила, как дела дома. - Вчера последнюю обезьяну с самкой и ублюдками выпнули. - Маргарет… - укоризненно протянула старшая сестра. - Они тоже люди, не обзывайся, ты… - Проявляю расизм? - перебила та. - А ничего, что этот урод с женой и детьми обзывали меня унтерменшей? Что моей белой заднице не место среди людей? Это как? Это, по — твоему, нормально? У меня мой законный гран-при отобрали только потому, что так захотела его дочь! У меня отняли моё достижение, приписали его этой суке! И ты просишь называть этих грязных обезьян людьми?! - её ярости не было предела. - Да, прошу… - каждое слово давалось Анжеле с трудом. - Для того, чтобы не опускаться до уровня тех, кто тебя унижал. Не уподобляйся им, пожалуйста. Маргарет неохотно согласилась: - Ладно. Но все равно они уроды. Все. - Не все, порядочных больше. Младшая сестра презрительно хмыкнула: - Скажи это в детской травме и втором роддоме, вот уж будет у них повод для веселья. Ладно, бывай. Скоро приеду. Кстати… - она понизила голос. Её родители забрали себе знаменитую на всю страну клинику, где до Судной ночи главным врачом был чернокожий афроамериканец. - Почему он со своими уехал? Потому что. Минусов в характеристику нахватал, оттого и вынужден был свалить на историческую родину, козел. Не показывая сестре, как её расстроили новости из родного города, Анжела уточнила, каким рейсом она прилетит. - Слава Богу… Приезд младшей сестры даст ей возможность если не забыть, то немного отвлечься от проблем и забот, с которыми она обязана была справиться до мая следующего года. Нет, поправила она, к концу января ей надо привести в пристойный вид минимум один объект, чтобы привести туда проверку. Министр увидит, что всё хорошо, и, может быть, прекратит капать ей на мозги. А чтобы успеть… Итан Уинтерс, когда она изложила ему свой план, выругал и её, и прежнего шефа с Гобсеком непечатно, но помогать согласился: - Я им глаза на жопы понатягиваю и моргать заставлю, так и предупреди, ясно? - зарычал он в трубку. - Крис, ну ты слышал?! - он обратился к Рэдфилду. - Не, ну ты слышал?! Мудаки поганые, козлы, волки позорные… Анжела, рискуя получить новую порцию матюгов, попросила дать ей шанс поговорить с Леоном. - На связи, - коротко поздоровался Кеннеди. - Нет, в лучшем случае та неделя. Нет, нет, нет. И тебе хороших праздников. Нет, вместе не будем. Удачи. Вот и всё. Вот и пообщались… Впрочем, иного она от них всех и не ждала. Написав ответы на все письма, глянула на часы: почти десять вечера. Поздновато, конечно, но… Трубку Джулия сняла после третьего гудка: - И что угодно Ихней Светлости ночью? - Извините за беспокойство, - Анжела уже научилась не реагировать на её злобный сарказм. - Могу ли я попросить вас об одном одолжении? Ну, Ихней Милости достаточно приказать, а уж девка тупая да безродная, которая на работе за пять лет сделала меньше, чем стажерка Ея Величества за неделю, под суетится ради госпожи. - Ваша воля — мои руки, - добила Лестрандж. Молча проглотив услышанные гадости, Анжела поинтересовалась, согласится ли Джулия потратить время на поход в Штаб Квартиру. Нескольким её коллегам нужно, чтобы именно она поставила в их производственных характеристиках плюсы. - Меня же давно с работы выгнали, мое законное место отобрали для какой-то беременной! - притворно удивилась ассистентка, переведенная на должность санитарки инфекционной больницы. - И в Штаб Квартиру мне ходить нельзя… Она же, дай Бог памяти, шавка, и шавку терпят ради Влада. Она не совершила ни одного достойного поступка, дающего ей право сесть за праздничный стол. - Вы же сами, Ваша Милость, велели мне убираться… - ехидно шипела в трубку Джулия. - Помните, как мое законное место для своей стажерки отнимали? И позже всякий раз, когда я приходила, говорили, что одно мое появление провоцирует беды? - Я могу лишь еще раз попросить у вас прощения, - у Анжелы уже тряслись руки. - Я поступила дурно… И тогда, и… Ой, ой, ой, что вы, Ваша Милость, ничего дурного вы не сделали, вы выкинули девку никчемную. И очень странно, что оную девку теперь пинками гонят в Штаб Квартиру чертить какие-то плюсики. - Я вас не гоню… - испугалась Анжела, отлично знавшая, на что способна Лестрандж, больше всех в офисе пострадавшая от выходок своих чернокожих коллег. - Я просто… - Я сейчас же напишу директору, спрошу, с какой стати меня не пускают на праздники, и не возвращают мое рабочее место, но принуждают давать положительные оценки подонкам, несколько лет безнаказанно издевавшимся надо мной только потому, что я родилась белой, - в голосе Джулии зазвучала угроза. - Прямо сейчас и напишу. Увидим тогда, куда денутся все вырванные силой плюсы. - Не надо… - Анжела пришла в ужас от возможных последствий такого письма главному. - Извините… - Я все равно поставлю Корвинуса в известность, - убила все надежды «трепетная лань». - Они свои плюсы должны зарабатывать сами, а не клянчить, апеллируя к жалости. Ругая себя за новую глупость, Анжела попрощалась, и бросилась звонить уже директору, который, конечно, высказал ей, но дал слово никого пока не увольнять. Пока… - Кстати, когда вы её вернете? Она во время каждого разговора попрекает меня, что её по моей вине с работы выгнали. Хотя ей вообще не нужна должность в Штаб Квартире, учитывая её контракты и наследство деда. Не раньше, чем Анжела покинет Штаб Квартиру, уйдя в новый корпус. - С той беременной что делать собираетесь? - Миллер очень боялась, что от новенькой избавятся, вынудив уйти по собственному. В декрет отправят, потом она уедет работать в один из филиалов. Хватит уже идти у них на поводу, попирая права других сотрудниц. Скоро весь бюджет Бюро будет уходить на выплаты штрафов за дискриминацию незамужних бездетных женщин. И еще: не Анжеле решать, надо Джулии работать в Бюро или нет. Не Анжеле. Положив сотовый на столик, Анжела закрыла слезившиеся от усталости глаза. Всё, больше никаких дел… Поспать ей, однако, не дали. Из легкой дремы её выдернула рыдающая Холли. Сквозь всхлипывания и стоны девочка сообщила, что минусы в маминой характеристике возобладали над плюсами, вследствие чего их семья теперь должна до десятого января уехать из Америки. Иначе всех депортируют насильно, разрешив забрать с собой одну небольшую сумку на всю семью. - Я сделаю все, что могу… - судорожно перебирая в уме тех, кто ей не откажет, пообещала Анжела. - Ты только не плачь. И Лестрандж не трогай, хорошо? После таких напрягов сил на мужа и дочь у неё не осталось. Так, поздравили и разбежались. - Нет, мы обратно не приедем, у меня обосновались, - обрадовал Анжелу Дэвид. - Пока мой брат на троне, будем делать вид, что мы семья, а дальше посмотрим. Скорее всего, подам на развод. Нина останется со мной. - Значит, вас не ждать? Не ждать. Не нужно ни им с дочерью, ни самой Анжеле. - Спасибо, что из нас двоих ты стал первым, кто устал от перманентного вранья, - поблагодарила она на прощание. После мужа ей позвонила мать, и сразу набросилась с обвинениями, сочтя тон, которым ей ответила дочь, грубым: - Можно было матери и не хамить! Хотя бы в Рождество веди себя, как положено! Почему ты принуждаешь меня ждать? Как ты смеешь так меня унижать? Я же твоя мать, а не дешевка с улицы! Ты обязана проявлять уважение и почтение! Что ты теперь молчишь?! - Мама, хватит… - Анжела смертельно устала от этих рождественских истерик. - Что опять не так? Да все замечательно, издевательски откликнулась та, все просто чудесно. Разве что родная дочь ведет себя хуже грязной шлюхи, а в остальном все хорошо. - И не смей, тварь ты неблагодарная, затыкать мне рот, ясно?! - вне себя завизжала Карина Миллер. - Свое поганое хайло ты откроешь, когда я тебе разрешу! Я сейчас все выскажу! Все, что я о тебе думаю, свинья, все тебе выскажу! Дрянь! Потаскуха подлая! - Мама, хватит! - не выдержала Анжела. - Хватит уже каждое Рождество названивать мне и орать, прекрати! Хватит! На папину любовницу кричи, я не она! Дражайшая матушка, услышав открытый протест, вообще слетела с резьбы. Она так вопила, что прибежал отец, и отобрал у жены трубку: - Ты опять маму довела? Сколько уже можно всей семье Рождество портить?! - Я сказала — хватит уже на меня по праздникам орать! - отчеканила Анжела. - В конце концов, это ты себе любовницу завел, не я! Отец наличие другой женщины отрицать на стал, но спросил у дочери, кто виноват в том, что он, академик Миллер, создал вторую семью. - Это все из-за тебя, это ты была и остаешься настолько плохой дочерью, что я просто вынужден искать утешения на стороне, в другой семье и у другой женщины, - упрекнул её отец. - Все беды в нашем доме от тебя. - Не от меня, хватит уже снимать с себя ответственность! - возразила Анжела. - Кто любил говорить о том, что он восточный мужчина, и одной женщины ему мало, не ты? Вам с мамой давно пора перестать валить всю вину на меня! Меня давно уже дома нет, а вы, как и раньше, все стрелки сводите ко мне! Детский сад какой-то! Вы можете, наконец, повзрослеть? - Вижу, что конфликты на работе ничему тебя не научили, ты по-прежнему пляшешь на старых граблях, - высмеял её папа. На вопрос, где логическая связь между сегодняшним телефонным скандалом и её проблемами на работе, академик обозвал дочь скатившейся в шизофрению агрессивной истеричкой, пожелал ей счастливо отметить испоганенное всем вокруг Рождество и простился, дав на дорогу совет пролечиться у психиатра. И сходить к зеркалу, чтобы увидеть там виновницу всех бед, а то кое-кто привык сваливать ответственность за свои проблемы на одну несчастную ассистентку. Сил на достойный отпор у Анжелы не осталось, она лишь бросила почти разрядившийся телефон на диван со словами: - И вам хороших праздников…