Тонкости массажа

Исин устало прикрывает за собой дверь, оставаясь наконец в одиночестве. Тело напряжено, мышцы гудят от усталости после рекламных фотосъемок и многочасовой тренировки, поясницу ломит, будто Исин сейчас пополам переломится, а в голове среди бессвязных мыслей только одна четкая и ясная — скорее бы пришел массажист. С его ритмом жизни и уровнем нагрузки массаж — это единственное, что хоть как-то спасало и помогало расслабиться. Без него Исин развалился бы на части, как старый дед. Он смывает остатки макияжа с лица и переодевается в обычные шорты, накидывая сверху халат. Смотрит на легкий кавардак в номере и думает, что, наверное, стоит прибраться. Обычно он этим не занимается, давным-давно перестав стесняться своей неидеальности, но сегодня к нему должен прийти новый человек и не хочется вот так сразу, с порога, демонстрировать все свои изъяны. Он же айдол — пример и кумир молодежи. Надо соответствовать. Вчера Исину сообщили, что у постоянного массажиста случились какие-то семейные проблемы и ему на целый месяц придется уехать в родную деревню. Но он пообещал прислать вместо себя достойную замену — какого-то своего знакомого, за которого готов поручиться. Мол, отличный специалист, медицинское образование имеется и отзывы все сплошь положительные. А еще у него золотые руки! Так что, по идее, никаких проблем с ним быть не должно. Исину не очень нравится идея о замене, особенно с учетом того, что старый массажист уже успел изучить его тело и выяснить самые проблемные места, но раз уж хвалят и доверяют, то можно попробовать. Он соглашается. Хотя, конечно, у Исина сейчас совсем нет настроения налаживать с кем-то контакт, улыбаться и поддерживать разговор, выдавливая из себя слова, объяснять что-то. Ему хочется просто упасть лицом в стол и почувствовать, как через легкую боль расслабляется всё тело. Но либо так, либо совсем остаться без массажа. Исин распихивает по углам все свои сумки и вещи, сгружая часть из них в шкаф. Дальше его хватает только на то, чтобы поставить массажный стол в центре большой комнаты и рухнуть на диван, залипнув минут на пятнадцать в телефоне. В назначенное время раздается стук в дверь. На пороге стоит молодой — кажется, даже моложе Исина — парень. Улыбается, излучая дружелюбие. — Здравствуйте, я от мастера Чжао. Массажист. — Он показывает на большую спортивную сумку, словно та является какой-то особой отличительной чертой всех массажистов. — Джексон Ван. — Чжан Исин. — Исин протягивает ему руку, и тот с удовольствием её пожимает. — Да, я знаю, вы могли и не представляться, — как-то чрезмерно воодушевленно заявляет Джексон, проходя в номер и наблюдая за тем, как Исин запирает за ним дверь. — Меня предупредили. Да и вас сложно не узнать. Знаете, вы такой красивый, даже красивее, чем по телевизору. Не представляю, конечно, как вы умудряетесь так хорошо выглядеть, учитывая ваш график. Джексон буквально сбивает с ног своей бойкой энергетикой чересчур позитивного человека, и Исин абсолютно не понимает, как тот может быть таким активным в два часа ночи. Он сам, например, способен лишь потерянно хлопать глазами, многозначительно кивать и изредка вставлять что-то вроде «ага» и «угу». А Джексон болтает без умолку. Они еще от двери не отошли, а он уже успел рассказать, что ему нравится музыка Исина, его особый вайб, и что он ходил на один из его концертов. Не совсем по своей воле — сестренку младшую сопровождал — но это неважно. А еще, что он знает, как нужно делать массаж Исину, что тот больше любит, чему стоит уделить особое внимание и даже какое масло лучше использовать. — Так что не переживайте, всё будет в лучшем виде! — заверяет Джексон Исина, сияя улыбкой ярче, чем лампочка в общем коридоре. А Исин не переживает. Он просто стоит с видом заторможенного и затраханного этой жизнью человека, приоткрыв рот, и медленно соображает, потому что одним полушарием уже спит, а второе просто на автопилоте двигает тело. Джексона он слушает в пол уха, не успевая хоть как-то обрабатывать или фиксировать в уме всё, что на него вываливают. Поэтому просто кивает в ответ и провожает массажиста в комнату. Показывает, где можно разложить всё необходимое, а пока Джексон готовится, снимает халат, оставшись в одних шортах, и ложится на стол. — Приступайте, пожалуйста, — глухо просит Исин, растекаясь по поверхности медузкой. — Как скажете, — отвечают ему и плеч касаются теплые масляные руки. Первое время процесс идет просто замечательно: Джексон с точностью находит все самые проблемные и болевые точки, разминает мягко, но сильно, и спустя минут десять от начала сеанса Исин уже абсолютно согласен с громким заявлением, что у него золотые руки. А еще Джексон, конечно же, продолжает постоянно говорить. Он рассказывает какие-то истории, рассуждает на тему массажа и его философии, шутит неловкие шутки. И его ни капли не смущает, что Исин, которого он уткнул лицом в стол, ему даже не отвечает. И всё бы отлично, если бы не одно «но»… В какой-то момент Исин понимает, что начинает возбуждаться от массажа. И это не просто легкое возбуждение, которое запросто можно побороть и скрыть — этот этап Исин уже, кажется, успешно проворонил — а хорошее такое, со стоящим членом. И это просто невообразимый пиздец. Осознав, что лежать на столе ему уже далеко не так комфортно, как в начале сеанса, Исин инстинктивно напрягается. Внутри мгновенно зарождается паника. А вдруг Джексон что-то заметит? Что ему теперь делать? Никогда раньше ничего подобного с ним не случалось, даже в более молодом возрасте, когда гормоны бушевали, а тут… Да как у него в таком уставшем и полусонном состоянии вообще что-то встать умудрилось?! Пытаясь сохранить хотя бы видимость спокойствия, Исин пробует отвлечь себя мыслями о работе, считает в уме барашков, представляет стаю куриц, бегущих на него, но всё бестолку. Настроение постепенно падает всё ниже, а вот член наоборот — лишь крепнет. А всё потому, что Джексон слишком хорош, отчего тело буквально плавится от его прикосновений, как мягкое масло. Он слишком умело работает руками, отчего в голову проскальзывают крамольные мысли, как будет классно ощутить эти руки на своем члене. Исин гонит прочь всю подобную чепуху, но она упрямо возвращается обратно, и ему остается лишь смириться со своим непростым положением. Он горестно вздыхает, надеясь, что его пронесет и никто ничего не заметит, и пробует расслабиться. Но тут Джексон, как назло, проводит ладонями вверх по спине, мягко массирует пальцами чувствительную шею, и Исин уже не в состоянии сдержаться. Он стонет — протяжно и даже как-то немного жалобно. А потом с досадой кусает себя за губу. Ну твою ж мать, Чжан Исин! Джексон мгновенно убирает руки. — Что случилось? — взволнованно спрашивает он, наклоняясь ближе. — Я сделал вам больно? Вроде бы не должен — мы это место уже разогрели и подготовили. — Н-нет, — Исин блеет сквозь сжатые зубы, надеясь, что дрожащий голос не выдаст весь тот коктейль из паники и дикого смущения, что сейчас плещется внутри него. Щеки горят от стыда, и он рад, что хотя бы его лица сейчас не видно. — Все хорошо. Даже слишком. — Скажите, а вы еще долго будете… Массировать? — спрашивает он, в надежде услышать «нет». Потому что долго не выдержит. — Еще немного осталось. Потерпите? Исин сглатывает и обещает потерпеть, хотя ему невыносимо тяжело лежать на животе, а контролировать себя — еще тяжелее. Так и тянет начать совсем недвусмысленно двигать бедрами, потираясь вставшим членом о стол. Оставшиеся десять минут он переживает только благодаря своему бараньему упорству. Он постоянно и шумно сглатывает, сжимает кулаки, болезненно кусает губы, жмурится и пытается выровнять дыхание. В общем, делает всё возможное, чтобы не кончиться на этом массажном столе. — Мы закончили, — наконец-то сообщает ему Джексон, ласково хлопая Исина по голой пояснице. — Можете подниматься. От осознания, что совсем скоро можно будет избавиться от болезненного дискомфорта в шортах, Исин с облегчением тихо выдыхает сквозь приоткрытые губы. А еще он, может быть, и рад бы встать с этого проклятого стола, да вот только пока не может. У него стоит, и никакие шорты этого не скроют, а если Джексон это увидит, то Исин со стыда сгорит. Что он тогда про него подумает? Что Исин извращенец? Что Исин гей? Нет, Исин, конечно, гей, но Джексону об этом знать совсем не нужно. — Да что-то как-то не хочется, — сдавленно отвечает Исин, чувствуя, что краснеет с новой силой. — Знаете, меня так разморило, что я, пожалуй, еще полежу. — Голова не кружится? — заботливо интересуется Джексон, на корточках присаживаясь перед столом и заглядывая под него, ища лицо Исина. — Помощь никакая не нужна? — Нет, не стоит беспокоиться. — Исин старательно отводит взгляд, потому что смотреть Джексону в глаза ему сейчас весьма неловко. — Спасибо за вашу работу. Простите, что не смогу вас проводить. Надеюсь, вы помните, где дверь? — Да, конечно, — Джексон кивает, в последний раз обеспокоенно смотрит на Исина и встает. — Не волнуйтесь, я за собой прикрою. Лежите. Он довольно быстро собирается, желает на прощание творческих и рабочих успехов и уходит, а Исин еще несколько минут лежит на столе, старательно разматывая клубок сложных чувств, горящих у него в груди. Затем смиряется с неизбежным и идет в душ. Дрочить. Он надеется, что это был единичный случай, что больше такого не случится. Просто из-за загруженного графика у него давно не было хорошей разрядки, и организм, расслабившись, решил таким образом сообщить хозяину о своих потребностях. Но нет. Джексон приходит к нему через день, и всё повторяется вновь. Затем еще раз. И еще. У Исина даже начинают появляться подозрения — уж не из-за такого ли волшебного эффекта руки Джексона окрестили золотыми? У него все клиенты после сеансов уходят перевозбужденными или со стояками? Исина очень подмывает задать Джексону этот вопрос, но стыд и совесть не позволяют. Вначале Исин думает отказаться от услуг Джексона — возбуждаться во время массажа не входило в его планы. Это смущает, весьма раздражает и вызывает какой-то странный трепет. А еще после каждого сеанса ему приходится дрочить в душе, надеясь, что он не слишком громко стонет, и стафф, живущий в номере по соседству, ничего не заподозрит. Он правда хочет отказаться, хочет прекратить, но… Но почему-то этого не делает. Оставляет всё, как есть. Потому что каждый раз получает от рук Джексона такое сильное удовольствие, что под конец сеанса едва держит себя в рамках приличий. Иногда он позволяет себе тихонечко стонать. Джексон, почему-то, никак на это не реагирует. То ли не понимает, то ли тактично пропускает мимо себя, делая вид, что не замечает. Но работает по-прежнему отменно. Старательно. И, черт возьми, под конец второй недели Исин начинает заводиться только от одного вида его крепких рук, представляя, как они сейчас начнут его трогать, гладить, разминать. Жаль, что ничего большего, чем массаж, между ними не происходит, хотя Исин теперь часто фантазирует о том, как Джексон приспускает с него шорты, оглаживает ягодицы и звонко по ним хлопает, заставляя приподнять бедра. Наливает себе на руки масло, обхватывает Исина за крепко стоящий член и начинает дрочить, отчего сам Исин прикусывает запястье, чтобы не выть на всю округу. Свободной рукой Джексон гладит его между ягодиц, смазывая вход, но больше дразня. — Так хорошо? — Джексон медленно вводит в Исина один палец и поглядывает на своего клиента. — Хотите еще? Исин хрипит в ответ «да» и машинально подается назад, глубже насаживаясь уже на два пальца. Глубже, больше, сильнее. Резче. Это напоминает безумие и какое-то помешательство. После каждой встречи с Джексоном Исин запирается в душе и дрочит до звездочек в глазах, до слабости в коленях, иногда трахает себя пальцами, потому что ничего более подходящего у него нет. Он стонет и скулит, сползая по стенке на пол душевой кабины, захлебывается в мощных струях воды, которые заглушают все его звуки. Ему хорошо и плохо одновременно. И хочется орать, бить кулаками стены, чтобы до крови. Он выплескивает всё это на тренировках, и Трикс хвалит его экспрессивность и ярость, а Исин лишь скромно улыбается в ответ. Всё это обещает Исину однажды выйти боком, что и случается, когда он, увлекшись своими фантазиями, кончает прямо во время массажа. И в этот раз уже сложно ничего не заметить или сделать вид, что ничего не произошло. Пиздец. Исин замирает на столе, буквально деревенеет, с ужасом осознавая всю обреченность ситуации. У него, кажется, даже волосы на загривке дыбом встают. Он весь удушливо краснеет, задыхаясь от стыда и мечтая провалиться сквозь стол и пол в соседний номер. В голове мечутся панические мысли, и он понятия не имеет, что теперь делать, как себя вести. Наверное, стоит извиниться? Соврать что-то? Заплатить за моральный ущерб и молчание? Сбежать? Но куда он сбежит в мокрых шортах из своего же номера? А Джексон? Начнет сейчас ругаться, орать? Или откажется и дальше работать с таким извращенцем? Но Джексон реагирует совершенно неожиданным образом. — Ну наконец-то, — он легонько и ласково хлопает Исина по попе, довольно улыбаясь. — А то я уж думал, что никогда не получится. Исину кажется, что его только что приложили по голове тяжелым мешком с песком. Он оторопело хлопает глазами, медленно соображая, а потом приподнимает лицо и оборачивается назад с ошалевшим видом. — В смысле? Не понял… Джексон улыбается еще шире. — Я заметил, что вы после каждого сеанса оставались сильно возбужденным. Это не дело. И я подумал, что мне стоит вам помочь. Он хлопает Исина теперь уже по бедру, но с таким воодушевленным видом, словно медаль выиграл, а не клиента до оргазма довел. — Помочь? — еще раз переспрашивает Исин, совершенно не соображая. В голове каша, в трусах мокро, в ушах странный гул — в таких условиях кому угодно будет тяжело думать. Джексон послушно кивает. При этом он, почему-то, не спешит убирать руку с чужого бедра и как-то подозрительно его поглаживает. Исин смотрит на Джексона, чувствуя, как в груди постепенно нарастает паника. Потому что… Простите, но что тут происходит?! Что он сделал? Зачем? Он каждый раз замечал его стояк и молчал? Что еще он замечал? Может оценивающий взгляд Исина, который тот украдкой на него кидал? То есть, Джексон слышал все его стоны и знал, что они из-за возбуждения?! Исину отчаянно хочется схватиться за волосы и громко заорать, но он каким-то невероятным образом перебарывает это желание и шумно сглатывает. В горле застревает ком, Исин с трудом проталкивает его глубже. — А вы можете сейчас же уйти? — очень вежливо спрашивает он, по-прежнему лежа на столе и потеряно моргая глазами. — Прямо сейчас. Как можно скорее. Улыбка сползает с лица Джексона, и он озадаченно поджимает губы. — Вам не понравилось? Я… — Просто! Уйдите. Теперь Джексон хмурится. Он убирает руку с его бедра и послушно кивает. Исин наблюдает за тем, как он молча собирается и быстро уходит, бросив на прощание сожалеющий взгляд. А сам Исин, находясь в жесточайшей прострации, еще очень долго сидит на столе и далеко не сразу додумывается пойти в душ и сменить испачканное белье. И, конечно же, все последующие сеансы у Джексона он трусливо отменяет. Исин сам не понимает, почему делает это, но знает, что пока не готов к новым встречам. Первая неделя проходит нормально. А потом Исина начинает ломать. Его ломает из-за отсутствия хорошего массажа, из-за отсутствия Джексона и вечных мыслей о нем, из-за которых порой работать невозможно. Он знает, что Джексон писал его менеджеру, но, не дождавшись никакого ответа, бросил это занятие. А Исин всё это время просто не мог взять себя в руки, смущаясь и стыдясь. Потом возвращается привычный массажист, и какое-то время Исин ходит довольный — хотя бы одной проблемой меньше. Но уже через пару сеансов он понимает, что это… Не то. Совсем не то. Ему нужен Джексон. Помучившись еще немного, Исин решается устроить себе головомойку, по окончанию которой приходит к неутешительному выводу, что надо брать быка за рога. Или Джексона за его прекрасные возбуждающие крепкие руки, класть их себе на бедра и… И дальше как получится. Да, Исину немного (на самом деле очень даже много) страшно и неудобно напоминать о себе. Ему всё еще неловко, ситуация между ними вышла странная, нестандартная. Исин же не стал сразу ничего выяснять, а просто испугался и закрылся, прогнав Джексона прочь. Теперь же может быть уже поздно. Да и не факт, что Джексон вообще имеет на него какие-то виды в сексуальном плане. Только вот внутренний голос и неутолимое желание снова увидеться с Джексоном требовали закончить начатое, выяснить всё, а не мучить себя пустыми сомнениями. Вдруг у них что-то получится… Собравшись с духом, Исин берет номер Джексона у своего менеджера и пишет ему лично. Не ходит вокруг да около, а сразу предлагает возобновить их сотрудничество. Джексон мгновенно соглашается на новый сеанс и даже подгоняет свое расписание под Исина, в нужное время оказываясь на его пороге. Немного напряженный, скованный и слегка настороженный. Но очень красивый. Исин встречает его в простой белой майке и шортах, всё еще в макияже и с прической после съемок. Окидывает Джексона оценивающим взглядом, уже не скрываясь. — Здравствуйте, — голос Джексона и вполовину не такой бойкий, как раньше. Он смотрит одновременно и с подозрением, и с надеждой, и у Исина внутри всё сжимается при мысли о том, что Джексон, может быть, тоже скучал. Нет, ну а вдруг? В конце концов, он мог бы послать Исина далеко и глубоко, но он здесь, стоит посреди ночи у него на пороге, со своей спортивной сумкой, со своими невозможными руками. И смотрит. Исин сладко улыбается. — Здравствуйте, — тянет он в ответ. Хмыкает, замечая, что Джексон вздрагивает, и отстраняется, пропуская его в номер. — Стол стоит там же, где и обычно. Проходите. Исин закрывает дверь и взглядом предлагает двигаться в нужном направлении. Джексон косится на него так, словно тот способен его сожрать, но послушно отправляется в большую комнату. А Исин, пока идет за ним следом, умудряется еще и задницу его осмотреть, оставшись полностью ею довольным. Джексон привычно начинает готовиться, доставая всё необходимое. — Ложитесь, я сейчас буду готов, — приглашает он, но Исин качает головой и останавливает его. — Я позвал вас не за этим. — А зачем? — Джексон совсем заметно напрягается и оглядывается на Исина через плечо. — Я хочу научиться делать так же, как вы. — «Так же» это как же? И что именно? — Возбуждающий массаж. Научите меня. Джексон смотрит на него растерянно и удивленно, а Исин в ответ едва заметно улыбается. Включает свою обольщалку, от которой фанаты на встречах и концертах орут дурниной, подходит ближе и тихо выдыхает: — Пожалуйста. Вам же несложно? Джексон несколько мгновений стоит замершим сусликом. Кажется, он даже не дышит. Затем мелко вздрагивает, шумно вздохнув, и начинает бегать глазами по комнате, будто бы ища пути спасения или отступления. Или смущаясь смотреть ему в глаза. Или просто смущаясь смотреть на Исина в принципе. Тот стоит слишком близко, от него вкусно пахнет, у него красивые ключицы, и он странно улыбается, а Джексон, идя сюда, явно не ожидал подобных предложений. — Массажу нельзя так просто научиться, — почему-то жалобно говорит он. Исин кивает, по-прежнему улыбаясь. — Я это понимаю. Но мы можем начать с основ. Или вы против? Я не настаиваю. — Нет, — резко вскрикивает Джексон, отчего вздрагивают теперь уже они оба, а Исин даже машинально отступает от него на шаг. Но Джексон тут же берет себя в руки, облизывает губы, вздыхает судорожно и уже спокойно добавляет: — Я не против, конечно. Если вы хотите… — Хочу. — Тогда ложитесь, я… — Нет, — качает головой Исин. — Я хочу учиться прямо на вас. Чтобы вы руководили моими действиями, говорили, что и как надо делать. Джексон вновь замирает ошарашенным сусликом. Потом подозрительно косится на Исина, прищурив глаза. У него едва ли не на лбу высвечивается весь мыслительный процесс, происходящий непосредственно в этот самый момент в его голове. — Вы хотите сделать мне возбуждающий массаж? — зачем-то решает уточнить он. — Я хочу научиться его делать, — с умным видом поправляет его Исин, делая ударение на слове «научиться». — И, как хороший ученик, я готов вас слушаться. Во всём. «Ну давай, соображай! Не тупи. Я же прямым текстом практически говорю». Видимо, до Джексона всё-таки доходит. Потому что в его глазах мелькает понимание. Он кивает и неожиданно становится серьезным. — Тогда мне стоит раздеться. И снимает с себя футболку, отчего в легких Исина резко кончается воздух. Он даже улыбаться мгновенно прекращает, как только видит то, что скрывалось под одеждой. «Охренеть», — проносится у него в голове. Джексон не просто хорош, он богоподобно хорош. Его мышцы красиво и рельефно выделяются в тусклом свете ламп, гладкая кожа манит к себе прикоснуться. Широкие плечи, руки с венами, пресс. Исин сглатывает слюну, глядя на всё это великолепие. У него и самого отличная фигура, но Джексон явно выигрывает. — Штаны снимать? — интересуется тем временем Джексон, выводя Исина из состояния анабиоза. Тот хлопает глазами и слабо пожимает плечами. — Как скажете. Если вы считаете, что так надо, значит снимайте. Джексон смотрит на него задумчиво, решая в уме очередную сложную задачу, и начинает расстегивать джинсы. Исин почему-то отводит взгляд, чувствуя, что смущается. Он начинает сомневаться в этой затее, но стремительно гонит от себя эти мысли. Нет. Он всё уже для себя решил! Джексон ложится на стол, утыкается лицом в специальное отверстие и начинает командовать: помыть руки, достать масло, налить на спину, необходимо размять мышцы и подготовить их к массажу. Исин всё послушно выполняет. Когда настает время дотронуться до кожи, он закусывает губу и старательно успокаивает дыхание. Руки чуть подрагивают, но он тщательно себя контролирует. Гладит, растирает, медленно и плавно разминает, чуть надавливая ладонями. Проводит от поясницы до самой шеи, оглаживая плечи. И очень хочет наклониться ниже, чтобы вцепиться зубами в крепкий загривок. — Уже можно нажимать сильнее, — глухо командует Джексон. Исин проводит ладонями по его бокам и едва сдерживается, чтобы не положить масляные руки на ягодицы и сжать их. Вместо этого он наклоняется к самому уху Джексона и тихо говорит: — Боюсь, что так у меня не получится. Надо занять более удобную позицию. И, не дав Джексону опомниться, в одно мгновение забирается на стол, перекидывает через его бедра ногу и усаживается верхом. Упирается ладонями ему в поясницу и улыбается, как хитрая лиса. — Так-то лучше, — тянет он низко, чуть хрипловато, с удовольствием отмечая, как вздрагивают плечи лежащего под ним Джексона. Тот шумно дышит, старается себя контролировать, но его голос, которым он отдает указания, постоянно срывается, отчего Исин буквально лучится самодовольством. Он послушно выполняет каждое задание, с каким-то детским восторгом касаясь крепких красивых мышц: гладит, как надо, нажимает посильнее, если требуют. Когда проводит ладонями от поясницы до области между шеей и плечом, то тянется вперед, наклоняясь ниже и прижимаясь вставшим членом между ягодиц Джексона, который в этот момент определенно чувствует его возбуждение. Конечно, чувствует. На нем только белье, а на Исине одни лишь тонкие шорты — ничего не скроешь. — Я всё делаю правильно? — тихо спрашивает Исин, наклонившись к самому уху, и уже буквально ложится грудью на блестящую от масла спину. — Или мне стоит стараться лучше? Джексон издает какой-то непонятный звук, который можно интерпретировать по-всякому, но, пожалуй, больше всего он напоминает сдавленное «да». — По одной только спине непонятно, насколько хорошо у меня получается, — продолжает допытываться Исин, проводя кончиком носа по шее Джексона, вдыхая его запах и ощущая подкатывающее к самому горлу желание взять и размашисто всего его облизать. Прямо вместе с маслом. Джексон резко выдыхает сквозь зубы, поворачивает голову на бок, а потом неожиданно приподнимает бедра. Легко и без проблем, совсем не обращая внимания на практически лежащего на нем всем своим весом Исина. Не глядя нащупывает чужую руку, хватает её за запястье и кладет себе на пах. — Так понятнее? Исин на секунду задерживает дыхание, осторожно прикасаясь пальцами к внушительной выпуклости, но тут же обхватывает Джексона сквозь ткань белья, проводит ладонью по всей длине, гладит головку, подмечая, что ткань в этом месте уже слегка влажная от выделяющейся смазки, и довольно фыркает. — Вполне. И, не удержавшись, кусает Джексона за ухо. Тот смешно дергается, машинально стараясь прикрыться, отчего Исин коротко смеется ему в плечо. — Приподнимись, — просит его Джексон, незаметно переходя на «ты». — Я хочу развернуться к тебе лицом. Исин удивленно выгибает бровь, но подчиняется. Поднимается и садится на колени, пошире разведя ноги в стороны, чтобы между ними было удобнее двигаться. Неуклюже, словно гусеничка, Джексон начинается осторожно переворачиваться, стараясь, чтобы никто из них не упал со стола, который всё равно шатается, хоть и достаточно крепкий. Устроившись на спине поудобнее, он бросает на Исина пронзительный острый взгляд, от которого мурашки пробегают вдоль позвоночника. В нем буквально горит огонь и яростное обещание отыграться. — Наклонись ко мне, — хрипло требует он. Исин, едва заметно улыбнувшись, снова подчиняется. Джексон ловко хватает его сзади за шею, дергает к себе — так, что они почти соприкасаются носами, крепко держит, не давая отстраниться, и пристально всматривается, прожигая глазами. А потом целует. Требовательно, жадно, буквально врываясь в рот Исина языком и вылизывая его изнутри. Исин стонет, льнет грудью, прижимаясь сильнее, и машинально потирается пахом о пах Джексона. Его прошибает насквозь, бьет крупной дрожью, разрывает пожар возбуждения, и он кажется себе слишком одетым. Джексон с ним согласен. Он буквально сдирает с Исина майку, на мгновение разорвав поцелуй, но тут же снова находит его губы. Судорожно гладит по бокам и бедрам, затем по-хозяйски запускает руки под резинку шорт, к собственному удовольствию обнаружив там прекрасное ничего вместо белья. Разводит половинки ягодиц в стороны, сжимает их в ладонях, мнет и оглаживает. Но когда касается пальцами входа, обводя его по кругу и чуть надавливая внутрь, Исин стремительно отстраняется. — Нет, погоди, — просит он, схватив Джексона за руки и мешая продолжить. — Не сегодня. Я… не готовился. — Ты же сам это устроил. — Джексон удивленно приподнимает брови, но послушно вынимает руки из шорт, тут же удобно пристраивая их на бедрах Исина. — Что-то не так? Исин отрицательно качает головой, глядя куда-то в сторону. Закусывает губу, а потом неожиданно смущенно прикрывает лицо ладонями. — Я не думал, что так далеко зайдет, — глухо стонет он. — Не планировал полноценный секс. Джексон, услышав это, лишь улыбается. Осторожно отнимает его руки от лица и мягко обещает, что если Исин не хочет, то ничего такого не будет. Всё нормально. — Но я могу тебе отсосать, — неожиданно предлагает Исин. — Если хочешь. Джексон хочет. Смотрит на рот Исина и хочет видеть, как эти покрасневшие и припухшие губы растягиваются вокруг его члена, как он гортанно стонет, прикрывая ресницами свои хитрые и одновременно невероятно наивные глаза. Хочет видеть, как слюна течет у него по подбородку. Как головка члена скользит по лицу, оставляя влажные следы, как Исин с пошлым звуком сосет и берет за щеку. Джексон очень хочет трахнуть его в рот. Очень сильно хочет. Но… — В другой раз, — говорит он. А затем уточняет: — У нас же будет этот другой раз? — Если только ты согласишься стать моим постоянным массажистом. — Исин чуть склоняет голову к плечу, хитро прищурившись. — К тому же я еще не успел выучить все тонкости массажа. С этими словами он плавно двигает бедрами, отчего Джексон тихо шипит и хватается руками за его талию, сильно её сжимая. Исин пару раз повторяет это движение, с удовольствием наблюдая, как Джексон жмурится, затем наклоняется и коротко целует его в губы. — А что сейчас? — шепчет он. — Чего ты хочешь? — Устроим ускоренную программу. Джексон толкает Исина в плечо, заставляя сесть ровно, и шустро стягивает с него шорты до середины бедра, опуская резинку под мошонку и ягодицы. От прохладного воздуха кожа буквально вспыхивает. Исин тяжело дышит, резко ощутив себя совсем голым. Закрыв глаза, он чуть запрокидывает назад голову, открывая взору шею. Джексон с трепетом ведет ладонями по его вздымающейся груди, нарочно задевая маленькие аккуратные соски, гладит красивый пресс, едва заметную дорожку волос — внизу Исин, кстати, не бреется — и кладет ладонь ему на член. Ведет на пробу вверх-вниз, размазывая с головки капельки смазки. Но этого точно мало. — Масло далеко? Исин не сразу слышит вопрос, но приходит в себя и оглядывается вокруг. — На столике стоит. — Далеко, — резюмирует Джексон. — Два шага всего сделать. Не так уж и далеко. — Если тебе ради этого необходимо с меня слезть, то это далеко. — И что ты тогда предлагаешь? — У тебя руки по-прежнему в масле? — Да… — Отлично. Давай их сюда. Исин с недоумением протягивает Джексону ладони. Тот берет одну, кладет на член Исина, обхватывает своей рукой поверх и сжимает кулак. А потом начинает двигаться, управляя заодно и рукой Исина, которая из-за остатков масла скользит легче. Исину приходится упереться Джексону в грудь, чтобы никуда не свалиться. Его и без того тяжелое дыхание становится совсем уж судорожным, он приоткрывает губы, сводит брови на переносице и тихо стонет. А Джексон жадно ловит каждый его вздох, каждый стон, каждое изменение в лице. Через минуту Исин внезапно останавливается, не давая Джексону продолжить. — Погоди. Постой. Он, чуть подрагивая всем телом, тянется к белью Джексона, собираясь уделить внимание и ему тоже. Приспускает резинку, насколько получается в данной ситуации, освобождает член и обхватывает его рукой. — Только не рухни никуда, — просит Джексон перед тем, как снова начать ему дрочить. — Хотя, знаешь, я думаю, что теперь и сам могу тобой заняться. Он убирает руку Исина с его члена, широким жестом облизывает свою ладонь и кладет её обратно. После масла двигаться становится значительно проще. Они некоторое время подстраиваются под ритм друг друга, прерывисто целуются и не говорят ни слова, отдаваясь процессу. Первым кончает Исин, резко напрягаясь всем телом, зажмурившись и жалобно простонав что-то непонятное. Кажется, нецензурное. Он наклоняется вперед, упираясь руками в грудь Джексона, и пытается прийти в себя после оргазма. Джексон догоняет его за пару движений. Они еще долго лежат просто обнявшись — у Исина сегодня есть свободное время, а у Джексона он последний клиент. Потом идут в душ, где лениво целуются и ласкаются. Но они слишком уставшие, чтобы так быстро устроить второй заход. А жаль. Перед уходом Джексон никак не хочет выпускать Исина из объятий, всё порываясь наставить ему засосов, но получает за это суровый взгляд милейшей овечки. Зато ему удается выманить разрешение делать засосы на внутренней стороне бедра — там не видно. Хотя потом, несколько позже, Исин начнет находить следы от пальцев и засосы в неположенных местах. Станет ворчать об этом, но больше для вида, потому что всё равно будет любить каждую такую отметину. Потому что полюбит Джексона. А все тонкости массажа он так и не постигнет. Но зато прокачает навыки минета. Это важнее.