Теперь я буду героем!

Я проснулась от невыносимой головной боли, возникшей непонятно из-за чего. Воспоминания прошлой ночи пытались посетить мой разум, пока моё больное тело поднималось; но всё возвращалось лишь обрывками. Голова кипела, а внезапно всплывший в мыслях Ханма с бутылкой пива в руках дал объяснение моему ужасному состоянию. "Кажется, я немного перебрала" – думала я, абсолютно понимая, что "немного" это слишком мягко сказано, ведь я ни черта больше не помнила. Последним воспоминанием стал наш с Шюджи спор о том, растут ли арбузы на деревьях или нет; мне даже стало немного смешно от подобного. А что случилось дальше, хоть молотком ударь по башке, – не могу вспомнить. Зато я вспомнила слово, означающее сильную потребность в воде, – жажда. О да, сейчас я хотела пить, как путник, заблудившийся в пустыне. Всё горло пересохло, а лицо скривилось, когда очередное покалывание в голове дало о себе знать. Сузив почти открытые глаза, я их потёрла, но заметила, что свитер и штаны, которые были напяленны на меня, вовсе мне не принадлежали – они были чужими. Затем мой взгляд поднялся вверх и начал разглядывать место, в котором я сейчас пребывала. "Кровать не моя, дивана у меня не было, и стены не такие – это совершенно другая комната!" – умозаключила я, включив свою невероятную дедукцию; но, видимо, этого было недостаточно, чтобы понять в чьей комнате я нахожусь. Постепенно осознавая, что всё кажется мне знакомым, я поняла: это комната Сано Манджиро.

"Как я здесь оказалась, мать твою!?"

С такими мыслями я с раскрытыми глазами резко встала с кровати, но низкий гемоглобин напомнил мне, что так лучше не делать, и всё моё тело пало вниз от помутневшего зрения. К счастью, я была не настолько вялой, чтобы упасть лицом, что позволило мне снова встать, но уже не так внезапно, как в первый раз. Я учусь на своих ошибках. Первым делом, что я сделала, так это начала глазами бегло искать свою одежду. И, о чудо, нашла её прямо на полке шкафа. Хотела я взять её, но заметила, что шорты, водолазка и колготки были аккуратно завёрнуты, в то время как бюстгальтер на все общее обозрение светился на них... У меня не было ни времени, ни желания стоять как статуя – что я и так делала, увидев это! Поэтому я быстро разделась, чуть ли не путаясь в собственных волосах и не просовывая голову в рукава. Но волнение, бурлящее во мне, и даже какой-то страх заставили одеться так скоро, как я никогда не делала раньше – даже когда я опаздывала в школу, так не спешила. И если бы не эта тревога, возникшая из-за моего появления в комнате сами знаете кого, то я бы не задалась вопросом, где человек, которому эта комната принадлежит. Было очевидно, что уже давно обед, потому что, насколько я знаю, Майки в такое время и просыпается, а сейчас его здесь нет. Или же он спал в другом месте? Навалилось столько вопросов, а ответы всё никак не хотели появляться. Хотя, скорее всего, дать ответы мне сможет Манджиро, появившийся в дверях. Я не могла ничего сказать в это маленькое мгновение, а все мысли, вопросы просто улетучились вон из головы при виде бывшего друга – оставалось только с удивлением на него пялиться. – О! Ты уже проснулась! – вскочил с порога Майки, подошёл ко мне и, взяв за руку, повёл меня прочь из комнаты, не давая даже "привет" сказать. – Эма как раз закончила с обедом! Если ты находишься в доме Сано, то не успеешь и глазом моргнуть, как внезапно оказываешься у семейного, обеденного стола, накрытого для троих человек. Манджиро во всю ждал, когда Эма перестанет возиться на кухне, чтобы наконец-то поесть темпуру удон, которая остынет быстрее, чем его младшая сестра придёт. Но Эма подоспела вовремя, а то её братец уже хотел взять в руки палочки. Пока я не понимала, как вообще оказалась здесь, она неожиданно положила передо мной какой-то суп. – Вот, куриный бульон с клёцками. Отлично избавляет от похмелья! – улыбчиво произнесла Эма, наверное, надеясь, что это меня порадует, но меня наоборот пробрал стыд за то, что она знает о моём состоянии, и том, что я такая алкашка. – Спасибо... – выдавила я, не решаясь смотреть ни на кого из семейства Сано. – Хорошо, что дедушка уехал на рыбалку, а то он бы завалил тебя вопросами о том, кто ты такая и как здесь оказалась. Ему бы явно не понравилось, что я привожу домой пьяных людей. – Манджиро втянул лапшу, как только его сестра села за стол, а она лишь укоризненно на него посмотрела. – Хана, ты любишь удон? – с интересом спросил он, вводя меня в замешательство. – Ну... Я часто ем его, когда бываю в Йокогаме. Я была шокирована. Майки прямо здесь! Кушает удон и разговаривает так, будто ничего не было! Как будто не он бросил меня чуть больше недели назад. И как я должна реагировать на это? Мне тоже нужно вести себя, словно ничего не происходило, словно мы и не прощались вовсе? Но, если честно, меня это очень сильно обижало. Я, значит, билась в агонии, страдала, думала о нём каждый день, а он тут весело удон ест! Мне даже не верится, что Майки действительно было плевать. Наверное, здесь был какой-то подвох, но какой именно, я не знаю. – И всё-таки как так получилось, что Майки нашёл тебя пьяной? – поинтересовалась любопытная Эма, внимательно наблюдая, как я ем приготовленный ею суп, – возможно, ждала, пока я оценю его. – Я и сама не знаю. Я была настолько выпившей, что даже не помню ни черта. – Майки? – она бросила вопросительный взгляд на брата, который почти закончил есть удон. Тот лишь потупил на неё взор. – Да я что-то и сам не помню. – он встал из-за стола, не желая давая ответ ни мне, ни своей сестре. А жаль, ведь мне очень понадобилось бы знать, как я сюда попала, а вот любопытная Эма очень сильно негодовала, понимая, что Майки просто увиливает от ответа. – Хана, я переоденусь, и мы вместе поедем к тебе домой. – быстро проговорив это, он ушёл, одетый в свою пижаму с растрёпанными волосами. – Ну вот, опять ты так рано уходишь. – проскулила Эма, вспоминая, как на ночёвке я свалила ранним утром, оставляя её неудовлетворённой. Похоже, она до сих пор держит обиду на меня из-за этого, что очень меня утруждало. Помнится мне, отговоркой я придумала школу, в которую мне нужно было идти. – Кстати, Эма, почему ты не в школе? – внезапно спросила я, замечая, что уже обед, и в такое время все должны учиться, а она сидит дома. – Когда я узнала, что ты у нас, то решила остаться и помочь с супом, так как знала, что у Майки точно возникнут проблемы с готовкой. – протораторила та в ответ, заставляя меня чувствовать себя виноватой. – Ну, а если быть честной, я просто хотела увидеть тебя. – Эма опустила свой взгляд на удон, к которому она не прикоснулась; выглядела она не ахти. – В последний раз мы виделись в начале декабря. Из глубин разума начали всплывать наверх воспоминания. Да, и в правду, мы виделись очень давно... По-моему, это было перед тем, как я в первые поехала в Йокогаму. Ничего себе... А ведь мы с Эмой раньше очень часто гуляли и общались, улыбаясь друг другу и шутя; а сейчас она грустно на меня смотрит, хмуря брови. – Мне кажется, что у вас с Майки что-то стряслось. – такой вопрос ввёл меня в ступор. "Неужели наши изменившиеся отношения с Манджиро так сильно заметны?" – подумала я про себя, в то время как холодный пот начинал стекать с меня от нервишек. Не очень-то хотелось говорить Эме о том, что я жестко поссорилась с её братом, ведь тогда она ещё сильнее расстроится, а я этого не хочу. К тому же мне и так совестно за то, что я месяц с ней не виделась – а тут бац! – и я ночую у них из-за своего пьяного состояния, так ещё и не помню нихуя. Было стыдно. Похоже, Эма не знала о том, что произошло между мной и Майки – оно и понятно; он бы не стал рассказывать такие печальные новости своей сестре, чтобы у той не было неприятных ощущений при общении со мной, ведь бывает трудно разговаривать, находиться рядом, дышать одним воздухом с тем, с кем твой старший брат не в ладах. От этого у меня возникало чувство, что я о чём-то вру ей, потому что сомнения накатывались при ответе на заданный вопрос. "Расстроится ли Эма?" – крутилось в бошке, как заядлая пластинка на граммофоне. Больше мыслей не было. – У нас с Майки... – начала я неуверенно, поглядывая на последний клёцк, который плавал на дне тарелки. – Всё замечательно! – с несвойственной радостью и яркой улыбкой воскликнула я. – А почему у нас должно быть всё плохо? – нервно спрашивала я подругу, у которой на лице было написано, что она немного в шоке от такого ответа. Похоже, я звучу не очень убедительно... – Эм... – Эма замялась, думая, как нужно реагировать на такое странное поведение. Наверное, ей казалось, что я всё ещё пьяная. Её взгляд проходился по моим лживым глазам, опускаясь к кривой улыбке и останавливаясь на шее; из-за чего-то её щёки покраснели, а очи возвратились обратно к моему лику. – Просто я ненароком услышала, как Баджи ругался с Майки из-за тебя и "Свастонов"... И, если не ошибаюсь, ему некоторое время запрещено посещать собрания. – Что? Хочешь сказать, что он остранён? – удивилась я, когда узнала, что Баджи говорил обо мне со своим главой. Похоже, эта перепалка между ними двумя была после того собрания, на котором меня исключили. А Кейске, насколько я понимаю, отстранили из-за того, что тот подрался с Дракеном, чтобы я смогла в тот вечер поговорить с Майки. Баджи так много сделал для меня, поставив на кон своё звание командира; а ведь его вполне могли исключить за такое буянство. Вот только почему он не сказал мне об этом? Не хотел, чтобы я чувствовала себя виноватой или типо того? В любом случае, я никогда не пойму ход его мыслей, поражающих меня каждый раз, когда я с ним вижусь. И теперь становится интересно: о чём именно он болтал с Майки, что аж Эма услышала это? Может ли быть, что Кейске пытался образумить своего недальновидного главу, а по итогу получил по щам? Но что бы это ни было, я начинала винить себя ещё больше; а стыд снова прошёлся по моей спине, точно стая букашек. Он возник из-за понимания, что я не рассказала ему о своей встрече с Кисаки – точнее с Ханмой, потому что с Кисаки я так и не увиделась. И что теперь делать? Если расскажу сейчас, то он меня отругает, разорвёт в клочья, сто раз назовёт безрассудной, а может быть и лицо на жопу натянет... А если скрою от него и ничего не скажу? Всё равно догадается – такой уж Баджи гад... Ему либо уже Чифую рассказал, либо же он сам унюхает по моему неуверенному поведению. А ведь Кейске действительно так может! Однажды я в тайне от него съела лапшу, которую он спрятал у себя в комнате, и каким-то чудным образом Баджи понял, что это была я – удивительно, потому что никаких навыков детектива у него нет; я бы даже сказала, что детектив из него так себе. – Да, вроде отстранён. – подтвердила Эма, а после замолчала. Было очень непривычно молчать вместе с ней, потому что мы всегда о чём-то говорили. Так что же стряслось сейчас? – Как Такемичи? – а вот это было действительно неожиданно от Эмы. – Такемичи? – я начала вспоминать, когда вообще в последний раз нормально с ним говорила. Этот долбаёб каждую ночь где-то пропадает, а когда вернётся под утро – рухнет на диван и заснёт там до вечера, затем снова уйдёт. Кажется, школа ему теперь вообще стала не важна, да и читает он странные книги про криминал и заработок денег. Такое чувство, что у нас в семье растёт мафиози... Очень пугающе, знаете ли, жить с тем, кто раньше с радостью в глазах смотрел на тебя, а теперь сверлит дыру в бошке своими дохлыми глазами, как у протухшей рыбы в магазине напротив. Что с ним происходит – я не знаю. Знаю только, что что-то нехорошое. Но меня немного смутило, что Сано Эма поинтересовалась моим младшим братом. – Ну вроде нормально... – нерешительно ответила я, даже не зная, где сейчас шляется мой брат. Заметив, что я неуверена, подруга добавила: – Знаешь, летом я хотела стать взрослой, переспав с первым попавшимся парнем, и им оказался Такемичи. Но когда мы зашли в комнату караоке, и я уже хотела раздеться, твой брат сказал что-то типо: "сестра убьёт меня, если узнает, что я изменяю Хине", – а потом убежал со всех ног. Сначала я не поняла, про кого он имел в виду, но встретив тебя и Тачибану, всё стало ясно. – Эма издала смешок и мягко улыбнулась, в то время как я пребывала в неком шоке от услышанного. Я конечно говорила Такемичи, чтобы он хранил верность Хине, но не ожидала, что он будет хранить её только из-за страха, что я его прикончу. Я точно правильно его воспитала? Эма как-то нехорошо смотрела на меня, опуская уголки губ. – Майки и Такемичи недавно виделись, и кажется, виделись не как друзья... – Что ты имеешь в виду под "не как друзья"? – я думала, что Эма не знала о натянутых отношениях наших братьев после "Кровавого Хэллоуина", поэтому не ожидала услышать какую-то шокирующую новость. – Я была в курсе, что после того, что Майки сделал с тобой на одной из драк, Такемичи начал предвзято к нему относится; но даже тогда их отношения были больше похожи на дружеские, чем сейчас... – нет, она знала обо всём. – О чём болтаете? – спросил внезапно появившийся за моей спиной Манджиро, схвативший мои плечи и невинно улыбавшийся. Это было так неожиданно, что я чуть ли не встала от испуга и, похоже, Эма тоже. Возникло ощущение, что мы с подругой разговаривали на запретную тему, связанную с Майки, отчего было немного неловко перед ним. "Слышал ли он что-то?" – спрашивалось в голове. Странно было скорее то, почему я вообще парюсь насчёт этого, если можно было бы напрямую разузнать у него, что за тёрки возникли с Такемичи. Но, похоже, между нами двумя возникла какая-то стена, не позволяющая даже такие простые вещи. – Да так, ни о чем... – получив ответ, Манджиро недолго смотрел мне в глаза, как будто пытался понять, вру ли я или нет; а вот Эма, услышав, что я не очень горю желанием говорить её брату о наших сплетнях, решила промолчать. – Тогда поехали. – скомандовал Майки и собирался уходить, но младшая сестра его остановила недовольным выражением лица. – Ты что, пытаешься прогнать Хану? – а ведь её вопрос действительно заставил меня задуматься о том, почему парень так отчаянно спешит проводить меня. – Да её Такемичи наверное уже заждался. – придумав первую отговорку, он взял меня за руку и повёл вон из кухни, как какую-нибудь маленькую девочку, оставляя сестру негодовать. И, кажется, даже минуты не прошло, как Майки надевает на меня шлем, при этом улыбаясь мне точно так же, как улыбался в нашу старую добрую дружбу, что заставляло меня покорчиться от нахлынувших воспоминаний и появившейся грусти. И он заметил это, но не стал говорить что-то, кидая, похоже, неловкий взгляд в сторону, и с кривой улыбкой, возникшей от осознания своего поступка, сел на своего Бабу, сказав мне, чтобы я тоже садилась, ведь без меня он никуда не уедет, после чего пустил по началу громкий смешок, медленно перетекающий в тихий и глупый, как будто бы Манджиро понял, как несуразно звучала эта фраза. Удивительно, что меня это никак не рассмешило, лишь заставило понять, что Майки прикидывается, что всё в порядке и той последней – теперь нет – встречи не было; у него выходило ужасно, и ещё сильнее подтверждалось это постукиванием его пальцев по рукоятке байка. И как я должна вообще действовать в такой ситуации? Такого у нас ещё никогда не происходило... Наверное, стоит проигнорировать это странное поведение и молча сесть на Бабу. А Манджиро, ощутив, как чужая задница уселась сзади, резко газовал на полную, начиная путь к моему дому; он оказался короче, чем обычно, скорее всего из-за необычайно быстрой скорости, которую набирал Майки – мне приходилось бояться, как бы мы не врезались в какой-нибудь грузовик и не отправились на небеса. Как же хорошо, что в итоге я отделась лишь небольшим страхом, который увеличивался каждый раз, когда парень оказывался у резких поворотах. И вот мы наконец-то добрались до дома Ханагаки. – Я думала, что мы врежемся куда-нибудь... – отчаянно произнесла я, еле вставая и снимая шлем, который не спас мои волосы от сильного ветра, и теперь они были как гнездо птиц. Сано, увидев моё всполошённое лицо и взъерошенные локоны волос, посмеялся, отводя глаза и прикрывая широкую улыбку. – Эй... Это не смешно – смеяться над чужим несчастьем! – я воскликнула и поправила причёску, слегка краснея от смущения между нами. Было трудно поверить, что мы будем вести себя так после всего произошедшего. – Хорошо-хорошо, – он почесал затылок всё так же с улыбкой на лице, – я уже ухожу! – Майки повернулся ко мне спиной и хотел уехать. – Погоди!.. Я даже не заметила, как протянула руку в его сторону, уже хотя остановить Манджиро и не дать уехать от меня. Даже не столь сказанное, как этот внезапный жест заставил Майки с удивлением взглянуть на меня, а я, постояв в замешательстве и раздумьях пару секунд, внезапно притянула руку обратно, не решаясь смотреть на парня. Я думала над тем, что сказать ему, ведь сказать хотелось многое, но если я начну говорить, то разговор затянется на вечность. Вечность – это бесконечно много. Желала спросить, почему сейчас он ведёт себя так; почему не сказал Эме обо всём, заставляя ту переживать; как я попала в их дом. Но я не могла поставить хоть какой-то вопрос в больший приоритет, чем другой иной. Спрошу одно – захочу спросить другое – и так очень много раз. Дня не хватит, чтобы всё обсудить, чтобы разобраться со всеми проблемами наших отношений. Нужно больше времени для этого всего. Но, на самом деле, я очень скучала по Майки – хотя я даже не скрывала этого, – и видеть его стало для меня каким-то хорошим событием, если посмотреть с точки зрения моих чувств; с другой стороны, логика кричала о том, что Манджиро поступил ужасно и то, как он лицемерно себя ведёт, не подлежит никаким оправданиям. Да и тем более я покончила с ним и "Свастонами" – следовательно, у меня больше нет причин поддерживать с ним контакт. – Мы ещё встретимся? – спросила я, наконец поняв, что именно мне нужно. Странно, ведь я постоянно стараюсь следовать логике, но в этот раз почему-то чувства оказались в лидирующей позиции. Мой вопрос побудил Майки задуматься на минутку, кидая взор на асфальт. – Не знаю. – сказал он, после чего посмотрел с неуверенностью, вскидывая одну бровь. – Наверное? – Всмысле "наверное"? – я вопросительно глядела на него, впервые такого нерешительного. –Ну, понимаешь ли... Когда я оставил тебя позади, то думал, что Баджи и Чифую за тобой присмотрят, ведь ты поддерживаешь с ними тесную связь. Но, увидев, как ты пьяная сидишь в кальянке вместе с Кисаки и Ханмой, начал задумываться, что всё-таки это была плохая идея – оставлять тебя без полного присмотра "Свастонов". По крайней мере, пока ты в банде, я могу приглядывать за тобой... Хотя о чём это я! Даже просто встречи с тобой дают мне больше возможностей, чтобы следить за твоими действиями! Слова о Кисаки и Ханме дали мне зацепку о том, что Майки сам приехал в ту кафешку, но как и зачем – не ясно. А вот его сомнения появились как раз из-за этого случая. Кажется, Манджиро всё ещё питает ко мне теплые чувства, раз уж так печётся о моём благополучии и пытается уберечь от опасностей. – Думаю, нам всё-таки лучше продолжить общение, забыв о том неприятном инциденте. – неловко предложил он, сделав решение и о чем-то переживая. – И как мы, по-твоему, будет поддерживать общение? – спрашивала я, намекая на то, что это для нас практически невозможно, ведь он любил меня как девушку, а я его – как младшего брата и друга. Майки похоже понял, о чём это я, и усмехнулся, проговаривая: – Как друзья. Я посмотрела на него, как на идиота. Я буквально секунду назад думала о том, что это не-воз-мож-но! – Не волнуйся, я понял, что мы не сможем встречаться как пара, поэтому останемся друзьями. – Манджиро мягко улыбнулся мне, но почему-то я почувствовала пустоту в его и так стеклянных глаз, донельзя печальных. Взор проходился по всей мне: от макушки головы до ног – но, доходя до шеи, резко появлялся неловкий взгляд. – Ты уверен? – я очень сильно сомневалась в успешности его плана. Как я размышляла ранее, мы любим по-разному, что делает наше общение трудным; и слышать от Майки слова о том, что он готов как и раньше быть другом, вводили меня в неверие. Я прекрасно знала, что растоптать свои чувства ради другого человека – не самое приятное чувство, сопровождаемое душевной болью и внутренними терзаниями. Не хотелось, чтобы Манджиро, у которого и так судьба жестокая, опять испытывал угнетение и агонию от подобного; но, смотря на его неудачные попытки забыть меня и не поддерживать связь, я могла с точностью заявить, что иначе не будет. Придётся "дружить". – Более чем. – тот лишь кратко ответил, засовывая руки в карманы, опустил голову, чуть повернув её, и выдыхая клубки белого пара; ухмылка, кажется теплая на вид, не сходила с его обедневшего лица. – Я не могу отрицать, что до сих пор люблю тебя как девушку. Боюсь, что, не видясь с тобой, я сойду с ума быстрее, чем страдая, будучи в твоей компании. И всё-таки любовь есть любовь; хотя она и бывает разной, но всё равно во всех её формах остаётся кое-что неизменное: ты готов перенести всё что угодно, только чтобы быть рядом с любимым человеком. – Майки притуплено смотрел в снег на тротуаре, уже начинающий таять, – а ведь он выпал буквально ночью, – и о чём-то увлечённо думал. И с таким выражением лица, когда у оно у него бледное, когда холодные на первый взгляд глаза-стекляшки тупо глядят не пойми куда, Манджиро выглядел как какая-нибудь кукла с искусственной улыбкой и пустующим взором, который в душу лезет и начинает её скребеть, словно ногтями по доске. – Это твоё понятие любви? – поинтересовалась я, пытаясь более не увлекаться засмотром такого безжизненного лица, сворачивающего все органы внутри. Больно было смотреть. – Думаю, да. – он наконец-то поднял голову, а улыбка исчезла. Теперь Майки точно был мертв не только внутри, но и снаружи. – Просто любить уже достаточно для меня. Ты любишь меня, а я люблю тебя, и совсем не важно, как именно. – Я разве говорила, что люблю тебя? – Твои глаза мне сказали. – резкий взгляд устремился ко мне, чуть ли не стрелой пронзая меня, уже не знающую, что будет дальше после таких слов. Очень напрягает. – Когда я всё понял и осознал, то начал видеть в них что-то ещё. И всё равно даже если Майки говорил, что смирился с невзаимностью его чувств, казалось, что он лжёт. Хотя это и так было понятно. Невозможно смириться с таким. Только не ему. И мне хотелось вывести его на чистую воду, заставить сознаться в неправильности этого поступка и не губить себя ещё больше. Манджиро же прекрасно знал, что такие игры с чувствами приведут к ещё больши́м страданиям! Так зачем он продолжает вести себя так? К тому же впадать в отчаяние буду и я из-за постоянного ощущения, что это моя вина. Желание защитить меня и обезопасить – явно лишь предлог. Может быть, Майки действительно просто хочет измотать себя до полусмерти? Почему-то я вспомнила слова Изаны: "Люди любят страдать", – которые идеально вписываются в данную ситуацию. – Ну раз уж мы друзья, то должны быть более честными друг с другом, а не то всё опять обернётся к тому же исходу. – скрестив руки на груди, я надеялась на то, что хотя бы сейчас Манджи расскажет о настоящем себе. – Я хочу знать, когда тебе грустно и трудно, чтобы помочь хотя бы словами. – Разве я не был честным с тобой? – выражение лица Майки приобрело подлинное удивление. Конечно бывали случаи, когда он действительно пытался искать поддержки у меня, но этих моментов было слишком мало. – Мне этого недостаточно. – стоило мне твёрдо настоять на своём, как Сано в замешательстве почесал затылок и тяжко вздохнул. – Помнишь, как в Новый год я, Баджи, Чифую и Кенчин остались на ночёвку у вас? – неожиданный вопрос слетел, который заставлял всполошить память и кивнуть головой. – Ночью мы встретились на кухне, когда я вышел из уборной, и ты спросила, что я там делал. – воспоминания начинали всплывать в голове всё отчётливее и отчётливее. Оказывается, я до сих пор помню, что из той комнаты доносились странные звуки. В тот момент мне показалось, что Манджиро занимается самоудовлетворением. – Я плакал. От настолько неожиданного ответа мои глаза расширились не сразу, полностью осознавая сказанное Манджиро. – Ты... Плакал? – конечно я не подозревала услышать это от такого человека, который никогда о своих переживаниях не говорит и тем более не показывает слабость в виде слёз. Даже трудно было сказать ему что-то в данный момент. – Но почему? – Просто тогда я понял, что нам действительно придётся расстаться друг с другом – это заставило меня грустить. – Майки, даже несмотря на тяжесть в сердце и серьезность ситуации, заулыбался, издав смешок – наверное, чтобы я не воспринимала его фразу слишком печально. – Теперь твоя очередь. – Моя? – я замешкалась, потому что меня застали врасплох. Было слишком много случаев, когда я врала другу, что я не могла определиться. Нужно было выбрать что-то безобидное и несерьёзное. – Даже не знаю, что сказать... – Окей, тогда я спрошу. – за меня всё решил Манджиро, что заставило немного под напрячься, ведь в его голову мог прийти любой вопрос. – Что ты вчера делала с Кисаки и Ханмой? Это пиздец... И какое оправдание я могу сейчас придумать, пока чёрные-чёрные глаза прожигают в моём уже мокром от пота лбу огромную что ни на есть дыру, в ожидании ответа на заданный вопрос? Кажется, даже моя фирменная нервная улыбка выступила на лице, когда мозг просеивал миллионы вариантов, чтобы сбить с толку любопытного парня передо мной. – О, Кисаки и Ханма... – я судорожно начала предложение, в попытке занять ещё немного времени для раздумий. Если мне не кажется, Майки что-то заподозрил, хмуря лицо. – Ну, мы просто собрались потусоваться... – ничего гениальнее я не придумала. Сано на это лишь бросил взгляд куда-то в сторону, вскидывая брови, ака: "Опять двадцать пять. Не удивительно". Неужели это провал?.. – Ладно, притворюсь, что поверил. – он снова посмотрел мне в глаза, а вот мне смотреть было в какой-то мере стыдно. – Всё равно же не скажешь правду. Это действительно провал! – Я поехал. – с этими словами без улыбки на лице Майки сел на байк свой, надевая шлем. Если не брать в расчет прощание, то я просто промолчала, провожая его удаляющуюся фигуру вдаль. И только потом в моей голове всплыл вопрос, который я очень сильно хотела задать: "Как я оказалась у него в комнате?" Но из-за напряжения между нами даже этот вопрос покинул мою светлую башку, искавшую больше оправдания и шанс ухватиться за Манджиро – больше не отпускать. И всё-таки я никак не могла понять, правильно ли я поступаю, продолжая с другом такие отношения, больше похожие на пытку. Есть возможность, что моя связь с Майки станет известна Изане – если ему конечно Хайтани Ран не рассказал обо мне и "Свастонах". Курокава в любом случае узнает, когда наступит время для битвы "Поднебесья" против "Свастонов"; но он хотя бы узнает в конце, а не в начале, в котором у него есть отличные шансы меня прикончить. Знал бы Изана о моём положении в банде Майки, то моё тело уже давно было бы захоронено под землёй и обнаружено через месяц – и это ещё с учётом, что моё тело вообще найдут. Как только ему станет известно, и он захочет меня убить, то я постараюсь по-тихому свалить из его общества. Это конечно будет слишком жестоко, что человек, клявшийся в любви, не просто врал тебе, но и бросает тебе одного. Опять кто-то предал. Ну вот, теперь из-за этой мысли я не уверена в том, что покидать Изану будет правильно... Кстати об Изане! Он ведь должен был позвонить мне вчера ночью и сегодня утром, но я так и не заглянула в свой сотовый, чтобы удостовериться в полученных пропущенных звонков. Но как только я раскрываю раскладушку, замечаю, что зарядки совсем нет. "Когда я выходила вчера в клуб, зарядка была на полной!" – возмутилась я, думая над тем, почему она так быстро упала. Это ещё сильнее тянуло меня к дому, переменяя мои обычные шаги на бег и с распашкой открывая дверь. Коврик для обуви уже стал грязным из-за слякоти, прилипшей к моим черным сапогам. Быстро раздеваясь, то снимая куртку, то вещая её на крючок, я и не заметила, как в прихожей появился младший брат; точно призрак, появившийся из ниоткуда, он напугал меня, и испуганный крик донёсся до ушей мальчишки. – Такемичи, ты меня скоро в гроб сведешь! – я недовольно, кривя по-детски своё лицо, взглянула на него, замечая, как у того отросли чёрные корни волос, отчего его прическа стала выглядеть некрасиво и небрежно. Наверное, стоит сходить к парикмахеру... – Ты где была? – хмуря своё лицо, на удивление не побитое, и со всей строгостью в голосе спрашивал он, пытаясь проделать дырку голубыми глазами, которые ненадолго опустились к моей шее, разглядывая её, и резко вернулись обратно, словно увидели что-то не то. – У подруги была. – придумывать оправдания перед Такемичи всегда было легче – наверное, потому что мы живём в одном доме, и я точно знаю, во что он поверит. Но почему-то вместо того, чтобы отмахнуться и уйти в свою комнату, брат продолжал с ещё большей раздражённостью пялиться на меня, складывая руки на груди и подходя ближе ко мне. Его лицо оказывается прямо перед моим, и даже уравновешенное дыхание говорило о всём недовольстве, кипевшем внутри Такемичи, но неизвестно, почему возникшем. – Что не так? – склоняя голову в сторону, чтобы тот не дышал мне прямо в морду, я начала нервничать из-за такого давления со стороны брата. – Тебе можно всю ночь отлучаться, а мне нельзя? – такой аргумент для брата весомым не показался, судя по тому, как он по-детски закатил глаза. – У меня важные дела есть, поэтому я и не бываю дома. – наконец-то отойдя от меня, Такемичи дал мне спокойно дышать полной грудью, не боясь, что то, как я дышу, ему не понравится. – Какие такие дела? – поднимая вопросительно бровь, я надеялась получить ответ на этот мучающий меня вопрос. – Потом узнаешь. – твёрдо сказав это, он чуть пригладил свои отросшие волосы, позволяя взглянуть на его чуть открывшееся лицо. И всё-таки меня не покидали мысли, что Такемичи чертовски красив! Особенно когда он не укладывает свои волосы гелем. – Эй, Говномичи, погоди... – я чуть прищурилась, не отрывая взгляда от левого уха своего младшенького брата; там было что-то зелёное и маленькое. – Это что, серёжка? – чтобы полностью убедиться в этом, я подошла ещё ближе к обеспокоенному Такемичи, который попытался отойди назад, но мои руки, взявшие его личико в плен, не дали этого сделать. – Когда ты успел сделать прокол!? – увидев миленький клевер на мочке уха, я в замешательстве взглянула в глаза брата, который тоже был крайне обескуражен. – Ночью... – единственное, что вылетилось с его губ, а после юношеские руки обхватили мои ладони и убрали их с лица. Тут я заметила ещё и то, какие у Такемичи крепкие руки, да и вообще всё его телосложение стало более накаченным, хотя одет он был в широкий свитер и утеплённые штаны. Он прибавил в росте. Похоже, ежедневные тренировки Такемичи не прошли зря, принеся свои плоды. Удивительно было то, что даже несмотря на то, что битва с Тайджу давно миновала нас, брат всё ещё продолжал совершенствоваться. Но вместе с этим и пропадать из дома. – Такемичи, ты вообще сбрендил? Если родители узнают, то тебе секир-башка будет! – на мои слова он только пофигистически потупил глазки, будто не выкупает ничего из сказанного. – Не узнают. – он потянул пальцы к уху и аккуратно снял серёжку, вдобавок наглядно мне её показывая. – Красивая. – с изумлением я разглядывала этот красивый, зелёный четырёхлистный клевер размером с горошину; но даже так была видна работа мастера. Даже если Такемичи и будет носить серёжку, то вряд-ли родители заметят её за его густыми волосами. – У Хины есть примерно такая же подвеска, вот я и решил, что было бы неплохо, если у меня будет что-то похожее. – брат снова нацепил на себя этот клевер, и, кажется, он был только один. – Так мы больше похожи на пару. – уже с какой-то неприсущей ему мягкостью пролепетал он, отводя нежный взгляд в сторону. Порой меня удивляло, как отношения Такемичи и Хинаты смогли стать такими же, как в манге, ведь по сути Такемичи, которому действительно было четырнадцать лет, вовсе не любил Тачибану. Неужели мои наставления заставили его поменять мнение на её счёт? Хотя это совсем не важно, потому что самое главное, что они вместе и любят друг друга. Очень приятно видеть брата таким милым при упоминании своей девушки. Внезапно я вспомнила, что если сейчас же не проверю сотовый на наличие пропущенных звонков, то Изана будет смотреть на меня не самым нежным взглядом. – Ладно, мне надо в комнату! – с этими словами я ринулась прочь, оставляя озадаченного Такемичи позади. В миг оказавшись в комнате, я первым делом поставила телефон на зарядку и, в ожидании, когда он наберёт хотя бы один процент, попутно снимала с себя одежду, невольно бросая взгляд на школьную форму на вешалке – в школу уже поздно идти, все ученики наверное по домам разошлись. Стоило только переодеться в домашние штаны и свитер, как я сразу же кинулась к сотовому, включая его и обнаруживая десять пропущенных этим утром – вчера же Изана так и не позвонил мне. Вместо этого, так и не дозвонившись до меня, он написал мне сообщение: "Сегодня в Йокогаме, на крыше. Приходи к четырём". Теперь возникало странное ощущение. Единственная мысль, которая могла возникать у меня после прочтения данной СМК-ки, – Курокава хочет поговорить о чём-то важном, раз уж желает личной встречи. Или же то, что я не ответила ему на звонки очень сильно его разозлило, решая убить меня за неуважение; ведь он, сам "Бессмертный Изана", соизволил каждый день и вечер звонить, расспрашивая о моём дне и жизни, – слишком много для такой простолюдинки, как я! Обратив внимание на время, я осознала, что мне осталось не так много и лучше поспешить как можно быстрее. А ведь я только что переоделась...