Охота на вепря

Ему снится сон. Мальчик бежит сквозь тёмный лес, загнанный, испуганный, потерянный. По пятам за ним следуют тени. Они огромные, клыкастые, жуткие, с горящими глазами. Деревья смыкаются над головой, тропинка петляет, словно в лабиринте. Пахнет сыростью и плесенью. Этот лес болен, и распространяет свою болезнь на всё, чего касается. Мальчик сам лихорадочно мокрый, ему нечем дышать от быстрого бега и спертого воздуха. Некуда деться от теней, куда ни беги. Его попытки спастись - всего лишь жалкие предсмертные трепыхания. То тут, то там вспыхивают лиловые огоньки, окружают его. Ребёнок мечется из последних сил, нога подворачивается, и он летит, - то ли в овраг, то ли в пропасть. Рокэ просыпается, вскидывается ошалело. Ночь, он в своей постели, простыни перекручены и пропитаны потом. Рубаха противно липнет к телу. Рокэ стаскивает её через голову, комкает, вытирает тело и отбрасывает на пол. Ночь тяжелая, давит удушливо-влажной подушкой, не давая облегчения изнуренной жарой голове. К лету в Алвасете нельзя привыкнуть, будь ты хоть четырежды кэналлийцем, как не привыкнуть к лютой северной стуже. Можно лишь приспособиться, подстроиться под неё. Рокэ переворачивает подушку и падает на чуть более прохладную сторону. Хочется спать, но от жары горит голова. Наверное, в этом причина его старых, детских кошмаров. Казалось, он так давно был тем самым мальчиком, бегущим от Закатных Тварей. Они мерещились повсюду: под кроватью, в шкафах, даже в собственном отражении. Помнится, Карлос, напугавший его до полусмерти древними легендами, ночами напролёт просиживал рядом, охраняя его сон. Теперь охранять Рокэ некому. Все мертвы. Все. Он один в этом огромном замке, не считая слуг и пары гостей. Может, потому твари и вылезли снова из тёмных углов его памяти. А, может, причина в другом. Начитался перед сном всякого, напился. Сгодится любая причина, чтобы не думать, будто его сны действительно что-то значат. У кровати на столике прогоревшие свечи и вино. Рокэ пьёт из недопитого бокала. Вино тёплое, обжигает гортань, не приносит облегчения. Да и когда на самом деле приносило? Жаль. Как жаль, что он здесь один. Не с кем разделить ни остаток этой ночи, ни вино, ни потаённые страхи, которые становятся всё более осязаемыми с каждым годом. Излом - полумиф, полусказка, полукошмар. Эпоха перемен, расплата за накопившиеся грехи и ошибки. То, что случается раз в четыреста лет, обречено на забвение, на сомнения. Рокэ сомневается. Он давно не уверен ни в чем, но теперь его смятение на грани то ли отчаяния, то ли бунта. Потому он сейчас здесь. Один. Без Окделла. Рокэ закрывает глаза. Под веки не то песка насыпали, не то каменной крошки. Она колет и режет, мешая забыться. Жестокий поцелуй Скал, любовь-ненависть, которую не избыть, можно лишь обрушить лавиной. Мальчишка любит читать, в основном всякий мусор, но, если подсунуть что-то дельное, проглотит и это. У него нет привычки ни к чему хорошему: ни к книгам, ни к одежде, ни к лошадями, ни к вину, ни к женщинам. Жизнью Окделла правят нищета, страх и заунывные проповеди. Ужасно. В подреберье тянет. Рокэ косвенно повинен в его бедах, не так сильно, как внушают мальчишке, но всё же повинен. Он исправляет по мере возможного. Дарит всякое. Ему самому это нравится. Но на деле все это блажь, ведь он не может, не решается дать мальчишке главное, то, что ему действительно нужно, - жизнь. Окделл смертник. Стоит помнить об этом каждый миг, каждый час, не привязываться, не любить, не болеть душой за уже обреченное. И кем? Зачем? Кардиналом Талига, олицетворением всего земного и грязного, куда однажды втоптали крылья юного Росио Алвасете. Вымазали, выпачкали в болотной жиже интриг, привели к покорности, навесили гири долга. Умертвили, уничтожили его самого, мальчика, который прятался когда-то от Закатных Тварей. Нет в этом мире твари страшнее человека. Нет. Дораку, адепту церкви, вряд ли являлся хоть раз Леворукий. Не вытаскивал из стылых объятий смерти, не заставил усомниться в существующем устройстве мира. Едва ли многим доводилось ощущать, как под синим сагранским небом обрушивает на тебя свою любовь-ненависть юный Повелитель Скал. Как летит с вершины горы неостановимая, злая, веселая лавина. Какая все-таки жестокая сила, эти Скалы. Ради того, чтобы покарать других, они должны разрушить сами себя, то, что веками, тысячелетиями строили, возводили, накапливали. Лучший пример постулата: если хочешь что-то получить, готовься что-то отдать. Готов ли что-то отдать Рокэ ради их Повелителя? А ради сохранения этого мира? Алва ворочается и смотрит во тьму полога невидящим взглядом. Его разум скользит от воспоминаний к видениям в водном зеркале Баксанской ведьмы. Везде на него летит каменная лавина, и они вместе катятся в пропасть.