Тишина

      Лето неохотно тянется длинными жаркими днями. По средам и пятницам располагаются занятия по гитаре, по субботам общий поход в библиотеку. Конечно же они никоим образом не мешают самостоятельным вылазкам, с недавнего времени проводящимися уже в двух направлениях от мрачного забора по периметру интерната. Остальные дни Хведрунг предпочитает проводить у себя в комнате, сортируя редко попадающиеся интересные растения и изучая весь тот немаленький объём информации, предоставленный очень уж чувствительным к таким вещам поверенным. Вот и сейчас Мортем трёт синяки под глазами и смотрит на страницы очередного дневника. Рядом одиноко лежит незаконченный томик Шерлока Холмса. Морт грустно вздыхает, но продолжает читать обязательную литературу, в конце концов мемуары далёкой по времени и родству тётушки это не самое страшное из того что ей приходилось учить. Та же Полная Версия Правил Безопасного Поведения, в сокращении ПВПБП или просто ПБП, без идеального знания которой в Дурмстранге не пускали ни на одно практическое занятие, представляет из себя вещь намного более жуткую. Но уже после пятого дневника, даже несмотря на интереснейший стиль письма, Мортем была бы рада стереть себе память и учить эти правила по новой, если это освободило бы её от дальнейшего чтения мемуаров. К великому сожалению так это никогда не работало, так что дальше читать всё же пришлось. Дочитав страницу Морт поднимает обложку. С неё на девушку будто бы издеваясь смотрит римская десятка. Недовольно зыркнув на золотистую цифру Мортем неприятно скалится и обводит комнату уставшим взглядом.       Постепенно и малость неохотно она обживается. Кучка необходимых в повседневной жизни вещей равномерно распределяется по полкам одного из двух находящихся в комнате шкафов, хоть их основная часть и продолжает лежать в прислонённом к стенке этого самого шкафа рюкзаке. Рабочий стол с левой стороны от окна, который Мортем определяет как свой, радостно обрастает стопками книг на самую разную тематику, начиная от маггловской беллетристики и заканчивая тёмными родовыми гримуарами. Кругляшок мандарина болтается на столбике кровати и аккуратно фонит древней первородной магией. Солнце недавно село, скоро зазвенит колокол, потом ещё часик и можно уходить в лес. В планах на сегодня попинать невидимый никому забор и найти голубой мох. Если повезёт эти две позиции даже могут оказаться недалеко друг от друга.       Звенит колокол. С тяжёлым вздохом Мортем встаёт из за стола и, сделав всего пару небольших шагов оказывается у шкафа. Пришло время каждодневного ритуала. Окно закрывается, так как по идее вообще открываться не должно, и плевать ему надо на юные инженерные дарования. Лампа гасится, Морт сверху на удобные тонкие штаны и футболку натягивает невероятно бесящую ночнушку до пят и залазит под простынь, чинно устроившись на спине.       Лёжа на спине с закрытыми глазами Мортем думает что половина июля пронеслась хоть и быстро, но как то особо угрожающе. Совершенно неожиданно её сознание концентрируется на том что должно произойти когда месяц изволит подойти к концу, а произойти должны целых две вещи, к тому же почти что одновременно. Начало августа знаменует Лугнасад, это не секрет, и над тем что почти ничего к нему не готово Мортем честно вздыхает. Второй, и намного более ужасной в личной картине мира Хведрунг, является годовщина смерти родителей. Они умерли прямо перед праздником, в злополучную ночь с тридцатого на тридцать первое июля, и даже просто от воспоминаний об этом Хведрунг всё ещё немного дурно. От перспективы провести ночь или день памяти вся радость от стоящего днём позже праздника меркнет, расщепляется, уходит в небытие и по ощущениям совсем не планирует возвращаться.       Что интересно, Мортем прекрасно понимает что родители мертвы, раз и навсегда, абсолютно окончательно расположены в чертогах Госпожи, и всё равно Хведрунг просто не может серьёзно воспринимать перспективу своеобразных поминок. Будто бы это мероприятие окончательно убьёт что-то. Мортем думает эту мысль усерднее. Что именно должно умереть? И почему это вдруг стало препятствием?       Рассмотрев эту мысль со всех возможных сторон и даже потыкав в неё мысленной палочкой, которая по сути своей конечно же являлась ничем иным как специальной стеклянной палочкой из базового набора юного алхимика, Морт переворачивается на бок, лицом к стене, и тяжело вздыхает. Эта традиция должна будто бы обрубить что-то и забрать это навсегда.       Когда дверь с тихим скрипом открывается. Мортем почти что ловит вёрткую мыслишку за хвост, но временно отступает максимально успокаивая дыхание и прикрывая на всякий случай отблёскивающие в темноте глаза. Судя по отсутствию стука каблуков по полу воспитательница даже не утруждает себя тем чтобы зайти в комнату, только и слышно хмык неопределённой эмоциональной окраски. Вполне вероятно что относился он к бардаку на залитом лунным светом столе.       Несколько долгих минут спустя дверь всё таки закрывается, мстительно скрипнув петлями и хлопнув о раму вслед женщине не пожелавшей даже спокойной ночи. Фиолетовые глаза открываются почти сразу после того как звук стихает. По дороге к тому чтобы открыть окно, которое вообще-то открываться не должно, Мортем недовольно вздыхает и бурчит себе под нос. Фразы с припиской “вообще-то” как то совсем потеряли в своей реальности для её жизни.       Открыв одну створку Хведрунг замирает. Реальность, вот ключ. Ритуал должен отобрать частичку реальности. Её личной реальности, в которой родители почти живы и могут прийти навестить её на праздники, когда граница между мирами тоньше всего. Реальности, в которой она всё ещё может их обнять и даже почти что почувствовать родной запах. Этот ритуал будто обесценит её прошлый Самайн, их объятия, родное незримое присутствие кого-то близкого за спиной. Будто несколько ритуальных действий перечеркнут всё что было до них, и к тому же проведут непреодолимую черту что навсегда разделит оставшиеся крохи семейного тепла и в общем то брошенную на произвол судьбы Мортем.       Она тяжело опускается на подоконник. Широко открытые глаза смотрят будто бы в никуда. Пальцы сжимаются на покрытом толстым слоем краски дереве подоконника       - Разве это должно быть… так?       Пустота комнаты не отвечает, а будто наоборот становится плотнее, только порыв ветра из открытого окна и дотрагивается до алых прядей. На будто даже побледневших щеках появляются мокрые дорожки. Подпиленные до остроты ногти скебут по краске. Почувствовав не свой душевный раздрай Шон появляется быстро и почти бесшумно. Пикирует на подоконник, прижимается к бедру, мажет лёгким прикосновением крыла к побелевшим пальцам и аккуратно взлетает на плечо. Уткнувшись носом в чёрные перья Мортем почти шепчет       - Но я не хочу чтобы было так. Неужели нельзя по другому?       Неожиданно сильный порыв ветра врывается в комнату, Мортем даже чуть не съезжает с подоконника, но благодаря судорожно-крепкой хватке всё же остаётся на месте. Шона с плеча сдувает и ворон спешит вернуться на место, описав опасный пируэт под потолком комнаты. Нежданный ветер шуршит вещами, будто бы пересматривает книги и в целом наводит какие-то свои порядки. Слегка покрасневшими глазами Мортем с интересом наблюдает за творящимся беспределом и всеми силами старается не разжать уже порядком уставшие пальцы.       Перелопатив всё до чего смог дотянуться ветер стихает так же неожиданно, как и появляется. С облегчением расцепив почти что задубевшие пальцы Хведрунг соскальзывает на пол и едва не падает, но всё таки сохраняет равновесие и несколько неуверенных шагов спустя уже оглядывает комнату стоя в центре.       Разительно не поменялось ничего. Разве что появился лёгкий бардак, даже убирать который нет особого желания. Мортем уже собирается вернуться к окну, чтобы открыть его полностью и свалить по своим делам и оставить душевный раздрай на саморефлексию где-то поглубже в подсознании, чтобы вернуться к нему когда-нибудь потом, когда замечает призывно открытую книгу на столе. Состроив сложное выражение лица Мортем осторожно подходит к ней, Шон перелетает на стол. Морт всматривается в залитые лунным светом страницы, решает читать для начала по диагонали, но цепляется взглядом за несколько фраз и углубляется в текст, взяв книгу в руки. Несколько абзацев спустя покусанные накануне губы разъезжаются в кривую ухмылку. Дочитав до конца мысли книга отправляется обратно на стол, а Мортем запрокидывает голову и смеётся. Под испытующим взглядом Шона смех постепенно стихает, слегка красные пальцы складываются в замок и ложатся на спинку стула. Опёршись подбородком на сложенные руки Мортем усмехается, демонстрируя зубы. Шон недовольно каркает и хлопает крыльями. Высвободив одну руку девушка аккуратно протягивает её к ворону и не обнаружив сопротивления поглаживает осторожно грудку ворона.       - Прости что напугала. Просто тётушка оказывается нашла чудесное решение моей проблемы. В нём, конечно, придётся ещё много чего доделать и высчитать, но это решение. Не удивлюсь если эти мемуары запихнули в мою программу именно поэтому. Вот же членистоногие! Спасибо Локи это хоть попало ко мне вовремя - не прекращая почёсываний Морт становится ровно и чисто из интереса приподнимает обложку дневника. В лунном свете на неё нагло блестит римская пятнадцать - Вот заразы!