По-людски

Воропаев принялся поглаживать кожаную оплетку руля, старательно гоня из головы мысли о том, что решение его эгоистично и неправильно. Жизнь научила его простому правилу - хочешь что-то, возьми это сам, до того, как это захочет кто-то другой. Даже если это захочет кто-то другой. Особенно, если это захочет кто-то другой. Кира выразила ему свою позицию относительно его интереса этой Екатериной Пушкаревой - сестра была решительно против. Но это не мешало Александру желать. Ни эмоциональный шантаж, ни уговоры и попытки запугать его рухнувшей из-за мезальянса репутацией не работали. Такое сестринское общение он привык переносить более чем стойко, иммунитет от уговоров ему привила мать, а репутация… ну, Александр Воропаев слыл человеком скользким, вертким, жестким и нетерпимым, хотя и чертовски умным. Разве связь с таким светлым созданием как Катерина могла его очернить? Весьма сомнительно. А вот ее да, причем в самом неприятном смысле. В особенности, если бы Александр решил последовать совету Киры. Он опустил голову на руль. Чем больше он проводил времени рядом с этой девчонкой, тем больше сомневался с тем, что вырос из подросткового периода. Ему даже чудился гормональный сбой! Где это видано, чтобы поймать такой стояк просто от того, что на тебе немного полежала, пускай и привлекательная, девушка. А он еще хвалился самообладанием - глупец. Интересно, а если с ней и вправду переспать - отпустит? Мысль обжигала картинками, совершенно непозволительными, жаркими, страстными, буквально дикими. Откуда они у него в сознании Александр толком не знает. Более закрытой и скромной девушки он, возможно, не встречал за всю свою жизнь. Но, почему же тогда в своем сознании он видит, как призывно приоткрываются ее губы, как выгибается шея, как сама она льнет к нему, словно истово нуждаясь в его ласке… Это была буквально самоубийственная глупость - позвать ее сегодня на ужин. Да, на ужин, а не просто посетить хоть и волшебное, но ни к чему не обязывающее заведение Мадам Жужу. Может Катерина и была скромной, застенчивой и тихой, но глупой она не была уж точно. Его приглашение она расценила хоть и не верно, но совершенно серьезно, понимая, на что соглашается. По крайней мере, он так надеялся. Самым главным было не распустить руки, не позволить себе лишнего. Главным было поговорить. Сперва поговорить о деле, о ЗимаЛетто, о том, что она фактически сдала ему в руки себя и Жданова, в одной связке с Малиновским. Ему хотелось понять зачем, для чего. Преследовала ли она какие-то цели и если да, то какие. А если нет, тогда зачем все это - ведь она могла бы с легкостью провести даже его. Нет, в столь идеальный отчет он бы, конечно, не поверил, но с тем, что ЗимаЛетто показывает, хотя бы половину этой мощности, с легкостью согласился. Она могла провести его. Могла. Но не стала. Эта Катя Пушкарева была совершенно неизученным зверьком, да еще и невероятно желанным. Воропаев выдохнул, с шумом, даже свистом, старательно приводя свое внутреннее состояние в относительный порядок. Сперва работа. Сперва работа. Сперва гребанная работа! А потом он сделает ей предложение, от которого она не сможет… не должна, поправляет он себя, не должна будет отказаться. Ведь им нравилось время проведенное вместе? Ей ведь было комфортно? Она ждала этих встреч, так же как и он? Ему, по крайней мере, хотелось на это надеяться. Александр скосил взгляд на выход из ЗимаЛетто. Катерина вышла из дверей стремительно, нервно оглядываясь назад. Такое поведение ему не понравилось совершенно, слишком сильно оно напоминало бегство от чего-то или кого-то опасного. Разве такие водятся в ЗимаЛетто? Он решительно вышел из машины ей навстречу, поднимаясь буквально через одну ступеньку. Да, бегающий Воропаев само по себе нонсенс, интересно, до чего ещё его сможет довести эта девчушка? Катя взглянула на него с таким облегчением, словно увидела в нем надежную стену, за которой можно спрятаться. Если бы не её воспитание, она, возможно, повисла бы у него на шее. Что сказать, он был бы совершенно не против. - Александр Юрьевич, - Катерина привычно прижала к себе портфель, - я не опоздала? - ему кажется, что она мелко дрожит. - Что вы, - он улыбнулся ей, протягивая руку, чтобы она могла на нее опереться, - вы сегодня просто непривычно рано для себя. Я думал, что мне придется ожидать вас куда дольше, - Воропаев погладил большим пальцем тыльную сторону девичьей ладони, позволяя себе такое простое наслаждение. Катя сжимает его руку чуть сильнее, неотрывно глядя на их сплетенные пальцы. - Я не хотела заставлять вас ждать, - она сглатывает, нервно, судорожно, зажато, - я вообще не хотела… - она смотрит на него такими невозможными глазами, огромными, ищущими, - я хотела… хотела… это было… - Не здесь, - Александр понимает, о чем пытается сказать ему Пушкарева, - не стоит об этом говорить на пороге, слишком много лишних ушей, - он помогает ей спуститься, по ступенькам, помогает ей сесть в автомобиль, продолжая удерживать ее руку. Отпускать ее не хочется, как бы это глупо не звучало. Воропаев подносит ее руку к губам, продолжая смотреть в глаза обескураженной девушке. Она чуть приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но он торопливо закрывает дверь, борясь с желанием прижаться лбом к холодному металлу автомобиля. Сперва дела, Воропаев, сперва дела. Он обходит машину, усаживаясь на водительское сидение, и торопливо заводит мотор, словно в последний момент Катя может выпрыгнуть из авто. - Как ваши дела сегодня? - нейтральным тоном интересуется он, - вы выглядите напряженной, - Воропаев прислушивается к ее частому дыханию, словно ей не хватает воздуха, словно она не может надышаться. - Я и есть напряженная, - отвечает она с готовностью, - день… последние дни очень… зачем вы спрашиваете меня о том, как у меня дела? - вдруг меняет направление разговора Катя, - вы же не за этим встретились со мной сегодня. - Правда? - она звучит слишком отчаянно и Александр косится на нее, несмотря на плотный поток машин, - и зачем тогда я, по-вашему, назначил вам встречу? А то, возможно, я сегодня заработался и забыл, - он пожимает плечами, улыбаясь игривости и расслабленно. Девушка молчит, он слышит, как она скребет ногтями по портфелю, выдавая с лихвой свою нервозность и страх. - Вы хотите поговорить со мной о том отчете, - Катя все-таки собирается с духом. Воропаеву хочется буквально поаплодировать ей, голос ее практически не дрожит, звучит она собранно. Храбрый маленький взъерошенный воробышек. Он сжимает руки на руле сильнее, - вы хотите знать правду, чтобы решить, что делать со всем этим потом. Со всеми нами. Но, я хочу, чтобы вы знали, я не боюсь… - Меня? - он смеется, - и очень зря, страх чувство естественное и сохранное. Бояться нормально. Таких людей как я, даже здраво, - Воропаев косится на Катерину. Она выглядит решительно, глаза горят, на щеках яркий румянец - просто прекрасна. Интересно, она и сегодня пахнет малиной? - Не вас… я не боюсь, ответственности за то… за все, что произошло с компанией, - она сглатывает и продолжает, - а вас… я никогда вас не боялась. И не боюсь. Александр паркуется резко, выворачивая руль в сторону рывком, переводя машину на аварийку. И тут же подается к девушке так стремительно, что она буквально вжимается спиной в дверь, ударяясь затылком о стекло. - И даже теперь не страшно? - выдыхает он буквально в какой-то паре сантиметров от ее губ, Александр упирается ладонью за ее головой, для баланса, а вторую укладывает на спинку ее сидения. - Все еще не страшно? - Не страшно, - Катерина смотрит ему в глаза, и зрачок ее пульсирует от выброса адреналина как сумасшедший, как заведенный, без остановки, - вы не обидите меня, я знаю, - она облизывает губы, и он сильнее впивается пальцами в обивку кресла, слыша, как кожа скрипит под руками. - Вы слишком уверены, - он придвигается еще чуть ближе, получая невольное удовольствие от ее беспомощности, ее дрожи, - может, стоит вас немного напугать? - Воропаев отнимает руку от стекла, проводя пальцами вдоль ее щеки, немного вниз, к ее шее. Катя вздрагивает от прикосновения, но не отстраняется, ему кажется, что она даже немного подается вперед. Практически незаметное движение, но этого достаточно. Александр заводит руку ей за голову, фиксируя так, чтобы она не могла шевельнуться и подается вперед, окончательно сокращая между ними расстояние, чтобы… Стук в лобовое стекло заставляет его отпрянуть и гневно посмотреть на нарушителя их приватности. Мужчина средних лет с окладистой бородой хмуро взирал на незадачливую парочку, зло жестикулируя. Как же, мало того, что на аварийке в неположенном месте, так еще и собирались заниматься непотребством. Воропаев кривится, словно от вида досадной мухи, Катя готова провалиться сквозь землю, он видит боковым зрением, как с мелисто-бледной, она становится буквально алой. Он заводит машину, отгоняя мужчину прочь с дороги, словно назойливое насекомое. Возмущенный водитель провожает их недвусмысленным жестом среднего пальца и хлопком по крыше автомобиля. Буквально через минуту Александра разбирает смех. Он хохочет с таким удовольствием, что не замечает, как Катерина прячет лицо в ладони, принимаясь что-то приговаривать. - Что вы там бухтите, Катенька? - Воропаев все-таки чуть поворачивается к ней, - поделитесь и со мной вашими философскими размышлениями. - Я говорю, что это ужасно стыдно, - произносит девушка, истязая истертую ручку портфеля, он уже собирается возразить, что не успело произойти ничего из того, чего она могла бы стыдиться, но Катя добавляет, - учитывая то, что мы не… мы так и не… - она замолкает на миг, а Александр прикусывает щеку изнутри, чтобы не засмеяться вновь, - что вы вообще собирались сделать! - она буквально взрывается фонтаном эмоций, - я просто не понимаю! Не понимаю! - Спокойно, не кричите, вы глушите мое правое ухо очень качественно, но не стоит, я еще могу быть вам полезен, особенно в свете последних событий, - Воропаев получает огромное удовольствие, слушая сопение девушки рядом. - Почему вам обязательно нужно вести себя так, - говорит она возмущенно, - вы не можете просто мне ответить? У меня голова уже кипит от мыслей. - А вы не закипайте, будет легче, - продолжает дразниться Александр, но потом все-таки решает сжалиться над несчастной девчонкой, - Я собирался поцеловать вас, Катя, ничего больше, - он стреляет в ее сторону глазами, - по крайней мере, пока ничего больше. И не смотрите на меня так испуганно, вам же не пятнадцать лет, в самом деле. А то я решу, что я посягаю на… - он взмахивает рукой, пытаясь подобрать нужное слово, стремясь не смущать Катю еще больше. - Ни на что вы не посягаете, - хмурится она, принимаясь отдирать кусочки кожи с ручки портфеля, - я пытаюсь понять, зачем вы собирались… - Давайте договоримся с вами так, - вздыхает Воропаев, обгоняя очередной автомобиль, - мы обо всем поговорим за ужином. По порядку и желательно без нервов. Я предупреждаю вас сразу, слова подбирать, говоря о клинической глупости и самоуверенном идиотизме, я не умею. - Как же тогда вы без ругательств говорите о себе, если не терпите самоуверенности, - жалит Пушкарева, и тут же шарахается в сторону от его пристального, цепкого взгляда. - В окно выброшу, - предупреждает Александр, снова концентрируясь на дороге, но у Катерины сегодня явно суицидальный настрой. - Не выбросите, - она снова усаживается удобно, разравнивая юбку, - я вам нужна для прояснения всей ситуации в ЗимаЛетто, - на этот выпад Воропаев молчит, но на заметку себе ставит, потом напугать ее хорошенько, чтобы не расслаблялась. Потом. - Но вы все-таки не ответили, - Катя прочищает горло, слегка покашливая, - зачем вы собирались меня… поцеловать? Что бы вы этим доказали? - А поцелуем кто-то что-то доказывает? - хмыкает Воропаев, - я просто не в курсе. Можете просветить меня на этот счет, я послушаю. Но, - он останавливает машину у парковки ресторана, - давайте это сделаем уже в заведении. Он внимательно следит за тем, как Катерина разглядывает украшенный огоньками и строгими серебристыми лучами вход в ресторан Шанталь. Выглядит она пораженной и испуганной одновременно. Она сглатывает, а потом спрашивает, не глядя на мужчину: - А можно мы сюда не пойдем? - в ответ на это Александр выгибает бровь вверх. Он выбрал один из лучших ресторанов в городе, а она в него не хочет идти? - И что не так с этим местом? - вежливо интересуется он, старательно приберегая сарказм для следующего раза. Катя поворачивается к мужчине, выглядит совершенно растерянной. Сперва она закусывает нижнюю губу, собираясь с мыслями. - Я не подхожу для такого места, - наконец буквально выдыхает она, словно это дается ей с огромным трудом, - да и вы сами говорили, что не хотели бы для разговора лишних ушей, а тут, - она кивает на парковку заведения, - столько народу. - Это вы сейчас пытаетесь за заботой о приватности нашего диалога скрыть неуверенность в себе? - все-таки задевает ее Воропаев, но машину, тем не менее, заводит снова, - так и быть, сегодня уступлю вашим пожеланиям, и то исключительно потому, что нам и правда не помешает уединиться. Но то место, куда я повезу вас сейчас, понравится вам еще меньше. - Если оно не будет такое… многолюдное, то меня оно устроит куда больше, - уверяет его Пушкарева, а Александр только ухмыляется, явно улавливая в несказанном слово “пафосное”. Он выворачивает руль, снова перестраиваясь в поток машин - они так никогда не поужинают. До Солнца Пустыни он молчит, погружаясь в раздумья о том, как пройдет их беседа и что будет после. Точнее, как построить беседу так, чтобы это после было по обоюдному согласию. То и дело он зыркает на Катерину, что хмурится все сильнее - видно ее тоже одолевают невеселые мысли. Воропаев даже протягивает руку к магнитофону, чтобы запустить какую-нибудь музыку для отвлечения, но тут же отдергивает руку. Нет никакой уверенности в том, что Пушкарева приверженец его музыкальных вкусов, ей и так достаточно дополнительных раздражителей, нечего добавлять новые. Катерина прослеживает за его движением, цепляясь взглядом за синяки на костяшках пальцев. Когда выбранное ним заведение показывает расписанный бок, он немного притормаживает, принимаясь искать место для парковки. Внутренний двор Солнца Пустыни не предназначен для автомобилей - особое распоряжение владельца. Он оставляет машину невдалеке, теперь уже окончательно глуша мотор. Александр поворачивается к Катерине. - Нам нужно будет немного пройтись, но там у нас будет тишина, малое количество гостей и хорошая кухня, - он протягивает руку, поправляя выбившуюся прядь ей за ухо. - Пойдемте, - Катя чуть поворачивает голову за ладонью, и он скользит пальцами вдоль ее щеки. От того, что контакт инициировала она сама, все внутри него переворачивается, заставляя как можно быстрее прекратить касание и выйти на свежий уличный воздух. Спокойно, Воропаев, сперва работа. Пушкарева выглядит более чем удивленной, переступая порог Солнца Пустыни. Ковры на стенах и полу, внутри "шатры" созданные для того, чтобы можно было отделить столики один от другого. Обилие подушек вокруг каждого такого стола на замену стульям и привычным диванам. Пряный кальянный дым в воздухе, практически мешающий дышать, в особенности не курящим. Катя буквально шарахается в сторону, когда им навстречу, покачиваясь в такт тягучей, как патока, восточной музыке, выплывает одалиска. Тело ее вьется змеей, гибкое, манящее, подвески на ее костюме искрятся в свете ламп, наполняя отблесками пространство. Воропаеву приходится подхватить девушку под локоток, притягивая ближе к себе. - Я предупреждал, что это место может вам не понравится куда больше, чем то, которое я выбрал изначально, - успевает он заверить Катерину прежде, чем танцующая красавица обращается к нему. - Александр Юрьевич, вы не предупредили, что посетите нас сегодня, - она улыбается неестественно белыми и идеально ровными зубами, словно со страниц рекламных проспектов, - вам предложить что-то определенное? - она то и дело скашивает глаза на перепуганную, молчаливую Пушкареву. Воропаев кивает. - Если у вас есть тот столик, который я бронирую всегда, то я буду вам очень благодарен, если нет, - он чуть пожимает плечом, - нам подойдет любой, главное максимально удаленный от остальных посетителей. Такое возможно? - Нет ничего невозможного, - она кланяется в шутливом полупоклоне, едва не теряя слишком глубоко вырезанный верх на платье, - пройдемте за мной. Александру приходиться буквально в спину подталкивает Катерину, которая успевает пискнуть что-то похожее на: - А может… Не может, думает он почти раздраженно, это достаточно хорошее место для диалога, все, он больше не собирается колесить по городу. Даже если ей тут не нравится - потерпит. В конце концов, это ему приличествует играть униженного и оскорбленного. Столик оказывается ему незнакомым, но хорошо обустроенным - подушки выглядят новее, драпировки свежее, в самой комнате практически отсутствует запах кальяна. Одалиска протягивает гостям две пары одноразовых белых шлепанцев, в которые следует переобуться, прежде чем усаживаться за стол и удаляется, пообещав вернуться с картой меню. - Снимайте обувь, - советует Александр, сбрасывая туфли, - в ваших ботинках все равно за стол нельзя, - он бросает на пол подобие тапочек, тут же их обувая, а туфли размещает на специальной подставке. Катерина сперва медлит, но затем тоже принимается развязывать шнурки. Хорошо. Окончательно усевшись за стол, Катя подгребает свой портфель поближе к себе и принимается смотреть на Воропаева с самым серьезным видом. - Вы сидите так напряженно, словно готовитесь к расстрелу, - смеется Воропаев, - давайте закажем ужин, а уже потом поговорим. Официантка, наряженная в более закрытый, но не менее красочный костюм раскладывает перед ними меню и ставит по центру огромный графин с водой и два стакана. В графине плавают тонкие ломтики лайма, апельсина и грейпфрута, вместе с несколькими веточками свежего розмарина. Девушка удаляется, позволяя гостям сделать выбор в одиночестве, обещая подойти через пару мгновений. Александр наполняет стакан Катерины водой, затем наливает немного себе. - Здесь я советую обратить внимание на мясные блюда, - замечает Воропаев, - их готовят на открытом огне, а за качество мяса отвечают буквально своей головой. - Я не голодна, - он видит, что Катя врет, но сейчас ему просто не хватит выдержки ее уговаривать, поэтому он просто немного подается вперед. - Нас с вами ждет очень долгий, и я бы даже сказал, утомительный разговор, если вы не хотите есть, дело ваше. Но я вот, к примеру, есть очень хочу и буду, а у вас рано или поздно желудок издаст вой кита. Могу предвидеть, что будет стыдно, - он углубляется в изучение меню, скрывая улыбку, когда Катя тоже начинает читать позиции. Как следствие она прислушивается к его совету, выбирая каре ягненка под мятным соусом, совершенно точно отзеркалив его заказ. Дополнительно на стол он просит подать свежеиспеченные лепешки, овощи на гриле и айран со специями, окончательно отпуская официантку на кухню. Когда они остаются вдвоем, Катерина молниеносно скрывается за стаканом с водой, словно оттягивает момента разговора, но Александр все равно задает первый вопрос. - Вся та информация, которую вы добавили в мой отчет относительно реальных цифр правдива, или она тоже призвана в некой мере щадить мои чувства? - Пушкарева тут же отрицательно машет головой, отставляя стакан в сторону. - Нет, у вас все реальные цифры, возможно, за исключением каких-то не основных моментов. Я хотела, чтобы вы увидели картину в целом, - поясняет она, но мысль не развивает и ее приходится подтолкнуть в нужном направлении. - Чего вы пытались добиться? - Воропаев откидывает назад, позволяя спине расслабиться на мягких подушках, хорошо. Катя нервно принимается потирать пальцы. - На самом деле, я не знаю, какого эффекта Я ждала тогда, - признается она откровенно, - я хотела… я не хотела вам врать, - в ее пальцах снова оказывается стакан и она принимается разглядывать попавшую в него дольку лайма с особым интересом, - я знала, что если предоставить вам тот поддельный отчет, вы не купитесь на него всецело, но решите, что мы скрываем мелкие огрехи и недочеты. Возможно, вы бы попытались подловить Андрея Павловича на лжи, и это получилось бы у вас весьма легко, но дальше вы бы не копали, оставаясь в чуть меньшем неведении, чем все остальные. Я не уверена, что мы способны вытащить ЗимаЛетто из того состояния в которое компания погружается с каждым днем, рано или поздно, это все вылезло бы наружу как перебродившее тесто и… - она чуть поводит головой в сторону, словно отгоняя дурные мысли, - вы бы узнали, что я обманула вас также как всех остальных, вы бы разочаровались во мне, потому что все попытки, которые мы собираемся предпринять, бездарны, а делать что-то нужно немедленно, буквально сейчас… я… Знаете, я думала, вы совершенно иначе отреагируете на эти сведения. Я думала, что в этот же день лишусь работы, но… но, не вашего уважения. Но вы промолчали и даже проголосовали за меня на совете, сделали вид, что ничего не произошло. И, судя по тому, что в ЗимаЛетто Андрей Палыч и Роман Дмитриевич празднуют победу, вы никому ничего не сказали, а сейчас встретились со мной. - Катерина поднимает глаза на Воропаева, смотрит пристально, с надеждой, пальцы ее сильнее сжимают стакан, - Почему вы сделали все именно так? Поддержали мою кандидатуру? Воропаев молчит, смотрит на нее в ответ, изучая тонкие, такие нежные черты ее лица, упрямо поджатые губы. Прядка снова раздражающе щекочет ее щеку и пальцы покалывает от желания ее снова заправить за ушко. Он не знает, что ей ответить, как ответить ей так, чтобы не спугнуть, не оттолкнуть ее, когда она находится так близко, буквально на расстоянии вытянутой руки. - Вместе со Ждановым вы совершили огромную ошибку. Влезли туда, где пересекаете линии легальности и можете оказаться вне закона просто в один неверный шаг. Андрюшеньку отмажут его родители, он сам, скорее всего за уши вытащит Романа, а вам может светить совершенно реальный шанс сесть в тюрьму. - Вы пожалели меня? - она спрашивает как-то напряженно-разочарованно, пальцы ее прекращают поглаживать стенки стакана. - Нет, - Александр качнул головой и улыбнулся, - жалость - чувство деструктивное. Я просто не мог посадить за решетку свою будущую жену. Это было бы как минимум недальновидно, а пороками такого рода я не страдаю. Катя широко распахивает глаза. - Что? - она то хмурится, то вздергивает брови в удивлении. Воропаев только улыбается, наблюдая за такой стремительной оцифровкой данных. - Это как раз второй вопрос, который я собирался с вами обсудить, - проясняет он, примирительно улыбаясь, - но давайте сперва закончим с ЗимаЛетто.