Сон Навуходоносора

Вавилонскому царю Навуходоносору II однажды приснился сон. В том сне был огромный истукан, голова у него была из золота, грудь и руки — из серебра, чрево — из меди, голени — из железа, ноги — железа и глины. Пока он смотрел на этого истукана, от горы откололся камень и ударил по ногам статуи. Истукан разбился и рассыпался, а камень стал расти и превратился в великую гору. Пророк Даниил сообщил, что тот сон был посланием от Иеговы. Статуя олицетворяла пять великих империй человечества. Золотая голова — Вавилонскую империю, а следующие — те, что должны были появится после неё. Разрушенная статуя говорила о наступлении Царства Небесного, сокрушившего эти три империи на своём пути. Тысячи лет спустя, в 1453 году пала Византийская империя. Христианский мир содрогнулся, ибо расплата, несомненно, была близка. С падением этой великой империи мир был готов рассыпаться в прах. — Занято? — невнятно произнесла доктор Милтон, плюхнувшись на диван слишком близко к Карлайлу. — Привет, — улыбнулась она. Из-за лишнего выпитого её голова то поднималась, то опускалась, а глаза вовсе закрывались до тех пор, пока Милтон не заснула. В ту ночь композиция «Driving Home for Christmas» играла уже по третьему кругу. Карлайл вздохнул. Неделей ранее Элис сообщила ему, что коллеги начали что-то подозревать. Он был слишком совершенен и в то же время отчуждён, чтобы казаться человеком. Она посоветовала ему съездить в рождественскую поездку в Уайтфиш, штат Монтана, где у кардиолога доктора Брюера была хижина. Карлайл проводил выходные вместе с коллективом, жаловался на республиканцев и притворялся пьяным. — Человеческое существо склонно навязываться толпе, — прощебетала Элис. И вот он, находясь здесь, кажется, переигрывал. Под предлогом налить себе ещё, Карлайл отодвинулся от Милтон и пошёл к столу, где находились несколько коллег. Доктор Мехди радостно помахал рукой и протянул бокал вина. Карлайл рассчитывал поддержать разговор, но доктор ждал, чтобы тот выпил. Он поднес бокал к губам и съежился, когда мерзкая жидкость попала в горло. Пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы избавиться от отвратительного послевкусия. Раньше слияние с толпой требовало гораздо меньших усилий. До интернета, до того, как появилась семья из семи вампиров, пытающихся сойти за старшеклассников, в местной больнице появился компетентный и обаятельный Карлайл Каллен. Он всегда был странным, эксцентричным. В 80-е годы некоторые считали, что причиной его бессонницы и бешеной энергии стала кокаиновая зависимость. Даже когда у Карлайла появилась семья, слиться с толпой для него не было проблемой: он был на короткой ноге с людьми. Проблема крылась не в коллегах из больницы, которые начали что-то подозревать о мужчине, не стареющем годами, а в детях. Ведь люди делали выводы именно по ним, а не по Карлайлу. Предсказание Элис, однако… Он посмотрел на окружающую его толпу, гадая, кто бы мог это заподозрить. Карлайл всегда старался оставаться незамеченным, или настолько невзрачным, насколько это вообще было возможным. Несмотря на его внешность и обаяние, люди быстро к нему привыкали, и он становился обычным сотрудником больницы, пока не приходилось переезжать на другое место. Эта проблема очень беспокоила его, он понятия не имел, что навлекло на них подозрения. В эпоху Интернета и вирусных видео вопрос сохранения тайны был как никогда актуальным. Может, дело в том, что у него много детей? Девять человек — слишком много. Никто из них так и не решил вырваться отсюда, но и Карлайл не мог подойти и сказать: «Роуз, поживи десять лет в лесу, пожалуйста». Карлайл храбро налил себе еще один бокал вина, надеясь, что это поможет справиться с человеческой шарадой. Два года прошло с тех пор, как они переехали, а он уже скучал по Форксу. — Итак, — сказал доктор Мехди и снова улыбнулся. Карлайл улыбнулся в ответ, чувствуя себя неловко. — Я слышал, ваша семья любит кататься на лыжах. — А я слышал такое о вашей семье, — ответил он. — Да, это так. Нам нравится, — кивнул Карлайл. Прошла минута, и они вновь кивнули друг другу. — Хорошая беседа, — сказал Карлайл, отступив. Доктор Мехди присоединился к остальным, хотя свободных стульев возле собравшихся за столом коллег не было. Карлайл прислонился спиной к стене в дальнем конце комнаты. Возможно, ему следовало остаться с доктором Милтон. Или, может быть, притвориться спящим. Однако, чем скорее он это сделает, тем скорее придется проснуться. Во второй раз за вечер заиграла «Last Christmas». Карлайл закрыл глаза и попытался мысленно воспроизвести фортепианные дуэты Розали и Эдварда. Не помогло. Забавно, будучи четырёхсотлетним вампиром, перетерпеть два дня с людьми оказалось непостижимой задачей. Карлайл сочувствовал детям, которым приходилось годами терпеть среднюю школу. Он тоже притворялся рядом с людьми, но ему было легче, ведь он занимался любимым делом. Его же дети были награждены английским в 101 аудитории. Снаружи послышались шаги. По дыханию он узнал доктора Уэйна. Тот, вероятно, принёс еще дров. Карлайл пожалел, что не вызвался ему помочь. Но затем он вдруг услышал очень странный звук. Что-то тяжелое, но шуршащее, как крыса, весом с автомобиль, мчалось к хижине. Карлайлу было слышно его колотящееся сердце. Карлайл оглядел присутствующих. Те ничего не слышали. На него и вовсе никто не смотрел, возможно из-за царившей в комнате темноты. В мгновение ока он пересёк помещение и вышел за дверь, бесшумно её закрыв. Теперь Карлайл точно знал, что кто-то бежит в сотне ярдов отсюда. Доктор Уэйн оторвал взгляд от стопки дров, которую нес. — Каллен? — нахмурился он, прежде чем повернуть голову в сторону шума, который наконец услышал. Карлайл знал, что должно было произойти еще за наносекунду до того, как это случилось. Быстрое и яростное существо вырвалось из леса с вулканической силой. Оно набросилось на доктора Уэйна так быстро, что Карлайл не успел его остановить. Он только услышал, как существо раздробило кости мужчины на осколки со звуком рассыпавшихся по полу тысячи шариков. Кровь окрасила снег, как акварель холст, растекаясь под доктором Уэйном в виде мрачного снежного ангела. Тут же монстр принялся его пожирать. Зверь уткнулся мордой в грудь доктора Уэйна и, жадно чавкая, впился в плоть. Карлайл мельком заглянул в его глаза. Они были карими, миндалевидными, выглядели бы человеческими, если бы не их выражение. Или, скорее, взгляд. В этих глазах не было ни разума, ни мысли, ни даже эмоций. Это были пустые, бесстрастные глаза, единственная цель которых — смотреть. Впервые Карлайл мог поверить, что существует бездушие в воплощении зверя. Оборотень. Сильнее, быстрее, крупнее любого вампира. Вероятно, убить его так же трудно. Карлайл слышал эти истории, но пока не застыл в немом ужасе, глядя на когтистые лапы, вцепившиеся в тело доктора Уэйна, не представлял, что такое Дитя Луны и почему Вольтури боялись их. Он ловко разрывал плоть, жадно черпая пролитую кровь обратно к телу, где мог её лакать. Они были такой редкостью, что оставшихся особей можно было сосчитать на пальцах одной руки. Карлайл слышал, что они обитали в Сахаре, сибирской тайге, ледяных равнинах Северного и Южного полюсов. Они не должны были оказаться в Уайтфише именно на празднование Рождества, где находился он и его коллеги. Доктора Уэйна оборотню будет недостаточно. Когда зверь закончит с ним, он направится в хижину, где отдыхали остальные люди. Несколько секунд спустя оборотень перешел к лицу доктора Уэйна. Карлайл набросился на волка, прокусив ему основание черепа, принялся обкусывать позвоночник. Попав в цель, зубы раздробили кости, кровь брызнула Карлайлу в рот. Она, на удивление, оказалась настолько сочной, что даже отвлекла его от изначальной цели. Волк позабыл о добыче. Он повернул голову и завел задние лапы назад, чтобы схватить его. Карлайл отступил мгновение спустя с куском хребта зверя во рту, нижняя часть его лица была липкой от крови. Он сглотнул, приготовившись обхватить его руками за шею и для пущего эффекта вывернуть. Существо продолжало рычать. Оно, до сих пор живое, скорчилось от явной боли и сбросило Карлайла со спины. Во всяком случае, боль остановила его, дикая ярость застлала карие глаза. Карлайл в ужасе наблюдал за тем, как раны затянулись так же быстро, как и были нанесены. И он, не теряя времени, побежал. Он услышал громкое рычание волка, прежде чем тот бросился в погоню. Ему пришла абсурдная мысль, что его настигла расплата за всех животных, которых он употреблял в пищу. Но он выбросил это из головы и заставил себя бежать чуть быстрее. Тут же ему пришло воспоминание о состоявшемся одним зимним днем в начале пребывания в Вольтерре разговоре с Аро. Они были в библиотеке, но Карлайл отказался что-либо читать. Аро в тот день был слишком притягательным и, как всегда, интересным. Они говорили о дарах, в частности о его особом даре, когда Карлайл допустил ошибку, упомянув, что вампиры слишком сильны, чтобы быть справедливыми. Тогда он был еще молод и очень мало знал о мире. Догма его человеческой жизни все еще цеплялась за него, а вместе с ней и вера в существование демонов и ведьм. Узнать, что значило быть вампиром, что распятия, четки и солнечный свет не имели на них никакого эффекта, для него было равносильно шоку. А ещё шоком стало осознание того, что ведьмы и демоны тоже существуют. Вампиры, с их неуязвимостью, непревзойденной силой и, в некоторых случаях, устрашающими способностями, занимали высокую ступень в иерархии. Против них у людей не было никаких шансов. Он полагал, что демонам, в свою очередь, тоже нечего предложить. Он попросту не мог себе этого представить. Аро горько улыбнулся. — Я и забыл, насколько ты юн. Он на мгновение отвел взгляд, погрузившись в воспоминания, настолько древние, что принадлежали к тому времени, когда люди только успели слиться с этой землёй. У Карлайла всегда захватывало дыхание, когда он думал о том, сколько Аро лет, а это случалось часто. Он привык к затуманенному взору, который, по общему мнению, должен был заставить Аро выглядеть беззаботным. Привык к прозрачной коже, делающей вампира неземным. Но привыкнуть к его возрасту до сих пор было невозможно. Карлайл с изумлением вспоминал момент, когда тот небрежно высказался: — Недавно мы проезжали через Рим — точнее, Рим еще не был основан, но это была географическая область, которая позже стала Римом, — прозвучало как анекдот. — В древнем мире, до того, как правили мои братья и я, все было не так, как сейчас. Существовали и другие виды сверхчеловеческих существ, многие из которых слабее нас, но бывали и сильнее. Аро сделал паузу, наслаждаясь недоверчивым выражением лица Карлайла. — На протяжении многих лет некоторые из них вымирали. Большинству не хватало сил, чтобы защититься от передовых технологий людей. Фея не сравнится с плюмбатой, а Ниссе — с длинным мечом. Карлайл попытался представить фею, пронзенную острым ланцетом, но потерпел неудачу и сокрушенно опустил руки на стол, на что Аро, ухмыльнувшись, понял, что тот хоть и пытался, но не смог ничего вообразить. — Позже я покажу тебе несколько набросков, сделанных Чауроном. Однако, — продолжал Аро, — были и те, кто оказались сильнее людей, они выжили. А некоторые и вовсе стали сильнее даже нашего рода. Худшими из них были Дети Луны. Днем они оставались людьми, но ночью превращались в бесчувственных, голодных волков размером со скромную лачугу. Они питались людьми, и контролировали себя даже хуже, чем мы. Карлайл нахмурился. — Как оборотни. Аро кивнул, одарив его тем ласковым взглядом, которым одаривал Карлайла всякий раз, когда тот что-либо говорил или делал. — Вполне. Но те боятся серебра и превращаются в волков каждую ночь, а не только в полнолуние, как гласит их название рода. Что еще более важно, они могут выстоять против нас. Их сила несравнима даже с силой новорожденных, они быстры, неуязвимы, а ярость делает их свирепыми в бою. Как и нам, одного укуса достаточно, чтобы превратить человека в Дитя Луны, хотя вместо нашего мучительного превращения Дети Луны просто болеют неделю или около того. Они путешествуют стаями по двое или больше. Кайус редко говорит об этом, но однажды он оказался втянут в бой с одним из них. Кайус — один из лучших воинов, с которыми я когда-либо сталкивался, и все же тогда он чуть не расстался с жизнью. Карлайл сидел молча, обдумывая услышанное. — Что с ними случилось? — спросил он наконец. Аро одарил его ухмылкой, такой же острой, как у волка. — Мы сделали это. Карлайл моргнул. — Что ты имеешь в виду? Улыбка, которая вовсе не была улыбкой, исказила лицо Аро и сделала его холоднее, чем когда-либо. — Они представляли опасность для нашего вида, для людей. Вампирам не было смысла соблюдать закон, когда Дети Луны забегали в поселения каждую ночь. Глаза Карлайла расширились от ужаса. — Ты только что сказал, что в дневное время они вновь становились людьми, разве их нельзя было сдержать, как-то ослабить..? Аро решительно покачал головой. — Даже если бы мы могли сдержать, их пришлось бы держать в неволе. То, что мы сделали, было к лучшему, — тогда он поднял взгляд на Карлайла. — Они могли бы покончить с собой, будучи людьми, знали ведь, в кого превращаются, но не сделали этого. Предпочли стать каннибалами и убийцами, чем встретиться лицом к лицу со смертью. Карлайл открыл было рот, чтобы сказать, что Аро сам был каннибалом и убийцей, как тот не нуждаясь в даре, чтобы понять, что собрался сказать Карлайл, опередил его. — Я не человек и не теряю контроль. И мы, как ты уже хорошо знаешь, казним тех, кто не может научиться контролю, так же, как и любое Дитя Луны. Они монстры в прямом смысле этого слова, а мы не такие, — подытожил Аро. Спорить с Аро по этому поводу не имело смысла, но Карлайл верил, что было множество других способов решить проблему, не подвергая уничтожению Детей Луны, как минимум — стоило хотя бы попытаться научить их самоконтролю. Тогда они немного сменили тему, перейдя к обсуждению других существ. Он считал Аро одним из тех, кого можно было легко очаровать. Тот живо рассказывал о финикийском рыбном рынке, где увидел хвост русалки (ему нужна была новая шляпа, и он занялся пятиминутным объяснением техники плетения финикийской соломенной шляпы. Карлайла каким-то образом тоже заинтересовала эта тема). Воспоминания вертелись в его голове, но он всё же пожалел, что не спросил однажды Аро, как нужно убивать этих чёртовых тварей. Как и говорил Аро, волк был быстрее Карлайла. Настиг его всего через какие-то двадцать секунд. Он проклинал свою затею не питаться пару недель, чтобы в путешествии глаза приобрели карий цвет. Теперь его собирался съесть оборотень. Ужасная смерть. Если не считать первые месяцы его бессмертия, таящие в себе несчастные случаи, Карлайл никогда особо не задумывался о своей неизбежной кончине. Он проживал свою жизнь. А теперь смерть так или иначе вонзит в него свои когти, как она это делает со всеми существами, созданными Богом, и Карлайл не видел смысла размышлять о том, какую конкретную форму она примет. Единственное, в чём он был уверен — в том, что его конец будет жестоким, тело — разорванным на части и сожженным. Если бы ему каким-то образом удалось миновать гибель, если бы он выжил на этой Земле, всё равно не смог бы избежать тепловой смерти Вселенной. Да и Карлайл не хотел жить так долго. Когда его разум возвращался к вечному вопросу, было ли создание остальных правильным решением, он испытывал сожаление. Он спас Эдварда, Эсми, Розали и Эммета от ужасной участи, но из-за него рано или поздно настанет день, когда они погибнут в огне и боли. Последнее, чего Карлайл хотел — пережить своих четверых сотворённых детей. Джаспер, Элис и Белла были дороги ему, но он был замешан в рождении и смерти Эдварда, Эсме, Розали и Эммета. Ему казалось, он не смог бы справиться с потерей. Оборотень несся за ним во всю прыть, отставая на каких-то восемь футов. Лица коллег промелькнули перед его мысленным взором, и он заскрежетал зубами при мысли об их неминуемой ужасной смерти. Более того, он надеялся, что они умрут. Если хоть один из них выживет и заразится ликантропией… Не стоило об этом думать. Как только волк расправится с ним — побежит дальше. Доберётся до города Карлайла. Если так, оставалось только надеяться, что его дети не погибнут. Его внезапная кончина, по крайней мере, заставила бы их насторожиться. Боже, он молился, чтобы они не наделали глупостей. Карлайл предпочитал не слушать Аро всякий раз, когда старший вампир размышлял, что у Бога должно быть сумасшедшее чувство юмора, но этот вечер — от притворства подвыпившего человека, веселящегося с коллегами, до появления из ниоткуда Дитя Луны, чтобы съесть его, — действительно напоминал комедию. Оборотень был ближе, чем когда-либо. Карлайл задался вопросом, есть ли у него время добраться до реки, сможет ли он погрузиться под воду, чтобы оставаться там, пока существо не сдастся. Однако сомневался, что недостатка кислорода хватит, чтобы остановить его. За те последние несколько секунд, прежде чем существо настигло его, Карлайл спланировал атаку. Он знал, что это заведомо проигранный бой, но сдаваться всё равно не собирался. Волк был в футе, когда Карлайл развернулся и мгновенно остановился. Зверь подпрыгнул к нему, раскинув лапы; челюсть широко раскрылась, обнажив пасть с огромными зубами, а Карлайл в последний момент отскочил в сторону и изо всех сил ударил его меж лопаток. Собственная инерция волка пронесла его на добрых сорок ярдов. Вампир взобрался на ближайшее дерево и собирался спрыгнуть с верхушки к высокому тису, стремясь забраться как можно выше, чтобы увидеть, есть ли что-то вдалеке. Со скоростью выстрела волк взлетел на то же самое дерево, и в следующее мгновение его челюсти сомкнулись на бедре Карлайла, зубы скользнули по твердой, как алмаз, коже почти так же легко, как и по коже доктора Уэйна. Его когти пронзили её, и вместе они упали. Волк немедленно подобрал под себя Карлайла, заблокировав ему возможность двигаться, и с пугающей лёгкостью оторвал руку. Рядом на толстых ветках лежала его нога. Волк, насторожившись в ожидании врагов, зарычал. Карлайл воспользовался этим, чтобы сесть и впился зубами в горло, пытаясь нанести как можно больше урона. Шея была слишком толстой для того, чтобы её можно было перегрызть. Волк с забавой наблюдал за атакой Карлайла, прежде чем его сильная лапа перехватила и отбросила его назад. Добравшись до оторванной руки, Карлайл вонзил её в грудину противника и она пробила кожу, ткани и кости. Существо взвыло от боли и намеревалось вновь напасть, но за десятую долю секунды до того, как его зубы достигли бы цели, Карлайл вслепую ухватился за толстый, бьющийся, большой орган — это было сердце?! — и вырвал его из груди оборотня. Волк рухнул, как марионетка с перерезанными нитями, но Карлайл, не теряя времени, запихнул в рот его сердце, прожевал и проглотил, на случай, если эта тварь, как и вампиры, могла регенерировать свои органы. На короткое мгновение он замер, не отрывая взгляда от мёртвого обортня: кровь была такой вкусной и насыщающей, что он едва почувствовал пепельный привкус самого органа. Следуя инстинктам, он развернул его, растерзал грудную клетку, зарылся лицом в плоть, разорвав зубами внутренние органы, и выпил кровь. Разум подкинул воспоминаний, когда он был вынужден испить кровь Эдварда, Эсме, Розали и Эммета, чтобы их обратить. Кровь оборотня была такой насыщенной и питательной, что казалось, будто он пьет саму жизнь. Он даже не чувствовал боли в своих ослабевших конечностях — был слишком поглощен удовольствием. Карлайл почувствовал, как, подобно просачивающемуся туману, в него закрадывается эта дымка бессмысленной жажды крови, и на этот раз позволил ей взять верх. Прошла целая минута, прежде чем он отошел, чтобы посмотреть на то, что сотворил со своим убийцей. «Теперь он определенно мертв», — подумал он, видя растерзанную, изуродованную тушу. Он сотворил то же, что волк сделал с доктором Уэйном. Он не просто убил его, а распотрошил, разорвал плоть, как и любой другой вампир. На самом деле, это не так уж сильно беспокоило бы его, волк заслужил это, но вкус… Дети Луны когда-то были людьми, и хотя ночь превращала их в демонов, днем они были людьми и их кровь по-прежнему считалась человеческой. Его глаза. Теперь они должны были быть красными. Триста лет он не изменял янтарному оттенку, как вдруг ему придется свыкнуться с этим ужасным красным в своём отражении. Джаспер и Эммет будут над ним подтрунивать. Но с кем точно будут проблемы, так это с людьми. «Нокия» выскользнула у него из кармана еще до того, как ему пришло в голову позвонить Элис. Зазвонил телефон. — Возьми трубку, — мысленно призвал Карлайл. Шли гудки. Карлайл был готов сжечь их дом дотла. По-прежнему никакого ответа. Значит, Элис была не дома. Вся семья отправилась на охоту, а из-за страха перед гео-отслежкой они никогда не брали с собой электронику, так что вряд ли это было удивительным. Но Карлайл отчаянно нуждался в её помощи. Он отправил всем членам семьи сообщения на голосовую почту с просьбой срочно перезвонить и даже отправил текстовые, не беря во внимание орфографические ошибки. Затем убедился, что рука и нога прижились. Мысленно поблагодарил Джаспера за его странные, но сейчас оказавшиеся необходимыми советы. Карлайл вздрогнул, когда конечности срастались с его телом. Было больно, словно там кишели стеклянные осколки. Он полагал, что с этим ничего нельзя поделать. О шрамах он вообще старался не думать. Эта ужасная ночь навсегда оставила на нем свой след. Он задался вопросом, есть ли у него время вернуться за доктором Уэйном и избавиться от тела. А потом разобраться с останками оборотня. Но нет — он должен вернуться к людям как можно скорее, иначе у них возникнут вопросы. Но окровавленная одежда… Её будет достаточно, чтобы сделать выводы. К тому же на нём ещё туша оборотня, которая имела первостепенное значение. Прятать тело доктора Уэйна не оставалось времени. На мгновение он задумался, действительно ли ему следовало вернуться туда со своими теперь кроваво-красными глазами или уйти. Пусть они думают, что Карлайла тоже убили. Но нет — никто ведь не видел, как он уходил, и на месте преступления должны будут обнаружить кровь Карлайла. Ничто не могло указать на то, что с ним произошло. Его таинственное отсутствие вызовет подозрения, вопросы, а следовательно, приведёт к расследованию. Нет, это никуда не годилось. Он поднял тушу оборотня и побежал, куда глаза глядели. Карлайл бежал быстрее обычного, что удивляло. Эдвард давно бы отстал от него. Всё-таки, вампир-людоед физически намного превосходил вампира-вегетарианца. Он всегда хотел узнать, каково это — питаться людьми, но из-за того, что его друзья отказались попробовать эту диету, а его семье было бы слишком стыдно за него, если бы он спросил: «Можем ли мы превратить это в один из моих эзотерических научных проектов?», у него так и не было возможности узнать. И всё-таки Аро был прав насчет этих существ: Дети Луны путешествовали стаями. Одинокое Дитя Луны было редкостью. Он победил его, но понимал, что нужно быть бесповоротно самонадеянным, чтобы справиться со стаей, будь он в меньшинстве. А теперь Карлайл находился в уязвимом положении, мог привлечь к себе лишнее внимание, включая коллег в Уайтфише. Кроме того, несмотря на то, что он все еще не был уверен, что разделял тоталитарные взгляды Аро, судя по тому, что он только что видел, у Вольтури были веские причины выдвинуть обвинение против оборотней. Однажды Эдвард, будучи совсем молодым вампиром, спросил Карлайла, почему тот позволял другим вампирам продолжать убивать людей. Почему не помогал людям, закрывал глаза на их гибель? Почему поддерживал дружбу с убийцами? Карлайл ответил, что они не убивали людей, которые ценили человеческую жизнь. Его точка зрения заключалась в том, что каждая жизнь имела ценность. Он думал, что не может быть исключений, по крайней мере, среди разумных существ; каждое существо имело право на жизнь. Но теперь Дети Луны вынудили его считать иначе. Они, конечно, были разумны в своем человеческом обличье, и Карлайл по-прежнему твердо верил, что единственный, кто имел право судить, кто достоин, а кто недостоин жизни, — Господь. Но в глазах волка не было ничего человеческого, не было в них и признаков создания Богом. Он пришел ради одного — убить, и убил бы гораздо больше, если бы была возможность. Карлайл на личном опыте познал ужас и боль от нападения вампира, и это не то, что он когда-либо забудет. Но вампиры могли научиться контролю, по-настоящему голодая лишь раз в две недели. Он чувствовал себя лицемером и ненавидел принятое решение, но не мог повернуться спиной к Уайтфишу и вернуться домой к семье, зная, что последствия нападения волка на людей визуально будут напоминать произведения Джексона Полларда. Ему была нужна поддержка. Элис не могла предвидеть будущее полукровок и оборотней. Его пугало то, что она не знала, какое будущее ждёт Ренесми. Карлайл был почти уверен, что и его будущее она вряд ли увидит, поэтому надеялся на отправленное сообщение. Бежать к ним он тоже не мог, хоть они и находились всего в двух часах езды. За ним вполне могли следить, а он не хотел привести за собой монстра. Его семья не была готова к его нападению. Джейкоб наверняка взял бы трубку и позволил связаться с Элис. Однако эта мысль была отброшена: Джейкоб скорее сам пришёл бы в Уайтфиш вместе со своей стаей, включая Сэма. Карлайл не мог представить, к чему бы это привело. Они были слабее вампиров, даже тех, кто питался животными, он не мог так рисковать. И это при условии, что Джейкоб встанет на сторону Карлайла. Для него вампиры были величайшим злом на этой земле, и он, скорее всего, считал, что у него много общего с Детьми Луны. Да и красные глаза Карлайла вряд ли будут способствовать его доверию. Более того, когда Белла была новорожденной, Джейкоб специально привёл к ней Чарли, не желая чтобы Ренесми уехала с семьёй. Карлайл понимал, что прежде всего Джейкоб сделал это для себя. Нет, он — не вариант. Денали? В прошлом они не очень-то и помогали, даже когда Карлайл и его семья столкнулись с новорожденной армией. Он был благодарен за то, что они согласились стать свидетелями перед Вольтури, но нельзя было отрицать, что беспокойство за их сестру Ирину было значительным стимулом. Гарретт, вероятно, придет, но он был так же слаб, как и сам Карлайл. Особенно Карлайл не мог забыть того, что когда все пошло прахом, Таня, Кейт, Элеазар и Кармен не моргнув и глазом позволили Калленам встретиться с армией новорожденных в одиночку. Без оборотней были бы потери. Он был благосклонен к Денали и не держал на них зла, но они не были теми друзьями, на которых можно было положиться. Карлайл заметил вдалеке большое дерево. Несколько минут спустя он вырыл возле него яму и сбросил туда тушу оборотня, присыпав снегом. Не идеально, но сойдет. Это даст ему время, необходимое для того, чтобы вернуться и создать алиби. Когда он бежал обратно к хижине, растирая волосы снегом в попытке смыть кровь, то с сожалением осознал, что у него только один выход. Вольтури. С чисто практической точки зрения, он нуждался в их опыте. Эффективные казни — вот для чего нужны были Вольтури, и Дитя Луны не будет исключением. В конце концов, именно Вольтури охотились на них до полного исчезновения, и это не могло не впечатлить Карлайла. Если говорить о менее прозаичных вещах, то Карлайл знал, что после фиаско с Ренесме он оказался на тонком льду. У Вольтури был строгий закон, согласно которому все Дети Луны должны быть убиты на месте. Если факт существования одного из них подтвердится, Вольтури захотят прочесать всю округу. А если они узнают, что Карлайлу было известно о нахождении такого Дитя в Монтане, и он не сообщил об этом, по голове его за это не погладят. Карлайл поджал губы. Он не хотел просить Аро о помощи после всего, что произошло, но просто не мог подвергнуть опасности друзей или семью, как и обычных людей. Доктор Уэйн стал первой жертвой. Решение было принято. Он снова проклял Элис за то, что та не взяла трубку. Его семья, за неоднозначным исключением Джаспера, не любила Вольтури. Белла, Эдвард и Элис, в частности, жили перед ними в страхе. Узнав, что Карлайл позвал Вольтури в соседний штат, они пришли бы в ярость. Карлайл мог только надеяться, что они простят его. И что Аро не даст ему повода пожалеть о своём решении. Он ещё недолго раздумывал, не позвонить ли Джейкобу, чтобы предупредить, но быстро отказался от этой идеи. Вольтури олицетворяли собой все, что Джейкоб и его народ ненавидели. Звонок Карлайла остался бы непонятым, а он не мог допустить, чтобы недопонимание внесло путаницу в происходящее. Нет, не сейчас, когда в дело вступит Аро. Опять же, Денали могли бы найти способ связаться с остальными и безопасно передать информацию, но после смерти Ирины ковен Денали, включая Гаррета, был… Скажем так, если бы вампиров можно было казнить на гильотине, Таню отправили бы туда под эгидой Кая. И когда показалась хижина, Карлайл понял, что ему не только придется вызвать Вольтури, но и сделать это у всех за спиной.