***
Чарльз резко открыл глаза. Сон стремительно растаял, унося с собой затихающий скрип металла, подчиняющегося Эрику. Его сила была настолько мощной, страшной и смертельно опасной, что даже во сне от неё перехватывало дыхание. Угрожая ему, Лэншерр не блефовал. Чарльз вскинулся и сел на полу, унимая бешеное сердцебиение. Кровать была пуста — Эрик спал в кресле, уронив голову набок. Пальто Ксавье сползло с его плеча, открывая глубокий порез. В последние секунды сна Чарльз успел заметить, откуда он взялся — Лэншерр ранил сам себя, когда, опьяненный собственной силой, отшвырнул кусок выломанной арматуры. В мутном свете раннего утра было видно, как мелко подрагивали его веки. Он всё ещё спал и продолжал убивать, перешагивать через свежие трупы своих врагов и убивать снова. Но каким бы опасным ни казался Эрик, он был смертельно болен, и жить ему оставалось недолго. Лэншерр это знал, и поэтому двигался только вперёд, не останавливаясь, не задумываясь, не пытаясь найти помощь. Эрику попросту не у кого было её просить. Он остался один. С поиска оправданий чужим проступкам обычно и развивается Стокгольмский синдром, Ксавье. Чарльз бесшумно обулся и направился к двери. Телепатическое восприятие было болезненно обострено, и он продолжал прислушиваться к спящему сознанию Лэншерра. Следовало просто уйти. Завести машину, уехать и больше никогда не вспоминать, как он встретил кого-то, кто был на него похож и одновременно имел столько отличий. Кого-то, кто сейчас нуждался в нём куда больше, чем думал. Чарльз коснулся дверной ручки и замер. Очень медленно он отпустил её и сжал в кулаке ключи от машины. Мотель был окружен. Их было не меньше десяти. Солдаты из специального правительственного подразделения, натасканные на мутантов. Это Чарльз навёл их на свой след. Его чёрный Форд был прекрасно известен, отыскать машину в радиусе сотни миль оказалось простейшей задачей. Он сам этого хотел, и теперь от безопасности его отделяло всего несколько шагов. Через пару минут он бы уже наблюдал, как солдаты выволокут Эрика, бросят в кузов и увезут, чтобы затем поставить на колени, выпустить пулю в лоб и передать труп в тот самый медблок на опыты. Возможно, именно его кровь в следующий раз Чарльз повезёт для — как они это называли? — «научной экспертизы». Когда будет выезжать, машину опять подкинет на том ухабе, он опять оглянется, убедится, что всё в порядке, и через пятнадцать минут его Форд подъедет к блокпосту. Что останется после Лэншерра кроме его крови? Ничего, только синяки от цепочки у Чарльза на горле, да и те скоро исчезнут. В отличие от воспоминаний об этом дне и его самой страшной в жизни ошибке. Люди, окружавшие Чарльза каждый день, все, с кем он общался, с кем работал, с кем спал — все они не были ему по-настоящему близки. А тот, кто был, оказался убийцей и психопатом. — Эрик, — позвал Ксавье. Он вернулся к креслу и замер перед ним, но Лэншерр не отозвался. Он спал, как спали измученные заключенные — беспробудно, проваливаясь в глубокий неспокойный сон. Поколебавшись, Чарльз протянул руку и коснулся его плеча. — Эрик, нам... Договорить он не успел. Металл проснулся раньше, чем сам Лэншерр, чьи инстинкты сработали молниеносно. Звенья цепочки, вытянувшись на горле, рванули Ксавье назад, опрокидывая навзничь. Задыхаясь, он пытался ослабить удавку, но всё было бесполезно. В этот момент Чарльз понял, что последним звуком, который он услышит, будет хруст костей, когда Эрик сломает ему шею. В панике Ксавье пытался найти сознание одного из солдат и привести его сюда. Хотя бы выстрел — это не убьет Лэншерра, но отвлечёт. Цепочка вдруг ослабла, и Чарльз с хрипом втянул в себя воздух, закашлявшись от рези в горле. Эрик опустился рядом с ним на колено. В его глазах не осталось ни тени сна, взгляд снова был ясным, напряжённым, изучающим. Он всматривался в лицо Чарльза, пытался что-то вспомнить, но воспоминание ускользало от него. Эрик провёл над ним широко раскрытой ладонью, и Чарльз почувствовал, как откликнулся на это весь металл: пуговицы рубашки, молния на брюках, крестик на цепочке. Металл потеплел, словно Эрик держал его в руках. Словно это его руки, а не холодное железо касалось кожи Чарльза. — У меня нет оружия, — Чарльз не лез к нему в голову, но образы напрашивались сами. Эрик слишком ярко представлял себе, как, воспользовавшись его слабостью в очередной раз, Чарльз пырнул бы его ножом и оставил умирать одного. Брови Лэншерра резко сошлись над переносицей. Цепочка нагрелась сильнее. — Ты слишком громко думаешь, Эрик, — поспешил объяснить Чарльз. Не было смысла тягаться с ним в силе. С Лэншерром нужно было говорить. Его никогда не слушали, его мнением не интересовались. Сокамерники считали его одержимым, люди видели в нём подопытный материал, а те, кто когда-то слушал Эрика, уже давно были мертвы. — Если бы я собирался, я бы убил тебя, пока ты спал. Лэншерр молчал. Его губы дёрнулись, и на лице появилось подобие усмешки. Тяжелая тёплая рука легла Чарльзу на солнечное сплетение. — Странное дело, Ксавье, — заговорил Эрик, нависая над ним. — Вчера я собирался тебя убить. Чарльз нервно втянул воздух ртом, насколько мог, потому что ладонь надавила на грудь, не позволяя сделать вдох. — Но не убил. Не смог. Это ведь твоих рук дело? — рука Эрика съехала с его груди и накрыла горло. Шершавые пальцы тронули болезненные отметины. Всё внимание Чарльза сконцентрировалось на лице Эрика, на холодных глазах, плотно сжатых зубах, когда тот оскалился, на острых скулах, выдававшихся из-за болезненной худобы. Эрик наклонился слишком близко, нарушая все мыслимые дистанции. У него не существовало понятия личной зоны, потому что он рос там, где никому не было до этого дела, а законы и правила существовали лишь для выживания. — Я предупреждал тебя. — Я тебе ничего не внушал, — опередил его Чарльз. Он понял, что произошло. Ксавье действительно ничего не менял в Эрике. Тот сам захотел оставить его в живых. — Если я убью тебя, всё станет, как прежде, — рука крепче сдавила горло. Эрик страстно хотел исполнить собственный приговор, думая, что так ему станет легче. Так он избавится от обузы, от того, кто и так слишком много времени провёл с ним рядом, видел, как он спит, и не воспользовался этим. Но пальцы так и не сжались достаточно сильно, чтобы задушить. — Не станет, — Чарльз смотрел в глаза Эрику, и не отпускал его мысли, чувствуя только горячие сухие пальцы на горле. Эрик сомневался. Думал о нём, и Чарльз не желал упустить свой шанс. Он вздёрнул руку и обхватил запястье Лэншерра. Под пальцами пульсировала вена, напоминая, что внутри Эрик был не из железа. — Это не моя вина, — продолжил Чарльз. Он провёл рукой по огрубевшей коже его предплечья и положил ладонь на плечо. — Но если я умру, ты останешься один, Эрик. И тебя скорее всего убьют. Этот жест не был случайным. Он говорил о доверии, призывал слушать внимательнее, и это сработало. Глаза Эрика сузились. Он прекрасно знал, как защищаться от пуль, лезвий и ударов, но не от слов. Его не раз унижали, называли выродком, желали ему скорее сдохнуть, но это его не задевало. Однако ещё никто не говорил с ним так, как Чарльз. Секунда, другая, и Эрик резко отпустил его, отпрянул назад, поднялся на ноги. Он был готов бить в ответ, но Чарльз не ударил первым. Лэншерр, который привык защищаться, был застигнут врасплох. Одиночество, что мучило его, отступало, притяжение между ними стало взаимным, однако сам Лэншерр пока не был готов это признать. В повисшей тишине стали слышны переговоры и шипение раций с улицы. Солдаты даже не пытались скрывать своего присутствия. Им дали чёткие установки, какую тактику захвата выбрать. Чарльз однажды читал психологическую карту мутанта — отдельной графой там описывался способ поймать или выследить его в случае побега. Точно такая же карта должна быть и у Эрика. Они знали, что тот был слишком вспыльчив и прямолинеен, он бы не выдержал осады и пошёл напролом, попытался убить как можно больше, прежде чем сам бы погиб. — Выведи нас отсюда, — велел Лэншерр, но командный тон прозвучал уже не так убедительно, как раньше. Безупречная защита Эрика дала трещину. Но пока не стоило расшатывать её сильнее, ему нужно было привыкнуть. Чарльз ошибся, солдат оказалось пятнадцать. Двое караулили его Форд, пять человек бродили по заснеженной парковке, наблюдая за дверьми отеля, остальные мёрзли в кузове военного грузовика. Именно им было поручено дождаться, когда Лэншерр бросится в бой, и застрелить его. — Их слишком много, — ответил Чарльз. — Я не смогу контролировать всех. — Мне плевать, — цепочка снова натянулась. — Если они заметят меня, первым на тот свет отправишься ты. Чарльз поторопился, когда подумал, что их с Эриком отношения изменились. Морозный воздух заставил их окончательно прийти в себя. Чарльз перешагнул порог, мгновенно перехватывая контроль над сознанием двух солдат. В ранних зимних сумерках чёрная армейская форма выделялась особенно чётко, мелкий снег хрустел под их ботинками. Эрик шёл следом. Чарльз сказал ему держаться как можно ближе, и Лэншерр воспринял это буквально — Чарльз чувствовал спиной его плечо. Эрик снова вздрагивал от холода — пальто он вернул Чарльзу перед тем, как они вышли. Солдаты равнодушно смотрели сквозь них. Трое. Четверо. Один отвернулся, и Чарльз отпустил его сознание, стараясь экономить силы. До Форда оставалось не больше десяти ярдов, но это расстояние казалось бесконечным. — Слева, — едва слышно произнес Эрик над самым ухом. Чарльз успел. Лейтенант, стоявший у грузовика, бросил на них взгляд, сощурился, моргнул. «Померещилось», — навязал ему Ксавье. Тот смотрел прямо ему в глаза, но не видел его. Но Чарльз забыл, с кем имел дело. Военным трудно было внушить, что что-то могло показаться. Они верили своим глазам больше, чем догадкам. Лейтенант велел одному из солдат пойти проверить. Ещё трое повернули головы в их сторону. Сознание командира было самым не поддающимся, казалось, он начинал что-то различать. В голове у него звучал многократно повторяющийся приказ: «Лэншерра убить, заложника по возможности не трогать», и это сбивало Чарльза с концентрации. Это «по возможности» в трактовке военных означало стрелять на поражение, а все, кого зацепит, будут вынужденными жертвами. Пальцы лейтенанта сжались на винтовке. Щелчок — он снял её с предохранителя. Ксавье плотнее прижал пальцы к виску. От напряжения в голове пульсировало. Ещё немного. Главное — добраться до машины. Отправленный к ним солдат прошёл совсем рядом, дуло автомата задело рукав Чарльза. Лэншерр за спиной мигом напрягся. «Не надо, Эрик. Пожалуйста, не сейчас. Мы не справимся» Чарльз почувствовал, как тяжелое дыхание Лэншерра мимолетно коснулось волос на затылке. Они были окружены, и в случае ошибки даже Эрик не смог бы спасти их обоих. — Лейтенант! — крикнул солдат, и Чарльз почувствовал, как в грудной клетке разлилось тревожное жжение. — Тут следы! Черт возьми, он совсем забыл про это! Все взгляды устремились на них. Пятнадцать человек. Ксавье больше не осторожничал, он выкладывался на полную, хватался за разум каждого, грубо вбрасывал в него образ пустой дороги, не заботясь о мелочах. Но этого не хватало, и иллюзия начала разрушаться. Секунда. Чарльз увидел, как взгляд лейтенанта перехватил его собственный. Его глаза засекли их, но Ксавье из последних сил не давал мозгу правильно распознать сигнал. Вторая. Охранявший его машину солдат потянулся к винтовке. Ему показалось, что он что-то увидел. Сработали рефлексы, натренированные годами военной практики. Третья. — Эрик, — Чарльз хотел предупредить, но Лэншерр всё мгновенно понял. Он схватил Чарльза за плечи и притянул спиной к себе, вскинул руку, — Ксавье почувствовал, как слаженно двинулись в одном порыве все мышцы в теле Эрика, — и одна из машин, стоявших на самом краю парковки, взмыла в воздух, перевернулась и с грохотом рухнула на дорогу. — Быстро! — скомандовал он, когда поднялась суета. На них никто не смотрел, и это мгновение стало решающим. Эрик распахнул дверь Форда, впихнул Чарльза в салон, заставляя перелезть на пассажирское кресло, и сам сел за руль. Всё, на что хватило Ксавье, это заставить двоих солдат, оглянувшихся на шум двигателя, увидеть, как сорвавшийся с места Форд поехал совсем в другую сторону. Перед глазами плыло, но Чарльз всё равно увидел, как Эрик сжал руль. Костяшки его пальцев побелели, вены вздулись от давления. — У тебя кровь, — Чарльз сморгнул. На секунду зрение стало чётче, и он увидел, как Эрик быстро стёр кровь с нижней губы. Ксавье попытался прикоснуться к его сознанию, понять, что с ним, но мозг просто не выдержал такой нагрузки. В висках вспыхнула резкая боль, и Чарльз наклонился вперёд, закрывая лицо ладонями. Он ещё ни разу не использовал свои способности вот так, на полную силу. Все эти годы Чарльз боялся быть обнаруженным. Боялся, что его поймают и закроют в клетке, как остальных. Но сейчас он готов был рискнуть всем, что имел. Двигатель надсадно гудел. Чарльз слушал рёв мотора и шипение шин. Они ехали вперёд, и он снова понятия не имел, куда. «Чарльз?» Он был в машине с убийцей, и даже не пытался оставаться начеку. — Чарльз? Жесткая рука сжала плечо Ксавье, и Эрик дёрнул его назад, вынуждая откинуться на спинку кресла. Чарльз поморщился от яркого света. Было позднее утро. Они ехали уже несколько часов, но он просто вырубился и не заметил. — Всё хорошо, — отозвался Чарльз. Эрик убрал руку и вернулся к дороге. Тяжело сглотнув, Чарльз потянулся к бардачку и почувствовал пристальный взгляд. — Там вода. Я просто хочу пить, — успокоил он. Лэншерр не шелохнулся. Прошла, наверное, минута, прежде чем цепочка на горле Чарльза ослабла. Всё верно, Эрик. Тебе тоже пора ко мне привыкнуть. За ночь бутылка замёрзла и теперь едва успела оттаять. Чарльз сделал несколько глотков и заметил, как у Эрика непроизвольно дёрнулся кадык. — Хочешь? — он протянул ему воду. Эрик взял у него бутылку, грубо смял, чтобы лёд внутри потрескался, и в несколько жадных глотков допил всю талую воду. Если он не умирал от голода, то от жажды — точно. Чарльз посмотрел на его впалый живот под рванной рубашкой заключённого. На груди неестественно выпирали ребра, так, что можно было увидеть темные промежутки между костями. Эрик не ел больше суток. Хотя Чарльз — немногим меньше. Нужно было где-то остановиться и поесть. Может быть, Эрик и пытался делать вид, что преследование чёрт знает какой цели было для него водой и пищей, но если через пару часов он всё-таки упадёт без сил, им обоим придётся туго. Это «мы» так прочно обосновалось в мыслях, что Чарльз даже не успел подумать о том, чью сторону принял. — Здесь недалеко... — Мне нужно, чтобы ты нашёл одного человека, — тот перебил, не дослушав. Что-то новенькое, Лэншерр. — Хочешь, чтобы я тебе помог? Пальцы Эрика крепче сжали руль. Вот оно. Неужели он перестал быть всего лишь пропуском на свободу? — И как мне искать? — спросил Чарльз, не дождавшись ответа. — Я не ищейка. Мне нужно знать хотя бы... — Моих мыслей тебе хватит? — раздраженно спросил Эрик. Он злился, и Чарльз понимал его. У него было слишком мало времени, и он готов был использовать все средства, чтобы добиться своего. Даже если это означало необходимость снова положиться на того, кому он не верил. Ещё вчера Лэншерр за одну попытку прочитать мысли собирался убить его. Сейчас он готов был добровольно подпустить Чарльза к своему разуму, хотя отлично помнил, как тот поступил с ним вчера, воспользовавшись слабостью. И знал, что он мог с лёгкостью повторить это снова. — Я попробую, — как можно ровнее выговорил Чарльз, пытаясь успокоить не то Эрика, не то самого себя. Лэншерр напрягся. Для него это было равносильно тому, чтобы самостоятельно лечь на пыточный стол. — Останови машину. — Нет, — отрезал Эрик. Стоило снова попытаться усыпить его или вырубить, и разобьются они оба. Чарльз сам добился того, чтобы с ним обращались, как с лжецом. Если он искал искупления, самое время было начать. Чарльз протянул руку и коснулся затылка Эрика. Лэншерр, не моргая, смотрел на дорогу, губы у него были плотно сжаты, все мышцы в теле точно окаменели. Эрик думал, что это должно было быть больно. Но больно было не от того, что кто-то читал память. Боль пряталась в воспоминаниях. Закрыв глаза, Чарльз приложил пальцы к виску.***
Яркие лампы дневного света раздражающе гудели под высоким потолком. Навязчивый звук не заглушали даже голоса и шаги заключенных, бродивших по огромной крытой площади, где их выгуливали. — Понятия не имею, кому ты подмахиваешь, Беккет, но ты слишком много хочешь за одну сраную сигарету! — оскалился Логан. Они стояли в самом центре. Другие заключенные, бродившие по кругу, удачно скрывали их от глаз надзирателей и ждали своей очереди, чтобы поторговаться за сигареты, обезболивающее или вырезки из порножурналов. Беккет ухмыльнулся, сжимая в руке помятую пачку сигарет. Он меньше других опасался, что его поймают на обмене контрабандой во время прогулки. — Да начальнику сектора, это ж понятно, — фыркнул стоявший к ним спиной Гамбит. Поверх голов заключенных он наблюдал за коридором. — Смотри в оба, Лебо, иначе подмахивать придётся тебе, — насмешливо огрызнулся Беккет и взглянул на Логана. — Так меняешь? — вздёрнув брови, спросил он. — Или ты, Лэншерр? — Обойдусь, — бросил Эрик. Сигареты ему были не нужны. Он искал другое — мелкие лезвия, монеты, гвозди, всё что можно было легко спрятать, а потом пустить в ход. Но у Беккета ничего из этого не было. На следующей неделе он обещал достать ему ланцет. Гамбит негромко присвистнул. Эрик бросил взгляд на его руки, сложенные за спиной, и увидел, как тот лёгким движением выудил из рукава карту и зажал её между пальцами. Пиковый туз. В одно мгновение собравшаяся вокруг Беккета толпа разбрелась по всему залу. Пиковый туз означал начальника тюрьмы. При нём любое нарушение каралось втрое жёстче. Эрик бросил взгляд на коридор и замер, даже не обратив внимания, когда кто-то пихнул его в спину. В дверях коридора он увидел Себастьяна Шоу. Тот улыбался, слушая капитана охраны и без интереса разглядывая заключённых. Рядом с ним стояла Эмма Фрост, притягивавшая голодные взгляды своим коротким ослепительно белым платьем. Эрик нащупал в кармане тюремных штанов монету, вшитую в подкладку год назад. Это была серебряная рейхсмарка, которую кто-то отдал Беккету за пачку сигарет, а затем она перекочевала к Эрику в обмен на три шприца с опиатом, которые ему удалось украсть во время врачебного обхода. Монета прорвала ветхую ткань и легла в ладонь. Эрик сжал её между пальцев, чувствуя, как нагревается и оживает металл, а затем вскинул руку и швырнул её вперёд, целясь точно в лоб человеку, который дважды сломал ему жизнь. Но чёртова Фрост отреагировала быстрее. Эрик почувствовал, как ему в голову вторгся чужой разум, и мгновение спустя сгибающая пополам боль взорвалась у него в висках. Чарльз отпрянул назад, хватая ртом воздух, и воспоминания исчезли, не оставив следа. Они оба тяжело дышали. Чарльз не успел заметить, когда сбилось его собственное дыхание и на лбу выступил пот. — Найди её, — глухо сказал Эрик. Он странно склонился вперёд. Машина замедляла ход и в конце концов остановилась. Воспоминание вымотало его. Для Чарльза это было всего лишь чужим подсмотренным сном. Эрик же снова пережил мучившее его прошлое. Он знал, что так и будет, но всё равно допустил Чарльза до очередной своей тайны — на этот раз умышленно. — Найдёшь её, и ты свободен, — повторил Лэншерр, и двигатель снова заработал ровно, словно ничего не произошло. Эрик больше не хотел ему угрожать. Он просил помощи, и Чарльз знал, как трудно ему было это сделать.***
Чарльз не имел ни малейшего понятия, как выслеживать людей, но с Эриком он обнаружил в себе кладезь своих способностей, о которых даже не подозревал. Лэншерр ничего для этого не сделал, он просто ворвался в его спокойную жизнь, перевернул её с ног на голову, посадил его на цепь в буквальном смысле и потащил за собой туда, куда ему было нужно. Лэншерр не спрашивал, и Чарльз неожиданно обнаружил, что ему это нравилось. Брось его Эрик на обочине, Чарльз бы уже не смог успокоиться. Как запущенная реакция, его пребывавший в анабиозе дар раскрывался на полную мощь и требовал новых площадок для тренировки. Если бы неделю назад его спросили, смог бы он найти человека по какому-то обрывку из чужих воспоминаний, Чарльз не задумываясь ответил бы, что это исключено. Он даже не попытался бы, опасаясь, как бы кто не заметил, как бы чего не случилось. А сейчас он с жадностью впитывал в себя ускользающий след чужого сознания — холодного, яркого, ослепительного, какой была сама Эмма Фрост. Чарльз настроился на неё, стараясь уловить образ яснее, и внезапно ощутил то, что уже чувствовал раньше. Пристальное наблюдение. Эмма тоже заметила его. Ксавье шумно вдохнул и закрыл глаза. Это было что-то странное, но при этом невероятно захватывающее — Чарльз никогда раньше не контактировал ни с одним телепатом. Сознание Эммы было идеально защищено. У Ксавье не получалось зацепить её, зато Эмма отлично его видела. Чарльз чувствовал холодные прикосновения к своему разуму, но стоило ей чуть более настойчиво тронуть его, и он поспешно оборвал сигнал. — Поверни здесь, — Чарльз медленно открывал глаза. Коттедж Эммы Фрост находился на равнинах Олстера. Недавно выпавший снег засыпал дороги, так что Форд буксовал на подъёмах, вокруг стояла непроницаемая тишина, какая бывала только в удаленных от больших городов местах. Они остановились перед небольшим домом, ничем не отличающимся от десятка таких же, разбросанных по округе. Чарльз медленно вышел из машины. Рядом с воротами был припаркован белый Мерседес. Следы протекторов были свежими, снег на капоте быстро таял — двигатель ещё не остыл. Когда-то Чарльз считал свой дар особенным. Он знал, что телепатов было немало среди мутантов, но ни разу не сталкивался с ними вживую, и это давало ему иллюзию собственной уникальности. Эрик стоял рядом, глядя на дом, изо рта у него вырывался пар. Он даже не дрожал, хотя изорванная рубашка висела на нём лохмотьями. Чарльз заметил у него на лопатке старый шрам, какой остаётся после плохо зашитого и долго гноившегося шва. Сколько бы Эрик ни пережил в своём прошлом, сейчас он настойчиво хотел вернуться к нему снова. Калитка сама распахнулась перед ним, только жалобно скрипнул сломанный замок. — Давай, я попробую с ней поговорить. Тебе ведь нужно что-то узнать? — поравнявшись с ним, предложил Чарльз. Он не хотел признавать себе, что боялся увидеть очередное убийство. Эрика хотелось остановить, но с каждым новым трупом Лэншерр был всё дальше от той нормальной жизни, которая у него могла быть. Возможно, они смогли бы договориться. Эмма ведь была телепатом — такой же, как он. Таким же мутантом, как они оба. — Я сам, Ксавье. Ты можешь идти, — отозвался Эрик, не оглядываясь. Чарльз остановился. Голос его трусливого прошлого убеждал не вмешиваться. С Эриком было опасно, Эрик всегда полагался только на себя. Если бы он смог уйти из мотеля один, он бы ушёл. Не стоило думать, что его внезапная доверчивость была больше, чем вынужденной необходимостью. Это Чарльз страстно хотел увидеть в его действиях чуть больше. Это его зацепило при первой же встрече и не отпускало до сих пор. Чарльз поёжился, кутаясь в пальто. Здесь не было слышно городского шума, не выл ветер, не лаяли собаки. В пасмурном свете всё показалось ненастоящим и плоским. Он повернулся к машине. Надо было уходить. Эрик всё равно не выйдет отсюда живым, так что ему не понадобится машина. Просто сесть за руль и уехать. Вернуться домой, позвонить Мойре, извиниться за задержку и сказать, что попал в аварию. А на следующее утро поехать в лабораторию и весь день работать с бумагами, просматривать видеозаписи, где мутантов заставляли демонстрировать свои способности, надеясь однажды увидеть среди них того, кого он оставил умирать. Чарльз шагнул к воротам, но неведомая сила, что прочно связала его с Эриком, потянула обратно. «Подожди», — Чарльз застал его в пустом холле. Лэншерр бросил на него быстрый взгляд и отвернулся к лестнице, но Ксавье успел заметить то странное выражение, что появилось у него в глазах. Если бы Чарльз знал, как выглядела благодарность Лэншерра, он бы решил, что это именно она. «Чарльз Ксавье, я полагаю?» Он вскинул голову и увидел на лестнице Эмму Фрост. Она не боялась их, но в её глазах, пристально наблюдавших за ними, было больше, чем просто любопытство. Она ждала их. Её взгляд скользнул по лицу Чарльза, метнулся к Эрику. На тонких губах появилась презрительная усмешка. «Ты так хотел узнать, сколько нас на свободе, Ксавье. Гораздо больше, чем ты думаешь. Лэншерр — не тот, с кем стоит связываться. Сейчас самое время изменить свой выбор» Её ледяной голос в странном подобии ласки пробежался по его сознанию, убеждая принять нужное решение прямо сейчас. Выбрать правильную сторону. — Где Себастьян Шоу? — резкий голос Эрика заставил Чарльза очнуться. Эмма поморщилась. Её попытка гипноза провалилась. — Ты последний, с кем я буду это обсуждать, Эрик, — холодно ответила она. Взгляд Фрост снова не отпускал Ксавье. «Чарльз», — Эрик ограничился только именем, но он уловил всю просьбу целиком. Окажи мне последнюю услугу, раз уж ты вернулся, вот что хотел от него Эрик. «Что тебе нужно?» — Чарльз понял, что Фрост преследовала его с того момента в колонии. Ещё до того, как он встретил Эрика, он почувствовал её присутствие. Эмма выгнула бровь. «Мне? Ксавье, ты, видимо, не понял, во что влез. В твоих руках невероятной силы оружие, а ты всё ещё задаёшь глупые вопросы» Чарльз не понимал, а Эмма не собиралась объяснять. Кого из них на самом деле она искала? Чарльза, который отчаянно боялся попасться другому телепату? Или всё-таки Лэншерра, по странному стечению обстоятельств сбежавшего из тюрьмы и самостоятельно отыскавшего её? И сам ли Эрик сбежал оттуда? Но едва Чарльз попытался влезть в её подсознание, как наткнулся на знакомый непроницаемый щит. Кожа Эммы моментально превратилась в алмаз. Потрясающая броня, доведённая эволюцией до совершенства, была идеальной защитой, абсолютно непроницаемой для телепатии. С тихим мелодичным звоном её алмазные пальцы тронули висок. Она насмешливо улыбнулась. — Хватит! — Эрик не выдержал первым. Эмма вздрогнула, когда металлическая решётка лестничных перил ожила и обвила её горло, сдавливая до хруста безупречную гладкую кожу. «Эрик, стой!» — хотел остановить его Чарльз. Эмма знала намного больше, чем говорила. «Нет, Ксавье», — мгновенно отозвался он. Лэншерр готов был убить, по-другому он просто не умел. Он жил там, где не вели переговоры и не находили компромиссов. В колонии выживали сильнейшие, но это делало из них монстров. Эти условия создали для них люди и такие, как Чарльз — те, кто отсиживался в безопасности и делал всё, что говорили, только бы не оказаться по другую сторону. Эрик стиснул кулак, и решётка сжалась сильнее. По алмазной поверхности пошли трещины. — Азазель! — голос Эммы напомнил звук бьющегося стекла. Огненная вспышка принесла с собой едкий запах серы. Если бы Ксавье верил в демонов, он бы воочию убедился, что они существовали на самом деле. Но он был учёным, видел множество мутантов. Видел мутанта с внешностью зверя и мозгом гения, который мог решать в уме кубические уравнения, видел покрытую чешуей девушку, принимающую любой облик, видел изможденного, едва стоявшего на ногах мужчину, в припадке ярости превращающегося в неуязвимого беспощадного монстра. Этот демон был просто ещё одним порождением мутации. Секунда — Азазель возник перед Эриком, и его тяжелый клинок полоснул Лэншерра по рёбрам. Чарльз не был готов к такому, и всё что он успел, это пробить его ментальный щит, стоило демону коснуться Эрика. Азазель пошатнулся, в его голове Ксавье увидел, что тот хотел забрать Лэншерра, но телепатический удар отпугнул его. Ещё одна — и демон, оказавшись рядом с Эммой и, схватив её за руку, исчез в огненном сполохе. Эрик лежал на полу, зажимая рукой рану. Его трясло, на лбу у него выступили крупные капли пота, зубы были сведёны в болезненном оскале. Чарльз сжал его плечо, пытаясь перевернуть, но не смог даже сдвинуть с места. Ксавье коснулся его сознания, и его окатило беспощадным холодом и сковывающей болью, от которой выкручивало внутренности. Боль эта была не от раны. Очередной приступ, накативший на Эрика после того как он снова использовал свои силы.***
Чарльз разжёг огонь в камине, выкрутил отопление на максимум, но всё равно было холодно им обоим, потому что Ксавье продолжал держать телепатическую связь, не давая сознанию Эрика окончательно провалиться в пустоту. Лэншерра лихорадило, от озноба не спасало ни одеяло, ни огонь, ни виски, который Чарльз влил в него. Ксавье отыскал в своей домашней лаборатории медикаменты, промыл и обработал рану — она была неопасной, клинок только рассек кожу, но почти не задел мышцы, — взял у Эрика кровь, и только после этого, без сил упав в широкое кресло и закрыв глаза, он понял, насколько вымотался, пока вёз Эрика к себе. Старинный особняк, доставшийся ему в наследство, всегда был для Чарльза единственным местом, где он чувствовал себя в безопасности. За этими каменными стенами начинался другой мир, в котором Ксавье играл отведённую ему роль. Там он был обычным человеком, увлечённым учёным, занимающимся исследованиями способностей мутантов. Пока ему это удавалось, и никто из коллег, знакомых и фальшивых друзей не догадывался, что большую часть своей жизни Чарльз скрывал, кем он был на самом деле. Только благодаря счастливому стечению обстоятельств он не попался, как другие. Какой был шанс, что мутант с настолько незаметной, как телепатия, способностью родится в богатой семье? Что мать не пожелает отказаться от него и будет готова заплатить огромные деньги, чтобы подделать результаты анализов? И что, умирая в бреду белой горячки, она так и не расскажет даже сиделке, что постоянная тревога за сына и довела её до этого состояния? Почти никакого. За время работы в лаборатории Чарльзу попадались дети, которых сдали собственные родители, боявшиеся преследований. Не их вина, что они породили на свет монстра, убеждал себя каждый из них, подписывая нужные бумаги. Чарльз взглянул на Лэншерра. По странной иронии они поменялись местами, и теперь Ксавье наблюдал из кресла за тем, как Эрик засыпал. Можно было сколько угодно говорить, что Чарльз не по своей воле привёз его сюда. Стечение обстоятельств. Ему некуда было деваться. Но что мешало бросить Эрика там и уехать? Совесть? Благодарность? Ответственность? Можно было придумать ещё пять-шесть оправданий. Пара из них даже выглядела правдоподобно. Или всё-таки любопытство? Чарльз узнал слишком много и одновременно слишком мало. Эмма оставила после себя больше вопросов, чем ответов. Чарльз закрыл глаза. Ему нужно было поспать и отдохнуть от безумия, которое принёс в его жизнь Эрик. Хотя стоило признать самому себе — Чарльз уже начал привыкать.***
«Ни в коем случае не показывай, что ты умеешь. Ни в коем случае не открывайся перед ними. Прошу тебя» Слова матери, сказанные всего пару минут назад, бились в голове Эрика, он повторял их, как молитву, не сводя взгляда с обманчиво доброго и улыбчивого человека за столом напротив. Эрику было пятнадцать. Он сидел, стиснув пальцами край неудобного стула, все его чувства занимал постоянный пронизывающий страх — за себя, за мать, измученную и уставшую, как и он, не знавшую, что будет с ними дальше. — У меня к тебе предложение, — вкрадчиво начал Себастьян Шоу, разглядывая застывшего Эрика. Он вытащил из кармана прочную, хорошую цепочку из никеля и протянул её одному из солдат, ожидавших приказа. — У тебя будет выбор. Всё, что тебе понадобится, это разорвать её, — объяснил он. Если бы Эрик не видел пару минут назад, как Шоу самолично застрелил дрожащую девушку, он бы ему поверил, как поверил, когда впустил его в дом три дня назад. Себастьян был вежлив и учтив, представился работником социальной службы и поинтересовался, как жилось маленькой семье Эйзенхартов без отца, вовремя ли выплачивалось им пособие по потере кормильца, справлялся ли Эрик с учёбой и работой по вечерам, не замечал ли он за собой чего-нибудь странного. Когда Эди Эйзенхарт поняла, что в их гостиной сидел тот самый охотник на мутантов, которого она знала ещё под именем Клауса Шмидта, который и убил её мужа несколько лет назад в Германии, было уже поздно. Сегодня утром её и Эрика привезли сюда, в тесную комнату, обставленную старой мебелью времён Второй Мировой. — Если ты не успеешь, твоя мама умрёт, — подытожил Шоу. У Эрика перехватило дыхание от накатившей паники. Он вскочил на ноги в тот самый момент, когда солдат зашёл матери за спину и накинул цепь ей на горло. Себастьян Шоу и бледная девчонка, стоявшая у него за спиной, наблюдали за бессильными попытками Эрика защитить последнего близкого ему человека. Угроза смерти того, кто тебе дорог, была самой лучшей мотивацией — Шоу заимствовал этот метод из дневника одного нацистского полковника, работавшего при Освенциме. Эрик кричал от страха, пытаясь спасти мать, он отчаянно старался нащупать металл, отыскать среди звеньев самое непрочное и разорвать его, но у него не получалось. Страх лишил его способности трезво мыслить. Эди хрипела, отчаянно дёргаясь в удавке. «Ни в коем случае», — эхом звучали её слова в голове Эрика. Она с самого начала знала, за чем охотился Шоу, почему сначала его целью стал отец Эрика, а затем и он сам. Шоу искал металлокинетика уже несколько лет. Напав на след, он не собирался упускать его. «Пожалуйста, кто-нибудь», — отчаянно билось в голове Эрика. Со стены сорвалась картина в тяжёлой раме, железный шкаф за спиной солдата дёрнулся, выплевывая ящики с бумагами, и сшиб его с ног. Слишком поздно. Она уже не дышала. — Ты не успел, — покачал головой Шоу. — Эмма? Девчонка с готовностью вышла вперёд. Если бы Эрик замечал сейчас хоть что-нибудь, он бы увидел взгляд, опасливый и напряжённый, который Эмма бросила на Шоу, прежде чем её глаза вновь подёрнулись холодным равнодушием. «Не успел», — по кругу, снова и снова повторялось у него в голове. Эмма отмела прочь мечущиеся мысли Эрика, мешавшие ей сконцентрироваться, и последовательно перебрала каждый уголок его сознания. Это ощущение опустошения и чужих холодных прикосновений запомнились ему навсегда. — Не могу сказать точно. Нет, это просто телекинез. — Очень жаль, — разочарование в голосе Шоу было на редкость искренним. — Столько времени, и всё впустую. Этого — в колонию. Эмма, и у меня к тебе ещё одна просьба...***
Чарльз долго сидел в кресле, не двигаясь. Мутный свет раннего утра постепенно проникал в комнату. Слабо блестела на полу цепочка, которую Чарльз стащил со своей шеи и швырнул на паркет. Эрик по-прежнему спал и не знал, что Ксавье только что вскрыл самое страшное воспоминание и увидел то, что положило начало пути самоуничтожения, по которому Лэншерр двигался всю жизнь. Чарльз больше не мог спать. Стоило закрыть глаза, и он снова слышал в тишине задыхающийся хрип и глухой хруст сломанной шеи. Убийцами не рождались. Их создавали такие, как Шоу, обрекая искать своего творца всю жизнь. Чарльз убрал с пола грязные бинты, снова развёл в камине огонь, несколько раз обошёл дом, который вдруг показался ему незнакомым. Он словно вернулся после многолетнего отсутствия и бродил по покинутым годы назад коридорам и комнатам. Позавчера за завтраком он читал Керуака, и потрёпанная книга всё ещё лежала на столе вверх корешком. Чарльз надеялся вернуться к ней вечером, сразу после того, как отдаст в лабораторию пробы крови. Он поставил чашку с недопитым кофе в раковину и в этот самый момент почувствовал, как в гостиной очнулся Эрик. Лэншерр оглядывался, приподнявшись на диване, судорожно пытаясь понять, где он оказался. В его голове возник образ особняка на побережье Флориды, но тут же исчез, когда он заметил Чарльза. Взгляд Эрика быстро скользнул по рукам Ксавье, остановился на подносе, который тот нёс, переметнулся на лежавшую на полу цепочку. «Что происходит? Где мы?» — Это мой дом. Мы в Уэстчестере, на юге Нью-Йорка, — выбрав самый важный из вопросов, ответил Чарльз. — Ты в безопасности. Он поставил тяжёлый поднос с тарелкой супа на журнальный столик и придвинул его ближе к Эрику. Чарльз сам не готовил, этим занималась приходящая служанка — она убиралась в доме, оплачивала счета, привозила продукты и оставляла в холодильнике обед на несколько дней вперёд. Лэншерр враждебно следил за ним, но Чарльз видел, как тот несколько раз тяжело сглотнул, почувствовав запах еды. — Что дальше, Ксавье? — хрипло спросил он, с трудом отводя взгляд от тарелки. — Ешь, Эрик. Чарльз не знал, сколько ещё ему придется указывать, что делать. Лэншерр вёл себя так не из-за лишней скромности. Он был воспитан там, где никто не помогал безвозмездно, и сейчас он ждал, пока Чарльз назовёт свою цену. Прекрасно, Эрик. Жди. И ешь, наконец, иначе я заставлю тебя это сделать. Лэншерр медленно придвинул к себе поднос. Ложка чересчур громко звякнула о край тарелки, но Эрик не обратил внимания. Он торопливо глотал суп, удивительно бесшумно и аккуратно для того, кто привык есть на скорость. Голод отступал, Лэншерр наконец-то начал согреваться, и разлившееся по телу тепло, выгонявшее из костей холод, пустило приятную дрожь вдоль позвоночника. Мелкие волоски на загривке Эрика встали дыбом. «Хватит пялиться» — Что? — Чарльз сморгнул. — Я сказал, вон из моей головы, — Лэншерр бросил ложку в пустую тарелку и отодвинул от себя. Он помолчал, изучая Ксавье пытливым взглядом. — Так чего ты хочешь? Эрик прекрасно понимал, что его не собирались сдавать властям, но мотивы Чарльза оставались ему непонятны. Если тот привёз его сюда, раненного, рискуя в любой момент наткнуться на полицейский патруль, ему что-то было нужно. И сейчас Лэншерр в поисках ответа даже перебрал несколько видов тюремной валюты, которой отдавали долги в колонии. — Тебе нужно отдохнуть и набраться сил. — Перед чем? Господи, Эрик. Как тебе объяснить, что иногда не нужны причины, чтобы помогать? А в самом деле, Ксавье, перед чем? Что в итоге ты хочешь получить? Предложишь ему остаться и жить здесь? Попробуешь изучать его? — Я подобрал тебе кое-что из одежды, — он отвернулся и взял с кресла сложенный свитер. — Чарльз, — настойчиво повторил Эрик, игнорируя попытки обойти неудобную тему. Как же с тобой сложно, чёрт возьми. — Ты помог мне, а я помогаю тебе, — сдался Ксавье. — Я тебе не помогал. «Если это благотворительность, засунь эту одежду себе...» — Чёрт, Эрик, просто возьми и оденься! — разозлился Чарльз и тут же одёрнул себя. Но вместо ответного всплеска гнева Лэншерр внезапно успокоился. Он забрал из рук Ксавье свитер и надел, скрывая под ним бинты и шрамы. Почти впору, только в плечах узко. — Мне нужно идти. Чарльз встал у него на пути, когда Эрик поднялся на ноги. — Сейчас? — У меня мало времени. — Эрик, я могу помочь тебе, — упрямо убеждал он, преградив Лэншерру дорогу. Тот смотрел на него без прежней враждебности, но взгляд снова стал жестким и настороженным. Иллюзия покоя мгновенно улетучилась. — Я это уже слышал. «И помню, к чему привели твои последние обещания» Чарльз уязвлённо сжал зубы. — Ты ранен, — «ты умираешь», — хотел сказать Ксавье, но сдержался. Не стоило напоминать ему о том, что он и так знал. — Я могу попробовать... — Мне не нужна сиделка, — отрезал Эрик. Тебе нужна цепь и намордник, Лэншерр. Эрик сделал шаг, ещё один, а следующий уже не смог. — Отпусти, — сдержанно потребовал он, глядя на собственные ноги. Странное ощущение, когда твоё тело перестает тебя слушать, да? Телепатия не ограничивалась чтением мыслей и внушением. Этот невероятно простой, но действенный способ Чарльз испытывал всего второй раз в жизни. Мозг посылал импульсы, однако те просто не доходили до мышц. Эрик пытался сделать шаг, он чувствовал своё тело, крепко стоял на ногах, но не мог пошевелиться. — Ради твоего же блага, — предельно осторожно начал Чарльз. Нужно было держаться на расстоянии, но он подошёл к Лэншерру совсем близко. Злые яркие глаза перехватили его взгляд. — Ты всё так оправдываешь, Ксавье? Эрик дёрнулся снова, но Чарльз удержал. Он почувствовал, как внутри у Лэншерра что-то надломилось. Везде, где бы тот ни был, его удерживали силой, направляли, вели. В тюрьме это были наручники и контроллеры, которые мутантам надевали, пока система проходила тестирование. С Чарльзом было труднее, с ним Эрик не мог отследить момент, когда тот снова пытался им управлять. А Шоу... Шоу. Конечно. — Я знаю, зачем ты его ищешь. — Убирайся из моей головы, — процедил Лэншерр. Ты один, Эрик. Ты никому не веришь. Дай мне шанс. — Я видел, что он сделал. С твоей матерью, с... Показалось, что комната вокруг него колыхнулась, стены сжались и разошлись. Но это почувствовал только Эрик, а Чарльза лишь захлестнуло этой бурей, сбило волной с берега и затянуло в самую глубину его ощущений. — Эрик, нет! — но Чарльз не успел его остановить. Весь металл в комнате пришёл в движение, подчиняясь его силе. Несколько тяжёлых статуэток разбили стеклянные дверцы серванта, со стола слетели ножницы. Старинное зеркало в бронзовой раме лопнуло, и осколки, царапая паркет, потянулись следом, потому что под стеклом был тончайший слой серебра. «Стой», — приказал Ксавье. Обломок рамы с застрявшим осколком рассёк штанину на бедре Чарльза, ножницы, промахнувшись всего на пару миллиметров, оцарапали ему щёку и воткнулись в спинку кресла. «Отпусти» Прямо за спиной со звоном рухнул тяжёлый письменный набор. Нож для бумаг прокатился по паркету. Один за другим под ноги осыпались осколки зеркала. Лэншерр смотрел на них, его пальцы сжались в тщетной попытке сдвинуть хотя бы один. Способности Эрика никогда не подводили его, что бы с ним ни делали. Но только что Чарльз доказал, что даже его металлокинез поддавался чужому контролю. Эрик больше ничего не мог сделать. Он замер, и Чарльз уловил в его подсознании то, что угадывалось там с самого начала. Эрик ждал, что после провалившейся попытки последует наказание. На этот раз Чарльз выиграл, и право сильного перешло к нему. Ты ненормальный, Эрик. Чарльз протянул руку и коснулся плеча Лэншерра, чувствуя взвинченное напряжение в его теле. Все мышцы были словно натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Эрик медленно сглотнул, унимая прокатившуюся по телу судорогу. — Успокой своё сознание, — бросил Чарльз, отпуская контроль. Он окинул взглядом развороченную комнату, стирая кровь со щеки, и наконец отделил свои мысли от мечущихся эмоций Лэншерра, аккуратно закрывая телепатический контакт. Он не боялся, что Эрик ударит в спину. Не посмеет. По крайней мере, в ближайшее время. — Я сделал для тебя достаточно, друг мой. И заслужил, чтобы ты был честен со мной. — Ты мне не друг, Ксавье, — мгновенно отозвался Лэншерр. — И никогда не будешь. Эрик с готовностью встретил его взгляд — честно, откровенно, не прячась. Это Чарльз вообразил его своим другом. Он решил, что сможет силой удержать его рядом, но, по сути, врал сам себе. Не он был нужен Эрику, а Эрик ему. Лэншерр был один, но за его спиной стояли сотни подобных ему. Он не отрицал того, кем был на самом деле, и готов был сражаться за это. Мучительная тоска, которую Ксавье пытался приписать Эрику, на самом деле принадлежала ему самому. Нужно было принять это. Обдумать, найти свои ошибки и больше их не повторять. Но Чарльз не смог. Он слишком долго находился рядом с Эриком и заразился его чувствами. — Тогда убирайся из моего дома, Лэншерр. Эрик отступил, и осколки хрустнули под его ногами. Чарльз смотрел ему вслед, на его жёсткую выпрямленную спину, широко расправленные плечи, и когда Лэншерр скрылся из виду, он закрыл глаза, следуя за его удаляющимися мыслями. В них не было ничего, кроме заблуждения о доверии, которое Чарльз так хотел от него получить. Но, получив, сам разрушил всё до основания.