Путешествие в Арамин

— Завтра я не смогу прийти, Чимини, — вернувшись в пентхаус, говорит Юнги, сразу замечая, что улыбка больше не сияет на лице омеги. — У меня много дел. И обещаю, что узнаю про свадебную церемонию. Не грусти, прошу тебя, — улыбаясь, альфа поднимает лицо Чимина за подбородок. — Твои прекрасные глаза не должны тонуть в пучинах печали, маленький. Омега тут же вспыхивает румянцем, пытаясь отвести взгляд и отвернуть голову. — На завтра я приготовил тебе подарок, — продолжает смотреть прямо в глаза, — и даже не думай от него отказываться. Иначе я буду зол, — предупреждает альфа. — Но, хён, ты и так слишком много сделал для меня, — прикрыв глаза, потому что так и не удалось убежать от проникновенного взгляда. — Чимини, ты мой гость, — Юнги продолжает смотреть в упор. — Хорошо, — открывает глаза Чим, смотря в ответ. — Вот и прекрасно. Они вместе ужинают и альфа уходит. Несмотря на просьбу старшего, омега всё же грустит. Осталось всего несколько дней и он вернётся в свою страну. А такой необходимый сейчас альфа не может быть рядом. — Хорошо, что Кёнсу-хён со мной, — проговаривает в темноту Чим, и непрошенные слезинки скатываются по щекам. Пак засыпает сном без сновидений. Внутри какая-то слабость и пустота. Утром же всё меняется, когда Кёнсу будит его, позвав завтракать. Новый день в Арамин наполняет сердце и душу омеги новыми красками, ароматами и впечатлениями. — Тебе же Юнги сказал про подарок? — спрашивает старший омега. — Хён, ты же был на кухне и всё слышал, — улыбается Чим. — Ну, я напоминаю, а то вдруг ты за ночь забыл, — игриво улыбается в ответ Кёнсу. — Поэтому, — он делает паузу, — собирайся и пошли. — Куда? — Ну, так скажем, за подарком, — продолжает как-то хитро улыбаться старший. Омеги быстро собираются и выходят из дома. — Хён, ну скажи, — всю дорогу канючит Чимин. — Вот придём и увидишь, — не сдаётся Кёнсу. Старший берёт за руку хныкающего младшего и тянет его за собой по улице. Пройдя несколько кварталов, они доходят до какого-то здания, огороженного высокой кованой оградой. У дверей их встречает омега в арбоке, который, завидев их, кланяется. — Доброе утро! Господа желают посетить наш центр? — Мы записаны на… — Кёнсу смотрит на свои часы, — десять часов. Пак плюс один, — при этих словах омега в дверях слегка вздрагивает. — Мы ждали вас, — кланяется тот. — Я провожу. — Хён, что это за центр? — интересуется Чим. — Пойдём, — закатывая глаза, говорит Кёнсу. Внутри здания какой-то особый климат. Здесь приятно пахнет, в воздухе витают запахи трав и цветов, проскальзывают нотки мёда и ароматических масел. Можно было подумать, что это запахи омег, снующих туда-сюда, но нет — это немного другие ароматы. Омеги идут за сопровождающим, который открывает перед ними какую-то дверь. — Тут вы сможете переодеться, — кланяясь, объясняет он. — Я буду ждать вас за дверью. — Давай, Чимини, раздевайся, — начиная снимать с себя вещи, говорит старший, после того, как дверь закрылась. — Это ещё зачем? — возмущённо спрашивает Пак. — О, Всевышний, — снова закатывает глаза Кёнсу. — Сними свои вещи и надень этот халат, — он показывает на белую махровую вещь, аккуратно сложенную на стуле. — Пойдём отдохнём, расслабимся. — Хён, мне нельзя. Я всё ещё на подавителях, — напоминает Пак. — Они исключат некоторые процедуры. Их предупредили, что ты течный. — Хён, я знаю, что ты плохого мне не желаешь, но это всё меня напрягает. Как мне ходить, если с меня течёт? — Да ты успокойся уже. — Куда мы пришли? — Это обычный SPA-центр, вредное солнышко. — Так бы сразу и сказал, — тут же начинает раздеваться Чим. — Правда я ни разу не был в таких местах. — Вот и наслаждайся, расслабься и отдохни. Уже в халатах омеги выходят из комнаты, замечая ожидающего их омегу. Служащий кланяется и показывает следовать за ним. Поднявшись на второй этаж и пройдя по коридору, омеги входят в большое помещение и видят ровную гладь воды. — Бассейн в полном вашем распоряжении, — вновь кланяется омега. — Как насладитесь, я сопровожу вас дальше, — он ещё раз кланяется и уходит, выходя за дверь. — Поплаваем? — выгибает бровь Кёнсу, с вызовом развязывая пояс халата. — Голые? — ошарашенно смотрит Чим. — А ты меня стесняешься? Я почти все три дня сам переодевал тебя. Я всё видел, — скинув халат, старший разворачивается и, покачивая стройными бёдрами, без тени смущения спускается в воду. — Тебя — нет, — мнётся Пак, — ну только чуть-чуть. А вдруг кто-то чужой зайдёт? — Этот бассейн только для нас. Кёнсу, улыбаясь, отталкивается от борта и отплывает от него. — Не бойся, Чимини, тут не глубоко, посмотри, — вспомнив страх младшего, омега встаёт в полный рост, вода достаёт до его груди. — Это же не спортивный бассейн, тут можно релаксировать. Убедившись в безопасности, Чим быстро скидывает халат и с разбегу плюхается в воду, поднимая волну брызг, обнося ими всего старшего. — Ах ты маленький хулиган, — смеётся старший. Омеги, хохоча и резвясь, ещё долго находятся в воде, пока им не надоедает. — Хён, надо идти дальше, а то время закончится и мы не успеем всё пройти. Я так и не узнаю, что тут есть, — подгоняет старшего Пак. — У нас целый день. Время не ограничено. — Ого! — огорошен омега. Дальше омеги посещают хамам — баню, где накачанные беты нежно окутывают их тела пушистой мыльной пеной, делая лёгкий массаж при этом. Чим в очередной раз переживал, что придётся предстать во всей красе перед чужими людьми. Но тут им выдают специальные полотенца, чтобы прикрыть свои прелести от посторонних глаз. Распаренные и разнеженные они попадают в руки к массажистам, которые доводят их тела до полного расслабления. Почти в полудрёме им делают маски на лицо и наносят какие-то составы на тело, руки и ноги. Чимин приходит в себя, когда восковая полоска с болью отрывается с ноги, вырывая мелкие, незаметные глазу волоски. — Ай! — вскрикивает омега, хватаясь за пострадавшую конечность. Слёзы непроизвольно выступают на глазах. — Простите, господин. Я причинил вам боль, — кланяясь, извиняется омега, проводивший депиляцию. — Вас же предупреждали, что он чрезвычайно чувствителен сейчас, — Кёнсу грозовой тучей надвигается с другой стороны комнаты. Чимин хватает его за руку, останавливая. — Я просто ни разу не делал так, — притянув к себе старшего, шепчет Чим, кивая на восковые полоски. — Понятно, — вздыхает Кёнсу. — Господин сможет потерпеть ещё немного? — тихо спрашивает растерянный и напуганный работник. — Будь с ним аккуратней и нежнее, — строго требует Кёнсу. — Я постараюсь, господин. Работник долго греет полоски, потирая между ладонями, затем дрожащими ладонями гладит ножку омеги, куда уже приклеил депилирующую полосу. Омега поднимает глаза на клиента, как бы спрашивая разрешения и, увидев медленный кивок, профессиональным движением отрывает полосу. Чимин не издал ни одного звука, только с силой сжал руку Кёнсу. Так проходит ещё несколько болезненных минут, пока работник не заканчивает процедуру, увлажняя кожу кремом в самом конце. — Вы очень смелый, — подбадривает он Чимина, — и терпеливый. Извините, что причинил вам боль. — Спасибо, — шепчет Пак, поглядывая на свои практически блестящие ножки. — Пойдём дальше, — зовёт за собой Кёнсу. — Как? Что-то есть ещё? — Ещё много чего, — смеётся старший. — Но это не больно. — Надеюсь, — бубнит под нос Чим. В SPA-центре омеги проводят весь день. Все процедуры приносили лишь удовольствие и боль от депиляции Чим быстро забывает. Всё заканчивается тем, что старший и младший, сидя в своей комнате, там, где они первый раз переодевались, распивали ароматный зеленый чай. — Спасибо, хён, — устало улыбается Пак. — Я никогда не был на таких процедурах. Нет-нет, я, конечно, ухаживал за собой, но сам без всяких салонов и центров. Теперь я буду знать, каково это, — Чим начинает клевать носом, сонно моргая глазами. — О, кто-то уже засыпает, — приподнимает голову младшего. — Вовсе нет, — промаргивается Пак, отгоняя дрёму, но хватает этого не на долго. И его глаза снова начинают слипаться. — Всё, идём домой. Я уже вызвал такси, — Кёнсу подхватывает младшего за талию и помогает встать, а потом ведёт его на улицу немного подышать, проветрить голову. Такси уже ждало их у здания центра. А дальше Паку едва хватает сил дойти до кровати, на которую он падает, мгновенно засыпая.

***

— Чимини, солнышко, вставай, уже пора, — поглаживая младшего по руке, будит его Кёнсу. — А то всё проспишь. — Уже встаю, — сильнее утыкаясь в подушку, туда же говорит Чим. — Я вижу, — смеётся старший, начиная тормошить Пака. — Хён, ты разве не видишь, что я уже встал, — так же в подушку хнычет Чим. — Вон он я, пошёл в ванную, — омега показывает в сторону дверей ванны. Кёнсу ещё громче смеётся, следя за пальчиком младшего. — Давай-давай, поднимай свою очаровательную попку, — старший хлопает по мягкому месту, скрытому простынью. Это возымело больший эффект и Чим, перевернувшись на спину, смотрит на старшего. — Вставай, у нас много дел, — омега подталкивает младшего из кровати. — Умывайся, душ можешь не принимать, вчера намылся, — продолжает смеяться старший. Чимин медленно идёт туда, куда был отправлен и долго не появляется обратно. — Ты там уснул, солнышко? — весело спрашивает Кёнсу. — Хён, ты меня очень расслабил вчера на этих SPA процедурах, — лениво открывая дверь и возвращаясь в комнату. — Давай я накормлю тебя, тогда сразу появятся силы, — предлагает старший. — Хорошо. Пак, завтракая, медленно пережёвывает пищу. В этот момент послышался звонок с ресепшена дома. Младший удивлённо поднимает глаза. — Кушай, я спрошу, что там нужно, — отвлёкшись на еду, Чим и не замечает, что открывается и снова закрывается дверь квартиры. — Доел? — Кёнсу возвращается на кухню. — Уже да, — отодвигая пустую тарелку, Пак встаёт и идёт мыть её. — Какие планы на сегодня, хён? — падая обратно на кровать, спрашивает младший. — Надень вот это и поедем, — входя в комнату следом за ним, говорит Кёнсу. — Что это? — как только Пак открывает прикрытые до этого глаза, сразу соскакивает. — Что это? — повторяет он уже с другой интонацией, показывая на арбок, висящий на вешалке. — Это принёс курьер, — объясняет старший. — Там была ещё записка. Это от Юнги. Он написал тебе надеть арбок и явиться к полудню на ту улицу, где проходил Душ специй. — Он тако-о-ой, — захлёбывается в восторге Чим. — Он такой, что я даже прикоснуться к нему боюсь, не то чтобы надеть. — И всё же надо надеть. Я помогу. Но прежде чем надеть на омегу чудесный арбок, Кёнсу делает ему лёгкий макияж. — Но зачем? — хнычет младший, не понимая. — Ты хочешь выглядеть бледным в роскошном наряде? Конечно же нет, — сам же отвечает Кёнсу. — Хён, может ещё и бельё красивое надеть, раз наряд такой невозможно красивый? — смеётся Пак. — Сиди смирно, — ругает его старший, продолжая наносить макияж. — И было бы неплохо, — тут же добавляет он. Чим в ответ хихикает. — Вот эти надень, — достаёт кружевные трусики из шкафа. — А, — Чимин, открыв рот, смотрит то на шкаф, то на руку Кёнсу, протягивающую изящную вещицу. — О, Боже, откуда они там? — Меньше разговоров. Снимай свои, — омега показывает на тело младшего в районе бёдер, — и надевай эту прелесть, — протягивает белое кружево. — Ну, хён, — хнычет Пак, надувая губы. — О, время уже одиннадцать. Не успеешь, не попадёшь туда, куда позвали. И не узнаешь, зачем звал Юнги. Чим аж подпрыгивает и одним движением сдёргивает своё нижнее бельё, выхватывая кружевное и в прыжке натягивает его. — Как на тебя сшиты, — любуется Кёнсу. — Не смотри, хён. Я смущаюсь, — показывает старшему язык. — Невинная овечка, — смеётся старший, — теперь давай надевать эту драгоценность, — показывая на арбок, предлагает Кёнсу. — Я всё ещё не понимаю — зачем? — Хватит задавать вопросы, Чимини. Вот так, — старший помогает надеть наряд. Арбок теперь на младшем омеге. — Белый тебе однозначно идёт, — делает вывод, оглядывая Пака со всех сторон. — Он выгодно выделяет твою золотистую кожу. А эти вышитые голубым цветы под цвет твоих глазок. Ой, вот только не надо меня благодарить, — машет рукой Кёнсу. — Даже и не думал, — играет бровями Чим. — Осталась прическа, — продолжает старший. Через несколько минут всё было готово. Образ завершала серьга с сапфиром и бриллиантами, вновь вдетая в ухо, и сандалии из белой натуральной кожи, изящно обхватившие маленькие ступни омеги. — Ты точно принц из сказочной страны! — сложив в восхищении руки, восторженно восклицает Кёнсу. — Надеюсь это всё не зря. И я не буду выглядеть нелепо в каком-нибудь ресторане. — Ты прекрасен! Пошли, иначе опоздаем. У подъезда омег ждал белый лимузин. — Блин, а это зачем? — останавливается в ступоре Пак. — Да что ж у тебя сегодня урожай на вопросы. Садись. Дверь авто им открывает водитель в чёрном костюме и белых перчатках. — Хён, если что — ответственность на тебе, — тычет в старшего омега. — Ты такой Чимини, Чимини, — смеётся Кёнсу. — Хорошо, беру всю ответственность на себя. Только объясни, вот зачем ты взял свою сумочку? — Я без неё никуда, — поглаживая свою вещь, улыбается Пак. — Без неё я не я. — Она немного портит твой образ. — Всё равно. Лимузин тормозит у улицы Пияцы, возле какого-то здания, и водитель помогает омегам выйти. — Господа, прошу пройти в эту комнату, — приглашает приехавших одетый в национальную одежду Арамина омега. Кёнсу и Чимин входят в небольшую комнату, в которой есть диван, большое зеркало, столик со множеством косметических средств на нём. — Это снова какой-то центр? Теперь какой-то косметический? Зачем тогда дома красились? — рассматривая косметику, беря разные булыточки, баночки и другое в руки. — Так, сиди тут, а я пойду всё узнаю, — грозит пальцем Кёнсу. — Что-то сам не понимаю ничего, — старший выходит через двери, ведущие вовнутрь здания. От нечего делать Чимин продолжает ходить по комнате, изучая всё ту же косметику и выглядывая через окно на улицу. — Где же Кёнсу-хён? Пак решает пойти туда, куда ушёл старший, но взявшись за ручку двери, чувствует, что она начинает открываться. — О, Чимини, я что слишком долго? Соскучился? — Ты долго ходил, хён, — Пак возвращается, присаживаясь на диван. — Что ты выяснил? — Ты же хотел побывать на свадьбе? — присаживаясь рядом, спрашивает старший. — Ну да. — Так вот, Юнги узнал, что в нашей стране есть такая услуга как вступление в брак, — у Чима от удивления брови полезли на лоб. — Такое же есть в Америке, в Лас-Вегасе. Это типа пробного брака. Только у нас всё немного по-другому. Ты просто посмотришь церемонию изнутри. А самый лучший обзор — это участие. — Хён, но в Вегасе приходят парочками, — возражает Чим. — А я-то один. Ты же видишь? Или я кого-то не заметил? — омега вертит головой, смотря в обе стороны. — Нет никого. — Юнги сказал, что решил этот вопрос, — отрезает Кёнсу. — Ну что, я ответил на все твои вопросы? — младший неуверенно кивает. — И что решил? — Я… я приму участие в церемонии, — накрывая глаза ладошками, на выдохе отвечает Пак. — Надеюсь, я не опозорюсь. Кёнсу поправляет младшему причёску и макияж. Промакивает носовым платком его лоб и под носом, где от волнения выступили капельки пота. — Жених готов? В комнату входит высокий альфа. Очень высокий. Такой, что младшему приходится задирать голову. Что он и делает, открывая рот, поражаясь росту вошедшего человека. — Готов, — отвечает на вопрос Кёнсу. — Хорошо, тогда идём, — улыбнувшись, говорит альфа. — Уже всё готово, ждём только вас. Чимин отвисает, понимая, что залип. — Я буду сопровождать жениха до алтаря. Альфа протягивает руку и, взяв ладонь омеги в свою, делает так, что Чим берёт его под руку. — Чимин, ты точно готов? — вдруг спрашивает Кёнсу, заставив пару остановиться прямо около дверей. — Всё хорошо, хён, — улыбается Чим. — Ты же будешь смотреть? — Солнышко, я просто не могу это пропустить. — Мне даже интересно, кого подобрал Юнги-хён на роль моего жениха, — хихикает он, посмотрев на альфу рядом. Тот толкает дверь, открывая её. Начинает звучать тихая музыка. Помещение, открывшееся перед глазами омеги, украшено белыми цветами. Здесь благородные лилии сочетались с запашистыми пышными пионами и со скромными, но весёлыми ромашками. Пак идёт, осматриваясь и поражаясь роскоши убранства. Альфа ведёт Чимина по дорожке между рядами скамеек, на которых сидят люди в арбоках самых разных расцветок, рассматривающие его. Омега действительно выглядел, как маленький принц из сказки. Когда пара подошла к алтарю, сопровождающий альфа освобождает ручку Чима, передавая её стоящему альфе. — Береги его, — тихо говорит он и отходит в сторону. Пак поднимает глаза, переводя взгляд к своей руке и следуя по ней, видя как ладонь надежно и бережно держится большой ладонью, проследив дальше омега смотрит в лицо, узнавая Юнги. Альфа одет в дорогой чёрный арбок, на пальцах надеты драгоценные перстни с большими камнями. — Ого! — удивлённо восклицает младший. — Спасибо, Юнги-хён, что помогаешь мне прямо сейчас, — слегка наклонившись к альфе, шепчет Чимин. — Лучшего жениха, чем ты, я и представить себе не мог, — Юнги улыбается в ответ. — А кто все эти люди? — омега немного кивает в сторону скамеек. — Это приглашённые, — спокойно отвечает альфа. — Приглашённые актёры? — улыбается омега, видя вновь улыбку в ответ. — Сегодня мы собрались объединить две жизни в одну, — Пак поворачивается на голос, замечая служителя. — Перед лицом всевышнего и по его велению две души нашли друг друга в нашем грешном мире. Спрашиваю у всех присутствующих имеются ли у кого-то причины, по которым эти двое не могут быть вместе? Говорите сейчас или молчите до скончания своих дней. Чим, улыбаясь, оглядывает всех сидящих, но все молчат, не возражая. Он также видит Кёнсу, волнительно сжимающего в своих руках платок и кусающего губы. — Согласен ли ты, Чимин, взять в мужья Юнги? Быть с ним в богатстве и бедности, в болезни и здравии? — Да! — с кивком соглашается омега. — Согласен ли ты, Юнги взять в мужья Чимина? Быть с ним в богатстве и бедности, в болезни и здравии? — Да! — хриплым голосом отвечает альфа. — Обменяйтесь кольцами, — продолжает служитель. Тут омега начинает переживать, ведь он точно не готовил кольцо. И что теперь? Всё-таки он опозорился. Щёки Пака покрываются румянцем. Но ситуация, кажется, под контролем, потому что к ним подходит маленький альфа, держа на серебряном подносе кольца. Юнги берёт одно, уверенно надевая его на маленький пальчик омеги. — Беру тебя в мужья. Обещаю защищать и беречь от невзгод. Любить и быть верным. Настала очередь омеги. Он дрожащими руками берёт второе кольцо, боясь уронить. — Бе-беру тебя в мужья, — голос дрожит, как и руки, — обещаю хранить очаг, соблюдать обычаи, любить и быть верным. — Объявляю вам мужем и мужем, — заключает служащий. — Можете поцеловать друг-друга. Чимин смущается во второй раз, но снова его спасают, на этот раз Юнги, который целует его в щёку и омега делает то же самое в ответ. Все начинают хлопать и выкрикивать слова поздравления. Юнги берёт Чимина за руку, переплетая пальцы и ведёт его обратно по той же дорожке между скамьями. Огромная двустворчатая дверь открывается, выпуская пару на улицу. Там их встречают множество людей, тоже приглашённые, как назвал их Юнги, они обсыпают их лепестками роз и рисом. Пара садится в лимузин, на котором приехал до этого омега. — Фух, — выдыхает омега. — Это было так красиво и волнительно, — делится впечатлениями он. — Сейчас едем домой? Ты останешься у нас? И где Кёнсу-хён? — Это ещё не всё, Чимини, — крепче сжимая ладошку омеги, говорит Юнги. — Прошла лишь первая часть в традициях остального мира. Дальше будет по-арамински. Кёнсу приедет позже. — Что? — Ты боишься? — Меня пугает неизвестность. — Вот и узнаешь, — улыбается Юнги. — Вообще не успокоил, муженёк, — смеётся Чим. Альфа хмыкает в ответ. — Мы далеко едем, — подмечает Чим. — Да. Араминская свадьба проводится по-другому, в других условиях. Наконец лимузин останавливается у ворот роскошного дома. — Это больше похоже на дворец, — восторгается омега, разглядывая здание. Пара проходит через парадный вход, где их снова встречают приглашённые гости. Маленький омега несёт корзину с лепестками разных цветов, начиная разбрасывать их перед Чимином и Юнги. — Хён, он такой крошечный, — пищит от умиления Пак. — У тебя тоже такой будет, — поглаживая большим пальцем ладонь младшего, отвечает альфа, вызывая у него смущение. Юнги ведёт Чимина в самый центр огромного зала, останавливаясь там. Вокруг них начинает ходить какой-то мужчина необычно одетый, для глаз Чимина. Он очень тихо напевает что-то и обрызгивает их благовониями. Завершив непонятный омеге ритуал, мужчина кланяется паре и отходит в сторону, как бы освобождая проход. Юнги обвивает рукой талию омеги и ведёт его вглубь залы. В конце установлен своего рода постамент (возвышение), на котором стоит стол и стулья за ним. Пара садится на них. В зале появляется множество слуг, расставляющих различные блюда на стол перед женихами и на другие столы, стоящие вдоль стен. В одно мгновение зал заполняет ещё больше народу. Здесь и музыканты, играющие на разных струнных и духовых инструментах, которые можно видеть только на востоке. Глубокие, раскатистые звуки барабанов отбивают ритм. Танцовщики заполонили свободную середину помещения, выделывая невообразимые «Па» своими телами. Звон монист тонко переплетается со звуками музыки. Чимин как завороженный наблюдает за разворачивающимся действием. Иногда хлопая в ладоши. Звонкий смех омеги разносится, теряясь в высоких сводах. Танцовщики разбегаются в стороны и между ними проходят несколько человек, пронося явно тяжёлые сундуки. Их ставят у подножия возвышения, перед столом Чимина и Юнги и открывают. Рот омеги ещё долго будет открыт. Содержимое сундуков переливается белым, зелёным, красным, синим и другими цветами. Такого разнообразия украшений и камней Пак не видел ни разу в жизни. — Это всё настоящее? И куда так много? Или… — Чим задумывается, — Это же всё представление, значит и драгоценности ненастоящие. Точно, — он подтверждает свои же слова, поднимая вверх указательный палец. Дальше омега продолжает веселиться, наслаждаясь представлением. — Маленький, почему ты ничего не кушаешь? — наклоняется Юнги к Чимину. — Знаешь же, что меня расстраивает это. Прошло уже много часов, а ты ничего не ел. — Ты тоже, хён, — парирует Чим. Пак тянется за мясом на блюде, стоящем на столе не так далеко. — Вот молодец! — хвалит альфа действия младшего. Но Чим подхватив кусочек, подносит его к губам старшего. — Скажи «Ам»! Юнги открывает рот, ловя мясо губами. Чимин довольно улыбается. Альфа решает не отставать и проделывает такие же действия, кормя омегу. Веселье идёт полным ходом. Одна мелодия сменяется другой, наряды танцовщиков меняют цвета, а их тела всё больше блестят от мерцающего крема. Темп музыки и танцев ускоряется всё быстрее. Перед глазами Чимина всё мелькает, пестрит сливаясь. Очертания предметов расплываются, а голова слегка кружится. — Молодым пора уединиться, — слышится среди какофонии звуков чей-то чёткий громкий голос. Юнги помогает омеге встать и, придерживая его за талию, уводит от этого круговорота красок, танцев и музыки. Чем дальше они отходили от зала, тем тише становились звуки. Но голова кружиться не перестаёт. Тяжёлые дубовые двери распахиваются слугами, впуская альфу и омегу в комнату. Роскошный персидский ковер до того мягкий, что даже в сандалиях ноги утопают в нём. Небольшой низкий столик, на котором стоят несколько блюд с фруктами, привлекал внимание едва заметным приятным ароматом дыни и аппетитных персиков. По всей комнате расставлены свечи, источающие дурманящий голову запах. И без этого утомленный и перегруженный за день разум отключается, расслабляя тело и высвобождая скрытые чувства. Альфа разворачивает омегу к себе лицом, заглядывая в его глаза. Голубые очи темнеют от эмоций и в них загораются звёзды, как в драгоценных сапфирах Арамина. От чего чёрные агатовые радужки альфы подёрнулись поволокой. Юнги обхватывает лицо омеги руками, поглаживая щёки большими пальцами. — Маленький, ты такой невообразимо красивый. Ты так прекрасно выглядел весь день. Хочу видеть тебя, ласкать тебя, любить тебя, — нашёптывает Юнги, приближаясь с каждым словом всё ближе к губам младшего. Чимин первый подаётся вперёд, натыкаясь своими губами на альфьи, неумело чмокая их. Тогда альфа притягивает его к себе ещё сильней, втягивая в более длительный мокрый поцелуй, раздвигая языком сомкнутые пухлые губы, проникая меж них в горячую полость рта омеги. — Ах, — стон в поцелуй резко возвращает остатки затуманенного разума. Пак отскакивает от альфы, выбираясь из его хватки. — М-мы же можем вернуться домой? — бегая глазами по полу в разные стороны. — Уже же закончилось всё. — Уверен? — подходя со спины и снова обнимая омегу, обжигающе шепчет ему на ухо Юнги. Рука альфы движется вверх по бедру Пака, приподнимая длинный арбок. — Что ты делаешь, Юнги-хён? — на выдохе говорит Чим, откидывая голову на плечо позади стоящего. Концентрация, испаряемых свечами благовоний, увеличивается, окончательно отключая здравый смысл. — Я не сделаю тебе больно, — всё также шепчет альфа. — И нам нужно завершить обряд. Ты позволишь мне? — поглаживая бедро, спрашивает он. — Да-а-а-а, — вновь непроизвольно вырывается стон вместо простого ответа. — Ты такой чувствительный, мой маленький. Юнги, медленными шагами продолжая распалять омегу поглаживаниями, доводит их до огромной кровати под балдахином. — Я помогу тебе. Альфа снимает арбок с дрожащего тела, открывая обзор на бархатную, золотистую кожу. — Невероятный, — проводит по рукам омеги кончиками пальцев, следом замечая выступающие мурашки, бегущие вслед за прикосновениями. — Ю-Юнги-хён, — дрожащим как и тело голосом зовёт Чим. — Всё хорошо, Чимини. Положив на мягкую перину обнажённого омегу, альфа берётся за свою одежду, снимая. — Т-ты как лунный свет, — оглядывая белоснежную кожу Юнги, шепчет Пак. — А ты как полуденное солнце и такой же горячий, — нависая над Чимином, прямо в губы говорит альфа. Юнги опускается, опираясь локтями на постель и целует, обозначая линию челюсти, прикусывает проколотую мочку, погружая в рот серьгу и, снова добравшись до мочки, посасывает её. Чимина гнёт от ощущений, заставляя выгибаться навстречу альфе. А тот, выпустив украшение, покрывает поцелуями шею омеги. Пак постанывает от каждого поцелуя, мокрые дорожки от которых уже переходят на грудь. — Хён, — зарываясь пальчиками в смоляные пряди альфы. — Да, мой маленький? — слышен стон, вырвавшийся из тяжело вздымаемой груди. — Хён, — повторяет младший, почувствовав поглаживания бёдер в районе ягодиц. Альфа, всё ниже спускаясь поцелуями, цепляет нежное кружево руками, начиная стягивать его вниз. — Хён, — снова слышится выдых младшего. Живот Чимина дёргается и втягивается сильнее, когда губы альфы коснулись и его. Кружево медленно спускается по ногам, альфа отрывается, прекращая целовать и сгибает по очереди ножки омеги, окончательно высвобождая их из пут нижнего белья. Поцелуи возобновляются, начинаясь со стоп и поднимаясь по голеням к внутренней стороне бёдер. — Ч-что это? — спрашивает Чим, видя, как альфа что-то льёт себе на пальцы из кувшинчика, стоявшего около кровати. — Мне нужно тебя подготовить, чтобы ты смог принять меня, — объясняет Юнги. — Не хочу, чтобы моему мальчику было больно. Это конопляное масло и возможную боль уберёт, и проникновение будет легче. Скользкие кончики пальцев оглаживают складочки вокруг сфинктера, следом начиная касаться и его самого. Поцелуи не перестают будоражить, отвлекая от проникновения пальцев, начинающих растягивать и оглаживать внутренние стеночки. Масло и правда помогает, и растяжка почти не причиняет боли, лишь незначительное чувство распирания и наполненности, которое хочется усилить. Юнги долго растягивает омегу, поглаживая свободной рукой его бедро, поясницу и живот. Когда свободно проходил уже четвёртый палец, альфа решает, что достаточно подготовил омегу для себя. — Смотри на меня, — требует альфа, закидывая колени Пака к себе на плечи. — Я смотрю, — хриплым шепотом отвечает Чим. Головка крупного члена потирается о промежность, скручивая все внутренности омеги в тугой узел. Давление усиливается — Юнги направляет свой колом стоящий орган и входит медленными толчками, раздвигая упругие, подготовленные стеночки. — Хён, — коготки Пака впиваются в голые плечи альфы, ведь терпеть совсем становится невмоготу. Громкий вскрик и Юнги входит до конца, выжидая, чтобы привык омега. Через несколько мгновений альфа начинает двигаться. Медленный темп сменяется быстрым и снова возвращаясь к медленным толчкам. Громкие шлепки тел, хлюпающая смазка, смешанная с маслом и тихие стоны омеги наполняют пространство комнаты. Горящие фитили свечей, как и занавес балдахина, колыхаются от перемещаемых потоков воздуха, создаваемых движениями альфы. Сам Юнги порыкивал от удовольствия и прижимал хрупкое тело к себе и одновременно вдавливая его в постель. Тихое «хён» вперемешку со стонами обжигают шею и всё сильнее разжигают страсть. — Давай, кричи, мой маленький Чимини, — подбадривая, требует Юнги. — Хочу, чтобы все слышали, как тебе хорошо со мной. И Чим слушается. Его голосок становится всё громче и звонко разносится по комнате, отражаясь от стен и потолка. Напряжение возрастает, узел затягивается сильнее. Член альфы скользит, практически выходя полностью и проникая обратно на столько глубоко, что заполнял полностью. Ещё несколько фрикций и пара кончает практически одновременно. На самом пике Чим со всей силы впивается ногтями в спину альфы, разукрашивая её красными полосами. Белёсая сперма прыскает, марая животы. Следом и обжигающая семенная жидкость наполняет нутро младшего. Животик Чимина раздувается и альфа, любуясь, поглаживает его. — Мой маленький, — шепчет Юнги, целуя пухлые губы. Пара, устав, так и засыпает, скреплённая образовавшейся сцепкой. Ночью Юнги просыпается, почувствовав лёгкость, выходит из омеги и сгребает его обратно в свои крепкие объятия, снова засыпая. Утром Чимин просыпается первым. — Как же приятно лежать вот так в надёжных руках, — одними губами шепчет Пак, рассматривая лицо спящего альфы. — Пусть это и был мой первый раз, — осознание прошибает словно молния. — Но лучшего я и не ожидал. И я рад, что это был ты, Юнги-хён, — омега улыбается. Альфа начинает ворочаться, прижимая младшего сильнее. Чим делает вид, что ещё спит, закрывает глаза и выравнивает дыхание, хотя с таким альфой рядом это очень трудно. Юнги, проснувшись, тоже улыбается, смотря на спящего, гладит его по голове и тихонько встаёт, одеваясь и выходя из комнаты. Через некоторое время за дверью слышны множественные тихие шаги и приглушённые разговоры. Но несколько слов Чим слышит чётко: «Омегу и вещи во дворец. Вернусь через месяц».