После счастливого конца

— Папа! Ты вернулся! — Алиса похожа на маленький ураган — взъерошенная, с растрепавшимися косичками и задравшимся сарафаном, она выбегает из калитки, сбивая половичок и пугая пригревшегося на солнце кота. — Я в окно увидела! Ты вернулся! — кричит она, подскакивая ближе и тяня руки к отцу. Артем подхватывает, обнимает крепко-крепко, утыкаясь носом в черные волосики, кружит по вытоптанной дорожке у дома. — Мама! Мама! Папа вернулся! Папа вернулся! — смеётся она чисто и заливисто. — Папа дома! Артем улыбается, гладит дочку по голове, жмурится счастливо и беззаботно. Теперь можно себе это позволить. Неделя выдалась… Тяжёлая. Из дома, спешно подвязывая волосы и оправляя майку, вылетает Анна. Похудевшая, бледная, с запавшими щеками и красными от недосыпа глазами, она не похожа сама на себя. У мужчины беспокойно екает где-то внутри — случилось что? — но Аня улыбается и тоже льнет к мужу. — Папа! А мама сегодня компот из ягод сварила и дядя Юра сказал, что он кислятина, а ещё я кораблик вчера в озеро запустила и он не вернулся! А вчера мне Настя показала как драники делать, и Лёша сегодня проснулся, ты представляешь, па-а-ап?! Язык у Алисы был без костей, это Артем знал всегда, поэтому вслушиваться в болтовню дочурки обычно не пытался, но сейчас… — Что с Игорем? — спросил он, тревожно оглядывая дом. Сын уже давно не выбегал ему навстречу, как это делала малютка Алиса, но вот так игнорировать приезд отца… Раньше такого не было. Анна замялась, выдохнула тяжело и, обняв мужа сильнее, прошептала тому на ухо: — Загрипповал как ты уехал на задание. Три дня лежал с температурой под тридцать девять, кашлял, бредил иногда. Потом, вроде как на поправку пошел, как ему Катя уколы ставить начала, а потом… Ну ты ж его знаешь. Вышел, дурак, на пруд поиграть. Ну и… По новой. Артем кивнул. Игорь был чересчур деятельным и активным. И попадать в передряги, кажется, было его любимым делом. В поселении шутили, мол, достойная замена отцу-командиру, но Артем юмора не разделял. С каждым годом проделки сына становились все более масштабными, а последствия от них все более глобальными. Чего только стоил поход на заброшенный завод. Мда. Сейчас, когда до четырнадцатилетния Игоря осталось совсем ничего — три недели, Артем начал понемногу понимать поведение Мельника в самом начале их давнишнего путешествия. — И чего ему на месте не сиделось? — спросил мужчина, отстраняя от себя дочь. Анна пожала плечами, раздосадовано закусив губу, а Алиса, честная душа, выдала: — Потому что у него шило в жопе! На удивленный — Артёма, — и возмущенный — Анны, — взгляды родителей, девочка только философски пожала плечами и отмазалась: — Так дядя Паша говорит. — От я дяде Паше устрою, — закатила глаза Анна, разворачиваясь лицом к калитке. — Нашел чему ребенка учить! Совсем рот не закрывается! Артем ухмыльнулся. Морозов, пятнадцать лет назад привезший из Москвы остатки Ордена и добровольцев с Красной, плотно вошёл в их жизнь. Отставного и, как позже оказалось, мятежного майора Красной линии, приняли в поселении неоднозначно. После того как Артем рассказал историю захвата Д6, многие Спартанцы ополчились против Морозова. Собирались устроить «справедливое наказание»: вывести его без патронов в тайгу или вообще, без всего, — и пусть как хочет, так и выкручивается. А то чего он здесь делает, комуняка проклятый?! Особенно усердствовал Алеша. И так не питавший особой любви к Красным, он в ту пору активно переживал за Ольгу — прорыв дамбы все же произошел и ребятам пришлось спешно покидать насиженные места, оставляя за спиной не только дома и лодки, но и технику, одежду и домашних животных. Спасти радио они все же успели, но сбили все настройки, поставленные ещё Учителем и остались без связи. Алеша рвал и метал, порывался сам, в одиночку, уехать на помощь пионерам (благо приезжие из Москвы умудрились стащить из-под носа у Ганзы не только почти новый паровоз с пятью вагонами, но и две бензиновые дрезины). Какое уж тут милосердие к ненавистным Красным?! Но ситуацию удалось решить несколькими личными разговорами с самим Алексеем и публичной речью, в которой Артем брал на себя ответственность за все действия Павла. Период тогда был аховый. Скорая зима и наплыв людей, требовали ускоренных темпов строительства и увеличения продовольственных запасов. Не то чтобы экипаж Авроры не готовился к приезду гостей, — совсем наоборот. Просто ожидали они, что приедут максимум человек сорок-пятьдесят, в большинстве своем мужчины и бойцы. А получились все двести сорок человек, пятьдесят из которых дети, ещё семьдесят женщины и, так называемые, узкие специалисты. Нет, хорошо, что в поселении были теперь и врач, и инженер (давно потерянный друг Креста), и пять учёных, и акушер, да и то, что детей вывезли из умирающего метро тоже здорово, вот только… Где это счастье все было разместить, чем накормить и как защитить Артем не знал. Зато Павел знал очень хорошо. Курируя весь переезд, он понимал что, кому, чего и как делать. Вместе со Степаном и Идиотом помог Артёму организовать быт, расписал с Крестом и Василием Петровичем (новым инженером), план постройки поселения, по составленным ранее картам помог сделать грамотный график обходов. Когда Дамир спросил у Артема, уверен ли тот в Морозове и не боится ли он того, что майор попытается захватить власть, Артем только пожал плечами. Если бы Павел хотел — он бы давно устроил тут бунт-переворот. Подговорил бы приехавших Орденцев, наврал бы про оккупантов или ещё чего — язык у него всегда бы хорошо подвешен. А что до власти и авторитета… По мнению самого Артема авторитет человека зарабатывался не принижением других людей, а личными заслугами. Орденцы, вон, и без всех регалий уважали Артема и принимали его новым командиром. Стоило им только услышать историю их путешествия, увидеть трофейные фотографии и послушать впечатления Ярмарка, Креста и Катерины, все вопросы по вопросу «достойности» отпали. С гражданскими было тяжелее. Большинство из них — бывшие жители Красной линии. Для них и Орден, и сам Артем совсем не были героями. Люди, убившие при битве за Д6 их братьев, отцов, мужей и детей… Удивительное дело, что они вообще решили послушать Павла и приехать сюда. Те же жители Полиса, например, отказались, сочтя идею Орденцев о переезде сумасшествием. И никакие записи переговоров по радио (разведчикам пришлось уходить от глушилок аж до самых Мытищ) не были для них доказательством. Но бедным, уставшим от долгой дороги, отчаявшимся людям, просто нужен был кров, пища и надёжный человек, который знает что нужно делать. И Артем стал им. Не без помощи Павла, конечно. Они тогда ночь за ночью сидели в купе на Авроре и разрабатывали планы. Опыт совместной работы и понимание друг друга с полувзгляда не исчезли никуда. Тем более, что между мужчинами больше не стояла грамотно выверенная ложь и предательство — отношения они успели выяснить ещё в самый первый день приезда Морозова. Аня даже немного ревновала, мол, Артем с Морозовым времени больше проводит чем с ней. Больше в шутку естественно. А потом, когда самые основные проблемы были решены, встал вопрос с Пионерами и Пиратами. Ольга все же смогла настроить связь и рассказать Алёше, что они обустроились в окрестностях Щучинска — города недалеко от их бывшего поселения. И что там высокий радиационный фон и почти нет еды, а ещё про странных тварей, нападающих на ребят. И Алеша, и Артем понимали, что эти твари — мутанты, и что Детям леса, совершенно несведущим ни о воздействии радиации, ни о методах медицины, ни об опасностях, таящихся в заражённой воде и природе, долго не продержаться. И то, что они не могут их просто бросить, они понимали тоже. Решение принялось тяжело, но все же без особых споров: после зимовки небольшой отряд отправится за Детьми леса, остальные же жители начнут отстраивать новые дома и обустраивать участки. Пока же Алеша каждые два дня созванивался с Ольгой, узнавал обстановку и примерную ситуацию в округе. Иногда к этим сеансам присоединялись их новый врач Вениамин Игнатьевич и техник Михалыч. Они давали советы Ольге и помогали справиться с непривычными аспектами жизни. К концу осени, когда уже начались грозы и первые заморозки, а достроить оставалось всего один дом, Анна захворала. Ее постоянно тошнило и лихорадило. Артем переживал тогда так сильно, что обзавелся первыми седыми волосами. Вдруг болезнь снова пришла? Вдруг это снова воспаление и нужно опять ехать в Новосибирск? Что если он не успеет? Как быть с поселением? С Детьми леса? Ну не сможет же он разорваться на три части! А Анна… Она же только-только восстановилась полностью! Только-только кашлять перестала, поправилась, снова научилась ходить без отдышки и боли в груди, а тут… Ситуацию прояснил Вениамин Игнатьевич. Прослушав лёгкие и исследовав кровь, — благо аппараты и реагенты, забранные из хранилищ Ордена позволяли производить подобные анализы, — он заключил, что лёгкие Анны полностью здоровы и что дело тут в другом. В чем «другом» разъяснила уже Полина Владимировна, — их новая акушерка. После долгого осмотра, в процессе которого Артема выставили за дверь, с формулировкой «Ничого тоби тута робыты, касатик, посидь на лавочке», она счастливо представила Артёму какую-то бумажку, с расплывающиеся по ней красной кляксой. На недоумевающий взгляд мужчины она лишь усмехнулась и закатила глаза: — Так, раньше дви смужки були, але зраз лишь це. На зносях дружина твоя. Малюка у серпни чекайте, як раз пид сбирання врожаю! Артем Полину Владимировну и так понимал с трудом, — женщину подобрали в каком-то полуразрушенном селе, по дороге к Байкалу, говорила она только на суржике и на латыни, — а теперь и вовсе не понял ничего почти. Смужки? Зноси? Малюка? О чем она вообще? Ответ дала Анна. Бледная, со слезами на глазах и широченный улыбкой на лице, она влетела в Артемовы объятия. Стиснула его крепко-крепко и всхлипывая прошептала: — Я беременна, Тёма. Бумажка это тест. Ребенка ждать в августе надо. Что тогда Артем делал, он вспомнить не может. Помнится только запредельное счастье и облегчение. У них с Аней будет ребенок! Их маленькое продолжение, маленькое чудо в этом страшном мире! Когда эйфория спала, пришло время новых тревог: вдруг ребенок будет больным или же не сможет родиться? Артем знатно облучился совсем недавно, да и Анна не отличалась отменным здоровьем. Что если они не смогут иметь здоровых детей? Да и к тому же, если ждать ребенка в августе, то Артем не сможет поехать к Ольге и Детям леса, а ведь он должен! И вообще, сможет ли организм Анны выдержать беременность? В тот вечер Артем в несвойственной себе манере нажрался как скотина. Аня пошла к Катерине, рассказывать счастливую новость, а он, усевшись на кухне, пил кружку за кружкой. Такой блажи он не позволял себе уже давно. Последний раз был ещё до Новосибирска — потом ни желания, ни возможности не было. Сейчас возможности не было тоже, но… Первым, к счастью, его нашел Павел, заглянувший узнать, готов ли его друг к ревизии засоленного мяса и замаринованных овощей. Увидев, что друг не только не готов, но и не в состоянии в целом, Морозов расспросил что да как, выслушал, покивал в нужных местах, а потом отвёл его к в кровать и уложил спать. А на утро, ни свет, ни заря прибежал, разбудил, дал банку со свежим рассолом — только только закатали, Тёмыч, — и выпнул на улицу на разминку. Артем тогда думал, что вот он, хитрый план Морозова. Он просто замучит его под предлогом зарядки и заберёт всю власть себе, как печальный свидетель сея события. А ведь Черный ему верил… После разминки Морозов отвёл его на охоту, где во время засады популярно разъяснил, где Артем не прав в своих измышлениях, а также какие действия можно предпринять для решения возникших проблем. План, обрисованный бывшим майором был прост и красив: зиму Артем проводит с Анной, ходит в разведку, готовит планы для новых домов и доводит до ума проект водоснабжения и водоотведения, а также помогает в достройке забора и укреплений. В начале весны он собирает Звезду — их новый паровоз, — берет команду и едет прямиком к Щучинску. Звезда мощнее Авроры и на пустых вагонах должна ехать быстро. Судя по картам, он управятся месяца за полтора-два, в зависимости от дорожной ситуации. Потом он забирает Детей Леса и поворачивает обратно. По его, Павла, расчетам, дома Артем будет как раз в начале августа. На резонный вопрос Артема о том, кто же останется присматривать за Аней и поселением, Морозов лишь ухмыльнулся: — Не переживай, Д’Артаньян! У тебя тут около сотни отличных бойцов, врач, акушерка и даже медсестра имеется. В метро условия хуже были и ничего, рожали понемногу. А насчет здоровья мелкого… Тут уж ты ничего сделать не сможешь. Что посеял, то и пожнёшь, как говорится. Но ты парень удачливый, думается мне, что и тут тебя должно повести. Ведь, если не тебе, то кому? Шутка была не очень смешной и отдавала горечью, но Артём тогда улыбнулся. Павел умел поднять настроение. Помнится, даже на виселице пел — что ему горести жизни? В тот день они так никого и не поймали — обсуждали в лёжке планы по постройке водонапорной башни и общего котла. Морозов предлагал разобрать Аврору на запчасти, но Артем противился этой идее — вдруг все-таки придется однажды сниматься с облюбованного места? Вон, Детям леса пришлось, хотя жили они на той земле двадцать с лишкой лет. Павел возражал. Говорил о проведенной разведке около Байкала, об отсутствующих потенциальных угрозах, о том, что ко времени, когда эти самые угрозы могут появится, Ж/Д пути окончательно развалятся и разницы между наличием паровоза и его отсутствием не будет. К общему мнению они так и не пришли, но отморозили себе все что можно и даже то, что нельзя. Анна встречала их с горячим чаем и ватрушками от Катерины. Творог в них был вкусным и сладким. Корова, найденная в той же деревне где и Полина Владимировна, уже давала небольшие удои и в скором времени обещала отелиться. Катя предрекала тройню, но Вениамин Игнатьевич сомневался. Артем ухмыльнулся. Перехватил дочку поудобнее и зашагал к дому. Надо же, какие воспоминания ожили. А ведь сколько лет прошло… Манька всё же отелилась двойней — мальчиком и девочкой. В скором времени Дамир и Крест нашли на заброшенной ферме одичавшего бычка и маленькое стадо начало расти. Теперь у них почти круглый год было по семьдесят литров молока в день и все сопутствующие им молочные продукты. Владимир Сепанович — главный среди ученых, — в многочисленных пробах вирусов, бактерий и другой разной мерзости, вывезенной из лабораторий Москвы, сумел найти Lactococcus lactis subsp. lactis — лактококк, необходимый для сыроварения. И теперь по праздникам, на Новый год и День Заселения — день, когда команда Авроры первый раз ступила на земли нынешнего поселения, — они доставали из погребов сыр. А зимой… Зима была любимым временем года Артёма, потому что только зимой они сцеживали сливки, замешивали их с сахаром и готовили прямо на улице мороженное. В поселении шутили, что главная угроза холодного лакомства вовсе не дети, а их полковник. Мол, из двадцати литров, сделанных на деревню, он съедает все восемь. Артём не обижался и не пресекал такие шутки — какой смысл? Люди его уважали, знали, каким серьёзным он может быть когда нужно, знали, как жестко и бескомпромиссно он разбирается с нарушителями их неписанных законов, знали, что к нему всегда можно прийти за помощью и поддержкой. Так какой смысл был скрывать свои маленькие слабости перед людьми? Особенно перед теми, с кем собирался строить своё «долго и счастливо».