Без шансов на дружбу

— Друзьями мы с тобой точно не станем.       Такая фраза-угроза — мягко говоря, не то, что ожидаешь услышать от нового брата по оружию в первый день знакомства. Юный рекрут о котором Дункан ему уже успел написать в письме, оказался не таким, как Алистер себе его представлял. Совсем не таким. Слишком высокий для эльфа, с рыжеватыми волосами до плеч и чернющими, бездонными глазами. Последние выделялись на лице особенно ярко. Смотрели эти остывшие угли цепко, изучающее, и Алистеру тот взгляд категорически не нравился. Так смотрит загнанный в угол зверь способный на что угодно.       Дарет Табрис, как его представил Дункан, и своим поведением напоминал затравленную собаку. Не в том плане, что трясся от каждого шороха, а в том, что был готов бросаться на любую потенциальную угрозу. Бросался, что поразительно, не с яростью, а с холодной расчетливостью, что потенциально делало его еще более опасным. Хотел бы Алистер знать о чем вообще Дункан думал, когда решил рекрутировать такое бешеное существо? Да, ряды Серых Стражей открыты для всех, но беспринципные ублюдки вроде Дарета Табриса не были «всеми». Такие типы просто не способны на самоотверженность и сражаются они лишь ради себя.       Одет выходец из Эльфинажа был в обычную, кожаную куртку со множеством карманов, нисколько не напоминающую броню. На плечи молодой рекрут нацепил старый, выцветший плащ в капюшон которого была вшита закрывающая нижнюю часть лица маска. Именно она и стала причиной неловкости при их первой встрече. — Ох, так ты эльф? — скорее растерянно и изумлённо, чем неприязненно произнес Алистер, едва Табрис открыл лицо.       Рост рекрута совершенно не соответствовал паре острых ушей, кончики которых выглядывали сквозь рыжеватые пряди волос. Он был чуть ниже самого Алистера и комплекцией намного легче, но все равно оставался слишком высоким и крепким для остроухой братии. — Да. Эльф. Преступник. Из трущоб. Какая-то проблема?       Вот так. Сразу в штыки, только угли из-под бровей смотрят озлобленно. Голос у рекрута бархатистый, загадочный, отдающий нотками неприязни и сарказма. Позже, высказывая все в лицо с безразличной дерзостью, он еще не раз заставлял Алистера скрипеть зубами. — Я не то имел ввиду. Просто ты немного выше, чем я думал. У тебя нет случайно?.. — Алистер хотел пошутить про «кунари в роду», но заметил, как эльф стиснул челюсти и решил просто ответить: — нет, не проблема.       Табрис, не особо веря сказанному, хмыкнул. Серый страж потрепал новобранца по плечу в жесте поддержки. — Ну, по крайней мере, ты не маг.       Последнее было подано тоже в шутку, дабы разрядить обстановку. Но та лишь сильнее накалилась. Причем, рекруту даже говорить ничего не потребовалось. Только взглянуть презрительно. — И все-таки ты — маг, да?.. — И все-таки подобный юмор многое говорит о твоей терпимости, — еще более резко отозвался Табрис, так и не ответив на вопрос. — Хочешь узнать мое имя или ограничимся «эльфинажным ублюдком»? Мне плевать. Но скажу сразу, я не люблю две вещи: лесть и, когда умные парни прикидываются веселыми дурачками, чтобы втереться в доверие. Тебе, с твоей рожей, это особенно не идет. — Он внимательно оглядел Алистера с ног до головы, словно все мелочи внешности цепляя разом. — Друзьями мы с тобой точно не станем. Вообще без шансов. Так что можешь не выдавливать из себя доброжелательность, а сразу переходить к делам.       «Дружба» между ними, как и предсказывал Дарет, с самого начала не заладилась. Настолько, что еще в самый первый день на вопрос рекрута о самостоятельной подготовке к посвящению Алистеру хотелось ответить: «Да пожалуйста, если тебе угодно». Но приказ Дункана все в корне менял. Командир сказал — подчиненный сделал, наплевав на личную неприязнь. И что вообще Дункан нашел в этом диковатом чудовище? До башни Ишала, Алистер задавался этим вопросом едва ли не каждый раз, стоило ему посмотреть в сторону словесно-агрессивного эльфа. Но с Дунканом, как ни странно, рекрут общался нормально: исчезали куда-то все враждебные взгляды и колкие выпады. Это не то, что злило… Хотя, нет, все-таки злило.       Дункан решил приручить дикого зверя. Алистер же боялся, что зверь тот неприручаем, но игнорировать опыт наставника не мог. Дункан выдрессировал не одного и даже не десяток рекрутов. А потому Алистер пообещал себе приглядеться к новобранцу получше. В конечном счете, у них одна цель. Во время подготовки к Посвящению рекруты не могли не проявить любопытство. То, как проходит ритуал на тот момент они знать не могли — тайна Ордена. Но Табрис и тут отличился. — Три и три… Простая проверка? — спросил эльф будто самого себя стоя уже у ворот в лагерь. — Три рекрута — три порции крови. Всего по три…       Услышать его мог только стоящий рядом Алистер. Он и услышал все до единого слова, но спросил: — Что ты там бубнишь? — Вряд ли ты хочешь, чтобы я сказал это вслух, командир.       Последнее слово сочилось неприкрытой насмешкой. Табрис не признавал в Алистере авторитет. Однако он приложил палец к своим испещренным болячками губам, и нагло улыбнулся, мол так и быть, я унесу этот секрет в могилу. Правда, обреченность, проскользнувшая во всей фразе от Алистера не укрылась. Табрис не горел желанием присоединяться к Стражам. Как и у любого убийцы у него не было выбора.       Да, Дарет был преступником и не уставал напоминать об этом, стоило только приблизиться к нему чуть ближе, чем необходимо. Подробностей Дункан не говорил, однако и общеизвестных фактов с лихвой хватило. Пробраться в дворец денеримского эрла и жестоко вырезать его людей, чуть ли не спустив с них шкуры, способен не каждый. Но одно — знать с кем имеешь дело, а вот увидеть воочию совсем другое.       В башне Ишала Алистер увидел лишь то, как точно и изящно движется новый товарищ и как его смертоносные клинки настигают жертв снова и снова. Увидел и…проникся. Если не дружескими чувствами, то неким уважением. Но и тут без проблем не обошлось. В пылу боя Табрис терял самообладание. Одиночка до мозга костей. С точки зрения дисциплины он был ужасен. Неуправляем. Дарет бросался в самую гущу, нередко игнорируя приказы, сражался как одержимый демон, резал все, что двигалось в пределах его досягаемости.       В конечном счете Алистер просто позволил безумцу идти вперед, разрезая группы врагов, как нож масло. Табриса это более чем устраивало. Табрис привык сражаться в одиночестве. Табрису было плевать на всех кроме себя. Это скотство выводило, но бывший храмовник признавал: Табрис хорош, Табрис одарен природой. Ну, или недурно обучен. Кто мог его так натаскать оставалось загадкой. Алистер давно подозревал, что в трущобах Денерима водились умельцы обращаться с мечом.       Когда молодого эльфа ранили на вершине башни, Алистер переживал неподдельно, и выдохнул с облегчением, едва тот пришел в себя. Когда Дарет перевязанный и очень недовольный вышел из домика болотной ведьмы, второй страж разве что хвостом не вилял, как преданный мабари: хвала Создателю, он был не один наедине со всем этим. А вот эльф только закатил глаза, без слов возмущаясь: «Ох, ну почему именно он!»       И вот итоги славной битвы: полководец-предатель захватил трон, страну пожирает Мор, а единственный способный противостоять этому ужасу орден уничтожен под корень. Ну, не под самый корень… Так они и остались вдвоем. Два стража в доме болотной ведьмы в самом сердце Диких Земель и наступающий им на пятки кошмар. Скорбь в сердце, а вместо надежды на будущее сплошное пепелище да кипа древних бумажек в руках. Ах, да, еще чувство долга режущее изнутри, и раздражающий вопрос: «Почему именно я? Почему я выжил, а не другие?» Так было у Алистера. За Табриса он говорить не мог и вряд ли когда-либо сможет: голова Дарета, кажется, и для самого Дарета — нерешаемая головоломка.       Несмотря на противоречия, они оба пришли к одному выводу: Мор должен быть остановлен. Алистер просто считал, что это его миссия, как серого стража, но вот мотивы остроухого преступника для него стали неожиданностью. Табрис же был так спокоен, будто знал, что делать, хотя на самом деле никто из них ничего не знал. — Смысл переживать? Цель ясна. Мы либо достигнем ее, либо нет. Попытаться стоит. Все лучше, чем ждать конца, сложив руки, — буднично сказал эльф, сидя на коряге вблизи ведьминого домика. — У меня нет выбора. В Денериме моя семья. Если Мор доберется туда, они умрут. Значит, нужно его остановить.       Логика железная. И не поспоришь ведь! Практичность, с которой Табрис подходил к их нынешнему положению внушала уверенность.       Дарет был очень привязан к семье. Должно быть именно этот факт и убедил Алистера отдать лидерство в руки только что прошедшего посвящение преступника. Табрис не был героем. Он не был благороден и справедлив. Таких понятий как совесть и честь для него не существовало в принципе. Зато у него был свой, эгоистичный и вполне ясный мотив. Дарет всегда сражался только за себя и свои интересы. Но сражался он одержимо. Со всей отдачей. Несгибаемо шел к намеченной цели, методично уничтожая преграду за преградой. Тогда-то Алистер и понял: Дункан не прогадал. От надвигающегося Мора Дарет был в не меньшем бешенстве, чем любой другой серый страж. А может и больше. Если натравить этого разъяренного зверя на архидемона, он будет сражаться бесчестно, непредсказуемо и очень отчаянно. А что более важно, пойдет на все ради своей цели. До самого конца. — Я лучше все сделаю своими руками, чем буду потом переделывать чью-то ахинею из говна в золото, — сказал Дарет как-то, Алистер уже не помнил в какой именно момент. — Тебе, я советую тоже придерживаться этого принципа, — говорил он уже лично второму серому стражу. — Думай о себе: много ли удовольствия подтирать чужие ошибки? Лучше сразу все в свои руки взять.       Вот, Дарет и взял. Наблюдая за ним со стороны, Алистер не переставал удивляться, ведь тот, кажется, и сам не заметил, как стал лидером их отряда. Пока только негласным. Впрочем, недовольства у него это не вызывало. Табрису было все равно. Разве что теперь команды приходилось отдавать вслух, а не думать их в своей голове. Тогда Алистеру казалось, эльф просто не заточен на подчинение кому-то. Позже он понял, что сам не оставил тому другого выбора.       Во время подготовки в Остагаре Дар то и дело посматривал в сторону сопровождавшего его стража с недоверчивым интересом. Посматривал и думал что-то в своей голове. Впрочем, в Остагаре он так смотрел на все и всех и тогда Алистер не принимал это на свой личный счет. Дарет то и дело ставил под сомнение происходящее. Он не говорил ничего вслух, но всё было написано на его пасмурном лице: «Не так. Все не так. Я бы сделал по-другому. Лучше. Качественней. Надежней».       Прокручивая эти воспоминания заново, Алистер понял, что замечал похожие взгляды и со стороны ферелденского полководца. Выражения лиц и мимики у этих двоих были одинаковыми настолько, что впору было заподозрить их кровное родство. Естественно, это — полнейшая чушь. Просто так случилось: Логэйн с Даретом чем-то были похожи. Практически всем на самом-то деле. Не внешне, но внутренне эти двое сходились, как два близнеца. Разве что Дарет в силу возраста был более вспыльчив и многое принимал близко к сердцу, а Логэйн напротив, глядел на все через налет зрелого цинизма. Даже этот их ужасающий, проницательный взгляд, из-под хмурых бровей, от которого сам Алистер порой терялся, и тот был один на двоих.       Когда пришло время принимать решения Алистер ушел в сторону, позволив эльфу самому выбирать, что и как делать. Тогда все пошло по накатанной. Табрис решал — Алистер делал. Табрис указывал — Алистер шел. Табрис говорил и он исполнял. Алистер слабо представлял себя в позиции лидера и не хотел им быть, а вот Табрис привыкший все за себя решать сам, хорошо с этим справлялся. Какое-то время, пока они шли сквозь глушь Диких Земель, такой расклад всех устраивал. Но вскоре начались первые проблемы.       В Лотеринге они пробыли с пару-тройку дней, готовясь к безумной затее: отбить Ферелден у Мора своей неловкой игрой в четыре руки. Конечно, была еще Морриган. Позже появились Стен, Лелиана и другие, но… Но Стражей-то на тот момент осталось всего двое. А архидемона никто кроме стража не убьёт. — Кто если не мы? — спросил Дарет в один из вечеров поднимая бутылку с вином. — Мы — все что есть. И раз этот жалкий мир не способен спасти себя без моей помощи, сегодня я буду делать все, что захочу. Еще вина! Дарет весело засмеялся. Его можно было понять. Наверное…       В тот вечер они всей своей, пополнившейся на одну ловкую лучницу, командой снимали напряжение после того, как разнесли наемников, посланных сюда по их души.       Желание выпить изъявил Табрис. Вернее, порешив последнего головореза просто подошёл к бару, и взяв первую попавшуюся бутылку вылил в себя щедрую порцию прямо из горла. Алистер неодобряюще за ним следил. Минуту назад Дарет выпотрошил напавших на них наемников, словно свиней. Табрису было плевать. Табрис веселился. Ему нравилось убивать людей. Даже когда наемники поняли, что силы не на их стороне и сдались, стали умолять о пощаде, Дарет просто перерезал глотку ближайшему к себе человеку. Перерезал и посмеялся, мол захотелось, с кем не бывает. А потом у эльфа, будто крышу напрочь сорвало. Алистеру тогда, после той драки, сделалось жутко. Стало понятно за кем он идет.       «Ну точно не впервые кому-то горло раскроил, » — неодобрительно думал серый страж, наблюдая за бывшим преступником, который сначала вытер свои клинки об одежду трупа, затем беспечно присосался к бутылке, а чуть позже, столь же страстно присосался к сидящему за стойкой мужчине. Это был чернявый парень, по виду лет двадцати с удивительно яркими синими глазами. Тот тоже был человеком. Но к нему эльф отчего-то сразу проникся симпатией. Возможно, всему виной была выпивка. Скорее всего виной всему была выпивка.       Парень тот, как и Табрис, был фигурой темной, окруженной странным ореолом нелюдимости, и доверия не внушал абсолютно. Пришел он в таверну немногим позже них, и заметив лежащие кучкой трупы, совсем не удивился. Зато с порога заявил: «У меня херовый день, я хочу выпить и на ваши дела мне насрать». Что ж, понятное желание. Ни Алистер, ни кто-либо другой ничего не возразил. Тогда парень смягчился, представился Хоуком, налил эльфу еще выпить и предложил кампанию, чем вероятно и заслужил благосклонность. Слово за слово, шутка за шутку и вскоре Табрис уже сидел на его коленях и цеплялся подрагивающими руками в кожаную жилетку, отвечая на страстный поцелуй отчаянно и пылко. Для бывшего храмовника сие непристойное действо с одной стороны стало откровением, с другой не сильно удивило. Чего-то подобного от Дарета Алистер и ждал, но он и не думал, что холодный псих-одиночка может быть настолько… податливым. — Мда, уж точно, кто же если не мы, — невесело согласился серый страж, наблюдая за тем, как лидер их отряда хихикая и еле держась на ногах поднимается на второй этаж таверны с первым встречным. — Теперь по наши души еще и головорезов присылают. Как за какими-то преступниками. Вот тебе и «прославленный орден».       Тогда Алистер бурчал и негодовал, но внутри себя признавал: с Табриса нечего взять, Табрис — эльфинажный преступник, а манеры его, как и моральный компас оставляют желать лучшего. Только спустя продолжительное время знакомства он понял: Дарет не пил и ему совершенно нельзя было это делать. Вообще. Ничто и никогда. Ни капли в рот. Но тогда Алистер этого не знал. Поэтому и не остановил парочку, что уверенно карабкалась вверх по лестнице.       Утром Дарет встретился ему раньше, чем все остальные. Встав как обычно с рассветом, Алистер решил пойти прогуляться и застал эльфа в кампании Мабари в укромном местечке меж двух домов. Стало интересно и Алистер подошел ближе. Закусивший губу Дарет ожесточенно чиркал на листе бумаги какие-то каракули. Рыжие волосы небрежно сцеплены лентой, лицо предельно сосредоточено, движения руки резкие, но четкие. И где только карандаш и листы взял-то?.. — Спиздил, — хмуро отозвался отвлеченный от дела эльф в ответ на этот самый вопрос. — Скоро всем этим беженцам бумага только жопу подтирать и пригодится. Если, конечно, жопа останется при теле, что мало вероятно… Чего вскочил в такую рань?       Вроде вопрос, а вроде… Дарет совсем не удивлен. Алистер на миг решил, будто его тут поджидали в засаде. — Просто, гуляю. — А я просто занят своими темными делишками.       Пробурчав себе еще что-то под нос Дарет вернулся к художествам. Алистер успел заметить его покрасневшие, припухшие глаза и сразу подумал на похмелье. Тогда он еще не знал: у Дарета не бывает похмелья, сколько бы он не выпил.       Не обращая на стража внимания. Эльф продолжал отрывисто чиркать бумагу. При этом карандаш он держал совершенно неправильно, как держат, наверное, только маленькие дети или необразованные эльфинажные… эльфы. Впрочем, несмотря на это, церквушка на бумаге выходила очень похожей на свой натуральный образец. Заинтересованный резкими штрихами страж, сам того не заметив, подошел ближе. Рядом с Даретом лежала кипа других небрежных набросков: улицы, дома, мост, лица людей, среди которых Алистер успел узнать несколько тех, что Дарет мог видеть всего пару раз, мельком, при Остагаре. Среди них обнаружилось сразу несколько портретов короля Кайлана с разных ракурсов. Это ж какая у остроухого память-то?.. — Ты полночи рисовал или с самого Остагара балуешься? — усмехнулся Алистер, но непроизвольно потупился, наткнувшись на очень-очень красноречивый взгляд мол, «ты идиот?» — Эм-м… а знаешь, хорошо выходит. — Бесполезная мазня. Просто мозги тренирую, — отозвался Дарет, отсекая любую возможность зацепиться за тему. — А тебе, я так понимаю, потрепаться совсем не с кем, да?       И что это такое? Обвинение? Приглашение? Или просто замечание?.. Смотрел тогда Дарет своими опухшими глазами пронзительно, выжидающе, но ничего больше не сказал, оставив сей ребус на совести бывшего храмовника. Алистер с секунду помялся и вскинул руки сдаваясь: — Ладно-ладно я понял! Пошел гулять куда-нибудь подальше от тебя. — Нихера ты не понял. — Табрис серьезно глянул из-под густых бровей. — Сядь. Здесь. Рядом. И сиди, молча. Нехер шляться фиг знает где.       А вот эта грубость уже ни в какие рамки! Алистер был не прочь подчиняться приказам, но такая откровенная наглость порой просто выводила. — Я вообще-то еще не ел! — Вот и отлично. При мне поешь.       Табрис приподнял часть набросков и там обнаружились завернутые в бумагу булочки с творогом и кусок буженины. Рядом стоял крытый кувшин с молоком. Наверняка, тоже… — Да, спиздил. Из церкви, кстати, — опередил его Дарет, ткнув в свой набросок пальцем. — Можешь осуждать дальше. Или просто заткнуться и пожрать, наконец, нормально. Я, по-твоему, совсем слепой и не вижу, что ты не ешь ничего с самого Остагара?       Тут-то Алистер словил еще один говорящий взгляд и понял, что попался в свою же ловушку. Бывший храмовник только и смог, что рот прикрыть, клацнув зубами. Ему мерещится или?.. — На пустой желудок повоюешь ты недолго и очень хреново, а мне нужно чтобы хорошо и как можно дольше, — хмыкнул остроухий тактик, словно мысли читая. — Говоря на чистоту, твои молчаливые уходы в себя, мученические голодовки и утренние прогулки хер-знает-куда меня уже откровенно заебли. Нервирует. Нам скоро выдвигаться в путь: не хватало еще тебя-гуляку по всему Лотерингу искать! Вляпаешься ведь во что-нибудь. Рожа больно… красивая. Приметная. Особенно если сбоку глянуть.       В этот момент эльф бросил ему в руки монетку с королевским профилем. С секунду потупив, Алистер снова раскрыл рот, даже не зная толком, что хочет сказать. На языке вертелось с десяток фраз от откровенного вранья до жалких оправданий. — Молчи, — снова опередил остроухий. — Я, конечно, не слепой, но пока ты не заговорил все это, — потряс он набросками короля Кайлана, — только мои необоснованные догадки и лучше бы им таковыми оставаться. Я бы об этом и не вспомнил, не упомяни ты эрла Редклифа и ваше близкое знакомство. Вот тебе и первый дельный совет на будущее: не доверяешь — не трепись. Доверяешь — тем более не трепись. Вообще не трепись, пока это не важно для дела! Даже со мной. Особенно со мной: я сам с тобой потреплюсь, когда пойму, что это необходимо. Вот, как сейчас. — Дарет на секунду прикрыл глаза, собираясь с мыслями. — Вчера мы оба убедились, что нас Логэйновы утырки ищут повсюду. Ты думаешь, они просто так нас вычислили? Наобум ткнули? — шикнул он уж совсем злобно. — Нехер распускать сопли — это раз, нехер везде отсвечивать — это два, и нехер болтать всем подряд о том, кто мы такие — это три. Даже если исповедуешься блядской преподобной матери — четыре! Последнее я персонально тебе говорю, храмовник мой ненаглядный, — прошипел эльф сквозь зубы и слово «храмовник» прозвучало едва ли не ругательством. — Нам вчера крупно повезло, что Лелиана подслушала твое нытье в этой «обители несвятости» и поспела в таверну раньше убийц. И вдвойне повезло, что она оказалась нашим союзником! — Дар, я… — Молчи. Сбиваешь. Говорю я не так часто, можешь и потерпеть, — раздраженно оборвал Дарет. — Ты спрашивал меня о планах? Хорошо. Вот мой план. С этих пор никаких церквей и городов. Ночуем только в своем лагере, подальше от ебанных людей, ебанных ушей и ебанных глаз. Первый наш пункт назначения — Лес Бресилиан: заляжем на дно в глуши, чтобы Логэйн успокоился, а заодно и долийцев поищем. Усыпим бдительность и дальше, возможно, наведаемся в Редклиф. Возможно. Это все далеко идущая стратегия, а пока, для начала, засунь свои муки выжившего себе в жопу, смирись с тем, что ты один, сядь и пожри. И раз уж тебе так жизненно необходимо с кем-то трепаться, с сегодняшнего дня я — твой товарищ, твой командир, твоя преподобная мать и твой собеседник, нравится нам с тобой это или нет. Потому что другого выхода у тебя с твоей приметно-красивой рожей все равно не будет.