Крики умирающей улыбки

Скрип старых досок под ногами закрался под кожу, покрывая изморозью человеческие кости, заставляя кровь в жилах застыть и в ожидании страшиться подступающей со всех сторон смерти. — Кисаки.. — тихо позвав парня, идущего позади меня, я оглянулась в поисках выхода наружу из заброшенного небоскрёба, что окружён со всех сторон активными мертвецами. —..здесь высоковато.. — сглотнула подступающий ком страха, что свернувшимся дикобразом остался в моём горле, скребя плоть изнутри сомнением и тревогой. — У нас нет другого выхода. — твёрдо сказал, как отрезал. Подойдя со спины, мою руку сжали, делая перевязку кровоточащей раны от отрекашетевшей пули, что прошла насквозь. — У тебя есть, у меня уже нет. Я укушена, Кисаки. — грустно улыбнувшись, сняла одну перчатку и показала глубокий укус возле большого пальца, из которого блестящими бусинками высачивалась кровь, стекая по ладони вниз и исчезая из виду, разбившись. Морозный ветер ночного лета проскользил между отросших прядей парня, переходя в мои. Я задрала голову выше, смотря на заходящий красный диск, что нежными лучами обнимает недавно разрушенный лагерь, где вместо выживших и борцов за жизнь теперь, еле волоча ноги, бредут в никуда зомби. — Я сдаюсь, я больше не могу. Каждый день кто-то всё же умирает. — вены на руке стали вздуваться меняя цвет на яркий чёрный с примесью красного, а кожа бледнеть буквально на глазах, медленно подступая к локтю. — Дракен и Майки погибли из-за обрушения на одном задании, когда там неожиданно появился мутировавший.. — я шмыгнула, принимая жизненно-необходимое молчание слушателя. — А Ханма, — горячая жидкость уже скопилась в глазах, дрожа и мешая ясному взору. — только что спас нас, подставив себя под голодные челюсти, когда у нас не оказалось более оружия. — обжигающая слеза медленно скатилась по скулам к подбородку и оставляя после себя мокрую и солёную дорожку, что быстро высыхает стягивая кожу, разбивалась. — Моя паранойя всегда была права, я умру из-за того, что не взяла ещё больше магазинов, хотя могла. Сморгнув град слёз, вспомнила последние слова Баджи, грустно улыбнувшись и смотря на полыхающий небосвод, на облака, что перьями жар-птицы расплылись над нами. — А помнишь, что мне сказал Кейске, когда его укусил мутировавший? — не дождавшись ответа, я продолжила. — Сказал, что я буду жить дольше всех вас, что моя яркая улыбка осветит мне путь к свободе. Но в итоге, я умру, останешься из всего лагеря только ты. — мокрые следы от слёз стало сильно щипать, словно обжигающий кожу кипяток. — Мне жаль, Мира. — грустный и слегка обиженный тон слетел с губ моего друга где-то справа. — Впервые за эти пять лет, я услышала твои извинения, Кисаки. А знаешь почему? — медленно повернув в его сторону свою голову, я слегка наклонила её набок, отчего пряди легли на половину лица. Красивый. Даже уставший, в чужой, ещё свежей, крови на когда-то белоснежной рубашке с закатаными рукавами, с несколько выбившимися осветлёнными прядями из зачёса назад. Статный. Даже в мягком малиновом освещении солнечных, восходящих лучей солнца. Особенно красивы его золотые глаза, полыхающие восходящим солнцем. — Нет? Ладно, я скажу. Потому что ты никогда не совершал ошибки, за которые нужно просить прощения. И сейчас, тебе нечего передо мной извиняться. — Мира.. — шёпот, громкий, что отзывается диким стуком бешеного сердца о рёбра, что готовы сломаться под таким напором. — Ты красивый, Кисаки. — я хохотнула, сглатывая подступившую кровь. — Я всегда хотела тебе это сказать. — что это я вижу? Отчаяние?.. Красивые глаза переливаются огненными оттенками выражая отчаяние и печаль, мне больно на него смотреть. — Может, у меня остался один патрон.. — ладонь соскользнула с магазина, теряя цель. — Что ты делаешь? Так точно будет лучше, если я убью себя. — попытавшись нахмуриться, я закашлялась, вдыхая через нос больше воздуха. — Не делай этого. — Тогда..Кхе-кхе!..Тогда, что ты предлагаешь? — мне кивнули вниз. Прыгнуть? Через все пятьдесят этажей вниз, в лапы зомби, и пусть только ветер сопровождает меня?.. — Да, так будет лучше, наверное. Я прыгну. — нога коснулась большого подоконника, тут же ставлю другую, стоя в проёме и ни за что не держась. Высоко, голова кружится. Тёплая ладонь накрыла мою щёку, убирая тёмные, прилипшие от слёз, волосы за ухо и с невероятной нежностью большой палец провёл вдоль нижней губы, еле касаясь её. Я прильнула к ней, накрыв своей, уже по мертвецки похолодевшей и полностью белой с чёрными венами. Пальцы моей руки стали чёрными, а ногти длиннее, вены то вспыхивали чёрным и красным, то исчезали с редким пульсом, временно прекращая громкое сердцебиение. Я попыталась ободряюще улыбнуться, но выдавила из себя лишь подобие полуулыбки, ощущая во рту железный привкус крови с чем-то невероятно приторным, что аж зубы сводит. Золотые глаза напротив не восприняли попытку ободрить, лишь их обладатель подошёл ближе всего за один шаг, почти в притык. — Ты.. — я выдохнула морозный воздух, почти перестав слышать свой пульс. — Нет, даже не так. — загарелое от палящего июльского солнца лицо приблизилось непозволительно близко для заражённой, не отрывая зрительного контакта. — Я люблю тебя. — губы, от которых исходит живое тепло, почти, ещё бы совсем чуточку, чуть не коснулись моих, потерявших натуральный природный цвет. Я быстро шагнула назад, отпустив ладонь и еле переставив ногу, что почти отказала мне. — Нет.. — алмазного цвета глаза расширились в щемящим мужское сердце удивлении. — Ты.. — истерическая улыбка накрыла мои дрожащие губы, за которыми так и следил Тетта. — Почему ты раньше не сказал?! — скорее не ему был задан риторический вопрос, а себе. — Мне больно и обидно! Кисаки, зачем?! Я ведь.. — отпускаю взгляд вниз и прижав раскрытую, пока ещё не заражённую, ладонь к груди, я сдержала болезненный вскрик, понимая, что ребра сломаны. — тоже.. Я тоже люблю тебя, Кисаки! — уверенно поднимаю взгляд, встретившись с удивлёнными глазами полными горечи. — Давно.. уже как три года.. — в глазах стало адски жжечь, а это значит, что сосуды лопнули, вот и взор стал не ясным. — Но уже поздно. Я, как бы это не звучало, обречена на мучительную смерть. Мне нужно сделать только один шаг навстречу бездне. — неожиданно поддавшись вперёд, Кисаки взял мои холодные ладони в свои и, смотря прямо мне в глаза своими, где плещется решение проблемы, приблизился ещё сильнее. — Только не говори, что ты.. — не продолжив, я осеклась, потупив взгляд. — Мы сделаем это вместе. Как всегда уверенный голос просочился в мой мозг, отдаваясь глухим эхом и передавая в почти мёртвое сердце волны положительных эмоций с толикой горечи. —..вместе.. — забвенно произнесла одними губами, где царит счастливая улыбка, освещая нам путь. Я сжала ладонь своей, более маленькой с почерневшими пальцами и отросшими когтями, слегка царапая тёплую и нежную кожу, оставляя ссадины. Острый и жестокий ветер от падения вниз щиплил глаза сильнее жгучих слёз отчаяния, закрывающих вид на моего любимого антагониста с растрёпанными от порыва волосами. Ожидаемая боль была в растяжимости милисекунды, исчезнув вместе с сознанием в чёрном брахатном забвении обнимающей смерти... *** — Кхаа!. — кислород! —..гхаа!.. — он поступает в сжимающиеся лёгкие рвано и болезненно мало, лишая жизненно-необходимого элемента. Где я?! Я же..умерла?.. Одинокая слеза скатилась по щеке, но смахнув её, я оглянулась, охая и ахая от скрипа собственных костей и закаченевших отчего-то суставов и моя челюсть мигом полетела вниз.. — М-мамма? — охрипший голос дрогнул, растягивая глухой звук. И вновь слёзы большими прозрачными жемчужинами стали скатываться.. — Это правда ты?.. — Ну ты чего? Чего ты плачешь, дорогая? Сон страшный приснился? — сев на край кровати, русая женщина, с родными зелёными глазами и тёплым взглядом с крупицами волнения, приобняла меня, прижимая к своей груди плачущую и почти задыхающуюся от собственных слёз дочь. — Маааамааа!! — я сильно сжала талию родного и такого доброго человека заключив в тиски. — Мн-не т-так жаааль!! Уаа!! Я п-правд-да хо-отел-ла всех-х спастиии!! Я-я об-блоожал-лассь!.. В-всее пог-гиблиии!! Д-даж-же бр-братьяя!!. — глотая горячие слёзы, я пыталась успокоиться, но впервые истерика взяла верх над морально не стабильной мной. — Тише, тише. — лёгкие поглаживания вызывают табун мурашек, а тёплые объятия поглощают меня. — Это всего лишь страшный сон, что больше никогда не повторится.. Тихим шёпотом мама пыталась выслушать и поддержать истерично-плачущую меня, поглаживая по спине и длинным шоколадным волосам. —..это был не сон.. — сорвалось с моих сухих губ, что я по привычке стала несщядно кусать почти до крови, рассматривая яркий всё ещё свежий укус на левой руке возле большого пальца, что мне оставил Лоуренс, лидер Л.В.Л – Лагеря Выживших Лоуренса. Я, нежно поглаживая не сильно кровоточащую рану указательным пальцем еле касаясь, грустно улыбнулась чуть приподнимая уголки губ и сморгнув слёзы, подняла взгляд на зеркало. — Доча? — мама подошла тихо, но я её заметила по совершенно лёгкому шарканью тапочек. Апокалипсис и не такой урок приподаст. — Ты идёшь в школу? Сегодня первый день в девятом классе. Моя девочка выросла!~ — мягкий поцелуй в щёку и мама вновь скрылась на кухне, готовя любимый борщ, что я так часто готовила для выживших. —..мне двадцать, мам.. Я старше своей старшей сестры.. — накинув лёгкий рюкзак, повернулась к окну, встреча как никогда поздний рассвет. Защёлка на двери громко цокнула, оповещая о пустоте в доме, что воцарилась в блаженстве растекаясь по стенкам и потолкам, стекая вниз, к полу. Медленно и тягуче..