Необработанный алмаз

Существует множество мифов о нечисти. Множество мифов, которые Джордж и Сапнап годами тщательно изучали, внедрялись в их умы, пока это не стало инстинктом. Пока они не забыли имя, но они могли перечислить лучшие способы распознать, задержать и подчинить себе создание тьмы, даже не задумываясь об этом. Один из этих мифов — о цветах и спящих вампирах. Однако они верят, что это все, что есть. Это миф. Легенда. Сказка, которую храбрые повторяют друг другу перед сном. Но все легенды уходят своими корнями в истину, они должны это знать. Они встретились с Духом, тем, кто защищает то, которое проходит через Природу и человечество. Они чувствовали на себе его всезнающий взгляд и позволили ему посвятить их в Охотники. Они должны знать, что все легенды содержат истину. Но они не думают. Они находят три черные розы, аккуратно положенные поверх древнего подземного мира, который их послали исследовать, и они не думают. Они ведут себя как наивные и простодушные мальчики, которых слишком долго держали подальше от опасностей Подземного мира. Они не прислушиваются к предостережению Духа о цветах и спящих вампирах. И вместо этого они будят его. Это ошибка. Это та же ошибка, которую совершают люди, когда они смотрят в рубиновые глаза и обнаруживают, что готовы отдать себя за вечное существо. Однако это серьезная ошибка, потому что это он. Он спал веками, погрузившись в непрерывный сон, и ему не суждено было когда-либо снова проснуться. Это факт, что вампиры эфемерны в своей вечности. Они не вечны, как Дух и Демон. Они не предназначены для того, чтобы оставаться вечно. Самые могущественные из них ходят по Земле веками, может быть, тысячелетиями, но даже им не суждено остаться. В конце концов они обнаруживают, что им надоело бродить по царству людей, и они засыпают. Он так и сделал. Его нельзя было беспокоить. Но они пробуждают его, потому что людям все равно, что должно произойти. Они действуют инстинктивно, руководствуясь скорее страстью, чем разумом, и это то, что делает их такими очаровательными, такими уникальными. Поэтому они будят его. Он моргает несколько раз, прежде чем переводит взгляд на Охотников. Они должны были бы знать лучше, чем встречаться глазами с вампиром, но они не думают. В тот момент, когда они видят блеск рубина, они исчезают. — Я спал, — говорит он спокойным тоном, — я спал очень долго. Ты потревожил мой сон. Они бы задрожали от страха, если бы не застыли на месте при виде рубиновых глаз. Вампир улыбается, мягко, нежно и так опасно, и он берет одну из роз в свою невероятно бледную руку. Он ласкает ее лепестки, и они почти мгновенно увядают и отрываются от стебля. Его взгляд прослеживает их падение до самого пола. — Цветы, — говорит он, и в его тоне слышится намек на оскорбление, — эфемерны. Я — нет. Он все еще не смотрит на них. Он играет со стеблем цветка, позволяя каждому лепестку упасть, одному за другим, пока земля не покроется черными лепестками. — Какой-то Охотник, — продолжает он, как будто не прерывал себя, — подумал, что они могут помешать мне вернуться. Он тихо хихикает. — Люди глупы. Наконец он поднимает на них глаза, и его рот кривится в веселой улыбке при виде их масок и зеленых одежд. — Это забавно, — комментирует он. Он приближается к ним медленной и грациозной походкой, которая не издает ни единого звука. Он поднимает руку, которая не держит розу, и ласкает керамическую маску. В его движениях есть что-то кошачье, а в глазах — хищник. — Я собирался уничтожить тебя, — заявляет он бархатным голосом, слишком нежным и почти мурлыкающим, — но это было бы не весело, ты не согласен? Его рука соскальзывает с маски, ласкает горло одного из Охотников и танцует на его руке. Он берет запястье нежными, холодными пальцами и подносит его к лицу. Теперь в его глазах голод. Он подносит стебель розы к запястью и использует шип, чтобы пустить кровь. Он улыбается, чувственно и возбужденно. Кровь образует маленькую красную жемчужинку, которая медленно растет под голодными глазами вампира, пока не вырастет слишком сильно и не растечется сама по себе, образуя красную линию, которая проходит по руке Охотника, вниз к его руке, а затем на пол, медленно капая на черные лепестки. — Вы оказали мне большую услугу, — говорит он, — за это я окажу вам одну взамен. Его глаза, наконец, отрываются от капающей крови и смотрят на скрытое выражение страха. — Высочайшая из почестей, — он смотрит между ними, и его улыбка растягивается, обнажая заостренные клыки, — ты всегда будешь у меня по правую и левую руку. *** Десятилетия спустя Джордж и Сапнап больше не находятся рядом с Дримом, потому что он был заперт в одной из самых безопасных камер на планете. Дух держит его в плену, наказывая за то, что он осмелился бросить вызов ему и Демону, и за то, что прикоснулся к человеку, которого они взяли под свою защиту. Дрим ушел, и поэтому Джордж и Сапнап чувствуют себя потерянными. Они не помнят, как существовать без Дрима, без его руководства и его указаний. Они не знают, как быть вампирам без него. Они вообще не знают, как без него быть. Они помнят мир до Дрима — мир до крови и до тьмы, — но он кажется чужим. Это кажется невозможным. Им нужен Дрим. Они нуждаются в присутствии его так же сильно, как им нужна кровь, чтобы уцелеть. Они едва помнят внешний мир. То, как солнце ощущается на их коже, очевидно, запрещено, но даже это кажется чужеродным понятием. Они видели это несколько раз, когда Дрим согласился сопровождать их снаружи, чтобы научить их охотиться на людей. Но в основном они проводили свое время в безвестности, защищенные от внешнего мира. В безопасности, под защитой Дрима, под его контролем. Он приносил им жертвы, все еще целые, все еще скулящие и говорящие, и они с благодарностью пили. Он заботился о них, как и положено, и они повиновались ему, как и положено недолеткам. Они одни, в темноте, и им страшно. Им нужен Дрим. Они злятся. У них отняли Дрима. Они хотят, чтобы он вернулся. Поэтому они изучают лица друг друга, смотрят в рубиновые глаза друг друга и находят утешение в присутствии друг друга. Они вооружаются и, не говоря ни слова, решают, что освободят его. Что им нужно бросить вызов существу, которое научило их всему. Они направляются в штаб-квартиру Ордена.