Алая вспышка

В детстве Рамона была той девчонкой, про которую бабушки говорили своим внукам "С ней не дружи, она озорная". И, конечно, мальчики стремились подружиться. У нее всегда на всё было свое мнение, и всегда она всё делала по-своему. Мальчишкам это нравилось, и никто не считал зазорным позвать Рамону погонять мяч или же поиграть с ней в куклы. Идеи, чем таким интересным заняться, приходили ей каждый день и были совершенно разные. С возрастом ее широко распахнутые миру глаза сменились лукаво прищуренными, но как и раньше она во всем видела трамплин для своей необъятной фантазии. Подъем на Шипящий утес прятался за густыми кустами папоротника, и человек, не знающий всех тонкостей дороги к нему, даже по чистой случайности никогда не смог бы к нему выйти. Возвышающийся над озером утес издалека по форме напоминал покрытую временем наполовину змеиную, наполовину драконью голову, чем полностью оправдывал свое название. Некоторые так и вовсе всерьез верили, что утес — это голова некогда живого василиска. Впрочем, благодаря точно таким же сказкам три горы-близнеца называли цепью Цербера, а виляющий с вершины одной из гор исток реки — слезами Моханы*. Стоя непосредственно на самом утесе, Камило оценил высоту прыжка и аж присвистнул. Там было метров семь, не меньше. Парень старательно делал вид, что уже неоднократно приходил сюда и прекрасно знает, что из себя представляет Шипящий утес, хотя на самом деле все было совершенно не так. Рамона же предпочла Камило не успокаивать и не говорить о том, что она сама поборола страх прыжка с такой высоты далеко не с первого раза — вместо этого Веласкес издевательски выжидающим взглядом смотрела на него. Еще немного помявшись, Камило наконец отбросил все сомнения и вертящиеся в голове шутки из разряда “потянуть время”. Мягким движением он подцепил пуговицу на своей рубашке, ловко расстегивая ее. Заметив на себе изучающий взгляд Рамоны, парень улыбнулся шире и медленно расстегнул еще одну. — Такими темпами мы тут до ночи простоим, — скрестила руки на груди она, — А если ты и штаны собираешься снимать, то до самого утра. Прыгай уже! — Какая ты нетерпеливая, — усмехнулся Камило, еще раз заглядывая вниз. — Хочу просмаковать свою победу, — смешливо прищурилась от вездесущего вечернего солнца Рамона. — Если ты боишься прыгать, можно заменить это на… Не знаю… Щелбан? Мадригаль скептично приподнял одну бровь, показательно закатил глаза, разбежался и как прыгнул! Рамона невольно засмотрелась — в воду он ушел красиво, ровно, без лишних брызг. Она опустилась на корточки, любовно оглядывая круги на воде, а когда парень вынырнул, пару раз громко хлопнула в ладоши в знак признания. Однако Камило еще не знал того, что девушка не собиралась оставлять просто так все его поддразнивания за сегодняшний день. — Знаешь, почему этот утес называется Шипящим? — Рамона с невинным очарованием убрала непослушную прядь волос за ухо, хотя в глазах ее так и танцевали вредные бесята, — Там в воде плавают змеи. — Не прокатит, — тут же раскусил ее Камило, откидывая мокрые волосы со лба, — Мартин рассказывал мне, что ты — та еще обманщица. Тут нет змей! — А, ну тогда лучше не оборачивайся. Конечно же, он резво обернулся, готовый защищаться. Конечно же, никаких змей в воде не было и в помине. В тот же миг над озером легче самого ветра разлетелся звонкий девичий смех. Отсмеявшись, Рамона показала Камило рукой, где будет его ждать, и, подхватив его обувь, неторопливо отправилась спускаться с утеса к заводи. Берег у озера был неоднородный — местами крутой, местами пологий, местами плотно заросший кустарником, местами песчаный. Рамона стояла на обесцвеченной солнцем еще горячей гальке, что остывала крайне неохотно, и всматривалась в воду. Мелководье протягивалось лишь метра на четыре вперед — дальше дно резко падало вниз, вода становилась темнее, и ничего не было видно в глубине. Среди удивительно-невозможных идей для изобретений у Рамоны были очки или маска, которые позволяют видеть под водой, когда очень темно. В самом первом своем варианте в конструкцию этой маски входил стеклянный купол со свечой внутри, но при испытаниях устройство оказалось ненадежным. А вот когда Рамона обнаружила на листьях одного из ядовитых диких растений люминесцент, у ее безумной идеи появилась вторая жизнь. Камило все так и не появлялся. Из-за крепких кустарников, в своих зеленых объятиях укрывающих заводь от любопытных глаз, его даже не было видно, и Рамона побрела навстречу ему по отмели. — Я уж думала, ты не доплывешь, — увидев Камило и дождавшись, когда он приблизится, сказала она. — О, ты за меня так переживаешь, — отфыркнувшись от воды, Мадригаль встал на ноги и игриво брызнул в Рамону с рук, — Как мило! Заметив его ехидный и крайне довольный собой взгляд, Рамона мысленно несколько раз обозвала Камило засранцем, но вслух решила ему подыграть: — Я думала, ты только в танцах и превращениях хорош. Видишь, вся извелась, — она смахнула с глаз несуществующую слезинку, — Как впечатления от прыжка? — Я требую реванш, один на один. — В любое время в любом месте. Я с удовольствием снова тебя обыграю. Камило задорно улыбнулся, глубоко вдохнув теплый воздух. В его груди все еще жарким адреналином стучала кровь — он сам до конца не верил, что смог спрыгнуть с такой высоты. Надетые на босые ноги сандалии забавно шлепали по выложенной булыжником дороге, мокрая одежда плотно липла к телу, и на душе было так приятно, так спокойно, что Камило начал тихонько насвистывать одну старую хорошо знакомую ему мелодию. К его удивлению, Рамона ее узнала и даже намурлыкала мотив, после чего призналась, что хотела разучить эту песню на гитаре, но ей не хватило усидчивости. Дома их не то чтобы прямо ждали с нетерпением. Родители и Камило, и Рамоны были больше увлечены игрой в паркес** — единственной игрой, где у Сильвии, матушки Рамоны, просыпался воинственный азарт, что в сочетании с ее несгибаемым характером представляло собой опаснейшую для ее соперников смесь. — Боже, Камило, почему ты весь мокрый? — подбежала к сыну сеньора Пепа, с материнским беспокойством кладя ладони ему на щеки. — Все в порядке, мама, — голос парня смягчился, словно все его шаловливые искорки растворились. Или же просто спрятались. Честно говоря, Мадригаль был ну очень похож на намокшего котенка сейчас. Рамона глянула на него раз, второй, и в итоге не выдержала и рассмеялась, чем выдала себя с головой. — Рамона! — строго начала Сильвия, — Ты опять скидываешь мальчиков с Шипящего утеса? — Ты несправедлива, мам. Я скидываю оттуда всех подряд, не только мальчиков, — важно поправила ее девушка, — Иии… в этот раз это была даже не моя идея. — А я думаю, почему Мартин остался дома, а вы двое так торопились "погулять", — продолжала Сильвия, и волшебным образом у нее в руках непонятно откуда появилась аптечка, — Камило, ты не ушибся? Там же камни, Рамона! — Не переживайте, сеньора Сильвия, все правда хорошо, — чуть ли не убаюкивающе говорил он. — Нормально все с парнем, отстань от него, — выкрикнул с места Рафаэль, на пару с Феликсом даже не потрудившись встать с дивана. Он бывалым взглядом осмотрел Камило с головы до ног и незло улыбнулся Рамоне, — Ну ты, конечно, девка... У тебя так друзей не останется, все разбегутся. Даже твой папка боится прыгать оттуда. Уж кто-кто, а Рафаэль Веласкес совершенно не выглядел как человек, который может бояться чего-либо. Высокий, плечистый и краснощекий, с первого взгляда он производил устрашающее впечатление — до тех пор, пока не начинал говорить, щедро демонстрируя всем свой простой открытый характер. — Я слышала, Маркос Бельмонте сломал себе ногу, когда прыгнул с Шипящего утеса, — шустренько между делом добавила Долорес, — Не так давно это было. — Он наверняка просто неправильно прыгнул, — запрокинул руки за голову Камило, расслабленно потягиваясь в ответ на торопливые советы сеньоры Пепы переодеться в сухую одежду. Рамона с Мартином синхронно скрестили руки на груди, в один голос сказав “Дилетант!” — Вот-вот, Долорес, так и было! — охотно поддержала разговор Сильвия, — С тех пор Маркос перестал к нам в гости заходить, даже когда Джульетта его вылечила. А жаль, хороший очень парень. Рамона многозначительно переглянулась с братом. Они оба прекрасно знали, что “очень хороший парень” Маркос на деле оказался трусливым и занудным. Он даже врать не умел красиво, но при этом обладал воистину уникальным даром понравиться абсолютно любому родителю. Рассказывать об этом всем брат с сестрой, конечно, не спешили, так как оба не видели смысла рушить его идеальный образ в глазах их матушки. Все равно Маркос зарекся переступать порог их дома после того, как слишком близко к сердцу воспринял очередную легкомысленную шутку Рамоны. — Не Шипящий, а какой-то Прощальный утёс, — задумчиво пробормотал Камило, поднимаясь наверх переодеваться ради спокойствия сеньоры Пепы. Никто не считал, сколько времени Камило возился наверху. Скоро к нему поднялся Мартин, а Рамона осталась в компании родителей, Долорес, сеньоры Пепы и сеньора Феликса играть в паркес. Весь оставшийся вечер никто больше и не вспоминал про Шипящий утес, опасные камни на дне озера под ним, выдуманных змей и заросшую густым папоротником тихую заводь. “Пожалуй, это к лучшему”, — решила про себя Рамона, двигая фигурку в сторону финиша.