Behind The Screen/По ту сторону экрана

      Эти последние несколько недель были, мягко говоря, странными. Последние семь лет он провел в одиночестве, ни с кем не разговаривая. А теперь вдруг обнаружил, что у него что-то вроде отношений на расстоянии с девушкой, которую он никогда не видел, но которая украла его израненное сердце, и своего рода дружба с бывшей студенткой, которая слишком долго была занозой в его заднице.       Почти три недели назад он проснулся утром в своей постели с болезненной эрекцией и прекрасным существом, наблюдающим за ним с другой стороны экрана, пока он спал. Альба видела, как он зашевелился, начиная пробуждаться ото сна, и написала ему: - "Доброе утро, мой красивый ублюдок", - и он улыбнулся этому, подавляя зевок. Это было странное и прекрасное, ошеломляющее и щемящее в сердце ощущение, но ему оно нравилось. То, как девушка доверила ему что-то столь интимное прошлой ночью, согрело его душу, и он понял, что заснул с мягкой улыбкой на губах. С тех пор они разговаривали друг с другом каждую ночь и делили личные моменты на двоих. Она казалась счастливее, и он тоже, как будто не провел целую вечность в одиночестве. Его не огорчало даже то, что она все еще не хотела показывать ему свое лицо. То же самое относилось и к нему. Северус ей действительно нравился, но страх быть отвергнутым был сильнее всего. Однако Северус не знал, как долго он все еще сможет ей сопротивляться. Он хотел Альбу и нуждался в том, чтобы держать ее в своих объятиях.       Северус также видел Гермиону Грейнджер еще два раза все в том же книжном магазине и планировал увидеться с ней снова через два дня. Девушка стала для него сюрпризом, и, даже если он никогда не скажет ей об этом, он очень ценил ее компанию.       Она часто тащила его из книжного магазина в кофейню, и они проводили вместе некоторое время, разговаривая о разных вещах, иногда споря о той или иной статье о зельях. Ему нравилось проводить с ней время, и, даже если она все еще была любопытной, то не разговаривала так много, как раньше, когда она была школьницей. Они также больше говорили о ее отношениях с этим болваном и согласились, что измена ему не является решением и правильным поступком, если она хочет решить свои проблемы. Уизли не появлялся больше недели после того, как его встряхнули, и когда он появился, Гермиона ясно сказала ему, что ей нужно некоторое время побыть одной, чтобы очистить свой разум и все обдумать. Когда они говорили об этом, был момент, когда девушка сильно покраснела, и только после некоторого раздумья он вспомнил, что это происходило также, когда у них был разговор об измене. Вот почему он задавался вопросом, думала ли она о ком-то конкретном, или в ее жизни уже был кто-то другой. Однако он не стал допытываться дальше.       Три дня спустя, читая введение к книге, которая его заинтересовала, Северус не был разочарован, когда услышал ее голос за своей спиной.       –Чаю? – спросила она бодрым голосом.       –Или ты предпочитаешь сегодня кофе?       Закрыв книгу и поставив ее обратно на полку, Северус потерял дар речи, когда его взгляд остановился на ней. Был солнечный день, один из тех, которые нечасто увидишь в Лондоне, и Гермиона была одета в светло-коричневый жакет поверх желтого летнего платья, которое оставляло большую часть ее ног голыми, на них были босоножки на танкетке. Он смотрел на нее, не утруждая себя тем, чтобы скрыть свое пристальное внимание к ее телу, и Гермиона яростно краснела, отчего веснушки на ее щеках стали ярче.       Она хорошенькая! Нет, не хорошенькая, красивая.       –Чай – это то что нужно. – Он ответил ей хриплым голосом.       Они зашли в маленькое кафе и обнаружили, что для четверга там довольно многолюдно, поэтому она предложила им забрать свои напитки и прогуляться по небольшому парку, расположенному неподалеку.       Северусу было странно молча идти в компании бывшей ученицы, зная, что ни один хозяин не собирается его вызывать, и что Гарри Поттер не подвергнет себя опасности в ближайшее время. Было странно находиться в спокойном мире, быть свободным и иметь возможность делать те вещи, которых он всегда был лишен. Когда они достигли небольшой поляны, он сел на деревянную скамейку, а девушка заняла место рядом с ним на траве. Северус не знал, почему она это сделала, но то, как солнце играло на ее лице всякий раз, когда она смотрела на него, очень соблазнительно подчеркивало ее черты.       –Как ты себя чувствуешь в эти дни? Я была так поглощена своей грязной жизнью, что почти не спрашивала тебя о твоей, – внезапно спросила она, прежде чем отхлебнуть чаю.       –Хорошо. – Он ответил, наблюдая за двумя детьми, играющими в футбол вдалеке.       –Как обычно. Каждый день одни и те же скучные занятия.       –Держу пари, эти годы были трудными для тебя. Ты все еще поддерживаешь связь с профессором МакГонагалл? Или, я не знаю, с любым другим профессором или членом Ордена? Я иногда получаю известия от нее, но не поддерживаю особых контактов с остальными...       –Не совсем. – Он пожал плечами, все еще глядя на двух детей. Он обратил на нее внимание только тогда, когда почувствовал легкое, как перышко, прикосновение к своей руке, и когда он посмотрел вниз, Гермиона прослеживала следы на его пальцах, те, которые он получил за долгие годы работы Мастером зелий. Он пристально наблюдал за ней, не желая отдергивать руку, даже если от этого прикосновения ему было немного неловко.       –Только со мной, – тихо прошептала она, наконец, посмотрев на него.       –Только с тобой…       –У тебя есть женщина? – спросила она с ухмылкой и, увидев напряженное выражение лица мужчины, усмехнулась. А Северус немного расслабился.       –Да ты маленькая шалунья, Грейнджер. – Он сказал ей, забирая у нее свою руку и убирая прядь волос с лица.       –Ну, мне любопытно! Я много рассказала тебе о себе, но я ничего не знаю о тебе и твоей жизни.       И это было правдой. Он почти ни словом не обмолвился ей о своей жизни, и все, что Грейнджер знала, она знала лишь потому, что это было общеизвестно. Северус всегда был сам по себе, прятался от всех и хранил свои секреты, но ему больше не нужно было этого делать. Тем не менее говорить о себе было неловко, и ему было бы трудно отвечать на ее вопросы. Однако он старался изо всех сил. Ему не хотелось признаваться даже себе в этом, но она ему нравилась, и даже если он не понимал почему, он чувствовал себя с Грейнджер достаточно комфортно. Как оказалось, и ей с ним.       –Нет, – прошептал он, глядя в сторону. Это была правда, она спросила, видится ли он с какой-нибудь женщиной. К сожалению, он никогда не видел Альбу.       –Мужчины?       –Грейнджер!       –Ну… – тихо сказала она, прежде чем спросить тихим голосом, неуверенная в себе и в том, что говорит.       –Значит, ты хотел бы, чтобы у тебя кто-то был?       –Я не уверен. Я на самом деле не думаю о таких вещах.       Это было неправдой, и он знал это. Гермиона, вероятно, и сама понимала это, но ничего не сказала. Северус хотел забыть все, чем была его прежняя жизнь, и начать новую. Он хотел двигаться дальше, быть счастливым и просыпаться каждое утро с влюбленной в него женщиной. Он хотел нормальной жизни, а не того, чтобы на него смотрели, как на монстра. Однако он не собирался говорить Грейнджер об этом, потому что было больно просто думать об этом и еще больнее представлять, какой будет его жизнь через пару лет. Он хотел того, чего у него никогда не было, - счастья.       –…А мама Гарри?       –А что насчет нее?       –Ты все еще любишь ее?       –Я ее не люблю уже много лет, Грейнджер.       Воспоминания о Лили преследовали его в течение многих лет, и они все еще преследовали его иногда, когда он чувствовал себя особенно меланхоличным или подавленным. К счастью, это случалось не так часто, как раньше, но у него все еще иногда бывали такие дни, в основном в те моменты, когда он ловил себя на том, что думает о ее смерти. Однако Северус больше не любил ее, уже давно не любил. Его проблемой было чувство вины и осознание того, что Эванс умерла из-за него, потому, что он был эгоистичным идиотом, стремящимся произвести впечатление. Он пожалел об этом сразу же после поступка, но ущерб уже был нанесен. Он боролся всю свою жизнь, чтобы искупить свою вину и показать, что действительно сожалеет о содеянном. Северус отдал свою жизнь за нее и ее ребенка и сделает это снова, даже теперь, когда знает, чего это ему будет стоить.       Его размышления были прерваны еще раз Грейнджер, которая, прижав свою руку к его ладони, снова удивила его. Северус обнаружил, что девушка была такой проницательной и чуткой, что иногда пугала его. Неудивительно, что Поттер и Уизли всегда обращались к ней за поддержкой. Она была хорошей женщиной.       –Тогда ты снова свободен любить. Почему бы тебе не сделать это?       –Я сейчас не ищу женщину, спасибо.       –Ты боишься? – внезапно спросила она, вставая со своего места на траве и снова садясь, на этот раз на скамейку рядом с ним.       –Чего? – ответил он, стиснув зубы, несколько разозленный ее вопросом, и сразу же перешел к обороне.       –Новых страданий.       –Прекращай это, Грейнджер. – Он зарычал, но девушка казалась невозмутимой. Он перевел свой горячий взгляд с ее глаз на точку где-то слева от себя, но ее мягкий голос и нежное прикосновение к его щеке, то как она убрала прядь волос цвета воронова крыла, упавшую ему на лицо, снова поманили его к ней.       –Ты заслуживаешь любви, Северус. Ты и так потратил впустую достаточно времени, тебе не кажется?       Слова Гермионы шокировали его, лишив дара речи. Его веки на мгновение закрылись, и он глубоко вздохнул, наслаждаясь ощущением ее мягкой и теплой руки на своей шершавой коже. Он скучал по человеческому теплу, по чувству покоя, спокойствия и справедливости, которое оно всегда приносило с собой, если это делалось не с намерением причинить ему боль. Северус понимал, что ему это тоже нужно, он умирал с голоду. Даже не задумываясь, он откликнулся на ее прикосновение и с трудом сглотнул, почувствовав, как ее крошечные ручки обняли его. На душе у него стало легче, как и на сердце.       Северус причинял ей боль больше раз, чем мог вспомнить, и все же она была здесь. Прощала его, прощала монстра, каким она его знала. Его шрамы болели, а внутренности горели, но он чувствовал себя с ней в безопасности, как будто ему там было самое место.       –Ты не думаешь, что я заслужил все, что получил? – он сказал шепотом, его голос был тихим и приглушенным ее волосами.       –Нет, я так не думаю.       Они сидели так некоторое время, и ему показалось, что Гермиона нуждалась в этом объятии так же сильно, как и он. Это странным образом доставило ему удовольствие. Северус осторожно высвободился из ее объятий и посмотрел на нее с игривой ухмылкой на губах.       –Раньше ты была соплячкой. Когда это изменилось? – он сказал об этом Гермионе, и она шлепнула его по руке, заставив его рассмеяться. Ему нравилось дразнить ее и то, как она в шутку выглядела такой обиженной.       –Раньше ты был ублюдком. Когда это изменилось? – возразила она, скрестив руки на груди, и его ухмылка стала шире.       –Это не изменилось. Я все еще ублюдок.       –Значит, ты не такой ублюдок, каким был раньше.       –Туше.       Она все еще прикасалась к нему, держа его большую руку в своей маленькой, как будто не хотела отпускать его. Ну, на самом деле он этого тоже не хотел. Ему нравилось ее общество, и он чувствовал себя с Гермионой комфортно, хотя было странно думать, что она была его ученицей всего пару лет назад. Она знала, каким ублюдком он был, и знала, по крайней мере, немного о том, что ему пришлось сделать, чтобы сохранить свое прикрытие. Она знала, что он должен был сидеть в Азкабане, но все равно не хотела, чтобы он оказался там.       –Жаль, что я раньше не знала, какой ты замечательный человек. – Она сказала правду, приковав его своим взглядом, и Северус снова обнаружил, что потерялся в ее карамельных радужках и в том облике, который он научился ценить и искал, когда шел по улице. Кто знает, все могло сложиться иначе, если бы она была его союзницей в самые мрачные дни.       –Ты не должна была знать. Никто не должен был знать.       –Я не имею в виду, время когда ты был моим учителем. Я имею в виду семь, пять, четыре года назад, прошлый год… Просто, время до этого момента.       –Никогда не бывает слишком поздно. – Он ответил ей, и он говорил серьезно.       Гермиона улыбнулась и отпустила его руку. Они оставались в парке еще некоторое время, тихо разговаривая или погружаясь в свои мысли, пока не пришло время уходить, и он не проводил ее до квартиры. Гермиона поблагодарила его за то, что он провел с ней свободный день и проводил до дома, но мужчина отмахнулся от ее благодарности.       –Я… хотела бы пригласить тебя зайти внутрь, но, думаю, тебе пора возвращаться к себе…       –Действительно. Мне пора.       –Может быть, в следующий раз? – с надеждой спросила девушка, покусывая нижнюю губу, привычка, которая у нее была, с времен когда она была студенткой.       –В следующий раз.       –Спокойной ночи, профессор.       –Спокойной ночи, Грейнджер. – Он ответил и ушел. Отойдя на пару метров, Северус повернулся на каблуках и позвал ее.       –Грейнджер. Не называй меня больше профессором, я – Северус.       Улыбка, которую она ему подарила, была самой яркой, из тех, что он когда-либо видел, и что-то внутри него шевельнулось так сильно, что он закрыл глаза и глубоко вздохнул.       Я поступаю правильно, я знаю, что поступаю правильно.       –Северус! – снова позвала она его, пробуя его имя на языке.       –Я – Гермиона.       Он не улыбнулся так широко, как она, но тем не менее улыбнулся. Он чувствовал себя таким счастливым, каким был всего несколько раз в своей гребаной жизни. Пришло время снова жить, и он собирался это сделать.