Behind The Screen/По ту сторону экрана

      Поначалу присутствие Гермионы в его доме было очень странным. У него никогда не было посетителей, а с начала его домашнего ареста только авроры и чиновники министерства сторожили его дверь. Паучий Тупик не был приятным местом, и его дом всегда был старым и жутким, но с тех пор, как Гермиона появилась, все изменилось. Она была его личным солнечным лучом, с каждым днем светила ярче, чем накануне.       В первый раз она пришла к нему домой, чтобы перекусить в обед. Ее глаза сияли, когда она смотрела на его книжные полки от пола до потолка, а ее крошечные пальчики обводили каждый корешок с таким благоговением, что он поймал себя на том, что нежно улыбается ей. В тот день, она поцеловала его на прощание, и он так сильно желал, чтобы она могла еще немного побыть с ним.       Обычно они встречались по четвергам, но Гермиона обнаружила, что проводит с ним все больше и больше времени в его доме. Однажды ночью, когда она заснула, положив голову ему на плечо, и он, подняв ее, осторожно положил на свою кровать. Одно дело обниматься и целоваться, а другое – спать вместе в одной постели, поэтому он не остался с ней, решив вместо этого свернуться калачиком на своем диване. Полчаса спустя поцелуй в губы и нежная рука на щеке разбудили его, и он обнаружил Гермиону, стоящую на коленях рядом с ним. Она попросила его лечь рядом с ней, и, вложив свою руку в ее, он последовал за ней в свою спальню. Он не мог припомнить более прекрасного ощущения, чем это. Ее волосы щекотали ему нос и подбородок, а ее горячее дыхание овевало его грудь, но он был счастлив лежать рядом с ней. В ту ночь кошмары держались от него подальше, возможно, впервые за много лет.       В следующий раз, когда она задержалась у него допоздна, Северус очень неловко попросил ее остаться на ночь, и яркая улыбка, которой она его одарила, согрела его изнутри, заставив его тоже улыбнуться. В постели она прижалась к нему, положив руку ему на живот, словно защищаясь, а голову – ему на грудь. В ту ночь она так страстно поцеловала его, что он испугался, как бы не потеряться в ней. Однако они еще не были близки, и это было удивительно, так как они проводили так много времени, доставляя друг другу удовольствие онлайн.       Две недели спустя, как и почти каждую ночь до этого, они легли спать вместе. Покой поселился в его теле и разуме, как это случалось каждый раз, когда Гермиона была с ним, и он был счастлив. После сорока пяти лет его жизнь наконец-то изменилась к лучшему. Что ж, лучше, чем никогда. – подумал он про себя, проводя пальцами по ее руке. Он посмотрел на нее, когда почувствовал, как она задрожала рядом с ним и вцепилась в ткань его футболки. Он наклонил голову, чтобы коснуться ее губ своими, и застонал, когда ее зубы нежно прикусили его нижнюю губу. Северус почувствовал, как ее крошечные пальчики скользнули под его рубашку, лаская его покрытую шрамами плоть и заставляя его вздрагивать от прикосновения ее прохладных рук к его горячему телу. Он хотел ее. Хотел почувствовать, как ее тело тесно соединяется с его телом, и все же он был напуган, как маленький мальчик при первом опыте. И, возможно, так оно и было на самом деле. Это было что-то новое, то, к чему он стремился всю свою жизнь и чего у него никогда не было, и это пугало его. В первый раз, когда он проснулся утром с ней, прижатой к его телу, он так долго оставался неподвижным, глядя на нее… на них вместе. Если бы у него все еще была возможность сделать это, он бы заплакал от чистой красоты того, что было у него перед глазами.       –Ты боишься, Северус? – спросила она шепотом, ее губы касались его губ во время разговора.       –Чего? – ответил он, защищаясь, но, как обычно, она прекрасно его поняла. Он всегда удивлялся, как это возможно, что Гермиона знала его так хорошо и понимала его потребности раньше, чем он сам.       –Я не знаю… – пробормотала она, глядя на него встревоженными глазами.       –Меня, того, чтобы показать себя мне… Я… То, что я чувствую к тебе – я никогда ни к кому не испытывала. Почему ты не можешь доверять мне?       –Я никогда не доверял никому, кроме себя, Гермиона.       Всю свою жизнь он был одинок. Единственным исключением было время, когда он дружил с Лили, но это длилось очень недолго. Однако даже тогда он так и не смог полностью выразить себя. Он глубоко заботился о девочке, даже любил ее, когда был подростком, но всегда старался быть другим, быть лучше. Не для себя, а для нее. И все же он не смог удержать Эванс рядом с собой. Остальная часть его жизни была полна лжи. Он так долго носил свою маску, что она настолько стала частью его самого, что в какой-то момент он забыл, кто он на самом деле. Человеческая часть его была похоронена так глубоко, что вернуть ее было трудно. Однако он доверял Гермионе. Он просто не хотел выставлять себя дураком перед ней. Он был мужчиной, намного старше ее, и он уже проявил к ней столько слабости, в то время как она… она была львицей.       –Я знаю, но я не собираюсь причинять тебе боль, – заверила она его умоляющим голосом. Гермиона нежно провела рукой по его щекам и контуру его губ, прежде чем встретиться с ним взглядом.       –С чего бы мне хотеть этого? …Я люблю тебя, ты же знаешь, правда?       Я люблю тебя, ты же знаешь. Я люблю тебя, ты же знаешь. Я люблю тебя, ты знаешь, – твердила его голова, и ему пришлось проглотить ком в горле. Она сказала, что любит его, ее рука все еще ласкала его тело, и он потерял дар речи.       Как она может любить меня? Я Пожиратель Смерти, убийца, монстр. Но она все еще любит меня       –Ты… Ты…       –Я люблю тебя, – повторила Гермиона, и ее мягкий взгляд не отрывался от его глаз.       –Ты уверена? – он недоверчиво вздохнул.       Как она может любить меня? Она могла бы заполучить любого, любого более достойного, чем я, но она выбрала меня. Гермиона любит меня.       И было так глупо удивляться ее эмоциям и чувствам, потому что правда заключалась в том, что она столько раз показывала ему свои чувства за эти недели.       –Да, и я хочу быть с тобой.       –Гермиона…       –У меня тоже есть недостатки… Шрамы и ожоги, и я не совсем красива. Ты можешь доверять мне, я буду ценить тебя, лелеять и любить… Всего тебя…       Пришло время быть с ней честным, рассказать ей о своих страхах, довериться ей. Северус знал, что может это сделать, но все равно было несколько неловко раскрывать некоторые вещи.       –Я знаю, что могу доверять тебе, Гермиона, но… Я уже много лет не был близок с женщиной. Я не знаю, что произойдет, если…       –Ты думаешь, меня бы волновало, если бы ты быстро кончил? – она прервала его и поцеловала в губы.       –Меня это не волнует. Я бы все равно целовала тебя и все равно бы любила тебя. Я бы подождала, а потом снова занялась бы с тобой любовью в нашем собственном темпе.       –Я никогда не занимался любовью… – признался он шепотом, опустив глаза.       –Трахаться с кем-то – это одно, но заниматься любовью… Я понятия не имею, как заниматься любовью.       –Я покажу тебе, если хочешь.       Их губы соединились в первом медленном, затем более жарком поцелуе. Языки нежно ласкали друг друга, горячее дыхание смешивалось, а руки свободно блуждали. Она обнажила его торс, нежно проведя пальцами по его бледной коже и очертив кончиками пальцев каждый шрам, которым он обладал, прежде чем медленно поцеловать их. Северус дрожал под ее ласками и боролся с желанием закрыть глаза. Он не мог, он хотел видеть ее и горячий взгляд, который овладел ее глазами. Ее прикосновение к его телу было подобно перышку, щекочущему его плоть, и Северус страстно желал снова увидеть ее обнаженной.       Гермиона покрыла поцелуями его грудь, прежде чем вернуться к его рту. Он вцепился в нее, заключил в объятия и поцеловал так, что у нее перехватило дыхание. Его руки скользнули под ее ночную рубашку, и он быстрым движением снял ее, оставив ее обнаженной под его голодным взглядом.       Я никогда не видел никого красивее, – подумал он, и это было правдой. Он уже видел ее обнаженной, во всей ее красе, но то, что она была так близко от него, дарило совершенно другие ощущения.       –Ты прекрасна… – пробормотал он, нежно лаская ее грудь и дразня соски. Ее маленькие груди идеально поместились в его ладонях, и когда его губы сомкнулись вокруг одного из ее сосков, Гермиона вздрогнула и застонала от этого ощущения. Он продолжал сосать и массировать ее грудь непрерывным массажем.       –Ты позволишь мне растаять в твоих объятиях? – она вздохнула, ее голос дрожал от желания.       Он рассмеялся над этим и снова поцеловал ее в губы, все еще касаясь ее обнаженного тела и заставляя их груди прижиматься друг к другу. Ощущение соприкосновения их сосков захватывало дух, и он прижал ее еще ближе к себе. Гермиона ответила на его объятие, а затем посмотрела на него со злой улыбкой, прежде чем положить руки ему на плечи и толкнуть его вниз. Она оседлала его колени и прижалась губами к его губам, двигая языком рядом с его языком в жарком поцелуе.       Влажные поцелуи скользили по его торсу, пока она не добралась до пояса его пижамных брюк, где и остановилась. Их глаза встретились, и он пристально посмотрел ей в лицо. Его дыхание было прерывистым, а сердце билось так быстро, что хотелось, чтобы оно хоть немного замедлилось. Сексуальность всегда была для него проблемой, и то, что он оказался здесь с Гермионой, заставляло его нервничать. Однако он очень этого хотел. Он очень сильно хотел ее.       –Я так долго хотела сделать это, мой ублюдок… – прошептала она, подчеркивая имя, которое выбрала для него, когда они еще были Лео и Альбой, прежде чем спустить его брюки с трусами и обнажить его эрекцию, которая радостно вырвалась на свободу.       Он был тверд и уже истекал предэякулятом, ожидая, когда ее руки и рот освободят его. Он давно не был с женщиной, а в последнее время даже перестал обращаться за помощью к проституткам, так что один только вид обнаженной Гермионы перед его глазами заставил его член дернуться. Северус закрыл глаза, когда женские пальцы обхватили его и нежно двинулись вниз по его члену. Он вздрогнул и застонал от ощущений, когда ее порочный язык приласкал его набухшую головку. Северус мечтал о том, чтобы Гермиона сделала ему минет, но ничто не подготовило его к этому. Ее кудрявая головка покачивалась вверх-вниз, охватывая его член и облизывая его языком.       Северус открыл глаза и пристально посмотрел на нее, запечатлевая в своем сознании воспоминание. Гермиона никогда ему не нравилась, но потом, очевидно, что-то случилось, и ему пришлось передумать, потому что она стала таким прекрасным и удивительным созданием, что он потерял в ней себя. Встреча с ней в его любимом магазине была для него благословением, он знал об этом. Наблюдая за ней, он глубоко вдохнул, пытаясь безуспешно, контролировать свое дыхание. Он почувствовал, как закипает его кровь, кружится голова и нарастает оргазм.       –Гермиона, остановись! – внезапно воскликнул он, схватив ее за руки и пытаясь оторвать от себя. Он не хотел кончать так скоро и так. Он хотел заняться с ней любовью, прежде чем опустошить себя.       –Я кончаю! Я кончаю, Гермиона! Остановись!       Однако его мольбы не остановили ее. Она посмотрела на него и немедленно возобновила свои заботы, удвоив усилия. Она не отрывала взгляд от его лица, наслаждаясь ощущением его подергивающегося члена у себя во рту, и его охватило выражение чистого блаженства, смешанного с явным ужасом. Все еще сжимая ее руки, он сделал пару толчков в ее рот, прежде чем последний раз войти между ее губ, ошеломленный ощущениями. Гермиона проглотила его член, чтобы очистить его языком и поцелуями вернуться к его лицу. Его дыхание было прерывистым, и все было размытым, но, когда она легла на его тело, покрывая легкими поцелуями его раскрасневшуюся щеку, его усталые руки обхватили ее тело, крепко прижимая к себе.       –Я люблю тебя, – прошептала она ему на ухо, от этого движения по его спине пробежали мурашки, и снова поцеловала его в щеку.       –И я хочу тебя… всего тебя, Северус.       Он тоже любил ее, он знал, что любит, но сказать это вслух было слишком трудно. Его высмеяли за это в первый и единственный раз, когда он произнес эти три слова, и боль того момента все еще жгла. Он долго смотрел на нее, его мысли быстро вращались, прежде чем закрыть глаза и очистить свои мысли. Когда он снова открыл их, то нежно коснулся кончиками пальцев ее губ и щеки.       –Посмотри на меня, моя дерзкая маленькая штучка. – Он сказал ей и, как только их глаза встретились, погрузился в ее мысли. Он не выходил на передний план, не желая вторгаться в ее мысли и воспоминания, только желая прошептать что-то в ее сознании.       –Я тоже люблю тебя, Гермиона. И я хочу тебя, тебя всю, – говорил Его разум, лаская ее мысли легким, как перышко, прикосновением.       Некоторое время спустя, когда он впервые медленно погрузился в ее женственность, он чуть не заплакал от удовольствия и боли. И любви. То, что она дала ему, было тем, что он еще никогда не испытывал. Только мысль о счастье, которое он испытывал, и обо всех страданиях, которые ему пришлось пережить, чтобы прийти к ней, заставляла его хотеть плакать.       Его любили, и он был счастлив – о, так счастлив. И все благодаря ей, его дерзкой маленькой штучке.