***
Дин шлёпает брата по руке, когда тот тянется к безглютеновому блонди, которое Дин поспешно купил в магазине и сейчас собирается выложить на противень, чтобы всё выглядело так, как будто он сам испёк это дерьмо. Нельзя допустить, чтобы Сандра и другие ведьмы снова судачили о его каменных кексах (которые, возможно, имели или не имели ту же консистенцию, что и настоящие камни). Чарли склонилась над кухонным островком, уперевшись локтями в поверхность из кленового дерева, положив подбородок на ладонь, широко раскрыв глаза и глубоко вздыхая. — Расскажи ещё разок, Дин, о своём тайном свидании под лунным светом. Блонди крошится под его тяжёлой рукой. — Отвали, Чарли, — добродушно бормочет он. — Всё серьёзно. Сэм, по крайней мере, кажется, относится к произошедшему с той серьёзностью, которую заслуживает ситуация; он сидит на стуле напротив Дина со свирепым, хмурым выражением лица, хотя, возможно, дело просто в газах. Его брат максимально им подвержен, хотя и продолжает настаивать на потреблении органической пищи. — Думаешь, он серьёзно настроен? Дин с тихим звоном роняет металлическую лопатку на противень. — Нет, Сэм. Он объявился на моём чёртовом заднем дворе, потому что просто решил повалять дурака. Чарли фыркает от смеха, хлопая ресницами. — Держу пари, ты хотел бы, чтобы он тебя повалял на заднем дворе. Дин безуспешно пытается скрыть улыбку, которую Чарли всегда могла вызвать у него, возвращаясь к блонди. Он указывает на неё лопаткой. — Ты не помогаешь. Им нужно сосредоточиться, если они собираются разобраться с этим. Сто тысяч долларов — большие деньги. Вероятно, не особо важные для Чувака из Мафии, но дело здесь не столько в самих деньгах, сколько в принципе. Дин видел достаточно фильмов о гангстерах, чтобы знать, что это оскорбляет их честь или что-то в этом роде, когда кто-то крадёт у них. Даже если это три дилетанта-представителя среднего класса с детьми и ипотеками. Им нужно придумать план, если они хотят дожить до своих следующих дней рождения. Но сначала распродажа выпечки.***
Бенни — чертовски хороший повар. Дин же не особо. Он рукастый, но больше его интересуют машины. Он всегда чувствовал, что если он собирается подставлять свою задницу парням (и девушкам — да, он за равенство, а Ронда Херли по-прежнему его лучшая подруга с её розовыми атласными трусиками и чудовищно огромным страпоном), то ему нужна хотя бы мужественная профессия. Быть покрытым солидолом и копаться во внутренностях машин целыми днями — это почти как быть пожарным, только без сексуальных календарей. По сути, календари особо и не добавляют мужественности. Но бывают моменты, когда ему хочется приготовить что-нибудь более изысканное, чем искусно собранный сэндвич в коробке для завтраков Бена. Поэтому когда Лиза подходит к нему на распродаже выпечки, Дин уже знает, что она собирается сказать. — Молчи. Она хихикает, прикрывая рот ладонью, тёмно-каштановые волосы падают на её милое личико, и Дину больно от того, как сильно он её любит и как сильно он её подвёл. — Где ты их взял? В «Костко»? Другой родитель проходит мимо них, смотрит на купленные в магазине блонди Дина, втиснутые в противень для выпечки, и бросает на Дина такой взгляд, как будто тот просто подобрал дерьмо и выложил его на стол. Честно говоря, возможно, это выглядело бы даже более эстетично. — Нет, Лиза. Я испёк их. Собственными руками, — драматично заявляет он всем, кто находится в пределах слышимости. Она снова смеётся, осторожно опускает руку на его бицепс и слегка сжимает: — Даже если бы это было правдой, оно определённо не было бы тем, чем стоит гордиться, — она похлопывает его по руке и уходит, прежде чем Дин успевает хотя бы попытаться остроумно ответить. Взбудораженный и брошенный, он оттягивает свой воротник. Из-за него шея чертовски чешется. Он всегда чувствует себя не в своей тарелке на подобных мероприятиях, несмотря на то, как сильно он пытается вписаться. Женщина — без шуток — в костюме-двойке и жемчугах изящно обходит его, явно держась на расстоянии. Дин вздыхает и хватает блонди. Почему бы и нет, если больше оно никого не интересует. Должно быть, постоянно притворяться — это утомительно. Неудивительно, что все они такие сварливые и осуждающие; они питаются исключительно коктейлями из капусты, всё ненавидят и говорят о своих цветочных садах, как будто никто из них не трахался с чистильщиком бассейнов. Дину едва удаётся держать себя в руках на протяжении тех трёх часов, сколько обычно длятся эти дурацкие школьные мероприятия, не говоря уже о том, чтобы выдерживать это в течение восьмидесяти лет или сколько там на самом деле этим женщинам, застрявшим навеки в среднем возрасте. Он улыбается с полным ртом отвратительного блонди седому мужчине, который выглядит в этой обстановке гораздо более непринуждённо, чем когда-либо мог надеяться выглядеть Дин. Как только парень заворачивает за угол школы из красного кирпича, Дин выплёвывает всё в руку. В нескольких футах от него, в конце ряда столов, заваленных свежей выпечкой, есть мусорный бак, направляясь к нему, Дин хватает салфетку и с её помощью стряхивает это месиво с руки в мусор. Дин бросает угрюмый взгляд на то, что предлагают остальные. Уильямсы принесли песочное печенье в форме осенних листьев, разного цвета, всё как полагается. Он хочет взять одно, но у него при себе нет мелочи, и пусть он и вооружённый грабитель, но не вор. У Дэвисов идеальный радужный торт, словно из Пинтереста, ещё там есть потрясающе выглядящий бисквит, пирог с патокой, штрудель… Тьфу. Он обращает своё внимание на рассыпчатый пирог Лизы. Он выглядит вкусным и хорошо пропитанным, и Дину хочется взять немного, но он не смеет протянуть руку. Не тогда, когда пространство рядом с ним внезапно заполняет кто-то, кто пахнет даже лучше, чем пирог с пеканом, который он пытался игнорировать всё это время. — Здравствуй, Дин. Вот блядь. Дин тяжело сглатывает, продолжая пялиться на рассыпчатый пирог, как будто он может как-то ему помочь. — П-привет… эм, я не знаю твоего имени. И не могу продолжать называть тебя «Чувак из Мафии». По голосу парня понятно, что это его забавляет. — Я не из мафии. Вот теперь Дин смотрит на него. Первое, что он замечает, это не весёлые голубые глаза или идеальный рот, а татуировка на шее. Ангел, набитый в оттенках серого, с крыльями, распростёртыми поперёк и вокруг его шеи. Это чертовски горячо, и Дин немного удивлён, что не заметил этого прошлой ночью. Но тогда он думал совсем другом. Например, о его члене. — Л-ладно, — медленно говорит Дин, чувствуя лёгкое покалывание под кожей от пристального взгляда парня. — Как ты хочешь, чтобы я тебя называл? — Босс, — говорит парень, не совсем ухмыляясь, но ему это и не нужно, чтобы показать свой извращённый восторг. — Потому что ты, твой брат и ваша подруга… — Дин старается не выдавать никаких эмоций, когда слышит, что парень знает, кто был с ним, — будете работать на меня в обозримом будущем. Дин медлит, пытаясь придумать, что ответить на это. В данный момент подойдёт любой звук. Очевидно, его мозг решает вскрикнуть: — Какого хрена? Возможно, это не то. Конечно, не так громко. Определённо не тогда, когда он окружён мамашками-домохозяйками в частной школе своего сына. Поверх голов, внезапно повернувшихся в его сторону, Дин ловит и удерживает встревоженный взгляд своего брата-йети, безмолвно выражая свою тревогу крайне недвусмысленным выражением лица. Дин слегка качает головой, приказывая своему брату держаться подальше. — Именно этот нюанс и привлёк моё внимание к тебе, — сухо говорит Чувак не из Мафии и протягивает руку. — Дай мне свой телефон. Дин шокировано отступает назад, едва не наступив на босоножки наименее любимой учительницы Бена, мисс Хейс. Она бросает на него взгляд, который ясно даёт понять, что следующее родительское собрание будет ещё менее весёлым, чем предыдущее. — Чувак, ты что, грабишь меня? Пригороды, где проживают представители среднего класса, несомненно, в последнее время снизили свои стандарты, но он не думал, что всё настолько плохо. Намёк на улыбку мелькает в уголках губ Чувака не из Мафии. — Нет, если только твой телефон не стоит сто тысяч долларов. Телефон. Сейчас же. Дин заставляет себя подчиниться. Что бы это ни было, лучше бы оно закончилось как можно скорее, чтобы эти снобы снова могли вернуться к тому, чтобы осуждать его за навыки выпечки (или их отсутствие), а не за присутствие горячего незнакомца. Дамы поблизости уже начинают шушукаться. Он вкладывает свой сотовый в ожидающую ладонь Чувака не из Мафии, и нервно прикусывает нижнюю губу, когда самый красивый мужчина, которого он когда-либо видел, вводит свой номер в телефон Дина. Он возвращает телефон, гладкая кожа скользит по мозолистым пальцам Дина. — Ещё увидимся, Дин.***
Суть в том, что на самом деле Дин обрюхатил Лизу, когда они были ещё совсем детьми. Дин был молод, глуп и безумно влюблён, но в то же время он был словно оцепеневшим. Теперь он стар, глуп и больше не влюблён, но он определённо любит Лизу и понимает, почему он думал, что она будет идеальным прикрытием для его бисексуальности. Однако это было несправедливо по отношению к ней и к нему самому, и он понял это примерно в то же время, когда Лиза поняла, что беременна Беном. К сожалению, Дин ушёл до того, как она успела ему рассказать. Лиза была на шестом месяце и жила с доктором, когда Дину удалось набраться мужества и вернуться, чтобы извиниться. Известие о том, что он станет отцом, было не тем потрясением, которого он хотел, но это определённо было тем, в чём он нуждался. Три месяца спустя, когда маленький Бен родился, дрыгаясь и крича, его мама и папа не были вместе, но его отец жил в том же закрытом сообществе, что и его мама, и управлял собственной респектабельной автомастерской; наконец-то вернулся в семейный бизнес. Конечно, одиннадцать лет спустя он всё ещё чувствует себя совершенно оцепеневшим. Что меньше связано с его сексуальностью и гораздо больше — с красивым гангстером, который в настоящее время преследует его, но это тут не при чём. Дин запихивает ещё несколько футболок Бенни в сумку. Если эта ленивая задница не собирается паковать своё дерьмо, то Дин с радостью сделает это с гораздо меньшим изяществом. Дину было чуть больше двадцати, когда он встретил Бенни; сексуального медведя Бенни, который был остроумным и весёлым и легко заполучил Дина. К сожалению, он также заполучил Эмили, Андреа, Джейка, Мэтта и других. Если бы дело было только в измене, то Дин однажды, возможно, просто смирился бы с этим. Но в тот же болезненный момент, когда Дин обнаружил, что его муж засунул свой член во все тёплые отверстия в радиусе пяти миль, пришло откровение, что Бенни тратил деньги направо и налево, деньги, которых у них и так почти не было. Итак, Бенни — дерьмовый муж. Но он отличный отец для Бена, и Дин никогда бы не смог отнять это у них обоих, как бы сильно он ни был зол. А прямо сейчас он очень зол. Бенни встаёт перед Дином, когда тот идёт к ящику с нижним бельём. Дин настойчиво протискивается мимо него, гнев и адреналин придают ему дополнительную силу. Он начинает швырять боксеры на их огромную кровать, стискивая зубы при мысли о трусах Бенни на чьей-то ещё кровати. Ублюдок. — Что, блядь, с тобой происходит, Дин? Дин решительно игнорирует его, захлопывая пустой ящик. Перед лицом враждебного молчания Дина Бенни немного теряет самообладание в приступе неуместной ревности, которую Дин ждал с тех пор, как Чувак не из Мафии, появился на их заднем дворе прошлой ночью. — Он заявился на чёртову распродажу выпечки, Дин! Андреа мне рассказала. Конечно же, она рассказала. — Да? — злобно выплёвывает Дин. — Она рассказала тебе об этом до или после того, как твой член оказался в её болтливом рте? — он зло пинает нижний ящик комода, пытаясь закрыть его, но тот упрямо отказывается. — Дин, — наполовину ворчит, наполовину успокаивает его Бенни. Это только больше выводит его из себя. — Не смей произносить моё имя, чёртов ты мудак! Даже если бы я трахался с ним, чего я кстати не делаю… — (как бы сильно мне этого ни хотелось) — …ты лишился права спрашивать или что-либо говорить мне в тот самый день, когда трахнул своего сотрудника! Бенни кажется обиженным, но ничего не говорит, правильно улавливая то, что Дина не остановить. — Если бы ты не шлялся чёрт пойми где и не пропивал наши деньги, я бы вообще не оказался в этой ситуации! Бенни странно смотрит на него, озадаченно, хмурый взгляд искажает его красивое лицо. Чёрт, он сказал слишком много. — Дин, — Бенни делает неуверенный шаг в его направлении. — Что ты имеешь в виду, дорогой? Дин сокращает расстояние между ними, тыча пальцем в лицо своему мужу. — Даже, блядь, не смей, Бенни, — Бенни, говорящий по-каджунски таким мягким голосом, всегда делал что-то с Дином, и ситуация слишком запутанная, чтобы он мог позволить себе потерять то слабое самообладание, которое имеет сейчас. — Я просто имею в виду то, что мне бы не пришлось брать вторую ипотеку, чтобы мы не стали бездомными. Бенни всем своим видом показывает, что не верит Дину, но мудро не развивает эту тему. — И что теперь? Дин устал от чувства, что у него нет контроля над собственной жизнью. Он отворачивается от Бенни, когда говорит: — Дом записан на моё имя. Ты можешь проваливать. Навсегда. Наступает долгая пауза, а потом: — А Бен? Дин отчаянно хочет сказать: «Он тоже мой, так что всё равно проваливай», но знает, что не может. Бен безумно любит Бенни, и это чувство взаимно. И как бы сильно ни было больно Дину, он не может так поступить со своим сыном. — Я не знаю, — в конце концов выдаёт Дин. Он слышит, как за его спиной Бенни поднимает сумку, которую Дин поспешно для него собрал. — Я позвоню тебе на неделе. Тихий щелчок двери спальни, закрывшейся за Бенни, кажется слишком окончательным.***
Сэм сидит на скамейке столика для пикников, широко расставив ноги, держа пиво в своей огромной руке. Он занимает всё пространство, поэтому Дину пришлось вытащить один из обеденных стульев на газон. На газоне останутся вмятины, но он достаточно пьян, чтобы ему было всё равно. Сэм делает огромный глоток пива, его горло дёргается. — Ну и что теперь? — спрашивает он, возможно, более трезвый, чем Дин, который слишком увлечён этикеткой своей почти пустой бутылки. — Думаю, нам стоит подождать и посмотреть, чего хочет этот парень, — бормочет Дин, бросая взгляд на Чарли, которая развалилась на кресле-мешке. — Что, если он захочет вернуть свои деньги? — спрашивает Сэм, как всегда самый боязливый из них. За исключением того раза, когда они совершили настоящее ограбление; тогда он вёл себя как настоящий плохой парень, и Дин всегда знал, что его младший брат может быть таким. — Что ж, тогда ему чертовски не повезло, не так ли, Сэмми? Потому что моя доля ушла в этот дом. Твоя пошла на оплату больничных счетов Мэдисон, а Чарли… — он замолкает, задумавшись. — Эй, Чарли, а на что ты потратила свои деньги? Чарли поднимает своё пиво, словно произнося тост. — Пиво, техника и девки. — Девки? — прищуривается Сэм. — Ага, ну, типа… — Чарли ухмыляется, делая пошлый жест двумя пальцами и языком, а затем вздыхает, видя их пустые взгляды. — Боже, как будто вы двое годами не были рядом с киской. Без обид, Дин. Дин озадаченно хмурится. Требуется мгновение, чтобы до него дошло, и он винит в этом пиво, циркулирующее в его организме. Чарли никогда не нравился Бенни. Никому из них он не нравился. — Хочешь сказать, что у моего мужа есть киска, Чарли? — Дин прищуривается, смотря на подругу сквозь опускающуюся на них темноту, прежде чем перевести взгляд на пустую бутылку в своей руке. Ему нужна ещё одна, но они все остались в доме. Блядь. — Нет, — Чарли кажется раскаивающейся. — Я говорю, что твой муженёк — та ещё пизда. Наступает короткая пауза, пока они обдумывают эти слова, прежде чем все трое разражаются смехом, хихикая и хохоча, как подростки. Им требуется несколько минут, чтобы успокоиться, и наступает отрезвляющий момент тишины, когда до Дина снова доходит, в какой пиздец они вляпались. Сэм поднимается со скамейки, отряхиваясь. — Пиво? — спрашивает он Дина, направляясь к дому. — Как будто об этом вообще нужно спрашивать! — кричит Дин в удаляющуюся спину своего брата, когда тот с грохотом открывает дверь. Они с Чарли сидят в комфортном молчании, пока Чарли не говорит: — Мне жаль, что мы с Сэмом оказались правы. — Хм? — Бенни дерьмово с тобой поступил. Ты заслуживаешь лучшего. — Эм, всё не так плохо, — врёт Дин, зная, что Чарли видит его насквозь, но надеясь, что она не станет уличать его в этой лжи. К счастью, она этого не делает. — Итак, что мы будет делать с твоим красавчиком-гангстером? Дин слабо пожимает плечами, стараясь не думать о той татуировке, стараясь не задаваться вопросом, где ещё у него могут быть татуировки. — Думаю, он хочет, чтобы мы отработали эти деньги. — Как? — Будем подменять его на работе на заправке, — язвительно отвечает Дин. — Чёрт, я не знаю, Чарли, но что бы это ни было, хорошим оно не будет, верно? Я не могу придумать ничего лучшего, чем что-то противозаконное. На пару секунд воцаряется тишина. — Чувак, а что может быть хуже, чем что-то противозаконное?