Однажды в сказке в Хогвартсе

      Эмма Свон       Неделя началась относительно спокойно, хотя Эмма морально настраивалась, чтобы разгребать последствия странных выходных. Мало того, что она чуть не переспала с Джонсом и ублажала себя на глазах другого слизеринца, так еще накануне чуть не перешла грань с Грэмом. Свон не находила никакого объяснения произошедшему. Однако отчетливо ощущала некий подвох в сложившейся ситуации.       Она никогда не питала романтических чувств к Лукасу, и от этого ее поступок выглядел еще менее разумным. После представления в ванной старост настроение у нее было весьма приподнятым, более того — возбужденным. Эмма словно потеряла контроль над собственным телом, а свою выходку списывала лишь на то, что ей хотелось высвободиться от этого сексуального напряжения. Рядом оказался ее лучший друг, и ее дурман направился полностью на него. Радовало лишь одно — допустимую черту они не перешагнули. Невидимая сила вовремя одернула ее.       Утром Эмма рассказала подруге про случившееся в ванной старост, но так и не рискнула поделиться с ней эпизодом, связанным с Грэмом. Боялась осуждения, недопонимания.       — Эмма, постой, — окликнул ее друг после занятий. — Я хотел с тобой поговорить.       — Виделись, Грэм, — чуть улыбнулась она, сама же мечтала провалиться сквозь землю, пролетая по оставшимся этажам. — Если ты о вчерашнем, то не стоит. Мне в голову ударил алкоголь, и еще одна ситуация выбила меня из колеи. Я потеряла над собой контроль. Прости, пожалуйста. Я действительно…       — Эмма, я другое собирался тебе сказать, — перебил ее Лукас.       — Что? — нахмурилась девушка. — Только не говори, что мне память отшибло и я умудрилась забыть какой-то важный кусок вечера.       Хотя многое из вчерашнего вечера она буквально мечтала забыть и никогда не вспоминать.       И одновременно повторить и запомнить навсегда.       — Эмма, боже, почему ты не можешь просто немножко помолчать? — ударив ладонью по лицу, Грэм покачал головой. — Я всего лишь хотел тебе сказать… Эмма, послушай, ты… Ты мне…       Однако договорить ему снова не дали. Неподалеку от них раздался грохот, будто что-то взорвалось.       — Годрик, помоги мне, что опять приключилось?! — удрученно воскликнула Эмма и поспешила найти источник шума. — Что здесь… Боже, откуда вы снова достали эти вредилки? Запретили же детям их продавать.       Девушка с укором посмотрела на компанию второкурсников, с прискорбием осознавая, что часть из них были гриффиндорцами. Пусть она отлично понимала, что дети с особой любовью относились ко всевозможным экспериментам из магазина приколов, но всегда старалась оградить своих подопечных от этого.       Наивно. Это ж гриффиндорцы. Им только дай волю — они необдуманно разнесут целый замок и даже не заметят.       — Грэм, прости, позже договорим? — оборачиваясь к другу, который вскоре нагнал ее, сказала Эмма. — Мне нужно провести воспитательную беседу с этими маленькими нарушителями. Увидимся.       Свон бросила короткий взгляд на Лукаса, а после загнала второкурсников в ближайший пустой класс. Пожалуй, сейчас она была даже благодарна этим юным проказникам, ведь они спасли ее от неловкого диалога с Грэмом. Пройдясь глазами по классу, Эмма неожиданно для себя обнаружила там хорошо знакомого ей мальчишку.       — Арчи? Ты-то когда успел попасть в компанию хулиганов? — слегка разочарованно отметила Свон.       — Дети всегда любопытны, это может касаться как учебы, так и интересных изобретений, — с умным видом произнес Хоппер. — Просто наши эксперименты вышли за рамки допустимого.       — Откуда у вас эти игрушки? — Эмма указала на оставшиеся вредилки, которые отобрала у второкурсников. — Кто-то из старших приобрел их вам?       Однако все присутствующие отмалчивались, виновато потупив глаза в парты. По их лицам отчетливо читалось, что никто признаваться или сдавать поставщика был не намерен.       — Ясно, — холодно произнесла она. — Минус двадцать очков всем факультетам, а если поймаю кого-нибудь еще раз, то отправитесь на наказания, которые вам вряд ли придутся по душе. А теперь бегом заниматься.       — Эмма, у тебя что-нибудь случилось? — подошел к ней Арчи, когда остальные покинули класс, но она промолчала. — Киллиан тоже на обеде выглядел каким-то потерянным. Вы поругались?       Ох, лучше бы они просто поругались, чем… Неважно, Арчи об этом знать ни к чему. Да и рано к тому же.       — Арчи, это здесь вообще причем? — в ту же секунду возмутилась Эмма.       — Он всегда причем, — пожал он плечами. — Твое настроение весьма зависимо от его поведения, как я успел заметить.       Действительно ли Джонс настолько влиял на нее, что даже другим заметно?       Этот ребенок чересчур смышленый.       — И когда это ты успел заметить? — она вскинула брови и вопросительно уставилась на мальчика, с трудом сдерживая улыбку.       — Киллиан всегда ненароком старается оказаться рядом с тобой, пытается обратить твое внимание на него, — перечислял Хоппер. — Он даже бескорыстно твоего кота спасает. Не понимаю, почему ты на него постоянно злишься, — развел он руками.       Похоже, что одно только спасение Арчибальда добавляло Джонсу сотню очков в представлении Арчи.       — Значит, есть на то причины, Арчи, — фыркнула Эмма. — И ты еще слишком мал, чтобы их понять.       — Ревность? Так он ни с кем не встречается, вечно устремляет на тебя взгляд, а ты его не подпускаешь, — продолжал он. — Или ты боишься новых отношений, потому что еще не пережила старые?       Вот же маленький сводник. Небось Джонс его чем-то подкупил. Ну, он еще получит.       — Боже, Арчи, угомонись и отправляйся на занятия, — переключилась Свон.       — У меня сегодня их больше нет, — довольно улыбнулся второкурсник. — Так что мне некуда торопиться.       — Значит, иди готовься к завтрашним, — буркнула Эмма. — У меня есть и другие дела.       С этими словами она вылетела из класса, не в силах собраться с мыслями.       Была ли в словах Арчи какая-нибудь истина?       Откуда? Ребенок вряд ли хоть чуть-чуть смыслил в отношениях. Тем более между взрослыми.       Эмма лежала в своей постели, размышляя о собственной жизни, когда буквально из ниоткуда перед ней появился не кто иной, как Киллиан Джонс.       — Черт побери, Джонс, как ты сюда попал?! — она подскочила с кровати, подлетая к слизеринцу. — Сомневаюсь, что МакГонагалл тебе дала пароль даже на правах старосты школы.       — Значит, я не первый мужчина, побывавший в твоей спальне, Свон? — ехидная улыбка растянулась на его лице. — Прискорбно. Но уверяю, что стану последним мужчиной, что будет здесь гостить.       — Еще чего удумал, — взбунтовалась Эмма, но он оказался чересчур рядом с ней.       Она с трудом удержалась на ногах, чтобы не упасть. Киллиан медленными и выверенными движениями прошелся пальцами по ее спине, создавая волну мурашек. Ей хотелось еще. Ей буквально хотелось, чтобы он зашел дальше, но признаваться она в этом не планировала. Тем более Киллиану Джонсу.       Он притянул ее к себе, прижимаясь к ней всем телом. Киллиан глубоко вдохнул запах ее волос, а она сходила с ума от одних только его прикосновений. Жар окутал ее тело, Джонс же прильнул к ее губам. Эмма на мгновение растерялась, не зная, отвечать ей на поцелуй или лучше оттолкнуть. Однако ее тело ответило за нее, когда она приоткрыла губы, позволяя ему углубить их поцелуй.       — Свон, признай, что ты неимоверно хочешь меня… — Киллиан на мгновение отстранился, следом его губы коснулись ее шеи, оставляя на ней след. — Хочешь настолько, что сдерживаться почти невозможно. Настолько, что позволила мне, — продолжал соблазнительно шептать он, — позволила ублажать тебя языком. О, Мерлин, как ты стонала, как извивалась в моих крепких руках.       — Перестань, — она пыталась отогнать пелену, которая окутала не только глаза, но и мысли, и душу. — Я не хочу слушать об этом.       — На самом деле ты сама не знаешь, чего хочешь, Свон, — довольно усмехнулся Джонс. — Но сейчас ты хочешь не только слушать, но и видеть меня рядом, ощущать мое тепло, как мои губы касаются каждой частички твоего прекрасного тела, — его поцелуи спускались ниже. — Свон, ты чертовски обворожительная. Мне от одной мысли о тебе…       — Джонс… — жадно вдыхая воздух, произнесла Эмма.       — Свон, я жажду тебя целиком и полностью, — он коснулся края ее белья, и она по-прежнему не сопротивлялась, позволяя ему заходить все дальше. — Позволь мне сделать тебя своей. Позволь…       Эмма резко подскочила в своей постели и осмотрелась по сторонам в попытках осознать, что только что произошло. Через пару минут она окончательно пришла в себя. Это был сон, всего лишь сон.       Да какой там всего лишь?!       Ей снова снился Джонс. Если в тот раз это было влиянием ловца снов, подаренного Пэном, то последние три ночи были напряженными лишь из-за ее бурной фантазии. Третье утро подряд она просыпалась в холодном поту, тело горело. Горело от неудовлетворенного желания.       Приняв холодный душ, Эмма немного пришла в себя, но эффект снов по-прежнему сопровождал ее организм. Пару дней назад Руби обещала ей выяснить, могло ли происходящее в ванной старост быть вызвано каким-либо зельем. Она искренне надеялась, что все дело именно в этом.       Что попытки поцеловать Грэма. Что желание оказаться в объятиях, и не только, Джонса. Что невероятный оргазм, достигнутый благодаря тому же слизеринцу. Что все это лишь действие, вызванное дурацким зельем.       Ей срочно нужна Руби.       К ее удивлению, в комнате подруги не оказалось, хотя она всегда была той еще соней. Наколдовав время, Эмма осознала, что и сама умудрилась пропустить завтрак.       Джонс, черт бы его побрал, даже во сне мешает ей нормально жить.       Ничего не оставалось, кроме как отправиться сразу на занятия. Класс был закрыт, зато она с легкостью отыскала подругу, которая мило ворковала с Гидеоном. Эмма испуганно искала в толпе Грэма, но того не было, как и Джефферсона. В надежде, что эти двое нашли способ примириться и всего лишь совместно опаздывали, она подлетела к Руби, запросто прерывая их общение.       — Свон, а говорят еще, что у тебя есть чувство такта, — хмыкнул Гидеон, будучи недовольным ее вмешательством.       — И тебе доброе утро, Фаррелл, — кратко бросила Эмма. — Позволишь мне украсть мою подругу? Руби, мне нужно переговорить с тобой, — обратилась она уже к девушке.       — Какая важная, — рассмеялся парень. — Вопрос жизни и смерти, не меньше.       Переведя взгляд с одной гриффиндорки на другую, Гидеон все-таки сдался под ее натиском. Он оставил невесомый поцелуй на щеке Руби и удалился к прочим слизеринцам.       — Какая же ты все-таки зануда, — фыркнула Лукас.       — Зато твоя открытость приманивает не тех, кого бы стоило, — демонстративно выразила она свое неодобрение.       — Слушай, Эмма, я, конечно, понимаю, что твои слизеринцы тебя напрягают, хотя в этом больше твоей вины, чем их, — ее привычка говорить, что думает, порой выводила Свон из себя. — Но это точно не повод кидаться на каждого слизеринца. Чем тебе не угодил Гидеон, что ты настолько холодна с ним?       — Я не доверяю ему, — честно ответила Эмма.       — Ты много кому не доверяешь, но не кидаешься даже на половину из них, — справедливо парировала Руби.       — Не хочу, чтобы тебе снова было больно, — не сдавалась Свон.       — А мне не будет, Эмма! Не собираюсь я наступать на старые грабли, слишком это неприятно. Легкие и беззаботные отношения. Несколько свиданий, умопомрачительный секс и, возможно, подарок на память. Я буду счастлива. Не хочу ничего серьезного. Вряд ли хоть с одним из наших сокурсников можно сейчас строить что-нибудь серьезное. У них же у всех гормоны, причем везде, но не в голове, — Руби буквально на одном дыхании произнесла свою внушительную речь.       — Именно! А еще толкаешь меня к Джонсу, — фыркнула Свон.       Он вообще целая кладезь гормонов, сосредоточенных исключительно между ног.       Перед глазами снова возник ненавистный ей образ. И регулярные сны с ним только лишь способствовали ее неумолимой фантазии. Обнаженный Джонс то и дело возникал перед ней.       Соблазнял, провоцировал, искушал.       Годрик, как избавиться от этого наваждения.       — Во-первых, я говорила о сексе с ним, а не об отношениях с замужеством и детьми, — Руби недовольно закатила глаза. — И да, я по-прежнему убеждена, что его намерения чуть более серьезные, нежели тупо затащить тебя в постель.       — А во-вторых? — Эмма понадеялась, что дальше речь пойдет не о Джонсе.       — Да, точно, я кое-что выяснила об одном зелье. Наверняка ты знаешь, что существует зелье похоти, которое действует наподобие наркотика, причем воздействие на женщину зачастую сильнее, чем на мужчину. Оно влияет на сознание, пробуждая невероятное сексуальное желание у принявшего. В борделях частенько его используют, — рассказывала ей Руби. — Но у этого зелья есть и разновидности, как более сильные, так и более слабые.       — Хочешь сказать, что меня опоили зельем похоти? — нервно усмехнулась Эмма.       Только этого ей не хватало. Необузданные сексуальные желания, вызванные наркотиком.       — Я предполагаю, что это была разновидность. Мой знакомый поведал, что один зельевар разработал, я бы сказала, вариант для проверки совместимости пар, — усмехнулась Лукас, поджимая губы. — Его эффект спадает лишь после того, как твое… напряжение снимает конкретный человек. Он либо испытывает к тебе сильные чувства, либо даже влюблен.       — Что за глупости ты мелешь?! — воспротивилась услышанному Эмма.       — Если это действительно было это самое зелье, то до тех пор, пока Джонс бы тебя не удовлетворил, ты бы так и продолжала мучиться… от желания, — хихикнула подруга. — Получается, что Джонс — твой идеальный сексуальный партнер.       Фантастика. И что ей делать с этим счастьем?!       — Ничего смешного не вижу в этом, Руби! — прикрикнула на нее Свон и выпалила необдуманную реплику раньше, чем осознала это: — А к твоему брату я лезла целоваться, потому что тоже пыталась разглядеть в нем нужного сексуального партнера?       — Что?! Ты клеилась к Грэму?! — вытаращила глаза Лукас. — Почему я узнаю об этом только сейчас? Подожди, вы прям поцеловались?!       Эмма в ужасе обернулась, смотря в толпу студентов, по глазам которых пыталась вычислить, услышал ли кто-нибудь из них их излишне громкие реплики. Никто даже не обратил внимания. Или удачно сделал вид.       — Мерлин, Руби, конечно, нет! — отмахнулась Эмма, даже не желая задумываться о таком варианте развития событий. — Мы вовремя друг друга оттолкнули. Если бы я еще и с Грэмом поцеловалась, то я бы точно в другую школу переводилась.       Договорить они не успели, так как к классу подошла МакГонагалл, приглашая всех внутрь. В дверях Эмма чуть было не столкнулась с Джонсом, но тот даже глазом не повел, не говоря уже о всевозможных шутках в ее адрес.       — Мистер Лукас, мистер Гарсиа, снова опаздываете? — с горечью отметила профессор, сжав губы в тонкую линию, когда два ученика залетели в класс. — Минус пять очков Гриффиндору. Начнем урок.       На протяжении занятия ее мысли были заняты чем угодно, только не трансфигурацией. Особенно страшно ей было от информации, добытой Руби. Жизнь будто испытывала ее на прочность. Сначала Эмма узнала про неизвестную ранее связь между ней и Питером, теперь это зелье, эффект которого прекращался лишь после помощи Джонса.       Откуда это зелье вообще взялось в ее крови? Она же должна была его когда-то принять.       Еще вчера, когда Свон строила теории, первые ее мысли были обращены к Грэму, ведь именно с ним она провела добрую половину воскресенья. У него была удобная возможность добавить в ее напиток все что угодно. Не вязалось лишь одно — ему это было без надобности. Эмма всецело доверяла другу и не находила ни одного мотива для подобного поступка. Хотя утром он настоятельно пытался с ней о чем-то поговорить. Может, на самом деле он хотел признать, что причастен к этому?       Другая часть нее желала свалить все на Джонса, который нередко выступал причиной многих ее бед. Однако в тот вечер до ванной они встретились лишь единожды, в баре, когда разнимали драку. Вряд ли он остановил время и незаметно влил в нее зелье.       — Эмма, ты идешь? — из мыслей ее вырвала Руби.       — Мисс Свон, задержитесь, пожалуйста, — обратилась к ней МакГонагалл.       — Иди, я догоню, — улыбнулась Эмма подруге. — Да, профессор, что вы хотели?       — Мисс Свон, ваша мама обратилась ко мне с просьбой отпустить вас завтра в Хогсмид. Сказала, что у вас какая-то важная встреча с отцом, — с серьезным видом произнесла МакГонагалл, чуть нахмурившись. — Вы знаете, что я не поощряю нарушения дисциплины, но коль дело неотложное, то я дала свое согласие. Ваш отец будет ждать вас в Хогсмиде в шесть вечера.       Эмма непроизвольно дернулась на словах «ваш отец». Она чертовски надеялась, что Дэвид завтра прольет хоть какой-нибудь свет на эту покрытую мраком тайну. Поблагодарив профессора за содействие, Свон вышла в коридор.       — Добрый день, класс, — новый преподаватель вошел в помещение, вызывая волну гула. — Меня зовут Маркус Кейн, и, как отметил ваш директор, ранее я обучался в Дурмстранге. Моя школа всегда славилась более строгой образовательной программой, нежели в любой из волшебных школ.       Неприятный тип. От одного приветствия холод по коже.       — А еще чрезмерной скрытностью, — раздался насмешливый голос позади нее.       — Мистер… — потребовал он имя ученика.       — Гарсиа, Джефферсон Гарсиа, — ответил он.       — Мистер Гарсиа, рад, что в классе есть ученик хотя бы с поверхностными знаниями о Дурмстранге, — прокомментировал его реплику мистер Кейн. — Вернемся. Как верно отметил мистер Гарсиа, дурмстранговцы всегда рьяно охраняли знания, которые получали, и не торопились ими делиться, так как считали себя особенными.       — Вы тоже себя таковым считаете, сэр? — ехидно уточнил Фаррелл, на что преподаватель хитро улыбнулся и кивнул.       — Меня пригласили в Хогвартс, чтобы я разбавил вашу учебную программу и включил в нее такой предмет, как искусство дуэли, — продолжал мистер Кейн. — Любое дело требует минимального знания теории, поэтому начнем мы именно с нее, а позже перейдем непосредственно к практике. Начнем с элементарного — в чем суть дуэли?       Рука Эммы вспорхнула вверх, и девушка встала с места, когда профессор к ней обратился.       — Мисс Свон, сэр, — представилась она. — Цель зависит от так называемого сражения. Это может быть простая попытка разоружить: например, этим мы занимаемся на практических занятиях. Или стремление ранить или убить противника, если речь идет о сражении на поле битвы.       — Спасибо, мисс Свон, — его заинтересованный взгляд скользнул по Эмме, и ей снова стало не по себе.       — На занятиях кроме самих заклинаний и их практики мы будем уделять особое внимание приемам самообороны, — низкий голос преподавателя пронесся по классу. — Кто мне скажет, почему это так важно?       — Мощные защитные заклинания могут спасти от самых сильных и темных проклятий, — ответила с места Эмма.       — Простите, сэр, — повернувшись, Свон заметила, что руку тянул Пэн. — А правда, что люди с тесной связью могут чувствовать друг друга во время дуэли и даже предугадывать действия противника?       Эмма напряглась после заданного вопроса и снова посмотрела на преподавателя. Невольно в сознании всплывала их тесная связь, от этого еще сильнее хотелось услышать ответ.       — Наличие связи между двумя людьми в целом усиливает любую магию, для этого совсем необязательно сражаться в дуэли, — едва заметно усмехнулся мистер Кейн. — Однако есть теория, что люди с мощной магией между ними могут, например, объединиться и создать единый, усиленный патронус и отразить даже темное заклинание. От Авады вряд ли вас он спасет, а вот от чего-то по-настоящему проклятого — вполне вероятно. Те, кому подвластна эта магия, способны на многое.       — Сэр, а важно, откуда возникла эта самая связь? — уточнял Питер.       — Что вы имеете в виду? — нахмурился он.       — Что, если эта связь создана искусственно? Она все равно имеет возможность обратиться во что-нибудь колоссальное?       Свон обернулась, и ее взгляд непреднамеренно упал на Киллиана. Она заметила, как тот был напряжен: кулаки были сжаты, а глазами он так и прожигал спину Питера. Словно мечтал испепелить его прямо здесь и сейчас.       — Разумеется, связь, которая возникает между людьми чуть ли не с самого рождения, куда сильнее, чем любая другая, созданная или возникшая позднее, — преподаватель продолжал начатую тему. — Однако влияет и то, насколько эту самую связь развивают. Ведь кто-то всю жизнь живет и не подозревает, что имеет с кем-то связь.       Класс неожиданно замолк. Питер не стал больше что-либо уточнять, Эмма же молча переваривала услышанное.       — Итак, продолжим наше занятие.       Маркус рассказывал про правила поведения на дуэли, периодически задавая уточняющие вопросы остальным, проверяя их подготовку и знания. Незадолго до окончания занятия он провел парочку дуэлей, отмечая, что их подготовка оставляет желать лучшего, но готовился он к еще более печальному исходу.              На следующий день Эмма отправилась вечером в Хогсмид на встречу с отчимом. Она так долго репетировала, как будет выяснять хотя бы частичку правды, но по дороге осознала, что каждый из ее планов летел к чертям. Она никогда не была похожа на тех, кто уловками умел добывать любую нужную ему информацию.       Вместо нее сейчас бы послать какого-нибудь слизеринца. Он бы смог заполучить необходимое.       Робко открывая дверь в «Три метлы», Эмма быстро обнаружила Дэвида, сидящего за столом. Звон колокольчика пронесся по помещению, и он поднял голову. Заметив девушку, приветливо улыбнулся.       — Дочка, здравствуй, рад тебя видеть, — Дэвид нежно поцеловал ее в щечку и отодвинул стул, приглашая присесть. — Будешь что-нибудь? Я со своей неизменной привычкой снова пью кофе.       — Как ты только нормально спишь по ночам с такой порцией кофеина в крови, — усмехнулась Эмма, глядя на отчима.       Свон пристально посмотрела на него и не смогла ответить самой себе, почему никогда не задумывалась о том, что в их внешности было так мало сходств. Генри же был буквальной копией своих родителей. Хотя от матери все-таки получил больше, чем от отца. Эмма же унаследовала не так много в целом. Больше несносный характер. Хотя и говорят, что дочери часто похожи именно на отцов, но, как бы ей ни хотелось это отрицать, и внешние черты напоминали ее мать. От этого было лишь сложнее искать ее настоящего отца. Если бы у нее были хоть какие-то зацепки, она смогла бы заклинанием выяснить возможную связь, но сейчас в этом вопросе образовался сплошной тупик.       Может быть, стоило обратиться к кому-нибудь за помощью?       Что, если… что, если осторожно вывести на этот разговор Питера? Он наверняка смог бы чем-нибудь помочь.       Хотя чем тут помочь, Эмма понятия не имела даже. Был ее отец магглом или волшебником? А если все-таки волшебник, то где именно они с мамой познакомились? Свон знала, что она некоторое время жила в Америке, а спустя годы вернулась в Англию. Вот только бежала ли она в Америку от ее отца или наоборот возвращалась домой, чтобы скрыться от него?       — Эмма, — чуть громче повторил Дэвид, привлекая ее внимание. — С тобой все хорошо? — она кивнула. — О чем ты хотела со мной поговорить? Твоя мама передавала, что вы так нормально и не общаетесь. И что вы поругались с Бэем. Он тебя чем-то обидел?       И зачем ей вообще какой-то мифический отец, когда ее отчим всегда с таким трепетом к ней относился.       — Он меня не обижал, точнее… В общем, в нашем расставании моей вины больше, нежели его, — она смущенно поджала губы. — Не знаю, на что тебе жаловалась мама, но есть два парня с факультета Слизерина, с ними все сложно, но именно с ними я внезапно осознала, что в отношениях с Бэем мне много чего не хватало.       — В сексуальном плане? — уточнил он.       — Пап! — необдуманно выпалила Эмма. — То есть, прости, Дэвид, — она чуть улыбнулась. — Во всех планах на самом деле. Эмоциональном, физическом, душевном и даже сексуальном, да.       Эмма никогда не могла разобрать, почему с Дэвидом было так просто говорить. Даже сейчас о чертовых отношениях с Джонсом и Пэном ей хотелось поделиться. Просто выложить, как есть.       — Даже подумать не мог, что дочь будет доверять мне разговор о таких аспектах своей жизни, — по-доброму рассмеялся он. — Обычно дети максимально избегают этой щепетильной темы с родителями.       — Вот такая странная я уродилась, — развела Эмма руками. — Расскажи мне. Расскажи, как вы познакомились с мамой. Как она вообще оказалась в Америке?       — Все до жути банально, — не лукавил он. — Твою маму отправили по работе, а на одном задании ей нужна была помощь рядовых полицейских. В том участке как раз я и проходил службу, так и познакомились.       — Могло ли быть такое, что она бежала от кого-то в Америку? — она не сдавалась в поисках ответов.       — Насколько я знаю, она просто желала сменить обстановку, поэтому воспользовалась возможностью перевода, — пожал он плечами. — Твоя мама не очень любила рассказывать про прошлое, так как в нем было все соткано из волшебства, — рассмеялся Дэвид. — Когда я узнал правду, то все ее истории обрели новые смыслы. Ты бы только видела, как она изворачивалась во время своих оживленных бесед, когда случайно сбалтывала какой-нибудь волшебный термин.       — А почему вы вернулись в Англию? И с чего ты сам согласился на этот переезд? Лондон никогда не был твоим домом, — докопаться до сути никак не удавалось. — Ради мамы? Так ей вроде как неплохо жилось в Америке.       — Ее дом здесь, и она буквально грезила тем, что ее дети будут обучаться именно в Хогвартсе, а не американской школе, прости, не помню ее название, — пояснил ей Дэвид.       — Ильверморни, — добавила Свон.       — Да, точно. Но ваша мама заканчивала Хогвартс, к тому же ее семья происходила именно отсюда, ее корни здесь, а семья — очень важна, Эмма.       — Что ты знаешь о моем биологическом отце, Дэвид? — прямой вопрос сорвался с ее губ, а под столом она направила на него палочку и осторожно проникла в его сознание.       Ничего. Ровным счетом ничего.       Он не заметил вмешательства, и Свон продолжила пролистывать его память, как картинки. Их знакомство с Мэри Маргарет. Оказалось, что они не просто познакомились в участке: она украла одну из улик, необходимую для ее дела, за что Дэвид ее позднее задержал. Эмма невольно улыбнулась. Эта деталь знакомства ее весьма поразила.       Неужели Мэри Маргарет не доверяла даже самому близкому человеку, что не делилась никакой информацией? Словно человек-призрак.       Были кусочки бесед о личности ее биологического отца, но мать раз за разом сворачивала разговор, акцентируя внимание на том, что он негодяй, который воспользовался ею.       Воспользовался? В каком это, интересно, смысле… А что, если… что, если ее биологический отец изнасиловал маму, поэтому эта тема столь болезненна для нее?       Эмма вынырнула из его сознания, ощущая проступивший пот на лбу. Ей было страшно от ее догадок.       — Дочка, мы тебе уже говорили, и я повторюсь: твои поиски не приведут тебя ни к чему хорошему, — он взял ее за руку и провел теплыми пальцами по ее ладони. — Если мама скрывает эту правду, значит, так нужно, и я ей доверяю. Если ты не веришь ей, то доверься мне. Я не обманывал тебя, я души в тебе не чаю с самого твоего рождения. Ты моя любимая дочурка, и этого ничто не изменит.       — Я тоже… тоже тебя люблю, — на глазах проступили слезы. — Знаю, что делаю вам больно, но ничего поделать с собой не могу.       — И если ты пожелаешь поделиться чем-то, связанным с мальчиками, я всегда готов тебя выслушать, — уголки губ дрогнули в улыбке. — Совы работают исправнее твоей мамы, которая зашивается на работе. Ты всегда можешь мне написать. Где надо, помогу советом, а где надо, покажу парочку полезных приемов. Маггловские способы никто не отменял, верно, дорогая?       — Лучше я позову тебя, и ты ловким движением вправишь им мозги на место, — засмеялась Эмма, стирая капли с щек. — Мне пора. Я обещала не поздно вернуться.       Обняв его на прощание, Свон выскочила из таверны и поспешила в замок. Она боялась даже на мгновение снова задумываться о том, что ее мать могла пережить изнасилование. Однако эта версия хорошо, как ни одна ранее придуманная, ложилась на сложившуюся ситуацию. Неприятная тема для мамы, ее болезненная реакция и то, что лучше Дэвида считать настоящим отцом, чем какого-то чужака. Возможно, Мэри Маргарет вообще думала избавиться от ребенка, от этого еще у Эммы сложилась более тесная связь с отчимом, чем с мамой. Это чертовски походило на правду.       В раздумьях она добрела до Хогвартса, не замечая, как по щекам струились слезы. Эмма корила себя за такое ужасное отношение к матери, за каждую свою выходку в ее адрес. Ей и без этого было плохо, а дочь еще усугубляла, напоминая о болезненном. Жгучая боль пронзила ее сердце, а внутри лишь одно желание — остаться прямо здесь, на ступеньках замках, наказать себя за свершенные глупости.       — Эмма, ты чего здесь торчишь? — спустя время раздался голос позади нее.       На ее плечи легла мужская мантия, а следом ее окутали согревающие чары. Утирая слезы рукавами свитера, что Эмма надела вечером, она подняла голову вверх и взглянула на своего благодетеля.       — Питер, — нервно усмехнулась Свон. — Снова почувствовал неладное, и связь отправила спасать непутевую гриффиндорку?       — Значит, по-твоему каждый мой приход обусловлен лишь нашей связью? — он вопросительно вскинул брови вверх и устремил на нее взгляд своих очаровательных оливковых глаз. — А я-то, глупец, думал, что мы с тобой друзья.       — Учитывая то, что именно наша связь подтолкнула тебя к зарождению дружбы, — пояснила Эмма. — То да, твой приход так или иначе обусловлен связью, — поджав губы, добавила она.       — Скорее Киллиан оттолкнул меня от нашей дружбы, — еле слышно произнес он, но Свон все равно уловила часть сказанного.       Что бы это могло значить? Почему Питера останавливал Джонс в попытке подружиться с ней?       — Что? — нахмурилась девушка.       — Неважно, лучше расскажи, что с тобой случилось? — Пэн не сводил с нее беспокойного взгляда. — Да, связь между нами оповестила о твоем неблагоприятном состоянии и помогла мне отыскать тебя, но по тебе и без вспомогательных средств видно, что не все в порядке. Что ты вообще делала на улице? И почему до сих пор здесь остаешься — задалась целью заболеть? Так ты, насколько знаю, не любитель прогуливать уроки, — ухмыльнулся он. — Пойдем-ка в замок.       Они некоторое время передвигались по коридорам, Эмма слепо следовала за слизеринцем, не обращая внимания, куда именно он ее ведет.       — В подземельях много укромных мест, — нарушил тишину Питер. — В гостиной всегда достаточно шумно, поэтому я часто исследовал замок в поиске подобных уголков. Присаживайся, — он наколдовал скамейку. — Так куда ты ходила, Эмма?       — В Хогсмид, встречалась с от… отцом, — поделилась с ним Свон. — У нас с ним состоялся неприятный разговор, я кое-что узнала, но не могу разобраться, как относиться. Я наворотила столько глупостей, Питер, — она снова расплакалась, будто никоим образом не контролировала собственный организм.       — В чем именно? Ты же никого не убила? — выпалил Пэн. — Такое я бы почувствовал.       — Это личное, я не готова этим поделиться, просто… — слезы не прекращали литься из ее глаз. — Просто я вела себя как идиотка, а это неприятно осознавать.       — Иди сюда, — Питер пододвинулся ближе, а его мягкий голос коснулся ее, словно их магия снова переплеталась.       Слизеринец приобнял ее. Эмма, всхлипывая, лежала на его груди: она не отстранялась, а наоборот, прижалась к нему плотнее. Эти молчаливые объятия были ее спасением. Она ощутила, как его губы коснулись ее макушки, оставляя невесомый поцелуй, отчего новая волна магии окутала ее. Он словно распространял свое спокойствие по ее организму. Словно ей через капельницу запустили его умиротворение.       — Благодарю, Питер, мне действительно легче, — спустя несколько минут Эмма отстранилась.       Она смахнула слезы, слабо улыбаясь слизеринцу, и чуть отодвинулась назад. Пэн достал одно из перьев в сумке, наверняка дорогое, и через мгновение трансфигурировал его в небольшой букет полевых цветов. По телу разлилось тепло, и Эмма не сдержала улыбки. Его жест был до жути умилительным. Парни никогда прежде не создавали ей букеты из ничего.       А еще волшебники, называется…       Она прислонила цветы к носу и вдохнула их аромат, переносясь мыслями куда-то в поле. Летнее и беззаботное. С приключениями.       — Питер, еще раз спасибо тебе, и за цветы тоже, — она легонько коснулась губами его щеки. — Я, пожалуй, пойду.       Эмма сделала небольшой круг по замку, приводя хаос в голове хотя бы в минимальный порядок. К тому же от невинного поступка Питера ее щеки почему-то все равно пылали, словно между ними было нечто большее, чем простой дружеский разговор.       С загадочной улыбкой она преодолела гостиную и зашла к себе в комнату, плотно закрыв за собой дверь. Свон положила цветы на стол и первым делом отправилась в душ. Теплые капли воды стекали по ее телу, давая мыслям отдохнуть. И спустя пятнадцать минут она таки выбралась из душа. Закутавшись в махровое полотенце, Эмма вышла обратно в комнату. Ее взгляд приковал листок пергамента на кровати, которого она не оставляла. Она даже не спешила переодеваться, а проследовала сразу к постели.       На пергаменте было выведено ее имя, но ни адреса, ни еще каких-либо определяющих признаков не было видно. Раскрыв листок, она ахнула от удивления и заскользила глазами по строкам.       Свон Эмма, здравствуй,       О чем вообще пишут в этих дурацких письмах?       До сих пор не верю, что я осмелился написать тебе письмо. Один умный человек посоветовал мне прибегнуть к помощи пергамента, если мой наглый язык никак не может произнести правильных слов. Вот я и пытаюсь…       Я могу произнести множество прекрасных слов любой девушке, но только не тебе, Свон. С тобой мне каждый раз хочется препираться, словно без этого я перестану жить… даже существовать. Глупо, но от твоих бурных эмоций я буквально зависим. Вызвать положительные эмоции я никогда не мог, а вот негативные — всегда пожалуйста. У тебя всегда полное ведро для меня. Видимо, твоя ненависть ко мне гораздо сильнее, чем я мог бы вообразить.       Эмма, я идиот… и я виноват (да уж, ошибки признавать я не любитель, но это так.) Этот спор и правда стал для меня шансом подступить к тебе. Не буду отрицать, что я рад вашему расставанию с Кэссиди, он недостоин тебя (вряд ли ты и мою кандидатуру считаешь хоть чуточку достойной). Но мне неприятно осознавать, что это расставание принесло тебе столько боли. Еще труднее осознавать, что я нисколько тебя не интересую.       Свон, ты сводишь меня с ума! Можно сказать, что день прожит зря, если я не встретил тебя хотя бы на уроке, но в то же время смотреть на тебя и ощущать холод, исходящий от твоего сердца (поэтому я зачастил с прогулами, впрочем, это неважно). Ты мне по-настоящему небезразлична. Я сам виноват, что разрушил все собственными руками, но я, ты не представляешь, насколько мне хочется склеить все обратно. Хочу, чтобы ты знала. Эмма, ты мне нравишься. И я уже говорил тебе об этом. Во время нашей пьянки. Ты такая горячая, когда в твоем организме оказывается огневиски. Я настолько боялся твоей реакции, что радовался, когда у тебя возникли провалы в памяти. А потом повел себя как идиот еще и не опроверг твои догадки про наш секс. Эмма, я хочу тебя всю и целиком. Ты ошибаешься, если считаешь, что мне от тебя нужен исключительно секс. Хотя, бесспорно, ты чертовски возбуждаешь, особенно когда сама проявляешь инициативу. Сдержаться невозможно.       Поцелуй в библиотеке, душевные разговоры в классе, признания на игре, зажимания в коридорах, спасения твоего негодного кота и даже недавний вечер в ванной старост — все это не было игрой. Прошу, поверь мне. Твое тело в те моменты кричало, чтобы его взяли (прости), похоть охватывала меня. Такого не было ни с кем.       Эмма, ты особенная. Искренняя, упрямая и такая притягательная. Свон, черт возьми, я без ума от тебя! Кажется, вся школа заметила это, а ты никак не допрешь…       Эмма, позволь мне…       Свон, я хотел бы встречаться с тобой. Давай попробуем? Если наши отношения обречены на провал, я отступлю (хотя, вряд ли я смогу). Но я постараюсь выполнить это обещание.       Эмма, дай нам шанс.       Надеюсь, что ты на мгновение отключишь свою импульсивность и все взвесишь. Не торопись с ответом. Прошу тебя.       Твой Джонс невыносимый напарник,       Киллиан       Эмма ошарашенно третий раз перечитывала написанные строки и не верила собственным глазам.       Джонс явно потратил на него не один день. Или как минимум написал его не за раз. Почерк то и дело менялся: то становился размашистым, то более аккуратным. Местами на листке остались капли чернил, словно автор слишком долго думал над следующей мыслью, забывая опускать перо в чернильницу.       Свон даже подумать не могла, что он способен написать нечто трогательное. Да что уже там, она не ожидала от него даже милой записки, а тут целое письмо.       Но готова ли она была дать ему шанс?