В моём рюкзаке лежат указания На случай, если задача сложна И ты так ослаблен гневом и недовольством, Но некоторые не прекращают искать — например, я. @Gorillaz — Dirty Harry
***
Идя по коридорам нового дома, я всё больше думала о правильности решений, принятых моими родителями. Безусловно, после всего что они натворили забота о своей же безопасности значительно увеличилась, даже несмотря на то, что порой это доходило до абсурда. — Эста, ты опять забыла закрыть шторы, — отец свёл брови к переносице. Папа умел посмотреть так, что всем в доме становилось неуютно. Порой я молила богов о том, чтобы он дал мне дополнительную тренировку на выносливость, за несоблюдение домашних правил, нежели терпеть этот сверлящий взгляд. «Я — самоубийца. Да, определённо. Осталось только поставить под сомнение его методы защиты и я труп». — Пап, тебе не кажется что это уже слишком? Мы переехали за город, так какой смысл в этом всем? И прекрати называть меня Эстой, ты же знаешь как я не люблю эту форму своего имени. «Пока, Эстер». — Эстер, ты же не глупая девочка, так почему я должен объяснять такие очевидные вещи? Не расстраивай меня. Я опустила взгляд в пол. Спорить было абсолютно бесполезно. — Хорошо, что ты понимаешь, как стоит общаться со старшими. Тем более с мужчинами, тебе это пригодится в будущем. Он потрепал меня по голове, но это скорее был машинальный жест, нежели желание успокоить и поддержать.***
— Сделай это, — твердит голос за спиной. Мужчина прижимается к стене, в его глазах застыл животный страх, он глотает воздух ртом осознавая, что такая роскошь ему позволена в последние разы. Что я делаю? Кажется, я напугана не меньше. Он видит, я колеблюсь. Все видят. Что он сделал? Не вернул долг? Может, оказался не в то время, не в том месте? Что, черт возьми, сделал этот человек, что бы с ним так ужасно расправились? Это должна сделать… я? На глазах слезы — я не хочу этого. — Эстер! — голос отца старается вырвать меня из раздумий. Я молча продолжаю смотреть в глаза мужчины. «Кто он? У него есть семья?» На душе мерзко. Если этого не сделаю я-сделает другой. — Эстер Морган! — Молчи! — голос дрожит. Вот чёрт, он понял что я плачу. — А за это, мисс, вы ответите дома в полной мере. Мне не страшно, наверное, первый раз я не боюсь пренибрежительного тона отца. Интересно, насколько сильно он разозлится, когда я ослушаюсь в очередной раз. — Стреляй, черт возьми! У нас не так много времени, — он уже не сдерживается. Мне сильно достанется. Тетива натянута. Указательный палец расположен на стреле, а средний и безымянный под ней. Я точно знаю что должна сделать, и тем не менее… опускаю лук. — Слабачка. Трусиха. Сзади раздаётся шелест, а в следующий миг я уже зажмуриваю глаза, чтобы не видеть. Всю жизнь я закрываю глаза на то, чем занимаются мои родители. Думаю, что иначе я бы не смогла с этим жить. — Хоть посмотри, коль не взяла себя в руки и оставила всю грязную работу отцу, — он как то неопредленно фыркает, а внутри меня разгорается пожар злой обиды. «Хоть посмотри?! Грязная работа?!» — Тебе не привыкать, — спокойно подмечаю я, но всё же раскрываю глаза. Я знаю, что ждёт меня дома. Когда он берёт меня за руку и ведёт в сторону леса, я понимаю, насколько сильно облажалась. Теперь мне не дадут спуску.***
Я прицеливаюсь. И опять этот стах в глазах. Почему то теперь не стыдно, я привыкла. Грустно улыбаюсь и зачем то шепчу: — Я закончу ваши мучения как можно быстрее. Руки женщины дрожат, ей страшно, но она горько улыбается. — Бог накажет тебя, дитя. Накажет и твоих родителей за жестокость привитую тебе с самого детства. Мы все в этом мире грешны, но вы заслуживаете кары больше остальных, — она приближается в надежде схватить меня за плащ. Всё напряжение на моем плече испаряется. Я расслабляю пальцы на натянуой тетиве, и стрела летит вперёд. Не успеваю увернутся, когда стрела попадает женщине в горло. Кровь оказывается на моем лице. — Гадость, — морщусь от присутствия чуть тёплой жидкости на лице и шее. В кого я превратилась? Как давно я стала подобием тех монстров, что живут со мной под одной крышей. Хотя, наверное это было неизбежно. Тихо захожу в дом, я не крадусь, просто привыкла быть в тени. — Что-то ты долго. Поручение выполнила? — слышится из гостиной. Я уверена, что отец даже не оторвал взгляда от книги, которую читал. Все это стало настолько обыденным, что родители не считают, что я нужнаюсь в поддержке. «Поддержка, ха. Насколько это все-таки несовместимо с моими отцом и матерью». — Она мертва, — холодно отвечаю я. — Умница, дочка. — Я в ванную, а потом спать. Попрошу меня не тревожить, — не реагирую на похвалу и отправляюсь вверх по лестнице. Смотрю на своё отражение и все больше удивляюсь тому, насколько сильно изменилась последние 2 года. Аж тошно. Зачерпываю как можно больше воды кружкой и начинаю умываться. Тру лицо так, словно хочу стереть вместе с кровью и грязью кожу. Багряные капли стекают вниз по раковине. Мерзко. — Когда это закончится? — вздыхаю, но из горла почему-то раздаётся всхлип. Поднимаю глаза к своему отражению и замечаю слёзы, стекающие вниз по щекам. Я оседаю на пол, и уже не сдерживаясь начинаю плакать. Я ничего не могу поделать со своей жизнью, я обречена. Как бы мне ни хотелось, я бессильна. — Сл-лабачка… — корю себя. В глове почему то мелькает воспоминание о том как мои родители помогли сбежать какой то девушке из богатой семьи, что бы её не нашла военная полиция. Тогда они подстроили её убийство, нашли похожую девчонку в подземном городе, убили и изуродовали что бы точно не узнали, а потом подбросили на площадь. Я задумалась: «На что я готова ради своей собственной свободы?» Ответ был очевиден. На всё. Открыть себе путь в новую жизнь очередным убийством, ну не иронично ли? Но выхода нет. Либо я, либо меня. Я передернулась. Фразы в таком духе слишком часто можно было услышать от отца. Встав с холодного пола я направилась к ванной, вода в которой уже немного остыла. В голове витает мысль о том, как все провернуть за две недели. Уходить стоило, как можно скорее.***
Ну вот и все, я готова. Рядом лежит сумка с вещами на первое время. Очень надеюсь что не умру в первый же день самостоятельной жизни. Родителей не будет сегодня до поздна. Осталось убить девочку. Я частенько видела её в городе, бедняжка захворала номой* еще два месяца назад, но к сожалению ничего предпринимать её родители не собирались. Так она и погибает потихоньку. Я вздохнула. Сегодня мне дадут задание, и появится шанс убить «меня». Из коридора послышался голос отца. — Пора, — я спрятала сумку под доски пола, и направилась к выходу. Когда поручение было выполнено, я направилась к дому несчастной. «Смогу ли я себе когда нибудь простить такое? Не знаю.» Мне повезло, бедняжка была на улице, играла с местным котом. — Привет, — я неловко потопталась на месте и оглянулась что бы проверить одни ли мы здесь. Девочка молчала. — Слушай, тут случайно нет лавки с овощами поблизости? Она два раза хлопнула глазами, так ничего и не ответив. «Да что такое? Она что, немая?» Я обвела взглядом её внешний вид: порванное платьице, грязные руки и ноги, неопрятная прическа. И этот чертов невинный вгляд. Клянусь, мне легче сдать родителей полиции чем совладать с собственной совестью. Минуту мы просто смотрели друг на друга, но тут я не выдержала. — Ладно, спрошу у кого-нибудь другого. Прости что потревожила, пока, — я развернулась на носках так же быстро, как выдала последнее предложение и уже собиралась уйти в противоположную сторону, как меня схватили за руку. — Что за дела? — я повернулась, уже готовая накричать на девчонку, но заметила что она меня куда то тянет. «Нет, нет, молю, не иди туда, уходи скорее.» Преодолевая брезгливость я обхватила ее ладонь своей. Так мы и шли весь путь молча, пока не подошли к лесу, из которого прямиком лежал путь к моему дому. — Куда ты меня привела? Девочка повернулась ко мне лицом, она улыбалась. — Что происходит? — внезапно накатила паника, я почувствовала неуютно. — Сделай то, что собиралась, — голос был звонким, хотя по дикции стало понятно, что каждое слово дается ей с невероятной болью. — О ч-чем ты? — я схватилась за сумку с оружием. Этот жест не ушел от взгляда моей ровесницы и она улыбнулась ещё шире. — У тебя в сумке лук, ты собираешься убить меня, — она заметила вполне спокойно. — Откуда ты знаешь? Кто ты такая?! — ситуация пугала скорее меня, чем собеседницу. Она пожала плечами: — Видела, как ты убивала других. — Как ты могла видеть? — стоило бы успокоится, но меня окончательно охватил приступ паники. «Знает? Кто еще может быть осведомлен? Я настолько неосторожна?» — Проследила. Мне было интересно, что такая девушка как ты, делает поздними вечерами в городе а потом таинственно исчезает в чаще леса. Я молчала. Сердце вот вот норовило выпрыгнуть из груди. Эта девочка меня до чёртиков пугала. «Почему она повела меня сюда, зная какая судьба ей уготовлена? Она же видела что я передумала…» — Я больна. И в любом случае скоро умру, ты лишь сократишь мои страдания. Только скажи, почему именно я? Я же видела каких людей ты обычно убиваешь. — Это ловушка? — всё ещё не могла успокоиться я. — Нет, какой ловушки ты ждёшь от девочки из бедной семьи, и со смерью наступающей на пятки? — она склонила голову набок, изучая моё лицо. — Не знаю, может ты рассказала военной полиции о том что видела. — Мы им противны, — она сглотнула, что еще раз подтвердило то, что говорила она сквозь боль, — Так ты расскажешь? — Зачем ты за мной следила? —повысила голос. — Интересно стало. Я сделала глубокий вдох и села прямо на траву рядом с ней. — Насколько ужасен тот факт, что я хочу начать новую жизнь, тем самым отбирая твою? — это был скорее риторический вопрос, но она на него ответила. — Новая жизнь это хорошо, если настоящая тебе приносит боль, — её рука опустилась прямо мне на плечо, — я когда-то хотела сбежать в Трост, и пополнить ряды разведчиков, но как сама видишь, судьба уготовила мне иной исход. Я грустно рассмеялась. — Это не судьба, а полная антисанитария. — Что ж, ты права, — она тоже усмехнулась. — Твои родители совсем ничего не пытались предпринять? — не знаю, зачем я все это спрашивала, зачем заговорила с ней. Проще было бы убить и поскорее отправиться домой. — Мы ходили к лекарю, он прописал мне травы, — местная медицина оставляла желать лучшего. — Я слыхала, что где то в Шиганшине есть некий доктор Йегер. Девочка грустно посмотрела в строну, и меня осенило. «Ну конечно, бедность — настоящая причина массовых смертей внутри стен. Не имея возможностей, у тебя ни шанса на нормальную жизнь? Какая ересь! Я буду выбивать этот шанс, и хвататься за него как за последний, хотя, возможно это он и есть. Так почему другие не хотят? Почему родители этой девочки не хотят что бы она выжила? Почему они не приложили достаточно усилий?» — Не жалей меня, — как то раздражённо вдруг выдала она. — Я не… — попыталась оправдаться я, но меня опять прервали. — Знаешь, сколько я за последние месяцы таких навидалась? — она не дала мне ответить и продолжила, — уже бесит. Главное — никто ничего сделать не может, зато как активно снабжают унылыми, соболезнующими взглядами! — она всплеснула руками и в голову пришла мысль о том, как мне симпатизирует её характер. — Прости, — казалось, напряженная атосфера витающая между нами до этого сошла на нет. Но я не смогла не задать последнего вопроса, — почему я должна поверить в то, что ты не представляешь для меня никакой опасности? Где доказательства? — Ты права, у меня их нет. И подтвердить свои слова я тоже ничем не смогу, — она перевела на меня зелёные глаза, — Я хотела поступить в разведку, быть полезной человечеству. Так разве не будет лучшим исходом для нас обеих, если я дам тебе шанс на новую жизнь? Жизнь, без этого ужаса которым ты сейчас занимаешься. Я ухмыльнулась: — С чего ты вообще взяла, что жизнь одной девчонки-убийцы стоит того, чтобы за неё умирать? — Как ты много на себя берёшь, —она прищурилась, — Я бы умерла за всё человечество, будь у меня возможность, и если бы это принесло пользу. Так у меня есть шанс помочь хоть кому-то, сделать хоть что-то полезное. Я не знаю почему, но мне невыносимо захотелось ей поверить. Возможно, это выглядит глупо, наивно и опрометчиво, но… человек, сидящий рядом со мной, своими словами заставил меня довериться. Она была уверенна в своём решении, несмотря ни на что. Я видела её страх, но так же видела полную готовность отдать своё сердце. И это… вдохновило меня. — Ты не назвала своего имени, — постаралась унять дрожь в голосе, но вышло плохо. — Как и ты своего, — она улыбнулась. Я встала, отряхнула брюки и подала руку собеседнице, которая тут же её приняла. Мы задержали друг на друге взгляды. Я изучала её лицо все дольше. И с каждой секундой становилось больнее. Почему? Мне толком не знакома эта девочка, мы не подруги и заговорила я с ней сегодня первый раз. Так вот как обычно определяют хороших людей? По разговору? У меня нет друзей, мне чужды такие понятия как общие интересы и поддержка. «Наверное, при других обстоятельствах мы бы сумели подружиться.» — пронеслось у меня в голове. Девочка отошла на расстояние примерно в 10 шагов и повернулась ко мне лицом: — Так ты скажешь? — она чуть повысила голос, чтобы я лучше расслышала. — Я… Эстер, — казалось прозвучало очень тихо. Я еле нашла в себе силы сказать хотя бы так. Но она услышала и кивнула, а потом взглянула на сумку что была со мной. Я поняла её, достала лук, расставила ноги по ширине плеч, приложила стрелу к тетиве. Натянула. Прицелилась. И заметила слезы на грязноватом, миловидном личике. — Я-Мэри, приятно было познакомиться, Эстер, — Мэри улыбнулась сквозь слёзы, —Надеюсь, у тебя все получится. Я кивнула. Боюсь, что если заговорю сейчас, отвлекусь и не смогу этого сделать. Вдох. Выдох. Я целюсь точно ей в сердце. Отступать нельзя. Пальцы расслабляются, мышцы на руках тоже. Я закрываю глаза, словно могу этим исправить то, что натворила только что. Словно через пару секунд я не увижу лежащего перед собой мёртвого тельца, истекающего кровью. Раскрываю глаза. Мэри прислонилась к дереву возле которого стояла ранее. Я подхожу ближе. На её лице сияет улыбка, такая же добрая и чистая, которую она выдала мне при нашем диалоге. Глаза чуть приоткрыты, ресницы дрожат. Багряная лужа под ней увеличивается на глазах. — Спасибо, милая, — произношу одними губами. Через мучительные 5 минут глаза Мэри закрываются навсегда. На лицо девочке падают прозрачные капли, и я с ужасом обнаруживаю что они принадлежат мне.Беру девочку под руки и тащу в сторону дома. Насколько ужасно выглядит ситуация, когда одна маленькая девочка тащит мертвое тело другой маленькой девочки по темному лесу параллельно всхлипывая? Думаю, это самая абсурдная, грустная и пугающая ситуация в моей жизни. Дойдя до дома, сначала проверяю, точно ли там никого нет. К моему счастью, родители действительно ушли по. «делам». Затаскиваю труп, завернутый в простыню, к себе в комнату и отправляюсь вымыть руки от крови и грязи. По возвращению достаю сумку, спички и направляюсь к выходу. Медлить нельзя, но я не выдерживаю и оглядываюсь в последний раз. «Сколько всего меня связывает с этим местом…» Вспоминаю, как пришла сюда первый раз. Когда-то за этим столом мама учила меня читать и писать, а папа играл со мной в шахматы. Родители всегда пытались создать ощущение семейной сплочённости, жаль, что у них это плохо получалось. Когда первый раз узнала род их деятельности, прыгнула на кровать и разревелась. А глядя в зеркало можно вспомнить как я по утрам находила все новые и новые синяки, которые оставляли изматывающие тренировки, как бы напоминая кем на самом деле являются люди окружающие меня. «Пора.» Я достала коробок спичек, зажгла одну. Она загорелась. Бросила. Потихоньку деревянный пол начал возгораться, и я побежала. Побежала что есть силы. Оставляя свой дом и воспоминания о нём позади. Окна лопались от температуры, где-то сзади комната вспыхнула. Сегодня должна отходить повозка прямиком в Трост. Вот он, мой шанс. Я улыбнулась. Это начало чего-то совершенно нового.