Ты, девчонка, не пой мне о том Как правильно жить — я сам разберусь Как убить себя надо потом Увидеть всё то, чего стоишь ты Хватит лишь одного взгляда, и то Понять, что я будто в колодках Не сможет твоя черепная коробка И это моё всё искусство — порок @pyrokinesis — Cursed
<…>
Всё в этот день идёт неладно! Начиная с язвительной шутки и продолжаясь громогласным инструктором, так неизвестно ещё чем это всё заканчиваться будет. Кис Шадис, так звали главного инструктора, выборочно допрашивал будущих кадетов из каждого ряда, при этом крича и всячески унижая их. В это же время, двое военных наблюдали за происходящим с несколько минут, а позже покинули площадку, видимо, оставляя всё целиком и полностью на инструктора. — Мне уже поперёк горла стоит этот мужик, — бубнила сквозь зубы моя спутница, пока Шадис отчитывал какую-то девушку, она чуть ли не плакала под его гнётом, — хоть я и понимаю, что это необходимо — соплякам не место в армии. «Как она может так спокойно болтать в строю? Совсем инстинкта самосохранения не осталось? А он вообще был?» — осторожно глянув на Берту, подумала я. Захотев дополнить свои слова, Берта не успела и слова сказать, как перед ней выросла грозная инструкторская фигура. Та, в свою очередь, не выразила ни малейшего удивления или страха. — Ты кто такая? — прорычал инструктор. — Берта Фрей из Квинты, стена Мария, — быстро отчеканила девушка, абсолютно не смутившись. — Зачем ты здесь? — не понижая тона, вопил инструктор. — Я хочу служить в разведке, по личным мотивам, — отрезала Фрей. — Вот оно что. Такие, как ты, подыхают на первых же вылазках. — Советую не недооценивать меня, инструктор Шадис, — произнесла она всё также уверенно, — я способна на многое, и уж точно не заставлю вас скучать во время обучения, — окончила Берта, самодовольно усмехнувшись. Я стояла, распахнув глаза в немом удивлении… нет, не так! Я стояла, вылупив глаза в немом ахуе от смелости и наглости новоиспечённой подруги, у меня чуть челюсть не отвалилась. Зная, что она без тормозов, меня всё равно поразила её наглость при разговоре с Шадисом. «Удивительная особа…» Инструктор угрожающе посмотрел на Берту. Это выглядело так, будто палач смотрел на приговорённого к казни преступника, уже ступившего на эшафот и покорно сложившего голову, но Шадис ничего не сказал. Его взор в один момент переместился с неё на ту самую шатенку, и… думалось мне, что я попала не в кадетское училище, а в клуб смертников. Кадетка жевала ту же картошку, что и перед построением. Прямо в строю. Наставник мгновенно потерял интерес к моей знакомой и переключился на несчастную картофельную девчонку, похоже, ей несдобровать. Смерив ненормальную осуждающим взглядом, я хотела отвернуться, но она тут же заговорила. — Да ладно тебе, быть может я совсем чуть-чуть и переборщила, но, как видишь, пронесло, — стараясь держать лицо, ответила она. Я закатила глаза: — Это тебе сейчас повезло, жди весточки. Девушка тихо посмеялась. — Ты всегда такая паникёрша? — усмехнулась моя новоиспечённая подруга. Проигнорировав колкость, я обернулась и продолжила наблюдать за развернувшейся картиной. Инструктор сверлил несчастную шатенку взглядом, пока та, с лицом полным страха пожирала картофелину. — Я могу отдать вам половину! — вдруг крикнула та, и протянула Шадису треть продукта. Инструктор, по всей видимости, пребывал в легком шоке, потому что сначала взял протянутый картофель, а потом тихо спросил: — П-половину? — все еще глядя на несчастный овощ. Берта разразилась тихим хохотом, да мне и самой было очень трудно сдерживать себя. Останавливала только мысль о том, в какой ярости будет пребывать мужчина, как только придёт в себя. — Бедная девочка, — я прикрыла рот, как делала обычно в безвыходных ситуациях. — Брось, она то может и останется с надёрнутым задом, но зато не голодная, — никак не унималась брюнетка. И я уже было занесла руку, чтобы отвесить девушке щедрую оплеуху, как тут же послышался крик Шадиса: — Таким как ты у нас не место! Сегодня же бежишь 50 кругов по территории, и да, сегодня ты без ужина, — он стоял к девушке, названной именем Саша, слишком близко, было заметно как девочке некомфортно, но, наверное, больше её пугал не сам Кис Шадис, а новость о том, что она пропустит один приём пищи. Инструктор прошёл к следующему кадету, всё ещё пребывая в шоке от «наглой девки». Берта опять подала голос: — Ладно, беру слова назад, она всё-таки останется голодной. — Ц, — я смерила девушку самым тяжёлым взглядом из своего набора, надеясь, что это её хоть немного призовёт к благоразумию. — Что? — она выгнула бровь, всё ещё улыбаясь. — Сердца у тебя нет, вот что. — Его съела одна ведьма. Я округлила глаза: — Тебе никогда не говорили, что ты порой брюзжишь похуже самой старой бабульки в очереди на рынке? Слушай, а может ты реально бабулька с ведьминскими способностями? — Я…— все, что довелось сказать мне, перед тем как подруга продолжит свои размышления вслух. — Серьёзно, вот смотришь, красивая девушка, а как рот открываешь так хочется зарыться головой в песок, — Берта понаблюдала за моей реакцией и вдруг стала меня кривлять, — «Бу-бу-бу, туда нельзя, это не надо, это страшно, ой и вообще я такая консервативная моралистка Эстер Морган, ну или зовите меня вашей второй матушкой». Я, не выдержав провела ладонью по лицу, вздыхая, а потом очень громко расхохоталась. Некоторые ребята в строю стали на нас странно коситься, но меня было не остановить, уж больно смешными были кривляния Фрей. Я согнулась пополам, придерживая живот рукой. И кто бы мог подумать, что девочка в одежде, как у стандартного разнорабочего, вдруг окажется такой харизматичной и приятной. Кажется, я очень давно так искренне не ржала с чего-то. Именно ржала, да, по-другому это никак не назвать. — С тобой всё хорошо? — девушка наклонилась ко мне. — А с тобой? И вообще, как ты смеешь так с матерью разговаривать, нахалка?! — я попыталась подавить приступ смеха и посмотреть на девушку серьёзно, но, глядя на её лицо, мне стало еще веселее. Кажется, она и сама подхватила мою волну, ведь через пару секунд сама разразилась смехом. — О н-нет, кха, мамочка, пощади… — сквозь слёзы проговорила Берта, а потом посмотрела в сторону и вдруг выдала, — хотя уже пришла вторая мамочка, которая нам уж точно надаёт люлей, — прекратить смеяться было сложно как мне, так и ей, так что мы даже не пытались. — А мне то кто посмеет? — пытаясь отдышаться проговорила я, пока в голову не пришла гениальная мысль, которую я тут же озвучила, — Погоди, это то, о чем я думаю? Мы переглянулись и в унисон сказали: — Бабуля… — а потом опять рассмеялись. Странно, но на площадке стояла такая тишина, что слышался только наш хохот и прерывистое дыхание. — Я тебя огорчу, но если ты повернёшь голову примерно на 130 градусов влево, то можешь узреть недовольное лицо нашей бабули, — она еле отдышалась. — О ком ты говоришь? — вдруг меня продрало осознание того, кто там мог стоять, учитывая молчание остальных кадетов и наглую рожу Берты. Но я всё же не решалась посмотреть смерти в лицо и поэтому глядела только на хохочущую девушку. — Ну, есть у нас тут одна, вечно недовольная, орущая бабулька. Лысая такая, бородатая, — она улыбнулась, смотря в сторону. «Твою. Мать» Я опустила глаза в пол, дабы отдышаться, и заметила явно мужские носки обуви, прям рядом со своими ногами. Судя по примерному размеру, мне не избежать смерти, так что я подняла голову и встретилась с яростным взглядом Киса Шадиса. Клянусь, в этот момент я совершенно забыла о том какая Саша бедная и несчастная, ведь жалеть было желание только себя. — Имя, — строго проговорил мужик сквозь зубы. — Эстер Морган, из Троста, — я старалась говорит уверенно, но голос предательски дрожал, поэтому я оставила всякие попытки самоотверженности и не скрывала страха. Мужчина долго молчал, а когда я сказала фамилию, его глаза значительно расширились. Он продолжал сверлить меня таким взглядом, словно я из его кошки бутерброд сделала. Почему такой пример? Да потому, что лицо у него было такое устрашающе, разочарованное. Страшно. — Морган, говоришь? И что же ты, великий шут, забыла в кадетском корпусе? — он прищурился, — Небось, мечтаешь поступить в военную полицию, и жить припеваючи? — Сэр, я хочу поступить в разведку. — И зачем она тебе? Объективно оцениваешь свои силы, и понимаешь что не попадешь в 10тку лучших? Это верно, такие только на корм свиньям и годятся, — он задумался, все еще не спуская с меня своих страшных, злых, грубых и одержимых глазищ. Это я еще мало прилагательных подобрала. — Я хочу бороться на благо человечества, и у меня точно также, как у Берты, есть свои причины, — страх понемногу отступал, но это было от того, что Шадис не орал, а наоборот, на протяжении диалога выглядел максимально задумчивым. — Как иронично. Были у нас среди стен одни… твои однофамильцы, так резали и убивали людей направо и налево. А тут нашлась ещё одна Морган, которая хочет бороться за то самое человечество, что они так старательно выпиливали, — инструктор почесал редкую бороду и развернулся, — Вечером у меня в кабинете. Думаю, твое поступление сюда под большим вопросом. Когда мужчина отошел от нас на приличное расстояние, Берта выдохнула: — Я, конечно, не из пугливых, но этот мужик… брр, — она вздрогнула. До нас донёсся голос инструктора: — К слову тебя, Фрей, это тоже касается. Девушка взвыла и уперлась лбом мне в плечо. Интересно, однако, начиналась наша служба человечеству.***
Закончив свой обход морального уничтожения, инструктор дал команду расходиться, а нам с Бертой, как особо больным на голову, пришлось тащиться в кабинет, где нас ждало продолжение банкета. Удивительно, что кроме нас, из всех кадетов не вызвали больше никого, даже девчонку, так элегантно унизившую Шадиса. Ну, собственно, у неё тоже была своя участь. Площадь, на которой проходило построение, была весьма унылой: кругом земля без единой травинки да скалы с парочкой смотровых вышек. Вот вроде бы чего ещё стоило ожидать от училища? А с другой и представлялось оно не столь скучным. Благо у меня была весёлая компаньонша, с такам паяцем и кадетка покажется цирком, что в принципе уже и произошло в какой-то мере. Мы шли по тропинке в противоположенную сторону от остальных. Уйдя в свои мысли, я рассматривала под ногами камешки, перемешанные с песком, прислушивалась к голосам вдалеке, изредка поглядывая на подругу. «Подругу… когда я стала так быстро привязываться к людям? Знакомы всего ничего, а уже подруга, блять», — я закусила внутреннюю часть щеки, пытаясь не выдать своего настроения. В голове прокручивалось множество неприятных сценариев, касательно наших с Бертой дружеских отношений. Причина же моих угрызений шла совершенно беспечно, прикрыв глаза и закинув руки за голову, она бубнила себе под нос, держа лёгкую улыбку на лице. По мере того как мы приближались к обителю главного инструктора, девушка всё веселела и веселела, словно её настроение изменялось прямо пропорционально расстоянию между нами и корпусом. — Знаю я, ничего в жизни не верну-у-уть… — начала петь чуть громче моя контуженная знакомая, так, чтобы я слышала. Берта открыла глазки, выпрямила руки в локтях и задрала их вверх, раскинув в радостном жесте, параллельно этому прыгая с ноги на ногу и уменьшая и так небольшую дистанцию между нами, видимо, эта калека на всё что только можно (а в особенности на здравый смысл) пыталась танцевать под песню, которую напевала. Её улыбка стала шире и…. хитрее? — И теперь у меня один лишь только путь! — она одним прыжком преодолела мизерное расстояние, оставшееся между нами, и сплела наши пальцы в замки, расставив руки широко в стороны. Я рефлекторно попыталась высвободить запястья, но она только крепче сжала их. На моём лице застыло удивление и еле заметная тень смущения, от такой неожиданной близости. Берта начала кружить меня по кругу, продолжая затягивать песню: — Разбежавшись, прыгну со скалы, — звонко растягивая первое слово, пела она. Девушка прокрутилась вместе со мной несколько раз, с упоением глядя мне в глаза, — вот я был, и вот меня стало, — рука Берты легонько начала сползать вниз, к талии. Голос её был заливистый и мелодичный. Судя по тому как она порой фальшивила, можно сделать вывод, что вокалом эта мадам не занималась, тем не менее слушать её было весьма приятно. Она, наконец, спустила руку мне на талию, приобнимая. Увидев, что я не собираюсь вырываться, она слегка ускорила темп, делая схватку сильнее. Берта улыбалась во все тридцать два зуба — девушку до чёртиков устраивало нынешнее положение дел. — И тогда себя возненавидишь ты, — она сжала мою талию ещё крепче и резко опрокинула меня так, чтобы я повисла на её левой руке, а она надо мной, в то же время, не расцепляя замка из пальцев на правой, — лишь осознав, кого ты потеряла! Кого ты потеряла! Кого ты потеряла-а-а! — на последнем повторении она выпустила меня из своих объятий, разок прокружив вокруг своей оси и встав в театральную позу в метре от меня. Я только и могла, что стоять с открытым ртом. Спустя несколько секунд до меня дошло, что следовало бы что-то сказать. — А продолжение концерта кабацкой певички ожидается? — единственное, что я смогла спросить, немного отойдя от шока. — К превеликому сожалению, песня закончилась, но я с удовольствием спою тебе новую, — на выдохе ответила мне Берта с наигранной грустью, после чего по-плутовски ухмыльнулась, — ты лучше не засоряй себе голову ненужными угрызениями, а то идешь подобно мертвецу! — А… постараюсь, — со смешком выдала я, — спасибо, голос у тебя, к слову, лучше уличной кошки с переломом позвоночника. — Положительные отзывы клиентов — лучшая плата за старания артиста, — ещё шире улыбаясь, промолвила Берта, подстраиваясь слева от меня, чтобы со спокойной душой продолжить путь в гробовом молчании. «Она сделала это, чтобы поднять мне настроение… очень мило с её стороны», — пронеслось у меня в голове. Спустя несколько минут наше молчание всё-таки было нарушено певичкой. С обсуждением новенького погоняла Шадиса — «бабуля» — и приподнятым настроением, мы вошли в здание, где нас ожидало отчитывание по всем фронтам от этой же грозной «бабульки».