Попутный ветер

Джеймс жил вместе с родителями в самом сердце материка, на окраине большого города. В принципе, это был обычный мальчишка, почти вышедший из детской беспечной поры, но еще не отягощенный взрослыми мыслями о деньгах, девушках и своем собственном будущем. С одной стороны, за него все уже было почти решено. С другой, возможно, что это было последнее такое беспечное лето в его жизни - следующей осенью ему предстояло перебраться в далекий город на берегу моря, поступить в морскую академию и сменить свою комнату на мансарде на жилье у дальних родственников отца. По крайней мере на первое время. Но до этого момента еще было целое лето. А сейчас Джеймс притушил светильник, чтобы он отбрасывал только мелкие искры-огоньки на стены, забрался под одеяло и улегся на спину. Черные мягкие волосы, за которые его будущие одногруппники будут дразнить девчонкой, разметались по подушке. Подтянув одеяло к самому подбородку, мальчик прикрыл синие глаза, сквозь ресницы ловя рассеянный свет на стенах, и провалился в сон. Каждую ночь ему снилось море. Море, которого он никогда еще не видел наяву, потому что его родители не думали о путешествиях, потому что им нравился их город, их мир, их работа и построенный ими дом. А ему снилось море, уже давно - наверное, всю жизнь. Каждую ночь, когда он засыпал в своей кровати при свете ночника. Море плескалось у его ног. Иногда чёрное и неспокойное - и тогда волны поднимались до невозможной высоты, налетал страшный ветер о которого хотелось смеяться, чтобы не было страшно. Но чаще море было ласковое и сине-зелёное, пронзительно-чистое под ясным солнцем или ночными звездами, зовущее к себе, полное жизни и неземных чудес. Джеймс любил его всякое. Любил, когда волны, накатывая, щекочут ноги, когда босые пальцы утопают, проваливаясь, в мягком песке. Любил когда ветер, все равно легкий бриз или шторм, играл его волосами и бросал в лицо соленые водяные брызги. Любил шум прибоя, крики чаек и размеренный гул волн о борт корабля. Любил бесконечность звезд в небе и в воде. Любил бесконечную прибрежную и глубоководную живность. Любил он и свою команду. Тех друзей, которых у него почему-то никогда не было там - за пределами сна. Откуда взялся этот корабль мальчик не знал. Казалось, что судно было в его снах также вечно, как и море. Словно в один прекрасный миг оно соткалось из облаков, обрело прочность обшивки и лёгкость парусов. Позвало Джеймса шагнуть с берега на сходни, а после на качающуюся поскрипывающую под ногами палубу, вдохнуть ветер странствий, приключений и открытого пути. И заглянуть в глаза также словно из ниоткуда взявшихся матросов. Джеймс очень смутно помнил то скорее ощущение, даже не чувство, от их первой встречи. Давние детские воспоминания почти стёрлись за несколько лет. Он помнил только слабый налет радости, уверенности и жажды предстоящих приключений. Знал, что тогда он не испугался и не удивился, принял команду словно давно их знал, а они приняли его словно были рождены для этого. Словно весь корабль только и ждал, что у него появится капитан, который поведет его навстречу морю. И этот капитан появился, занял свое место, не думая о том, был ли кто-то здесь раньше и куда он делся, словно эта каюта, этот корабль и были для него предназначены. Матросы приняли его, тогда еще совсем мальчишку, тепло и радушно. Все приказы выполнялись сразу и беспрекословно, но это его не разбаловало, а только, со временем, привело только к все возрастающему чувству ответственности у Джеймса. Да, их ждали приключения, которые могли длиться и не одну ночь - поиски таинственных кладов, путешествия в другие земли, битвы с другими кораблями и морскими чудовищами, порой настолько кошмарными, что это явно могло быть только порождением фантазии их капитана. Все эти приключения были настолько реальны, словно они происходили не во сне, а на самом деле. Яркие краски неба, моря и иностранных тканей на каком-нибудь приморском рынке. Плеск волн, разговоры матросов, шум шторма или непонятная иностранная речь пленных торговцев. Запах специй, рома, пороха и утонченных женских духов. Но и кровь, и боль, и, казалось, что даже смерти в этом мире были настоящими, и были с самого начала. И если совсем малышом, Джеймс только сжимал в кулачок обожженную о скользнувший трос ладошку, чтобы мама не увидела и не спросила, потому что не верила в его сны. То теперь он, после очередного жаркого сражения, просыпался раньше всех и моментально вскакивал на ноги - он уже знал, что каким-то таинственным образом полученные им во сне раны появятся только в момент пробуждения, не раньше. Убедившись, что на постели нет ни капельки крови, он спешил в свою ванную, чтобы, при необходимости, перебинтовать порезы или ожоги, и долго умывался холодной водой, тщетно стараясь смыть воспоминание о смертях своих матросов - тех, кого сбросило за борт, когда корабль качнулся при попадании вражеского выстрела, тех, кого сожрало морское чудовище, тех, кто сгорел при взрыве пороховых бочек. Они умирали, но умирали не по разу, потому что каждую, почти каждую, ночь они возвращались к жизни. Обычно сражения длились только одну ночь. Джеймс уже усвоил, что либо они за время одного сна выиграют, либо как только он проснется, команда останется без своего капитана, а, значит, почти наверняка проиграет. Лишь изредка он засыпал на следующую ночь, чтобы снова оказаться в той же самой схватке, и попытаться выиграть снова. Чаще же он просыпался во сне в своей каюте или на палубе в окружении снова живых матросов. Каким-то странным образом те из них, кто умер прошлой ночью, днем оживали снова. Они помнили все, что произошло, но чудесным образом после смерти они исцелялись и возвращались на корабль живыми и невредимыми. Возможно, что после первого такого раза, маленьких мальчик спросил у кого-то из матросов, как так происходит, потому что он запомнил, что пираты находятся после смерти где-то "не-здесь" и потом появляются на корабле снова. В "не-здесь" ни плохо, ни хорошо, скорее словно ты лежишь какое-то время в облаке, а потом открываешь глаза, "и ты снова здесь, на корабле". Возможно, что именно эта странная особенность его снов несколько исказила представление Джеймса о смерти. Он не раз обдумывал эту странную особенность днем, и, еще до знакомства с настоящей смертью, пришел к выводу, что смерть - это ненадолго, что человек вернется туда, где его место, через какое-то время. Может быть, именно поэтому он так спокойно убивал в своих снах - противников в сражениях или пленников на корабле. И был настолько бесстрашен в поединках сам, потому что верил, что если умрет, то снова вернется на корабль, хотя ни разу так и не проверил истинность этого предположения. И что-то удерживало его от проверки "сонной теории" наяву. Но вид постоянных смертей, пусть и "понарошку" с самых юных лет ожесточил сердце Джеймса, и он спокойно относился с славе одного из самых беспощадных пиратских капитанов, которая закрепилась за ним в мире его снов.