Попутный ветер

Джеймс, пожалуй, уже не так удивился снова возникшему вокруг неясному пространству. Он лишь старался сосредоточиться на сбившемся дыхании, и в этот раз почти спокойно заглянул в золотые глаза Твари, хотя каждый волосок стоял дыбом, а мурашки расползались по плечам. - Ты искал меня последние дни, Чужак. Соскучился по мне? - Крокодил подошел вплотную к обездвиженной жертве и, подцепив подбородок когтем, заставил его запрокинуть голову. - Можешь не отвечать. Да и не можешь ответить. Тварь хохотнула, обливая капитана клубами смеха - смеси сладкого подогретого вина и возбуждающего непонятно-взрослого наслаждения, от которого было почти физически больно и приятно. В следующее мгновение Чудовище наклонилось и впилось в губы Джеймса поцелуем-укусом. "Это не по плану!" - вспыхнула мысль, когда тело отказалось подчиняться. В легких почти успел закончиться воздух, когда Тварь неохотно отпустила его, облизывая с губ капельки чужой крови. Восстановить сбитое дыхание в приторно-сладком воздухе, который Джеймс хватал ртом, казалось нереальным. Зато эта безумная смесь почти вытеснила сковывающий мышцы природный ужас, отогреваемый также теплом, исходящим сейчас от довольно улыбающегося Чудовища, и странным, сбивающим с толку, жаром, разгорающимся в его собственном теле. Щеки снова начали предательски гореть. Крокодил чуть отстранился, склонил голову на бок, рассматривая пирата: - Что рыжий Фейри хотел от тебя? - большой палец державшей подбородок руки мазнул по губам Джеймса, вызывая простреливающую все тело дрожь. Чудовище отпустило его, слизывая капельки крови с пальца. - Он слишком юн для взрослых разговоров. И не понимает или не принимает негласные правила. Ни Острова, ни меня. Поэтому иногда получается так как получается. Джеймс наконец смог взять себя в руки и тряхнул головой, скидывая пусть и липкий как паутина, но такой же непрочный из-за задумчивости Чудовища ужас. - Я хотел, - капитан не слышал своего голоса, но увидел вспыхнувший огонек в глазах Крокодила и понял, что Тварь его слышит, поэтому облизнул губы и продолжил, надеясь, что в его голосе есть хотя бы капля уверенности. - Я хотел предложить тебе... подарок. - О? Воздух между ними почти вспыхнул, и Джеймс с трудом сдержал странный стон, исходивший, казалось, не из легких, а откуда-то ниже - где словно защелкали искры фейерверка. Изо всех сил стараясь не обращать внимание на пылающие жаром щеки, капитан осторожно нащупал в кармане и зажал в кулаке тот самый предмет, который забрал из ящика стола, а потом протянул его Крокодилу на раскрытой левой ладони. Тик-так, тик-так, тик-так... Карманные часы аккуратно лежали в ладони, а серебряная цепочка, махнув хвостом, свесилась между его пальцев. Тиканье, странным образом синхронизировавшееся сейчас с ударами сердца Джеймса начало наполнять окружавший их мир. Где-то мелькнула мысль, что Тварь сейчас поймет его план, но, Крокодил лишь неотрывно смотрел на стальной корпус, словно не слыша звука работающего механизма. Придержав часы мизинцем, капитан мягко нажал на кнопку. С легким щелчком циферблат открылся. - Это мой подарок. - даже если бы его голос звучал для него в этом мире, Джеймс не услышал бы себя, таким оглушительным уже было тиканье. Чудовище, не сводя завороженного взгляда с часов, протянуло когтистую руку, и Джеймсу пришлось наклонить ладонь, передавая подарок. Цепочка, словно прощаясь, скользнула по его пальцам. - Как... красиво, - от Твари одна за другой пошли мурчащие волны, каждый раз проходя снизу вверх и захлестывая эйфорией от которой одновременно, хотелось плакать и стонать в голос. - Мне никто не дарил подарков. Крокодил задумчиво провел подушечкой пальца по изящной гравировке на внутренней стороне крышки, скорее осязая ее, а не читая, потом коснулся скрывающего циферблат стекла. От непривычного и непонятного для него удовольствия Тварь подсознательно передернула плечами, что отозвалось таким взрывом где-то внизу живота капитана, что у него потемнело в глазах. Когда он снова смог видеть, часы уже исчезли, хотя тиканье, все еще совпадающее с ударами его сердца было все таким же оглушительным. - Спасибо, - задумчиво произнесло Чудовище, не спуская с пирата взгляда. - Но каждый дар требует ответного дара. - Не нуж... - Тссс, таковы правила. Даже если ты о них не знал. В следующее мгновение лицо Твари как-то сморщилось, словно от боли, она содрогнулась всем телом, золотые глаза на какую-то долю секунды закатились, а давящая жгуче-горячая субстанция, разлитая вокруг вместо воздуха исчезла, хотя и на мгновение. Потом золото вспыхнуло с прежней силой, а взгляд снова сфокусировался на пирате. Чудовище улыбнулось во всю ширину зубастой пасти, и резко, без всякого предупреждения, дернуло его за левое запястье, подтягивая спиной к себе. Джеймс тихо ахнул, оказываясь со спины в крепкой хватке Твари, не понимая, что она задумала, и при этом физически ощущая ее мурлыканье сквозь тонкую ткань рубашки и слишком обжигающее прикосновение чуть ниже. - Не дефгайся, - невнятно сказал Крокодил где-то чуть выше его головы. - Это фсего лифь... подарок. Судя по последнему слову, "подарок" уже переместился из пасти Чудовища в его руку, которая сейчас перехватила капитана за талию, крепче прижимая к вибрирующим ребрам Твари. Второй рукой Крокодил все еще сжимал его запястье и сейчас до боли сжал кисть, заставляя выпрямить пальцы. - Сколько их у тебя уже, - фыркнула Тварь ему в ухо. - Но мое особенное. Вряд ли одно из твоих поднималось с морского дна в желудке Крокодила. В следующий момент на безымянный палец Джеймса оказалось надето зеленоватое прозрачное кольцо, вспыхивающее проблесками, похожими на огоньки фей. - А это мой подарок, - пальцы Чудовища, наконец, разжались, выпуская ладонь, но тут же сомкнулись на его талии. Тварь явно не собиралась отпускать "добычу", а лишь, перегнувшись через плечо пирата, сама с удовольствием разглядывала посверкивающее на пальце кольцо, довольно мурлыча. Пока Джеймс рассматривал изъеденное кислотой в неправильную форму кольцо, он испытывал весьма противоречивые чувства - панический ужас (дополненный вернувшейся волной первобытного страха, исходившей от Крокодила), крайнее отвращение (от понимания как и откуда это кольцо взялось) и искреннее восхищение (в резонанс с которым вибрировали волны мурчания за спиной, тоже странным образом совпавшие со все еще оглушительным тиканьем часов). В голове бились мысли о благодарности и ненависти. Чудовище первым нарушило молчание, рассмеявшись ему в ухо, и крепче прижимая к себе за талию дернувшегося капитана: - Какие смешные мысли в твоей голове, Чужак! Мог бы просто поблагодарить. Сдерживаться, когда тебя заливает пьяняще-алкогольным удовольствием, а горячие руки крепко прижимают к низко вибрирующей груди Твари, было тяжело, и Джеймс вскинул руку, зарываясь пальцами в волосы и прикрывая глаза. С его губ сорвался не контролируемый стон. Вероятно, что это и было его главной ошибкой сегодня. Чудовище развернуло капитана к себе лицом, подхватило под бедра, поднимая вверх и усаживая ("куда здесь можно было усадить???") на гладкую ровную поверхность. Узкие губы Твари впились в слегка кровоточащие губы Джеймса. Вибрирующее пылающее тело прижалось к чувствительной пульсирующей точке ниже пояса. В какой-то момент губы капитана предательски ответили на поцелуй, пока сам он проваливался в вспышку искр, наполненную ударами двух стучавших в унисон сердец, вторивших оглушительному тиканью часов и низко звучащим мурлыкающим вибрациям. Если Крокодил и удивился этому, то не подал вид, только его губы, не прерывая поцелуя, чуть дрогнули в улыбке, отчего окружающий капитана мир захлебнулся в опьянении подогретого вина. *** Очнулся Джеймс в своей каюте в казавшейся звенящей тишине. Он резко сел и обнаружил, что лежал, раскинувшись, на собственном столе на ворохе карт. В каюте было темно, а за закрытым окном слышалось приглушенное завывание ветра. На самом корабле стояла тишина - сколько бы он не проспал, команда еще не вернулась. Рубашка на капитане была неаккуратно расстегнута, часть пуговиц отсутствовала - одна валялась на полу около кровати. На груди, перерезая один из ремешков упряжи, шли две довольно глубокие царапины, которые при этом почему-то уже не кровоточили. Джеймс провел по ним пальцами и в полумраке загадочно сверкнуло подаренное Тварью кольцо. Капитан зло зашипел - "Окольцевал побрякушкой словно какую-то девчонку!". Украшение сидело довольно плотно - пирату пришлось аккуратно зажать его зубами, чтобы снять и выплюнуть на ладонь. Хотелось зашвырнуть кольцо куда-нибудь в море или хотя бы в угол каюты, может, провалится в какую-нибудь щель. Но это был "подарок". Обмен на часы. Джеймс вздохнул, сжимая пальцы. "Потом попрошу Сми помочь", - надеть кольцо обратно самостоятельно у него сейчас бы не получилось. На палубе капитана встретила все усиливающаяся непогода. К дождю примешивались хлопья снега, которые понемногу заносили и Остров, и окружавшее его море. Среди туч не было видно ни просвета, ни звезд. И Джеймс вернулся в каюту, чтобы по настенным часам проверить, сколько же прошло времени с его встречи с Чудовищем. Но одного только взгляда на циферблат ему хватило. Тик-так. Тик-так. Тик-Так. Удары собственного сердца звучали в голове все слышнее, заставляя кровь пульсировать в висках. Джеймс ударил крюком в центр циферблата, заставляя механизм остановиться, и еще какое-то время стоял прислушиваясь, ожидая услышать голос или шаги Твари (так теперь будет всегда?). Но, не считая шума ветра, кругом все так же стояла тишина. Остановившиеся часы показывали три часа - дня или ночи? Джеймс вышел на палубу, размышляя стоит ли ему дождаться команду, или лучше прямо сейчас отправиться искать мальчишку из-за которого, похоже, и случилось все это ненастье. Но приближающиеся по наполовину уже занесенному морю шлюпки избавили его от необходимости выбирать. - Вы в порядке, капитан? - Сми первый забрался на борт и сейчас с ужасом смотрел на царапины под распахнутой рубашкой. - Вполне, - Джеймс застегнул одну из уцелевших пуговиц, переключая внимание старпома. - Кто-нибудь знает, где мальчишка? - Он это... улетел, - мгновенно ответил Сми, словно подсознательно ждал этого вопроса. - Улетел с Острова. И потом снег пошел. А здесь тихо стало. Мы и приплыли. Джеймс уже не слушал его - он смотрел на темное неспокойное небо. *** Крокодил плыл по реке почти у самого дна, прислушиваясь к совпадающему с его сердцебиением тиканью часов. Тиканье он услышал только когда оставил уснувшего Чужака на столе в его же логове и вышел на палубу, возвращаясь в свою привычную форму. Тик-так, тик-так, тик-так. Звук был непривычно механичен и, несмотря на то, что он пытался искусно подделаться под удары сердца, он был неживой. Это доставляло Крокодилу некоторое раздражение. Но подумав во время дороги до устья Реки, он решил, что сможет не обращать внимания на этот стук. Также он сообразил, что источником звука был "подарок", и даже усмехнулся, что странная магия Острова сработала так, что он не услышал этот стук раньше. "Но ведь ты, Чужак, отлично его слышал. И, вероятно, будешь слышать всегда. Что ж... Охота становится только интереснее, да, Чужак? Посмотрим, что ты будешь делать, когда возненавидишь этот звук и поймешь, что он все равно не спасет тебя от меня. Когда только одно это Тик-Так будет напоминать тебе обо мне." Крокодил ТикТак скользнул в подводный речной туннель и всплыл в полузатопленном тайном гроте, где было прохладно в любую погоду, а уж тем более в разворачивающуюся высоко над ним снежную бурю. Он чувствовал, что мальчишки нет на Острове, и чувствовал, что Остров не рад этому, но он слишком сильно хотел спать, а потому заснул под мерное тиканье скрытых где-то глубоко в его теле часов, потому что это тиканье теперь равномерно совпадало с ударами его сердца. *** Питер летел в сопровождении феи Динь-Динь. Он держал путь прочь от Острова, обиженный на Крокодила (за само его существование, за его силу, почти равную его собственной силе), на Джеймса (за то, что тот выбрал не его, за то, что отказался принять его последнее предложение дружбы), на Неверлэнд (за то, что Остров все это допустил). От удара крокодильего хвоста Пэна отбросило в морскую воду, окунув с головой. Русалки подхватили его и вынесли на себе на песчаный берег. Их мелодичные голоса вплетались в песнь непогоды, пока мальчишка приходил в себя, осознавал, где он и что произошло, пока отчаянно пытался взлететь и направить в сторону замершего посреди бури корабля. Потом появилась Динь. В перезвоне обидного смеха, направленного больше в сторону пиратского капитана, хотя досталось и Чудовищу, и русалкам, да и самой Динь-Динь заодно, она осыпала мальчишку новой пыльцой, вместо той, что смыла морская вода, и позвала с собой, обещая показать что-то интересное где-то не здесь. Пока они летели, фейри сама забыла о том, что и не успела придумать. Но Питер, подхваченный ветром, вечно сопутствующем ему в странствиях между Островом и другими мирами, успел позабыть про ее обещание. Он наслаждался полетом и теми мелкими приключениями и встречами, что ждали его на этой дороге длинной в бесконечный день до второй закатной звезды. Где-то встречались странные создания, совершенно не похожие ни на одно из тех, что видел кто-то из людей. Где-то требовалась помощь, которую не мог оказать никто, кроме летающего рыжего мальчишки. Где-то напротив, было так скучно, что непременно нужно было сделать что-то эдакое, чтобы развеять эту скуку. Везде были приключения, опасные и интересные. И некогда было помнить свою обиду. Динь разделяла на этом пути веселье Питера, ведь в фейри радость не может соседствовать ни с чем другим. Эта дорога развеяла рыжего мальчишку, и в самом конце пути, почти рядом с мерцающим звездным огоньком, он решил, что соскучился по Миру-в-Нигде, и повернул обратно, к скрытому снегами Острову, который ждал свое божество.