От искры до пожара

Конспиративная квартира в холодной невысокой хрущевке. Очередное задание в напарничестве Риты и Степы. На этот раз они в охране важного свидетеля по текущему опасному делу. Да, бывали и такие будни у талантливых оперативников — просто присматривать, сидеть в няньках и одновременно быть телохранителями. Многое изменилось с приходом АОРС… Мужчина-свидетель им достался весьма интеллигентный. Даже чрезмерно. Порой — до тошноты. Если начинал с ними бесцельно и подолгу разговаривать. Вот и сегодня. Рита уже который час выслушивала его претензии к месту «обитания» на время следствия. Мебель у него не по фен-шую. Душно, тесно. Одна комната да кухня с санузлом. Одно запертое и плотно занавешенное окно, к которому запрещено подходить. Диван слишком твердый. Всю ночь этот Кортиков не спал вместе со своими охранниками, которые дремали по сменам, как уже и привыкли. Таращился на них недоверчиво. Бубнил, осуждая, что в напарниках стоят разнополые сотрудники. Видно, об оперативной структуре и ее составе никогда ничего не слышал. Скорее всего это и к лучшему. Потому что их он все же побаивался. — Знаете, на вашем месте, я бы больше интересовался психологическим комфортом вашего подопечного. То есть моим, — манерно кривлялся приставучий мужчина в костюме и очечках, сидя в кресле напротив Риты. Стёпа работал за ноутбуком на кухне за стеной, помогая ребятам ФЭС по этому же делу с вещдоками и описями. Девушка выслушивала нытье свидетеля, сложив руки на груди и наклонив голову, потупив взгляд в пустоту. — До вашей психологии нам, уж поверьте, нет никакого дела, если она не сподвигнет вас однажды на преступление. Тогда и будем разговаривать, — вздохнула девушка. — Но уже в допросной. И куда в более некомфортном для вас тоне, — Власова была в шаге от того, чтобы просто не закрыть его в ванной на весь оставшийся срок охраны. — У меня крайне негативные мысли по поводу вашего шефства надо мной, — культурно тихо отозвался Кортиков, едва бросая на шатенку робкие обиженные взгляды. — попрошу оставить меня одного хотя бы на какое-то личное время. Рита окинула маленькую, скромную, советскую ещё комнатку глазами и снова вздохнула, расцепив руки. В серванте полно книг и журналов, на столе стоит домино, а на тумбочке — старый телевизор. Ему будет чем заняться. Его телефон и вещи все равно у Степы. А Власова, пожалуй, тогда присоединится к напарнику. — Оставайтесь. Поднявшись с дивана, оперативница вышла из комнаты, сразу бросив взгляд на Данилова, сидящего на кухонном доисторическом диванчике, и крепко прижала за собой дверь, буквально впечатав в отсыревший деревянный проем-коробку. Чтобы свидетель-педант не подумал улизнуть, отведя от себя внимания предлогом, что собирается отдохнуть в одиночестве. — И что толку нас оставили с ним сидеть? — уже чуя ее настроение на расстоянии по одному только недовольному взгляду и угрожающей позе Стёпа поделился своими мыслями насчёт их работы. — Он только ноет и ничего не делает, не спит, даже ничего не ест, — мужчина прикрыл ноутбук, за которым работал в перчатках, ибо периодически брал в руки вещьдоки, лежащие на столе. И устало откинулся на спинку диванчика, задумчиво отведя глаза. Ему такое дежурство давно наскучило. Не будь рядом ее — уже бы уснул и проворонил этого нахалюгу. Но Рита молча и уверенно подозрительно медленно подошла к Данилову, не отводя взгляда. Даже подкралась. И, бесцеремонно наплевав на его какую-то там работу в компьютере, неспешно перекинула ногу на диван и властно опустилась на колени к напарнику, даже и не позволив ему опомниться или возразить. — Ты чего? — Степа только в растерянности развел руками, но затем все же неуверенно положил ладонь на ее бедро, дабы вразумить и напомнить о работе. — Рита. Мы на задании, — он уже привык к ее выходкам за короткие пару недель с официального начала их отношений, но такие вот дерзкие и наглые демонстрации абсолютной безнаказанности и бесстрашия каждый раз приятно удивляли и несколько смущали Данилова. — Да мне плевать, хоть на войне, — строго и развязно отозвалась Власова, не меняя холодного лица, плавно и уверенно укладывая руки ему на шею и устраиваясь сверху удобно и нескромно соблазнительно. — я хочу тебя, — предупредила угрожающе и прямо в лицо. У нее была достаточно высокая и практически постоянная не только тактильная, но теперь, в первые месяцы отношений — и сексуальная потребность. И ей иногда, вот так, в самые неудобные моменты, сносило крышу и прорывало все контрольные барьеры, которые она никогда и не думала тренировать на прочность. Поэтому прильнув всем телом, прямо в форме, почти нашивка к нашивке на груди, начала шептать КАК именно она его хотела, в мельчайших деталях. Не упуская ни одного слова и без какого-либо стеснения обдавая чуть колючую шею опера горячим нетерпеливым дыханием. Эта ее внезапная, бешеная, хоть на первый взгляд, спокойная, даже королевская, но все же безумная волна соблазна совершенно выбила Данилова из колеи. Мужчина растерянно вновь приобнял ее, не зная, как снять с себя или отстранить, но мгновенно и с неподдельным интересом прислушался к шёпоту желаний напарницы. Он ведь тоже был хорош на фантазии. И, забыв обо всем, улыбнулся, даже скорее от неожиданности услышать от нее такое. — Власова, ты с ума сошла? — он задал этот вопрос, словно священник на исповеди, осуждая ее, но в тайне являясь ее же змеем искусителем. — Да. Конечно, он понимал — все ее идеи здесь и сейчас было невозможно исполнить, но Рита рискнула и выдала все потаённые мечты сразу, словно проверяя его на стеснение, застав врасплох. Обожаемое занятие капитана Власовой. Настолько уверенный напор, привлекательность и полная готовность девушки буквально внушили ему, что они вдвоем, снова у кого-то из них дома, в отпуске, в приглушенном свете спальни, абсолютно свободные и неутомимые. И Данилов, забыв обо всем и поддавшись, все же закрыл глаза, медленно отвечая на ее размеренный заманивающий поцелуй. И, заведя обе руки за гибкую спину напарницы в таком доминирующем (любимом) положении, стянул перчатки и собственнически прижал Риту к себе, как бы говоря «Какая ты у меня изобретательная и неутомимая, хорошая девочка, так держать». Это действительно были его сокровенные и интимно-похвальные желанные слова для нее. Оба здравым умом понимали, что на задании, когда за стенкой свидетель, им даже из роли отстранённых напарников выходить было нельзя, но так хотелось забыться хотя бы на мгновение и поиграть в бесстрашных и наглых страстных любовников, «угрожая» друг другу все же пойти на такой опасный риск. Словно им за это ничего не будет и время как по волшебству остановится. Как всегда им, конечно же, помешали, быстро спустив с небес на землю. После пары робких толчков в дверь со стороны спальни, за время которых Рита успела отсесть на другой конец дивана, а Стёпа и вовсе как не при чем вскочил к окну, высматривая что-то, из своего уединения таки решил выйти их подопечный гражданин в очках на носу. И, немного помявшись на пороге, заявил: — Доношу до вашего сведения, что я тоже человек, и тоже могу быть голоден, а вчерашняя картошка закончилась. Или ваша служба решила морить меня голодом? — и повысил тон на последних словах. Маргарита и Стёпа устало переглянулись и оба шумно выдохнули. — Я в магазин, — оперативница поднялась с диванчика и рутинно побрела к входной двери, захватив попавшийся под руку пакет. — Возьми оружие, вдруг нас пасут, — тоже привычно посоветовал напарнице быть осторожней Данилов, подбирая с пола перчатки и садясь обратно за ноутбук. — Магазин в соседнем доме, обойдусь, — с привычной самоуверенностью бросила девушка, демонстрируя блестящую способность в мгновение перестроиться с соблазнительной ласковой тигрицы на дерзкую и осторожную охотницу. — не подходите к окну, — и, выглянув из коридора, вновь напомнила свидетелю правила поведения. А затем игриво и незаметно быстро подмигнула Степе. Что ж, ей в этом плане, кажется, было проще, чем ему. Она лишь умело балансировала между двумя совершенно родными и приятными ей образами — шикарной соблазнительной кокетки и уверенной строгой оперативницы. Напечатать что-то или прочитать дальше одной строчки в отчёте Данилов не смог ещё долго, с трудом выгоняя все ее предложения и будоражащие идеи из своей головы. Вечером, если ребята, наконец, раскроют дело по горячим, по крайней мере, ещё не совсем остывшим следам, за Власовой останется весомый и приятный должок…