***
И вот случилось то, чего он боялся. Только опомнившись и оправившись от этой новости и попривыкнув к уходу девушки и этой новой самостоятельности, Степа потерял с ней связь. Окончательно — уже около месяц назад. Рита перестала отвечать на звонки и СМС. Но в АОРСе все ещё состояла и очень даже успешно. И ни разу он не мог ее поймать. Застать дома или в офисе. Коллеги из соседнего сказали, что она сейчас задействована в важной операции в роли приманки под прикрытием в стриптиз клубе. Очень, черт побери, интересно. — Она сейчас работает там. Это его напугало. Так не похоже на Власову… — «Работает»? — Сам не знаю даже в какой группе… Маргарита Сергеевна женщина такая, — оценка Риты из уст аналитика АОРС, который с ней не особо то знаком, не очень радовала Данилова. — Знаю только, что они там наркопритон берут, она единственная согласилась на весь срок слежки. И на полное внедрение. АОРС у нас конечно немного сумасшедшие, но… Очуметь, да? Это было не то слово. Степе казалось, что Риту в какой-то момент действительно подменили. И эта новая неуловимая незнакомка теперь невероятно притягивала его интерес.***
— Короче я нашел Власову, черт ее дери, — грубый запыханный бас Майского вывел Степу из «офисной бумажной комы» и тот вздрогнул. Серёга торчал растрепаной косматой головой ещё и сам в бронежилете внутри кабинета оперов и держал в руках маленькую бумажку с парой названий, недовольно хмурясь. — Клуб «Мираж», Малышевская 8, где-то там… — мужчина видимо только с собственного задания, но тоже был озабочен поиском их «блудной коллеги». Делал, что мог. — Их группа по крайней мере держит это место на контроле, вроде как ее видели там. Всё, я побежал, работы куча. — Ага, — Данилов быстро записал название и адрес куда-то на уголок протокола. — спасибо, Серёг! — крикнул вслед майору. И отложил половину горы дел со своего стола в сторону. Освободив для момента «Х» все вечернее время. Он найдет ее и потребует объяснений. На этот раз добьется своего.***
Часть 1. И вот этот момент настал. От раздражающего громкого шума музыки в клубе резко заболела голова, отдавая в виски. Бас отбивал ритмы словно в самой груди вместо сердца. В последний раз Стёпа был в таком заведении под прикрытием и тоже вместе с ней. Но как-то был сосредоточен на самóм деле, нежели на обстановке. Теперь же он оказался здесь совсем один. Чужак, осторожный, напряжённый, мрачный. Не свой. Здесь были одни мужчины. От взбалмошного молодняка до интеллигентных седых волос, градация по баблу тоже имелась — разные уровни вип-мест, столиков, диванчиков и доступа. Ближе всего к сценам, конечно же, самые «почетные» лица. И все увешаны золотыми цепями, перстнями и только сами не светились тяжёлой напыльщенностью и не воняли собственными извращениями. Стёпа прошел внутрь. Запах здесь стоял специфический, несколько химический, вперемешку с алкоголем и дорогими одеколонами. Прямо местами — у каждого свой, ревностно перебивая один другого. У сцены определенно пахло деньгами. Женскими духами, одними на всех, банковской зелёной краской, засаленной банкнотной бумагой и чем-то похожим на презервативы или силикон. Огни разным цветом играли на лице озирающегося мужчины, на выглаженной черной рубашке, подвернутых рукавах, бликовали на его темных волосах в идеально уложенной брутальной свежей стрижке, сверкали на пряжке ремня. И дьявольскими всполохами оттеняли голубым мерцанием его злые мрачные карие глаза в мелькающей в такт басов темноте. Они смотрели из-под тяжёлых сведённых в напряжении бровей, выискивая именно ту, кто ему нужен, поглядывая недобро на неприятных и малоувожаемых клиентов мужского пола. Медленно Стёпа прошел сквозь толпу, стараясь не нарваться своими буквально каменными в этот момент плечами на какой-нибудь конфликт. Но далеко идти не пришлось. Ее он увидел со спины, сразу узнав. Одному богу известным чутьем. И сердце в тот же момент пронзило острое лезвие жгучего кинжала, боль от которого жаром распространилась по всему телу. Восхищение. И обида вперемешку с возмущением и злостью. Она с другим. Движения, танец, пластика, черт побери, просто в шок его повергли, с первых же секунд. Да собственно как и само это место и местные красотки. Но все, к счастью, были одеты. Хоть и в жутко откровенные костюмы из топов и юбок или коротеньких шорт из пайеток и страз. Власова сидела верхом на каком-то мерзком типе лет так Кругловских, зато с явно дорогими часами и модным окрашиванием своей седины. Жирный был крайне увлечен ею, пытался хоть и невесомо, но все же настойчиво погладить ее пышные кудри, плечи, ягодицы. И, видимо, хорошо знал, что лапать танцовщиц здесь запрещено. Зато не запрещено в этом заведении было кое-что другое, весьма опасное. А среди танцовщиц, судя по всему, даже приветствовалось. Более того. Это было частью их работы. Рита на коленях у старого на диванчике медленно запрокинула голову, выгибаясь податливо и мягко, и разомкнула губы, с каким-то даже упоением принимая из его пальцев одну маленькую белую, чуть ли не светящуюся в клубных огнях таблетку на кончик своего языка. Чтобы остановить этот абсурд и безумие Данилов не раздумывая уверенным широким шагом отправился отгонять это мерзкое чудовище от глупой красавицы. Даже не задумываясь о том, что в стоимость его входного билета не входил тариф на «общение» с клубными нимфами. И тем более — на драки с клиентами. — Время вышло, мужик, — Стёпа якобы легонько, но все же с перебором хлопнул по плечу дедка, не глядя на них. — моя очередь, — и с железной угрозой и твердыми намерениями посмотрел ему в одурманенные «общением» глаза. Сверху вниз. Боковым зрением он увидел на себе и ее взгляд. Большие подведенные черным глаза с синими сверкающими тенями. Ему показалось, в них было удивление, восторг и испуг маленькой девочки. Оробевший, но возмущенный клиент развел руками по обе стороны от бедер своей прекрасной любимицы и замер в немой претензии. — Я не внятно говорю? Встал, я сказал! — удар уже наглее в область плеча повторился. Рита быстро скинула ногу с колен дяди в пиджаке и будто бы отдаленно напуганно отстранилась по приказу Данилова. Словно поверила, что следующий удар будет в ее адрес, а Стёпа, возможно, в полном неадеквате от ревности. Возможно, даже пьян. Но Данилов всегда очень быстро закипал в молодые годы, и сейчас эта тенденция вернулась с опасной неконтролируемой силой. Ещё и оттого, что рядом была она, а ему с какой-то стати приходится ещё и бороться за ее внимание. Он это ненавидел. Тип окинул оперативника брезгливым трусливым надменным взглядом и нервно протер ладонями края пиджака. Затем перевел одурманенный взгляд на несколько смущенную таким вторжением и нарушением ее атмосферы девушку. — Ещё увидимся, Рыжий Ангел, — стараясь сохранить статус и брутальный шарм на фоне грозного ревнивца, мужчина застегнул пуговицу и ухмыльнулся, медленно якобы без страха уходя по доброй воле. Никогда ещё Власова не чувствовала себя столь возмущенно и стыдно одновременно. Все в ее голове в этот момент сбилось, перемешалось и нарушилось. И уже это вызвало гнев, недовольство и приступ гордости перед этим человеком. — «Рыжий Ангел»? — почти с той же агрессией и угрозой Стёпа, наконец, обратился к ней, нахмурившись. — Сценический псевдоним, значит? — Данилов пытался требовательно посмотреть ей в глаза, поймать мечущийся взгляд и сфокусировать на себе ее рассеянное от возмущения внимание. И пересилить ее нежелание разговаривать. Рита не знала, держать ли ей невозмутимость, свой образ и недоступность дальше, не подавая виду, или вернуться в роль оперативницы и грубо и холодно прогнать его? Они на виду у всех, в эпицентре чего-то сверхважного, того, в чем она участвовала здесь все последнее время. Нельзя нарушать план. Но Степа застал ее врасплох. Когда нечего было сказать. Она ненавидела это. — Пойдем, надо поговорить. — но Данилов не требовал объяснений здесь и в эту же секунду только от нее, не пришел, чтобы устраивать скандалы и закатывать сцены ревности, поэтому серьезно попросил выйти с ним и уже развернулся к выходу. Терпимо к ее новой роли. — Танец — полторы, — вдруг на автомате и неконтролируемом приливе смелости и гордости заявила Власова, упрямо оставаясь на месте рядом с черным кожаным диваном. И с искусственно вызванной уверенностью и неотступностью от своих слов глядя на него. «Господи, какой же он красивый…» — Что? — Степе в этот момент захотелось действительно взять ее грубо за локоть и вразумить, вставив оперативные мозги капитана полиции на свое законное место, если она вдруг упала и ударилась головой. Или забунтовала, молодая дочь, забыла свое место. — Не интересно — ищи другую, — огромных усилий стоило ей отвернуться и якобы безразлично отвести глаза в гущу своих подружек на рабочих местах. За этим макияжем он почти не узнавал ее. Если не смотреть в глаза — это точно не она, а какая-то сумасшедшая дерзкая эскортница, у которой жизнь это просто полное дерьмо. Ему больно было так про нее думать. Это лишь внешние обстоятельства — костюм, краски, место — создают такое впечатление. Под ними ведь она, все та же. Она не хочет этого говорить и делать, здесь она не настоящая. Не за такое короткое время можно кардинально изменить капитана Власову. — Ладно, Рыжий Ангел, полторы так полторы, — слишком резко Степа все же перешёл на спокойный якобы благосклонный тон, и это очень быстро выдало его страх упустить ее. Он отвёл взгляд, доставая две зелёных купюры и свернул их пополам, якобы просто по-мужски, по-братски подавая ей в пальцах. — Никогда раньше не платил за твой острый язычок, — пытался подчеркнуть абсурдность этой ситуации, возвращая будто бы утомленный отстраненный взгляд на ее лицо. Ему сейчас не до игр, если она так пытается его завести и показать свою недоступность и вольность. Доказала, молодец, но все это уже зашло слишком далеко… Но вместо того, чтобы с позорными угрызениями совести и чувством «купленности» взять деньги, Рита подняла край пышной символический юбки золотистого костюма, не отводя требовательного упрямого взгляда от лица бывшего напарника. Здесь все по законам заведения. И она уже не может иначе. А не потому что из мести хочет вогнать его в паршивое чувство мужлана, покупающего женщину в подобном месте. Она бы и за бесплатно вдоволь пообщалась бы с ним… — Издеваешься? — такие профессиональные «деформации» ее поведения, то насколько уверенно и на автомате она сделала это движение, напугало Данилова и вернуло в голос возмущенный тон. Хотя он старался и не показывать эмоций. И сколько же таких оплат она уже приняла? Понимая, что Рита принципиально держит эту роль и уже не станет вести себя иначе, а они только теряют время, мужчина переборол себя и быстро и отстраненно сунул купюры за край коротких сверкающих шорт на ней. И в ту же секунду словно по команде с реакцией в 100% на уровне профессионализма исполнения своих обязанностей Власова схватила края его рубашки в кулак и заставила рухнуть на диван. И медленно и филигранно, но уверенно в плавности опустилась ему на колени и начала двигаться. И приводить в движение его. Это точно был не танец. Движения, вырванные из секса. Таких у них определенно никогда не было. Красивых, завораживающих, чувственных, замедленных, провоцирующих. Когда вверх — грудь Риты соблазнительно двигалась навстречу, прижимаясь к его, а вниз — бедра и таз напрягались, притираясь к низу живота мужчины. С уверенным и четким давлением. Хоть она и смотрела на него, но на самом деле улыбалась сама себе и своей победе, этому гордому образу, ощущению своей привлекательности и желанности. Но в то же время недоступности. Не принадлежности никому. Главной лидирующей позиции. Чувством свободы выбора. А он все не мог собраться и заговорить на эту серьезную и важную тему в таком положении. Просто не знал, как ему вообще реагировать и себя вести. Она, черт побери, делает это, потому что они не расставались и ей приятно все происходящее или потому что он купил ее внимание? — Ну что, как твои дела на работе? — Рита наклонила голову к его уху, якобы случайно невесомо задев губами и щекой его скулу и обдав жаром шею. Вся такая отстраненная, будто бы ничего не происходит и они лишь бывшие одноклассники на встрече выпускников спустя лет 20. «…» — «Как дела на работе»?! Да уж не интереснее, чем твои, — а Данилов искусно выдерживал свой изначальный главный настрой возмущения, не позволяя себе отвлекаться и терять серьезность амплуа. Все личное — потом, он не поглазеть на нее пришел и не продемонстрировать свою ревность, лишь бы она почувствовала победу в этой игре. Что она его задела. Но Власовой и самой безумно хотелось потрогать его. Прикоснуться. К плечам, волосам, шее с потрясающим тяжёлым одеколоном, груди, напряженному прессу. В скрываемой сексуальной панике она лишь бросала беглые взгляды на свои любимые места на его теле… И покрепче впивалась пальцами в кожаное изголовье дивана. Чтобы не поцеловать своего бывшего напарника. — Много дел раскрыл? — будто бы он рядовой неинтересный клиент Рита нашла тему для разговора между танцем, для приличия. И при этом не переставала «насиловать» и затыкать его возмущение своими движениями и самодовольной загадочной ухмылкой. Будто бы галстук ему завязывает перед важной встречей. — Я целый месяц тебя искал, Власова. А тебя уже за слоем наркоты не видно, — его все же очень тревожило то, что она согласилась употреблять эту дурь, хоть и ради прикрытия. Как это вообще допустили? Она что, с ума сошла? Что ей за дело до поимки какого-то наркоши? Это не серийный насильник, который убивает детей. На эти слова Рита обворожительно усмехнулась роскошной соблазнительной улыбкой. В которой мгновенно узналась она. Капитан Власова. Посмотрела в его глаза. И на какую-то долю секунды показалось, что она сейчас выйдет из роли и скажет, что все это, все вокруг, все это время было не по-настоящему и его просто очень легко обдурить. — Не волнуйся, я не глотаю… Теперь он окончательно на грани. Стёпа от этих слов даже шумно выдохнул, в напряжении прорычав и опустив глаза, выдавая то, что сейчас с ним происходит. И что на этот раз ему это дико не нравится и мешает, как бы он не сдерживал себя и пытался максимально не трогать напарницу на себе. Рита коснулась внутренней стороны щеки языком, будто жуёт жвачку, и незаметно показала ему в зубах ту целую таблетку, что «скормил» ей богач. О, да, она знала, что неимоверно возбуждает его сейчас, и улыбаясь, продолжила опьяняюще ластиться телом все ближе, без всяких зажимов исполняя свою роль. А этой двусмысленной фразой просто добила его. Она настоящий хитрый дьявол, а не ангел. — Ты что, думаешь, я не вижу — тебя как последнюю суку тащит… — Стёпа начинал уже не на шутку злиться на такой не то, чтобы игнор, но нахальный и дразнящий уход от очень важного и серьезного разговора. Об ее состоянии, безопасности, которые, черт возьми, почему-то волновали только его. Она и правда была черезмерно какой-то податливой, ласковой, не в своем характере, эта редкая и сладкая женская обольстительная энергия просто через край из нее лилась. Это не нормально. — …Ничего не хочешь мне сказать? Мы окончательно расстались? — эмоции уже подкатывали и он между нотациями о наркотиках все же проговорился о своих главных страхах насчёт их отношений. О том, что он боится услышать. — Что сказать? — рыжая плавно и красиво невесомо провела тыльными сторонами ладоней по лицу Данилова, едва прикоснувшись лбом ко лбу и нависая сверху. — что ты мешаешь мне расследовать дело? — сжала в руках его рубашку над пряжкой ремня. «… Слава богу. Ещё что-то от оперативницы в ней осталось, она не сошла с ума. Это игра, это игра, это игра…» И чтобы он не продолжил разговор о прикрытии, выдав ее, Рита резко сменила позицию, развернувшись к нему спиной, и буквально легла всем телом на его широкую грудь, как на родное одеялко, в полном доверии всем весом. Он явно был здесь особым клиентом. И почувствовать это мог лишь он один. Встретившись с ее кошачьими глазами ниже своего левого плеча в полобороте Данилов окончательно сбился. Так он ничего от нее не добьется. Казалось бы, вот она, здесь, с ним, откровенно заигрывает и обнимает, но ее поведение и слова абсолютно дурят ему голову. — …Блин, ну я не могу так с тобой разговаривать, поехали ко мне, хотя бы переоденешься, — вточности как тот возмущенный старик Стёпа капризно и отстраненно развел руками, строго хмурясь и изо всех сил отворачивая лицо от нее. Рита положила руки на его колени, кудри плавно скользнули по рубашке до ремня и она эффектно поднялась. Затем легко обернулась, поправляя пышные рыжие волосы, словно ничего и не было. — Спасибо за чаевые. Захочешь ещё — зови, я здесь каждую ночь с двенадцати до трёх. — Эй! — Данилов уже не контролируя себя встал и схватил ее за руку, заговорив тише. — если ты так не хочешь быть со мной — ладно. Я отпущу тебя, могла бы просто сказать, — в голосе промелькнул холод и смирение, но с нотой болезненной обиды и почти что глубочайшего страдания. Хоть он и старался этого не выдать. — Но ФЭС того не заслужила. Ребята не заслужили. Вся игривость вдруг улетучилась и в голове сработало что-то действительно серьезное. Та прошлая жизнь забурлила воспоминаниями и ледяным душем разбудила совесть оперативницы. — Круглова возможно на пенсию отправляют, у Рогозиной проблемы с правительством, у нас полштаба увольняют. Позвони хотя бы им. В глазах Стёпы был настоящий призыв опомниться. Больше никакой ревности, злобы, а лишь одна простая просьба остаться человеком… Это заставило Риту задуматься. — Все нормально, Ангел? Что-то чёрное с одной стороны вдруг перекрыло часть дискотечных цветных огней и Данилов не сразу понял, что это была фигура огромного охранника. Явно настороженного по поводу этого нестандартного общения, не пахнущего добровольностью и комфортом девушки. Поэтому мужчина быстро отпустил руку Власовой. — Да, — заверила громилу рыжая, приветливо и благодарно улыбнувшись. И неосознанно потерла то запястье, как бы пытаясь «отмыться» от любого касания, запаха той жизни, той стороны работы, прошлых друзей, ФЭС и своей непростой любви. И всего, что связано со Степой… Данилов без надежды проводил Риту раздосадованным, недовольным, но все же тоскливым и чуть взволнованным взглядом, не заметив то, как она едва сдержала себя, чтобы не обернуться. И в самом паршивом настроении с болью и тяжестью не только внизу живота, но и на сердце, покинул ночной «Мираж».