***
Очередное прикрытие-задание. Очередное дело, уже который раз — они вместе, ведут наблюдение за клиентом. Вариантов, конечно, не много — они снова милая парочка влюбленных, гуляющих по алее в обед. Она с красивыми букетом, он — обнимает за талию. И все это было уже настолько привычно ей, как и сами ранние подъемы, допросы, отчёты, отметки у охраны, доброе утро под кофе, ежедневная музыка в машине… Что Березин решил, что она согласна. Привести это в официальную норму. И утвердить, наконец, их взаимные тесные отношения. Он не слушал, что она говорила, улыбаясь под его холодной рукой. Он смотрел в ее доверчивые красивые глаза с одной лишь мыслью не проверить, в чем не признавался себе — а убедить, что они, наконец-то, пара. И смущаться этого вовсе не стоит. И чтобы она побыстрее к этому привыкла и поняла, он поцеловал ее ещё раз, сам внутри волнуясь — почему же она не ответила? Но Рита была холоднее щиплющего его руки мороза за окном… Она даже не хотела осознавать, что он делает. Будто она сейчас юная девочка, к которой в метро прижался грузный мужик с не самыми хорошими намерениями. Она не хотела. Но не могла ничего ответить. Ее сердце заколотилось так быстро, что она не знала, что предпринять. Они на виду у подозреваемого, выдать смущение нельзя. Мыслей оттолкнуть или осудить напарника не возникло — это же ее близкий друг, Ромка, выдумщик и балагур. Нужно только разглядеть в его глазах интуитивное «Не волнуйся, это только для дела». Она судорожно искала это, но не нашла. «Эх, Рита, разбила ты мне сердце…» Что? Он вообще сейчас про что? Что она сделала? На что он, черт возьми, посреди дела ей намекает?! А… Это вариант их сценария. Выдумщик. И балагур.***
Стёпа приехал с сегодняшнего межведомственного дежурства рано, его участия надолго не понадобилось. Мечущимся, разгневанным, но ещё затаившимся тигром он как в тумане зашёл в помещение, что-то отвечая коллегам-парням, не подавая виду и чуть ли не сталкиваясь с каждым на пути по коридору, прошел в самый темный в ФЭС угол. Открыл дверь — старое хранилище материалов их пулегильзатеки. Пахнет порохом, пылью и оружейным маслом. Темно. Тихо. И никого. Со всей злости и безумия опер ударил кулаком в старые маты, выбив огромное облако пыли и даже частички наполнителя. Все не должно было так закончиться… Ударил ещё раз, той же рукой. Она не могла влюбиться в него так сразу! Он совершенно не тот человек, с кем он мог ее видеть. Маты беспомощно скатились вниз. Не мог он ни с кем ее даже представлять… Новый хлопок, в один оставшийся, у кирпичной стены. Рука разбита в кровь, костяшки пульсировали, трескалась и краснела их кожа. Она не должна быть с ним. Он не хотел ее ни с кем делить. Громкий удар, подобно выстрелу. Вены вздулись на висках. Как он мог целовать ее прямо на задании? Какое право он имел? Он ей никто. Он почти не знает ее. Неужели она просто позволила? Как она могла так легко в один момент сдаться? И почему тогда была такой холодной все это время с ним?.. Что в этом новом опере было такого? Чего она за годы не находила в Нем…***
Благо, преступника они задержали уже к обеду. И все вместе приехали хорошо отдохнуть перед многообещающим грандиозным допросом. Но одна девушка надолго все же не оставалась, чтобы успеть ещё раз заверить себя в том, что Березин ей ни на что не намекал, и просто монотонно и четко проговорить «Мне показалось, мне показалось, мне показалось…» И к своему удивлению случайным собеседником ее стал бывший напарник Данилов. — О, здоров, ты ещё здесь? — Рита залетела в кабинет в пропитанном снегом и свежестью одеколона Березина светлом пуховике. — Да, я здесь… — Степа вздохнул так, будто собирался объявить об уходе. — Я думала, давно уехал — спать с ночной смены, — девушка сняла пуховик и повесила в шкаф, стараясь говорить с ним все также обыденно, как и всегда, в годы напарничества в самом расцвете. — Романа нашего не видел? — Видел, — мужчина как-то странно себя вел и смотрел на нее издалека, о чем-то явно умалчивая. — Ну и? — Власова спешно переодевалась, ещё не чувствуя гнева и напряжения в его голосе. Но эти недоговорки начинали постепенно раздражать. — Романы ты теперь крутишь прямо на заданиях? — внезапно он стал угрожающе неласков. — Это новые звездочки добавляют полномочий или новый напарник слишком красив? И как же клятва полностью отдать себя работе? Уже не актуальна, товарищ майор? Вот оно что. Точно. Они же стояли дежурством на том же углу, Рита видела их машины. Но и не подумала, что Данилов окажется именно в то время, именно в том же квадрате. И увидит их в этот момент… — Стёпа, ты же знаешь, это было для прикрытия, мы бы не стали этого делать просто потому что нам захотелось поиграть в роман посреди задания. По крайней мере — Рома ведь мой напарник и он решил, что это необходимо… — Решил… — кивнул, повторив за ней скептически Стёпа, скрестив руки на груди и так стал казаться ещё больше и недовольнее. Рите уже хотелось прекратить разговор. — Но почему ты позволила ему это сделать? — Что значит «позволила»? — Власова закрыла шкаф, развернулась и скрестила руки, тоже сощурившись не по-доброму. — Мы играли пару, разве нет? — и уже начинала злиться, выслушивая все эти претензии. Воображаемые звёзды на плечах заставили ее выпрямить осанку и казаться такой же важной и большой. Она теперь «старше» него, мог бы и придержать свой острый язык. — Играли ли?.. — А с чего вообще такая ревность? — вспыльчивость Риты напомнила о себе. Все это время с Березиным она была лапочкой, даже себя не узнавала порой, а теперь перед ней был он, и он явно выводит ее на эмоции, недовольный ее затишьем. Степа вдруг решил, что она сейчас все поймет — это из-за его чувств, поэтому замолчал, едва не перепугавшись. Но Власова даже и не думала о том, что бывший напарник может к ней что-то испытывать. — Из-за должности? Из-за дел? — Рита перебирала такие неважные варианты, от чего Степе становилось ещё противнее вести этот разговор. За кого она его принимает? За ревнующего к начальству карьериста? Неужели между ними двумя ничего больше и не было?.. — Было бы мне дело до должностей, я бы все эти годы не вставал в пару с тобой, Власова. …Данилов знал, что сказал ей сейчас очень обидные слова, несправедливо жестокие — она их не заслужила. Но все же он сделал это намеренно. Чтобы она испытала такую же боль, что и он. А Рита тогда просто прозрела. И начала слышать, как сердце бьётся в ушах. Ощущать этот мир совершенно ясно. …В какой-то момент она почувствовала, что Данилов ей совершенно чужой человек, холодный, жестокий и грубый. Что он очень изменился… Что между ними и не было тех моментов, благодаря которым она чувствовала себя особенной и не раз… Это все была ложь. Осознанная теперь через боль. Образ Березина в этот момент утвердился в ее подсознании как единственный самый близкий, добрый, понимающий и преданный друг. К которому тотчас же захотелось бежать со всех ног и долго-долго плакаться. — Вот оно что. Так чего же ты тогда не отказался от нашего напарничества, когда был выбор? Хотел оставаться главнее, сильнее, старше — поэтому вставал в пару с женщиной? Или боялся, что другие тебя затмят? — Рита… — Ты клятвы о работе придерживаешься отлично. Ты эти звезды, безусловно, давно заслужил. Но не заслужил моего доверия. Для тебя напарник это способ. Средство. Варианты. А не человек. Холод от нее теперь был морознее и больнее столкновения с глыбой. Ни грамма прежней лёгкости, спокойствия и ее атмосферы. Березин хорошо запудрил ей мозги. Рита развернулась и хлопнула дверью. Почему бывший напарник так жесток с ней? И почему ей до сих пор было настолько не все равно?.. Ее чуть ли ни на части сейчас разрывало, слезы и ком в горле сжимали в тисках. Хотелось кричать и ругаться с ним без всяких служебных тормозов и разговоров. Хотя, казалось бы, они так давно не были вместе. Как напарники. Как хорошие добрые друзья…***
Через пару дней Маргарита обо всем забыла. С Даниловым они больше не пересекались, а с Березиным пропадали на выездах целыми днями. Рома поддерживал ее каждую минуту, ни дня не упуская, чтобы не назвать ее майором — гордо, кокетливо, с лаской. А сегодня, поначалу в шутку, кокетничая друг с другом, выдвинул нескромное предложение прогуляться в ресторан. Дорогой, красивый. Вечером, после рабочего дня. Обещал, что это не свидание. Его непринуждённость и смелость подкупалт такую, как она. Это то, что было нужно Рите сейчас. В непростой для нее период. Рома очень многое ей дал, научил многому, помог пережить взлеты и падения за этот срок. И, конечно же, она ему не отказала… — Блин, Рита, тебе 37, какая серьезность — это время лёгкости и простоты! — Валя всегда находила пять минут для беседы с коллегой-подругой. Особенно была хорошим психологом в личных делах. — Его шуточки лично меня иногда напрягают, — Таня не была приглашена в разговор, но тоже находилась в буфете, возясь с кофе уже 10 минут. Подруги не особо горели желанием обсуждать отношения Ромы и Риты на троих. Белая была ещё молода и неопытна. — Ладно. Я просто подумала, что он иногда как ребенок себя ведёт, — опустила глаза на ложку в чае Рита. — Ты когда-нибудь видела его в гневе? — и поднесла кружку к лицу. — Нет, Рита, не видела. — Валя быстро вытащила из чая ложку и ещё раз убедительно посмотрела на коллегу. — в отличии от… Блондинка и не заметила, как в буфете появилась тень черной фигуры Данилова. И притихла, шурша конфеткой. Степа и не глянул на девушек, делая вид, что совершенно их не замечает. И не хочет даже поздороваться. Таня поспешила удалиться вместе со своим готовым кофе. Конечно, неприятно получилось — обе девушки сразу замолчали, но через секунду в буфет вкатился весёлый Холодов, вечно не в силах дотерпеть без сладкого до ужина. — Всем привет! Как работается? Рита воспользовалась отвлечением всеобщего внимания и мельком, будто бы в тайне от самой себя, бросила взгляд на Данилова, прикрывая лицо половиной кружки. По нему было видно, что он все так же на взводе, все так же горяч и раздражен, но мечется здесь почему-то, что-то пытается отыскать, за кем-то следит. Не за ней ли? Эта мысль напугала девушку и она отставила кружку, выдвигаясь из-за стола. — Ладно, я побежала тогда, мне ещё переодеваться. — Куда это ты? — Андрея настолько удивил ранний уход с работы Власовой, что он развернулся к ней от стола с печеньем. — Рита идёт на свидание с Ромой. — Валя объявила это, словно регистраторша в ЗАГСе, красивым мелодичным голосом и подняла кружку, словно тост за этот новый союз. — Оу. С нашим? В смысле, с этим — Березиным? — закрутился на стуле Холодов. Мужчины редко попадали на одни дела и дежурства, поэтому Андрей не успел хорошо познакомиться с новым опером. — Не знал, что вы встречаетесь, — и вопросительно обернулся на затаиашегося в углу темного рыцаря Данилова, словно спрашивая, почему он не вмешивается и вообще как на это заявление смотрит? — Смотри в тарелку, — Рита уловила этот особенный взгляд и ткнула Андрея пальцем в спину, проходя мимо. Слова об отношениях ей не нравились, она шла в ресторан с Ромой не строить любовь, а просто потому что хотела провести с ним время — легко и кокетливо без всяких обязательств и серьезностей. Почувствовать себя женщиной вне берц и оружия внутри кабинетов. Как и советовала ей Валентина. Она умела убеждать и переворачивать настораживающие девушку вещи в маленькие приятные чудеса. Но Стёпа все же догнал ее в коридоре через пару отделов на этаже. Кто-то в это время отстреливал оружие и в момент, когда он окликнул ее — прозвучал глухой выстрел в мат. — Рита. Постой, — Данилов взволнованно схватил ее за руку, словно остановив перед распахнутым люком в ад. Шум перепугал ее до холода в груди, но девушка не подала виду. — Чего тебе? — и даже не подняла глаза, оставив внимание на запястье, чтобы он понял, что сейчас не стоит к ней прикасаться. И вообще больше никогда. Стёпа не продумал стратегию общения с ней по такому случаю, поэтому просто высказал, что у него на сердце прямо сейчас. Что он копил эти несколько дней. И уже много лет… — Послушай, Березин порой бывает агрессивным, а ты знаешь свой характер — мало ли что, я не хочу, чтобы ты пострадала… Рита подняла глаза, пытаясь разглядеть что-то искреннее в лице и эмоциях Степы, но быстро передумала и снова кивнула на его руку, держащую ее кисть. — Не собираюсь с тобой это обсуждать, отпусти. На руке оперативника до ранок и красноты были сбиты костяшки… Эта картина разозлила ее и заставила ощутить несправедливое чувство вины. Жалостью, мнимой заботой и переживаниями ее уже не возьмешь. И попытка этого только раздражала. — Мало ли что, Стёпа?.. — ей надоело, что он не давал ей проходу всю неделю, и всегда ещё во время напарничества не позволял быть свободной в личном выборе. Особенно когда это касалось ее романтических предпочтений. Он ревновал ко всем, даже проходящим по делам, которые они вели. — Не хочу даже предполагать, что. — серьезно предупредил ее мужчина, сжав руку сильнее и приблизившись к ее лицу. — Помни, что из убойного он уволен за превышение полномочий при допросе, по статье. Он жертвовал напарниками, шел на неоправданный риск, ему раскрыть дело, подвергая опасности других — ничего не стоит. — Данилов. Я майор федеральной службы. А он капитан. И мой напарник. И я никогда не позволю себе в них сомневаться. Теперь, — подчеркнула ещё раз Рита, окончательно дав понять Степану, что она уходит из его жизни. — В отличие от тебя. Потянув свою руку из его плена, девушка была отпущена отвергнутым и опустошенным мужчиной, который остался в ярком холодном свете одинокого пустого коридора. Кабинеты «гасли» один за другим. Люди проходили мимо, спеша к семьям, детям и уюту… А он стоял там, окружённый болью, предательством и тоской.***
В ресторане Березин был немного более зажатым, чем обычно. Рита подметила это несколько раз только за первые полчаса, что готовились выбранные ими блюда. — Какой-то ты напряжённый — смена обстановки? — понимающе улыбнулась Власова, придвинувшись ближе к столу. — Да, слушай, давненько в таких местах не бывал, — обаятельно усмехнулся мужчина, накрутив на вилку лапшу. В который раз, в 10 оборотов… И оставил в тарелке, снова мельком осмотрев помещение и людей. Может, он впервые в подобном месте? Рита никогда не думала, что Рома может так смущаться и чувствовать себя неловко в подобной обстановке. Это было бы очень мило, если бы не напрягало вторую, ее оперативную натуру… В следующие 15 минут они разговорились и Власова снова позабыла обо всем, отдавшись лёгкости. Но тут Березин опять почувствовал себя неуютно. — Да, знаешь, у этой книги классный сюжет, если почитаешь. Все сцены там описаны куда шире, правда, она по-другому называется. — Я запишу, — Рита увлеченно отрыла в сумке ручку и вытащила салфетку, придвинув к себе и откинув за плечо волосы. Одинокий мужчина за столиком в углу шумно выдохнул, неотрывно глядя на нее… — «Проект 69». — Интересно звучит… — Ага, точно, — Рома сощурился, незаметно достав деньги и убрав в счёт. — Концовка там потрясающая, двойная, рекомендую тебе. …Знаешь, может уже свалим отсюда? У меня дома она есть в авторской версии, могу одолжить почитать, — и устремил убедительный взгляд на коллегу-напарницу. На этот раз Рита смутилась до жара во всем теле и укола в сердце. Почему он так стремится уйти? Он приглашает ее к себе?.. Неужели все зашло так далеко и она за собой не уследила? Дала ему слишком неоднозначные намеки, ложные надежды? — Здесь ужасно нудно, — но Рома улыбнулся, подкупая ее той самой молодецкой благородной улыбкой, какую она привыкла наблюдать почти каждый день. И девушке в момент полегчало. — Ладно, давай. Но чур на такси, уже поздно, — точного согласия ехать именно к нему Власова не давала, но уйти из места, не понравившегося ему посреди оживленного разговора, все же согласилась.***
Сегодня ночное было у Данилова с Белой. Ребята хорошо ладили и частенько расходились на разговоры по душам. Таня напоминала ему младшую сестру, с которой он любил общаться о том, что его волновало. Ночами, в домике из одеял, в детском приюте после отбоя. Они помогали друг другу ждать новых родителей через боль одиночества и тяжесть тоски… Таня тоже была очень чуткой и совсем не слепой. У Данилова все валилось из рук. Девушка знала, по какой причине он нервничал уже целую неделю. С недавнего времени — эта причина ясно всеми определена. Рита… И, наконец, сегодня, благодаря своей общительности, ораторскому и психологическому пылу и пониманию девушке удалось развести опера на настоящий откровенный разговор. — …И ты вот так просто позволил этому качку перехватить ее?! Дурак! Я думала, у вас почти все получилось! — разошлась на эмоции и сама девушка, забравшись с ногами на диван за уже третьей кружкой какао, которое он ей делал по привычке, как Власовой. — Всем отделом вас шипперили… — Что вы с нами делали? — Не важно. Одумайся, Степа, — Таня коснулась руки Данилова, монотонно тысячный раз мешающей кофе. — …Пойми, она ведь его не полюбит так, как тебя. И что, что он супер-веселый или заигрывает с ней — чепуха! — Белая была такой трогательной и наивной поддержкой, что смогла тронуть сердце отчаявшегося опера. И заставить посмотреть в глаза. Прислушаться будто к голосу сердца. — …Иди за ней. Пока ещё не поздно. — крепче сжала его предплечье Татьяна. Она хотела, чтобы хотя бы у кого-то сложилась личная жизнь. Ведь ее мужчины никогда так не добивались… Данилов посмотрел в пустоту — куда-то очень-очень далеко, в глубины своей надежды. В их прошлое. И в предельно ясное настоящее. — Да поздно, Танюх… — голос мужчины был севшим и хриплым. — Я проебал всё. …Таня выпрямилась и изменилась в лице. Она никогда прежде не видела, чтобы Степа так падал духом, не слышала от него таких отчаянных слов. Данилов бросил на стол чайную ложку и медленно вышел из кабинета, оставив открытой дверь…***
Зря она согласилась. Зря снова дала ложную надежду. Но отказать Березину было очень и очень нелегко. Предложил отметить ее звание в неформальной домашней обстановке. Зачем она только так развеселилась, ещё и обсуждение тех сцен из книги… Теперь сама шла рядом с ним и надеясь, что за время пути придумает себе отговорку. Все слишком быстро, она не готова. Рита не хотела сводить их отличную напарническую дружбу к желанию просто переспать и все испортить. А от Березина это желание чувствовалось все яснее… Отойдя от ресторана на пару домов по дворам, через которые путь к дороге был ближе, Рома вдруг опомнился. — Погоди, я кажется, кошелек на столике оставил, — мужчина засуетился, проверяя карманы куртки. — Я быстро. Жди здесь, такси скоро будет. — он убежал, оставив ее в темной арке, не позволив даже ответить. Ей так не хватало этих моментов «в моменте», времени на подумать, просто помолчать… — Ладно, давай… — девушка забрала волосы за ухо и проводила напарника печальным взглядом. Странно, вообще она думала, что он на машине. Приехал раньше нее, все забронировал, знал каждый закуток. Может быть, он что-то задумал? Чем-то ее удивить?***
Много времени не понадобилось Татьяне, чтобы решиться самой ей позвонить. Ситуация была срочная, она чуяла такие вещи. Поэтому без страха набрала номер Власовой. И скучающая, растерянная и одинокая Рита даже не думала, что за дело может быть к ней у баллистика. — …Тань, послушай, все не так просто. — вздохнула рыжеволосая, топчась на одном месте. Только Белой не хватало в этом сырборе. И ведь оперативница даже не задумалась, откуда той известны все подробности… — Мне нужен сейчас хотя бы кто-то… — проговаривая эти слова, Рита чувствовала, насколько жáлка она и одинока. И что Данилов на самом деле глубоко обидел ее чувства. А она оказалась настолько глупой. И это полностью ее вина. — Нет! Неправильная позиция! — трубка даже затрещала помехами, насколько грандиозно и эмоционально настроена была Белая на том конце. Чуть не спрыгнула с дивана у себя в кабинете. — Тебе нужен сильный, храбрый, любящий тебя человек. Сейчас, сегодня и всегда. А может быть и давно и тайно… Рита закрыла глаза и попыталась кого-то представить. Шутки Березина, игривый тон, легкость, простодушие, неусидчивость, доброта. Совсем не тот человек, которого она видела рядом с собой. — …Ну признайся сама себе — он не тот человек, который тебе нужен. — Таня словно читала сейчас ее мысли. И выстраивала стратегию, как открыть ей глаза на Степу. Отвлечь, задержать — она верила, что он уже едет к ней. ...Нарушая все правила на дороге, расталкивая всех, буксуя, рискуя, забыв про тормоза... Рита впервые задумалась о серьезном. Все это время с Березиным она только избегала реальности, за шутками, лёгкостью, без забот, к чему он гипотетически ее и приучил. Сквозь боль, но она подсознательно понимала это. Принося себе ещё больше страданий и добавляя тяжести груза на сердце. Ожидая на пустой улице того, с кем, она знала, у нее никогда ничего не произойдёт… А за ней из темноты переулка уже наблюдали голодные обезумевшие серые глаза.***
Вот и он. Человек, чьи мысли чернее, чем ночное небо, и страшнее, чем бесконечный круг ада. В руке его жёсткая канатная веревка. В голове одно — желание смерти всех обладательниц рыжих волос. — Внимание, вижу его. Рация в руках Березина специфически прерывисто затрещала. Опасная, опасная это была идея… Но, скажи он ей — ни за что бы не согласилась. Главное сейчас — задержать его. — Первая группа, готовность. Берём его, как только хотя бы чихнет в ее сторону. Зафиксировать факт необходимо, иначе от объяснительных потом не отделаемся, снова избежит. — Романыч, а напарница-то уже имела опыт? Рома молчит, медля с зажатием кнопки ответа. — … Справится — майор ФЭС, не маленькая. Сухо, сурово и легко. Березин знал — в нескольких метрах группа захвата, он в паре шагов за деревьями в тени двора. Они успеют не допустить ничего опасного, Рите он позже все объяснит. Не подстать мужчине теперь в низшем статусе с ней напарничать. А за этого неуловимого он точно получит звезду и сравняется с Власовой. — Так, ждём — он озирается. Перекрыли движение за аркой? — За какой аркой — ты о чем говоришь? Мы на углу третьего дома. «Какого ещё третьего дома? Вот черт, пустоголовые…» — Назад, первый подъезд, двор первого дома! Бегом, иначе уйдет! Рита вдруг двинулась в темноту самой арки. Мужчина в капюшоне метнулся за ней. Когда отвлекшийся на оружие и патрульных напарник увидел, что подозреваемый уверенно и быстро двинулся к Власовой, исчезнувшей из поля зрения, то на всей скорости и с профессиональной спецназовской реакцией ринулся из машины вон, чтобы задержать его раньше запутавшейся группы «поддержки». Но дверца не поддалась. В машине погас свет и главный компьютер начал перезагружаться. Механика полетела на пару минут. Нет, нет, нет — только не это. Он не видел ни его, ни ее. Счёт шел на секунды — что, если он вооружен? Что, если он взял с собой нож помимо классической веревки? Что, если там будут другие люди? — Черт… — Рома врезал по корпусу двери. — Рита-а! — он закричал ее имя от отчаяния и внутреннего сумасшедшего страха. Ведь это он подверг ее опасности. Он подвел ее и не придёт вовремя на помощь.***
Положив трубку, Власова почувствовала себя неспокойно. За спиной мерещились чьи-то шаги, наверное, кто-то спешит с работы домой в столь поздний час, а она тут посреди узкого тротуара. Но не успела Рита даже обернуться, чтобы понять, в какую-то сторону отойти — перед на миг закрытыми глазами мелькнула серая веревка и в следующую же секунду начала ее беспощадно и намертво душить. Поток воздуха прекратился и девушка резко запаниковала, цепляясь руками с неудачно длинными ноготками за крепкие лапы напавшего на нее. Ужасало то, что она не могла даже закричать, позвать на помощь, привлечь внимание и отбиться, злоумышленник стоял плотно сзади. Но первые секунды не давала потерять контроль лишь мысль о том, что спасение — Березин — совсем близко. Сейчас он вернётся и защитит ее от всего. И жертвой она стать не успеет. Но его не было. Не было нигде. Ни в округе, ни рядом — полная пустота. Уже в отчаянном беспощадном бессилии Власова падала на колени, видя перед глазами собственную душу со стороны. Она здесь совсем одна. И будет еще долго. Никто кроме нее самой не торопится ей на помощь. Она в западне. Надеяться на чудо не стоило. Это реальность, а не сказка. Мужчина душил в одном положении, затянув верёвку до конца, а другой рукой судорожно тянул за волосы. И мерзко пыхтел прямо за ухом. Развернув ее резко к себе, нападавший выпучил бешеные глаза, схватил ее за шею и ударил чем-то по лицу. Как оказалось, это были старые тяжёлые наручные часы на его запястье. Спасения нет — сквозь боль она понимала это — оно не придет. Возможно, Березин уже с ножом в животе, лежит в той арке и ему тоже никто не поможет. …Последние картины голых деревьев, холод на висках, последний болезненный вздох… — Стоять! — чей-то четкий голос нарушил все звуки в голове, будто сам дьявол ворвался сюда на ее защиту. Безумец-нападавший в ярости развернулся одним вихрем злобы, готовый уничтожить любого, кто ему помешает. И был в одну секунду сбит с ног мощным ударом в лицо. В лоб ему упёрся пистолет Данилова. Рита упала на колени и закашлялась, держась за горло с красной отметиной холодными посиневшими руками. Секунда — и маньяк оказался в наручниках. Степа швырнул его как мусор в сторону ступеней подъезда и, убрав оружие в кобуру, кинулся к измученной Рите. Власова подняла глаза и увидела мутный пробегающий мимо силуэт Березина. За ним ещё пара человек в камуфляжных костюмах. — Стоять!.. …Началась суматоха, погоня, пальба. Злоумышленник с разбитой головой кинулся наутек. Власова не успела увидеть, что произошло, но Березин не был ее спасителем. Он погнался за нападавшим. Да и выйти из собственной паники и аффекта девушка уже не могла самостоятельно, страх одолел и сковал все ее тело. Все стихло в один момент. У нее пропал голос, крик стал немым, сошел на отчаянный шепот и всхлипы. Слезы из глаз от удушения кислотой разъедали разбитую кожу на лице. Девушка отвернулась, плечи слегка подрагивали, даже когда все закончилось, она не могла в это поверить. Она чуть не потеряла себя. Всю свою силу. — Тихо, все хорошо, это я, — сбивчиво прошептал в задышке родной и знакомый голос трепетно и успокаивающе, но будто печально и смиренно. Он знал, что для нее значило все произошедшее. Степа быстро перехватил ее руки и обнял ослабленную фигуру за плечи. — Все закончилось. Все, я с тобой… Сознание Риты помутнело и она будто проваливалась в черную дыру внутри самой себя…***
Четыре часа утра. Атмосфера словно в реанимации. Двое ждут вердикта врача. Как же прошла операция по спасению их отношений… — … Он оказался так же жесток, как я о нем и думал. — в звенящей тишине произнес Стёпа. — Бездействуя, затеяв это, он подвергнул неимоверной опасности тебя, поставил под угрозу жизнь нескольких людей, вступив в погоню и применив несанкционированное табельное оружие, — произносил в пустоту монотонно оперативник. Рита молчала рядом с ним. — …Завтра же я подаю на него рапорт. — Степа… — наконец, устало перебила его напарница, держа замороженные ягоды из буфета в полотенце у лица. — Вместе с группой захвата за то, что не сдал табельное после смены. — все ещё кипел тихо оперативник. — Дверь в машине заклинило, он выбил стекло, — как-то слишком романтично и тихо отзывалась о напарнике Власова. Рита не злилась на Березина, но на контрасте со Степой понимала, что он ей не пара, не ее любимый человек. И сегодня, в самый важный момент, рядом снова оказался Данилов. Несмотря ни на что. Это очень, очень многое ей сказало. — Его поймали? — о маньяке ей было важно знать только это. — Сейчас узнаем… — глаза мужчины засекли движения за стеклом. На Роме не было лица. Он вышел из кабинета Рогозиной, словно после проверки на шумо и стрессоустойчивость. Весь бледный и далеко не весёлый, как всегда. Рита не заметила, как все это время монотонного монолога Степана, чередующегося с тишиной и ее редкими фразами, держала его за руку, накрыв покрасневшие костяшки нежной теплой ладонью. Данилов с тяжёлым вздохом подался вперёд, чтобы встать и отправиться на долгожданные разборки, но Власова подскочила первая и перекрыла его грудь своей рукой. — Сидеть! — девушка не хотела, чтобы он мешал ей говорить с Березиным об их будущих отношениях. И о том, как они теперь изменятся. Рита уже была готова сообщить ему об этом, отвергнув любой другой вариант и извинения. Степа остался в кабинете…***
— … М-да, — отозвался об этой сумасшедшей ночи и неоправданно рискованной операции Березин, обведя глазами коридор. — Что уж тут говорить, Рит, я — патологический рискун, — вроде как забавно и виновато сознался мужчина. Но не вложил ни грамма важности в эти слова, словно просто не вышел за нее в ночную смену, когда был должен. — В напарничестве с тобой и наших лёгких кокетствах, — он взял ее за руку, виновато глядя вниз. — я ничего этого не чувствовал, но… В какой-то момент снова все испортил. — мужчина с долей сожаления глянул на напарницу и помолчал. Но по его переминанию и спешке казалось, что он только ждёт, когда этот разговор и день просто закончатся. И спешит лишь сменить тему, чтобы развеять повисшее между ними непривычное напряжение. — …Ну и видок. — пытался пошутить оперативник, думая, что лучше сейчас вернуть ту их былую легкость в отношениях, чтобы сбавился градус напряга. Рита улыбнулась через боль. В последний раз для него. — Да… — Ты прости меня, старика. Старого никчёмного оперативника, — Роман перевел глаза на Данилова за окном. Вдвойне унизительно. Будто он извиняется ещё и перед ним, своим главным соперником. Что не смог завоевать эту женщину и забрать заслуженную звезду. А Рита все всматривалась в его лицо. Долго и честно упорно. Но не разглядела там искренних сожалений. Жестоко, Рома. Это было очень жестоко и больно. Больнее, чем просто слова. На которые она всегда велась из уст Данилова. А ведь его боль терзала довольно давно. И невыносимо долго. — Все в порядке. Я жива. — чуть пожала плечом оперативница. Она не хотела больше ничего выяснять. Просто не было смысла… — Да, благодаря твоему напарничку, — Рома посмотрел на Степана через ее плечо и стекло дверей кабинета. — откуда он только взялся, етить его колотить… — усмехнулся легко и забавно, будто бы ничего и не произошло. И на какую-то долю секунды Рите показалось, что от него веет той же нездоровой агрессией, что и от человека, который схватил ее в подворотне. Девушка задержала дыхание, глядя на Рому, как кролик на удава, а в следующий момент выпрямилась настороженным коршуном, защищающим своего сородича. — Я передам ему твою благодарность. — будто в порыве броситься с ним на разборки перебила его этой спешной фразой Власова, все преграждая путь Березина в кабинет. — Да нет, не надо… я сам как-нибудь с ним поговорю, — Рома опустил глаза и произнес это так, будто обещал передать заветную мечту Риты дедушке морозу, заранее зная, что его не существует и ее надежды по-детски наивны. — Да и я бы справился с Чумаковым один, если б не дверца в машине, — Березин с гордой пацанской усмешкой показал девушке порезанную и наспех забинтованную руку. И ей было нисколько не больно видеть ее. А гораздо больнее отозвались в памяти воспоминания картины сбитых костяшек на такой родной и теплой руке Степы. «Справился бы с Чумаковым»… До нее напарнику дела не было. Рита ещё раз это поняла. Прочитала в глазах. Сумасшедшее сожаление, что… Операция не удалась. Не более.***
Данилов был непростым человеком. Сложным, невыносимым, противоречивым, упрямым, грубым, конфликтным, прямым… Но ей точно стоило оставаться с ним. И не рассматривать больше никого. После всех формальностей и допросов Степа вернулся к Рите в их старый кабинет, без ошибки найдя ее здесь. Она собиралась домой. — Поехали, я тебя отвезу, — произнес это очень обыденно и привычно мужчина, не смущая ее своим взглядом. Рита развернулась от него к зеркалу и через боль принялась маскировать этот страшный синяк на лице. — Не надо. Доеду сама, — не нашла сейчас лучшей фразы, чтобы подчеркнуть свое закономерное одиночество Рита. Степа не желал слышать от нее какой-либо ответ. Ему казалось, что рядом лишь тень былого сильного человека. Что сейчас она полностью лишена энергии и не может собой руководить. — Что ты делаешь?.. — также устало и скептично Стёпа кивнул на всю эту глупость. — Пытаюсь стереть с себя следы того урода, — дрожащим голосом едва произнесла сквозь болезненный ком в горле девушка. Предательская слеза покатилась по щеке и разъела тональный, снова обнажая чуть отекшую красную кожу скулы. Рита смахнула ее, вновь причинив себе боль и испортив покрытие окончательно. Ничего не выйдет. Она будет помнить об этом всегда. Власова не могла даже смотреть на себя в отражении. «Ну и видок…» Неимоверная боль предательства и слабости, напоминающая о себе кошмаром. Данилов без слов подошёл к напарнице и молча и крепко взял ее за руку, перебив все эти кисточки и консилеры, посыпавшиеся на стол, и сплел ее пальцы со своими. И этой энергетикой силы и мужественности заставил посмотреть на себя. Через боль она выдержала его взгляд на свою отметину, почти не дыша и едва контролируя внутреннюю дрожь. А он просто взял ее шею, нежно и тепло, прокрадываясь сбитыми пальцами в рыжие волосы, и с осторожностью ювелира, трепетом и любовью, ничего не говоря, коснулся носом и губами ее раны на лице. Мокрой от слез. Вложив все свое сердце и чувства переживания в эти секунды, не причиняя ей боли, а пытаясь перенять ее на себя, Стёпа закрыл глаза и задержал дыхание, нахмурив брови, сжимая кулак другой руки от собственных терзаний души и повторяя в голове клятву личностной чести — уничтожить любого, кто посмеет причинить ей какую-то боль. Рита вцепилась пальцами в ткань одежды на спине Данилова. Впервые в жизни ей не было стыдно за свои слезы и эмоции. Наоборот, становилось легко, когда она их проявляла. Казалось, что за ним, за его каменной спиной и плечами никто не увидит слабости майора Власовой. Через какое-то время девушка отстранилась и отвела глаза, шумно и тяжело выдохнув, позволив себе ещё пару слезинок на мокром лице. — Поехали. Все позади. Она знала. Чем дольше он будет с ней рядом, тем вероятнее она сможет уснуть, если они доедут до дома вместе.***
Но и на следующий день Стёпа не успокоился. Березин отрабатывал последние недели, как ему и сказали в управлении, куда Данилов относил рапорт. Поэтому опер решил-таки выяснить их отношения, пока этот человек находится рядом и ещё может обидеть его напарницу. Пересеклись мужчины в спортзале корпуса ФЭС, где Рома любил тренироваться в боксе и на турниках. И боксировал он сегодня с такой агрессией, что взбесил Данилова ещё на входе в сам зал. Одна рука у Романа была повреждена порезами, но габаритами он Степу все же превосходил — и сегодня их силы что ни на есть равны. Отличный шанс отомстить за все. Проходя мимо на расстоянии, весь в черном, грозный и затаившийся оперативник задумчиво перебинтовал костяшки специальными лентами, словно подкрадываясь и примечая свою жертву издалека. На самом деле Данилов просто успокаивался, чтобы не решиться убить этого человека. Его проблемы с агрессией тоже не обошли стороной. Роман заметил эти его «вокруг да около». — Эй, Степк? — Березин окликнул коллегу хмуро, глянув из-под русой челочки и будто делая одолжение, что общается с ним. — Скажи-ка, а как эт так получилось, что ты рядом с нами так удачно оказался вчера, м? — без всяких благодарностей и приветствий начал накалять обстановку Роман. Тоже будто бы давно желавший ему навалять. — Я бы на твоём месте лучше придумывал, как объяснить то, что ты использовал свою напарницу и подругу, которая верила и доверяла тебе, в качестве приманки и жертвы серийного насильника и убийцы? — Данилов двинулся на оперативника непробиваемой черной скалой. — А ты не учи меня как действовать на заданиях, капитан, — повысил свой злой глубокий голос Березин, встав грудью перед ним, готовый биться не на жизнь, а на смерть. Потренироваться на нем вместо груши. — Я не буду тебя учить, как предавать доверие. — Степа вдруг остановился и угрожающе хрустнул костяшками, вызывая забытую боль, когда колотил маты в подсобке. — я здесь, чтобы выставить оценки. Резкий хук в косую мышцу живота был хитрее просто напрямую пробитого пресса такого здоровяка — Степа умнее Романа и на этом мог выигрывать. Ответный удар согнувшегося оперативника не заставил себя долго ждать и снизу вверх прошел чётко в челюсть капитана. Стёпа едва устоял на ногах, ведь Березин ещё не разогнался. Губа была разбита, кровь украсила маты на полу. — Только не строй из себя святого. — усмехнулся, выпрямляясь Роман. И жестоко и не по-мужски двинул оппоненту коленом в низ живота. Чтобы Степа слушал его с такой унизительной дистанции. — будто бы ты никогда не отправлял кого-то младшего на риск, ничего не говоря начальству, — общался он холодно и сурово, глядя поверх закрытой двери зала, удерживая за плечи все ещё неустойчивого капитана. Проверяя рукой подвижность подбородка, Стёпа все же выиграл момент вполоборота и нанес удар локтем в голову Березина, едва не попав в висок, но здорово разбил ему бровь, что опер приземлился в коленно-локтевую позицию. Самое больное место. Данилов вложил в это всю свою злость, обиду и силу, чтобы Рома почувствовал ту же боль, что и Рита тогда. Больше он видеть этого человека совершенно не хотел. — Я все сказал, — произнес тихо заступник, с трудом поднимаясь и пытаясь разогнуться через боль стянутых ноющим жаром мышц пресса. И теперь мог только благородно уйти с поля боя с полным чувством победы и справедливости. Он сам тоже заслужил эти удары… — А я ещё с тобой не закончил… — поверженным волком поднялся с матов Березин, с ненавистью и в пылу драки глядя сквозь челку на соперника. Эти двое совершенно забыли, что по всем помещениям установлены видео камеры. И сюда уже неслась всполошенная Власова, которой сообщили об этом сразу на посту охраны, как она пришла отмечаться. Двери распахнулись с грохотом и девушка в волнении влетела в пустой зал с двумя мстителями, готовая разнимать их за шиворот как одуревших собак. Так фактически и получилось. — Вы что творите, черт вас дери — в своем уме вообще?! — чуть ли не сильнее самих мужчин рыжая растолкала оперативников по разные стороны от себя, как настоящий рефери. — Все нормально, Рит, просто разговариваем, — проскрежетал зубами Березин, держась ладонью за живот. — Да, обсуждаем футбол, — тихо подтвердил Данилов, растроенный тем, что его маленькую месть все же заметили. — Ты вообще замолчи, ты к этому делу отношения не имеешь, — Рита вдруг неожиданно строго обратилась к бывшему напарнику, глядя сверху вниз, словно греческая богиня правосудия. — Рит, ну что ты — он за тебя, как щенок заступается, — снова включил весельчака Березин, подходя ближе, что в контексте драки выглядело весьма угрожающе. — зубки свои показывает, тявкает, а укусить как следует не может. Власова замерла на секунду в полном недоумении и раздражительности. И импульсивно толкнула Романа, отправив обратно на мат. — Мало — я ещё могу добавить, — качнувшись в сторону здоровяка, Стёпа ясно дал понять, что бой они оба готовы продолжить. Рита не церемонилась и насчёт него — приняла крайние меры. Она тоже была сильной девочкой и слету остановила несущегося глыбу-Данилова схватив за футболку и вжав в ограждение ринга. Затем в одну секунду сорвала с его ремня служебные наручники и пристегнула одну его руку к веревкам, забрав предварительно ключи. Не успели оба опера опомниться, как и Березин оказался в таком же положении, пристегнутый к батарее в другом конце зала уже ее собственными служебными браслетами. — Сели! Оба. — эхом разнёсся гневный голос «богини» на весь пустой «Олимп». — посидите, подумайте над своим поведением. — и, быстро набрав что-то на телефоне, не глядя ни на кого из них, Рита вышла из зала, захлопнув за собой дверь. Охранник немного не понял сложившейся обстановки по камерам и растерянно обратил глаза на майора. — Сама их скоро убью. — быстро и нервно Рита откинула передние пряди на ту сторону лица, скрывая синяк. — Я спущусь через час — не давайте ключи никому, тем более кому-то из наших, даже если скажут, что от меня. — Понял.***
Но не повиноваться главной женщине этого «заведения» доблестный парень охранник не мог — пришлось самому открывать для Рогозиной зал, а потом и обоих спортивно-пленных. Не говоря друг другу ни слова, оба опера были разведены по своим кабинетам «за уши», как непослушные дети, а их «старшую» сестру ждал мягко говоря суровый разговор от «матери» этого балагана.***
Темный, холодный вечер последнего рабочего дня. Холостяцкая пустая берлога. Иногда Данилову казалось, что это ночлежка из произведения Достоевского, а он скоро возьмётся за топор. Как по сюжету истории в дверь «Раскольникову» позвонили. Мужчина, ещё не успевший переодеться с работы, отставил на стол тарелку с холодной едой и с чувством нетерпеливого интереса направился в темный коридор. В дверях поздняя гостья задерживаться не собиралась. Строго и недовольно взглянув на напарника Власова вольно прошагала в квартиру, всучив ему пакет из аптеки со всеми мазями для «потерпевших» от глупой пацанской мести. Пришла пора выяснять отношения. Данилов, держащийся за бок, медленно прошаркал следом на кухню. Приятно, что она не забыла про него и заботливо привезла все необходимое. Ведь бывших напарников не бывает. К тому же, это ее дружок его побил. И ей было неосознанно стыдно. И это все вкупе — просто раздражало. — Мало служебных синяков или что — не пойму! — ругалась словно старшая сестра Рита. Степа приземлился за стол перед остывшей кружкой чая. И не обращая на нее никакого внимания, держась за бок, открыл зубами пакетик Нимесила. Власова угрожающе скрестила руки, глядя на него сквозь слегка растрёпанные рыжие волосы весьма настороженно с хищническим настроем. — … Что? — Ну и какого черта ты делаешь? — спустя пару минут адаптации она пришла-таки к главному вопросу. — Извини, а… ты тоже будешь? — нахмурился наигранно Степан, вопросительно указав на лекарство — их сегодняшний вечерний «чай». Весело ему, видите ли, было. Не болело уже судя по всему ничего. Рита смутилась и снова судорожно поправила волосы у лица. Почему никто не воспринимает это серьезно? — Я не о том, — тихо отговорилась она. — Тебе за драку на рабочем месте объявили выговор, а мне — замечание за то, что закрыла вас на полчаса. — А дружку твоему что — грамоту за поимку особо опасного выдали? — Стёпа откинулся на спину стула и сделал глоток разведенного обезбола. — Прекрати. Ты ведёшь себя как малолетка. — А ты? — Стёпа наклонил голову. — Рита… Их настрои были совершенно разными, они смотрели на картину под разными углами и думали одно им известное на этот счёт… Но Данилову искренне хотелось, чтобы она успокоилась раз и навсегда. Он знал — Березина переводят, уволить его не могли, Власова практически не пострадала, она его напарница и в протоколе пришлось написать, что они были под прикрытием при исполнении, а не на личном свидании после работы. Поэтому Рому перехватила похожая организация частного сыска. Рита развернулась, поставила руки на пояс и запрокинула голову, замолчав. Плачет? — Вла-асова, ты чего? — Стёпа не мог оставить ее в таком состоянии на расстоянии в полтора метра. Поэтому встал из-за стола, отпустив свой ноющий бок, и осторожно обнял ее за плечи. — Ты думала — я собираюсь уйти? Тебя что ли бросить? Я совсем краев не чую по-твоему? — он говорил с ней легко и по-доброму, как с обиженным ребенком, не видя ничего холодного и сложного теперь между ними. — Сейчас — да, — развернутую к нему Риту сначала напрягло то, что руки напарника и он сам так близко к ее лицу в момент напряжения и недосказанности, но потом Власова будто бы ощутила его истинное тепло, тепло безопасности и комфорта. — Ну хватит, Рит. Перестань. — ему все же казалось, что она дрожит и если не плачет, то сдерживается, насколько возможно. Мужчина развернул и обнял напарницу за плечи, коснувшись носом ее щеки, и ласково и приятно пригладил пряди волос от лица. И посмотрел прямо в глаза. — Я ни за что бы тебя не покинул. Даже не собирался. Допрыгались-добегались… И что теперь с этим делать? Рита закрыла глаза и прижалась к его шее. Она хотела слушать его голос ещё и ещё. И он был готов успокаивать ее всегда, шептать в рыжие волосы и висок, как сильно она ему дорога. — Я никогда. Никому. Не позволю тебя обидеть. Мой долг — тебя оберегать. — он произносил это ей на ушко как романтик-вампир из знаменитой саги, искренне, от сердца. Но почему-то ей все ещё казалось, что только как друг и напарник, не затрагивая сторону отношений. Ей ведь сейчас не до того — раны слишком болели. Что ж, она так думала. Пока не ощутила абсолютно ясно — страх пораждает желание, прощение рождает любовь. Ее накрывает безумная тактильная нестабильность и пульсацией в голову разбивает приказ — сейчас. Не открывая глаз, Рита первая осторожно целует его губы. Быстро, отрывисто, пробуя, словно не может дотянуться до кончика кокосовой дольки с капелькой сладостной влаги. Которая выделяется ещё и ещё, притягивая ее уста снова вкусить этот импульс и надольше ощутить непреодолимую тягу. Ощутить кожей, что он хочет этого так же сильно, как хочет она. У Данилова с болью сжимается сердце, саднит разбитая утром губа. Он не может отнять от напарницы теплых рук, сжимая плечи ровно в таком же темпе, как в поцелуе. Не дожидаясь ответа, Власова скидывает свой кардиган и мгновенно возвращает руки на Степину грудь и рубашку, сбивчиво и ещё робко мешкаясь с пуговицами. Все ожидая, что он заразится долгожданным желанием и простит ей все ее слова. Его дыхание прерывалось — он растерян и не готов, ее реакция слишком непредсказуема, но он должен был убедиться, что это не благодарность или напарнический долг. — Рита, — пытается перебить ее он, но не прерывает череду коротких поцелуев, потому что они слишком прекрасны и трепетны для него. И заводят до умопомрачения… — Рита, постой… Девушка замирает, закусив губы, не отстраняя лба от лица напарника. Тогда этим словом он не смог остановить ее от ошибки, в корне изменившей ее личную жизнь, но без этого опыта не было бы и их здесь и сейчас. Она очень боялась, что он скажет ей «нет». Что он не любил ее на самом-то деле и не готов сейчас с ней что-либо допускать или строить. Но Степа так нежно держал ее за руки на уровне живота, словно хотел спросить что-то очень важное, поклясться раз и навсегда. Убедиться, что девушка всё-таки даёт ему шанс на пояснение своих действий и проговаривания их долгожданного «с чистого листа». — Ты любила его?.. Ей кажется, она бредит и это лишь приставучий внутренний голос напоминает о ком-то из напарников. Но девушка все же осознает, что это произнес Степан. Произнес это через боль. И с трудом сглотнул мучительное ожидание. — Что?.. — Рита не думала, что ему это все ещё важно, неужели он в ней сомневается? Ожидание и ее начинает трезать столь же мучительно — губы дрогнули, но глаза она открывать не хотела. И отпускать эту атмосферу теперь. — У вас что-то было? — повторяет тише, но торопливее Данилов, начиная давить на нее этим требованием ответа. — пожалуйста, я должен знать… — выдыхает он ей в лицо. И трепетно невесомо целует в линию роста волос. Власова вдруг перехватывает его руки и отстраняется с каменным лицом. Она почувствовала его боль… в костяшках. Любовь это когда у тебя болят раны другого человека… Самым проникновенным, пытливым и чувственным взглядом девушка посмотрела в лицо напарника. Пытаясь разглядеть в нем то, что чувствовала к ним обоим. У нее было достаточно времени, чтобы сравнить. Она не могла представить, что целует Рому сама. Рита никогда не испытывала к нему трепет, сопереживание, верность. У них не было стольких чувств, сколько выпало на их долю с Даниловым. Власова не знала, о чем думает Березин, о чем молчит и переживает, когда не спит, и чего боится? Что было в его прошлом, что бы он хотел изменить, забыть, уничтожить? О Степе она знала всё. Знала его душу. В нем не было ничего, чего она бы боялась. Она слышала его мысли, его сердце — его частоту. Он был тем человеком, кому она могла бы отдать все. Без желания взять что-то взамен. Девушка приблизилась быстро, метнувшись к нему и объяв, словно пламя. А затем помедлила, затаившись. — Данилов… Соприкоснувшись с ним лишь слегка — лбом, кончиком носа, губами — она прошептала одну только фразу, расставившую все по местам. — Любила я только тебя... Он слышал ее голос, тот прежний, строгий, уверенный. И от слов этих просто рухнула крыша. Рита поняла это абсолютно уверенно, точно и бесповоротно. Все сошлось в этот час. И ей больше не в чем было сомневаться. Эти слова она закрепила чувственным нежным поцелуем. И Стёпа предугадал, как она улыбнулась в тот самый последний момент. Дальше он взял все в свои руки. Чуть только его рука невесомо коснулась ее шеи, а большой палец — ещё саднящей краснеющей щеки, которую она так упорно скрывала, Рита заметно вздрогнула. Дыхание прервалось. Прикрыв глаза, Власова подалась вперёд ещё больше — за поцелуем уже от него. Степа был счастлив наконец целовать любимую девушку. Не боясь мыслей о том, что надо остановиться, не допустить этого с той, кто его предала. Но она оставалась ему верна, несмотря ни на что. Предана тому, что они пережили через боль, личные трагедии и через годы. И она чувствовала это долгожданное равенство, это бессловное понимание, эту схожесть и эту любовь. Что она не жертва обстоятельств или его давления. И эта ночь принадлежит только им. Как и они наконец — только друг другу… Несмелое касание его руки ощущалось огромным вихрем чувств, словно в первый раз. Как каждый палец медленно проникает в рыжие волосы, ладонь на шее и щеке успокаивает теплом, предплечье касается горящей груди и тут же напрягается, как большой палец очерчивает подбородок и нижнюю губу. И тогда Рита невесомо, едва дотрагиваясь, вдыхает аромат его запястья. Он смотрит за этим завороженно, не отрываясь. Он очарован и подчинён. Власова снова сжимает в кулак попавшийся под руку край мужской рубашки и открывает глаза. — Ты не занят сегодня?.. Данилов чувствует ее обжигающий взгляд исподлобья и тающее дыхание на ладони. — Нет. А ты не занята?.. Рита ластилась к каждому прикосновению и растягивала эти мгновения как можно дольше. Ей не хватало его. Все эти месяцы, все это время… Потеряв, начинаешь ценить. — М-м, — отвечает она отрицательно сквозь поцелуи, уже ловко расстёгивая его ремень. А Степе теперь всегда будет мало ее чувственных, таких желанных и невыносимо долго запретных губ. Ее взгляда, спокойного, в то же время дикого, полного желания и женственной силы, предвещавших грядущие бури ночей. Каждый их поцелуй отдавал разряд тока. Дыхание учащалось… Рита целовала часто, трепетно, зазывая, дразня, гладя руками по животу и прессу, заставляя напрягаться через ноющую боль. Степа попытался забрать инициативу и опустил руки на ребра к ее изгибам, подтянув ещё ближе, ещё сильнее, ещё… Навсегда. Это вызвало дрожь по всему женскому телу — мурашки волной ударили по сознанию. Что бы она ни делала — он ее опережал. Холодок пробежался и по его спине, когда кожа отозвалась на касание ее пробравшихся под рубашку холодных пальцев. Мужчина шумно втянул воздух сквозь болезненный оскал, но не хотел останавливать ее из-за таких неважных сейчас ощущений. Он чувствовал, что получил эту боль ради нее. И теперь забирает награду. Этот звук безумно завел оперативницу. И одежда его пробыла на теле недолго. Чувства заставляли сердца сбиваться с ритма. Руки Риты уже ласково блуждали по его обнаженной горячей спине, повторяя изгибы и движения рельефных мышц. Она тоже позволила быстро освободить себя от лишней футболки и нескромно обнять вдоль спины. Бездумно, в тумане, они медленно переместились на мягкую кровать… Данилов терял голову от ощущения Риты в своих руках. Как она прогибалась, поддавалась каждому поцелую, открывая шею и ключицы. От чего напрягся его низ живота и по всему телу вновь проходилась волна боли. Прерывистые вздохи прекращались лишь в поцелуях. Уже не было никаких границ, его или ее губ, плеч и груди. Пола, стен и постели… Взглянув в глаза напарника, Рита вновь поняла, как сильно все изменилось теперь между ними. Они были предназначены судьбой. Время останавливалось, темнота поглощала. Ласка и спокойствие, тишина и магия ночи оберегали их от всего, лишая голову потоковых мыслей. В душе был такой мир и покой, только когда они вместе. Холодные руки девушки притягивали его лицо, поцелуи становились все крепче, смелее, увереннее, сильнее. На спине, на мягких подушках и простыне, Степе было гораздо комфортнее, ведь боль в животе под напряжением заставляла невольно сжимать кулаки. Но как только Рита остановилась на расстоянии полуметра сверху над ним, а с плеча соскользнула черная бретелька вместе с рыжей прядью волос, он не смог больше себя сдерживать. — Иди сюда, — манила загадочно и с улыбкой она, не наклоняясь навстречу первая, будучи сверху. Не лучшая ночь, чтобы что-то затеивать, но вместе опера забывали о боли. Об утре, будильнике, работе, суде и делах… Метнувшись к ней мгновенно, Данилов, не оторвавшись и на 15 градусов от простыни, содрогнулся от пронзившей его боли ушибленной мышцы живота. — Что? — не поняла сначала Власова, быстро опустив глаза с искрами в них желания и игривости на сегодня. — Не в лучшей я «форме» сейчас, товарищ майор… — с трудом и неловко скривился мужчина, все же положив ладони на ее бедра, чтобы притянуть их поближе на себя. Это обращение именно из его уст возбуждало от мозга до кончиков пальцев… — Получил бы удар чуть ниже — и я бы точно расстроилась… — улыбнулась хитрая лиса, поджимая плечи, чтобы обе бретельки спустились вниз. И, оперевшись на руки по сторонам от подушки Данилова, Рита приблизилась медленно и дразняще некрепко и коротко его поцеловала. — Ты, смотри, тоже там не увлекайся… — предупредил ее строго мужчина, кивнув ниже с улыбкой, и погладил по рыжим волосам. — Разберусь, не волнуйся, — эти обжигающие фразы из ее уст, на которых ещё не остыли его поцелуи, заставляли невольно усмехаться, а заодно и крепчать его физическое желание… Говорить ему больше не приходилось — на этот раз она взяла все в свои руки. И получала от этого нереальный кайф. Без всяких стеснений и зажимов запрокинула голову, закрыла глаза и, выдыхая бесшумно и пылко, отключила мысли до утра. Они вместе. Хоть осознали это и поздно. Через ошибки, опыт, победы. Через пять долгих лет расставаний и ссор. Через время, тоску и отчаяние. Через верность, вину… Через боль.